Телохранители

— А эти породы, как раз и растворяются в воде легче всех остальных. Они ведь аморфные. Остывали быстро, и кристаллическая решётка не успевала образоваться. Поэтому, я рекомендовал бы вам заняться берегоукреплением. Понимаете, расти, ваши острова больше не будут. Планета старая и серьёзные подвижки литосферных плит маловероятны. А разрушение идёт постоянно. И замедлить, или даже остановить его — вполне в ваших силах. Технологий сейчас имеется много. Разных. Как правило, это дорогое удовольствие. Но вполне подъёмное. Так что, если вы хотите чтобы правнуки ваших правнуков жили на этой планете и могли передать её своим правнукам — надо начинать вкладываться в укрепление островов уже сейчас. В противном случае, вашим потомкам останется только два варианта.

— И каких же, — поинтересовалась Унельма.

— Возвращаться на Землю или отращивать жабры.

— Да уж, — согласился Соболев, — не слишком привлекательные альтернативы. Пожалуй, лучше заняться берегоукреплением. Спасибо Вам, что своевременно просветили.

— Ну, тут счёт идёт не на годы и даже не на десятилетия. Начнёте вы этим заниматься в этом году, или через год — не принципиально.

— А вот тут вы ошибаетесь, — не согласился президент колонии, — для нас это, как раз, принципиально. Сейчас, после разрушения "Сахарной головы", которая у нас, до сегодняшнего дня, считалась главным символом надёжности и несокрушимости, убедить людей начать вкладываться в будущее планеты, будет значительно проще, чем спустя несколько лет, когда это всё забудется.

Выпили за процветание Суоми. Я почувствовал, что если сейчас не остановиться, то сегодня мы уже точно никуда отправиться не сможем. Финнов перепить трудно. Русские, в принципе, на это способны, но, почему-то, к моменту завершения процесса они переходят в абсолютно нетранспортабельное состояние.

Выбраться из-за стола хлебосольных финнов было непросто, но мне, с третьей попытки, это удалось. Попрощались. Ещё раз выслушали слова благодарности за чудесное спасение. Подтвердили, что, когда-нибудь, с большим удовольствием выберемся в гости. Антеро вызвался проводить нас до портального комплекса.

От перелёта на флаере я отказался. Недалеко, да и проветриться не помешает. Иннокентий запрыгнул мне на плечи (хорошо, однако, подзаправился, ощущается), повозившись, устроился там, и мы, наконец, двинулись. По дороге я решил высказать капитану пару соображений, касающихся его зоны ответственности.

— Знаете, Антеро, а ведь ситуация, в которой мы сегодня оказались, не должна была произойти в принципе.

— Что вы имеете в виду?

— Очень просто. Два первых лица государства не должны одновременно подвергаться одной и той же опасности. Это азбука. Азы охранной деятельности. Нельзя им садиться в один флаер, одновременно покидать территорию государства, садиться рядом на приёмах. Мне рассказывали, что даже в XX веке командир войсковой части никогда не садился в одну машину вместе со своим первым заместителем или главным инженером. Случайная авария (не говоря уже о террористическом акте) и всё — войсковая часть обезглавлена. На более высоких уровнях было ещё строже. А с чем мы столкнулись у вас? В условиях, когда ещё далеко не все "туристы" выловлены и депортированы, президент и спикер практически без охраны садятся во флаер и отбывают на одинокую скалу. И вы, как человек, отвечающий за их безопасность, даже не подумали оспорить это решение.

— Согласен, тут я действительно, сглупил. Спасибо вам, что не стали всё это высказывать мне в их присутствии. И за рекомендацию. Не знаю, справлюсь ли. Контрразведка — это ведь очень серьёзная организация. У меня нет опыта такой работы.

— Опыт — это дело наживное. У вас есть главное. Вы можете определить: искренен человек, который говорит с вами, или нет. Кроме этого, вы человек, который рождён здесь, в колонии. Вы плоть от её плоти, на интуитивном уровне ощущаете, чем она дышит и что ей требуется. Вы знаете людей. Наверняка среди них есть те, кто имеет нужный вам опыт. Отставники, пенсионеры, те, кто по какой-либо причине перебрался в колонию на постоянное место жительства. Организуйте их, наберите молодёжь, имеющую подходящее образование. Обратитесь в соответствующую структуру метрополии. Наверняка вам помогут и кадрами и оборудованием. Вы ведь не на пустом месте эту структуру будете создавать. Пусть даже первое время вы справитесь не полностью. В любом случае, это будет лучше, чем ничего.

— Я согласен с вами, но всё равно это сложно.

— А никто и не говорил вам, что будет просто. Дерзайте и всё у вас получится.

Иннокентий

Знатно я сегодня заправился. Даже перебор небольшой получился. Это всё рыба. Вкусная она у них, но плохо усваивается. Сергей говорил, что там часть аминокислот каких-то не совпадает. Не знаю, что там за кислоты такие, но съедаешь много, а толку мало. Толи дело творог и сметана. Вот эти продукты явно получше наших будут. Зря Сергей с собой не попросил. Может тащить не захотел? Чистые они тут. Ешь и ничего лишнего не чувствуешь. И усваиваются великолепно.

Ехал я на плечах у Сергея и размышлял об успешности нашей миссии. Вроде всё, что требовалось, сделали. Основную работу выполнили, да ещё и с двойной оплатой. Планету новую посмотрели. Может когда, и завернём сюда. Сергей на самом высшем уровне связи установил. У меня тоже программа минимум выполнена. Не менее десятка моих отпрысков скоро на Суоми появится. Как у них с мозгами будет обстоять, не знаю, но породу должны улучшить. Вот так, постепенно, галактику и окучим. Или окотим?

А Сергей так и капает на мозги Антеро. Вот ведь классная работа. И ведь не придерёшься, что чувствует, то и говорит. А что думает при этом, это уже никого не касается. Мысли читать капитан не умеет. Только эмоциональный фон. Толковый у меня напарник. Теперь глава местной контрразведки — наш человек. Ещё и советоваться потом будет.

Только вот пахнет от Сергея неприятно. Очень я не люблю запах алкоголя. Таблетку, нейтрализующую интоксикацию, он, ещё выходя из дома, проглотил, а запах остался.

Вот так, за разговорами и размышлениями, мы и дошли до портального комплекса. Сегодня на выходе полицейских было значительно больше, чем в прошлый раз. Да и группа усиления из местных здоровяков рядом с ними кучкуется. Вот это правильно. Быстро сориентировались. Но нам сюда не нужно. Мы дальше идём, к входу. Точнее, идут Сергей и Антеро. А я еду.

Так, а тут ещё больше народу. Периодически садятся флаеры. Из них выбираются несколько крепких мужчин в сопровождении полицейского, и два — три "туриста". Заходят во входной узел. Назад возвращаются уже без "туристов". Всё понятно: депортация продолжается. Чётко у них это всё тут организовано.

Вот и всё. Прощаемся с Антеро. Сергей набирает код и шагает в мерцающую плёнку. Короткий всплеск ярчайшего ни с чем несравнимого восторга, которым я щедро делюсь с напарником, и мы уже на Земле.

Часть II. Рукав Наугольника

Сергей

Вызов в Главное разведуправление ВКС пришёл через две недели после нашего возвращения с Суоми. И он оказался очень кстати, так как ни одного контракта, условия которого нас устроили бы, за это время предложено не было.

Всё это время мы с Иннокентием отдыхали. Я много тренировался, в том числе и в условиях повышенной тяжести, постепенно доводя утяжеление до двукратного. Иннокентию подобные тренировки категорически не нравились, но после того как я провёл с ним беседу, популярно объяснив, что планет, где сила тяжести больше, чем на Земле, в галактике подавляющее большинство, и мне не хотелось бы отправляться на них в одиночку, смирился. Малый тренажёр с объёмом зала в 175 кубометров я приобрёл сразу же по возвращению, вбухав в него почти все заработанные на Суоми деньги. К концу второй недели тренировок я уже мог при двойном утяжелении не только провести в хорошем темпе большой разминочный комплекс, но и спокойно крутил прямые и обратные сальто. Иннокентий бегать по потолку в условиях двойной тяжести пока не научился, но до верха 3,5 метровой стены уже добирался играючи.

О том, что первое упражнение, которое он начал отрабатывать, заключалось в запрыгивании мне на плечи, можно было и не упоминать. Учитывая, что какими бы то ни было диетами котяра, отнюдь, не злоупотреблял, а мышечную массу активно наращивал, такие прыжки стали очередным испытанием и для меня. Когда сам весишь под два центнера, и тебе на плечи неожиданно обрушивается ещё два с лишним пуда упругой массы, обладающей неслабой инерцией, иногда трудно даже просто устоять на ногах.

Код вызова был зелёным, что позволяло не особенно торопиться с прибытием, но праздное существование нам с напарником уже начало приедаться, и в Управление мы отправились в тот же день. Сборы были недолгими. Я переоделся, а Иннокентий слегка помылся. Вещей брать с собой не стали. Две тысячи километров были преодолены по баллистической траектории менее чем за 15 минут. Оставив флаер на площадке у входа в неприметное здание, расположенное у подножия одного из отрогов Уральского хребта, мы зашли в помещение. На контрольно-пропускном пункте нас встретил молодой улыбчивый парень, двигавшийся с грацией леопарда. Поздоровавшись, он уточнил, что пропуск на меня заказан, и вежливо попросил заглянуть в соседнюю комнату для выполнения нескольких чисто формальных идентификационных процедур.

Я кисло улыбнулся в ответ, и мы проследовали на идентификацию. "Формальные" процедуры, описывать которые я по вполне понятным соображениям не стану, заняли больше времени, чем мы добирались из Карелии. Зато потом, когда мне на грудь, а Иннокентию на шею повесили небольшие пластиковые бирочки с фотографией и красной диагональной полосой, нас уже нигде не задерживали. Сначала мы спустились на лифте на несколько десятков метров вниз. Потом, вместе с сопровождающим, проехали несколько километров на маленькой вагонетке, двигающейся с огромной скоростью по толстому монорельсу. Дальше — новый сопровождающий и спуск на скоростном лифте, по меньшей мере, на двухкилометровую глубину. Еще один небольшой коридор, отъезжающая в сторону защитная дверь метровой толщины, и мы входим в просторный кабинет. Немолодой подтянутый человек упруго поднимается из-за стола и идёт нам навстречу. Строгий цивильный костюм сидит на нём как влитой. На первый взгляд ему никто не даст больше шестидесяти. На самом деле — уже давно хорошо за восемьдесят. Его волевое, чисто выбритое лицо с почти чёрными пронзительными глазами, над которым ерошится короткий ёжик седых волос, мне знакомо. Это генерал-лейтенант Кузнецов.

Ранее я знал его как первого заместителя начальника разведуправления ВКС и, похоже, что с тех пор ничего не изменилось. Да и не могло измениться. Начальники разведупра ВКС приходят и уходят. Это публичные люди. Они присутствуют на совещаниях, проводят официальные встречи, их показывают в выпусках новостей. Только вот, всей полнотой реальной власти они не обладают. И информацией владеют только частичной, сильно урезанной. А все основные рычаги управления, на самом деле, находятся в руках Николая Степановича Кузнецова.

— Ну, здравствуй, Сергей, — улыбается мне генерал-лейтенант, протягивая руку. — Знакомь меня со своим напарником. Наслышан я о его подвигах.

Иннокентий невозмутимо подаёт лапу и смотрит в глаза Кузнецова как равный. Некоторое время они буравят друг друга взглядами. Генерал первым отводит взгляд и заразительно смеётся.

— Да уж, меня предупреждали, но я не ожидал, что воздействие может быть настолько сильным. Я ведь абсолютно не гипнабелен.

— А Иннокентий и не владеет гипнозом. Он активный эмпат. Транслирует не мысли, а эмоции. При этом, может инстинктивно, практически не прилагая усилий, блокировать чужие эмоции. Мне это не под силу, а он умеет защищать не только себя, но и меня заодно.

— Поразительно. Ну что же мы стоим? Присаживайтесь, — Кузнецов указал на два кресла, стоящие у кофейного столика в углу кабинета.

— А вам, Иннокентий, я могу предложить вот эту площадку, — кивнул он в сторону декоративной полки, установленной над кофейным автоматом.

Кот величественно кивнул и сиганул на полку прямо с моего плеча, пролетев по воздуху более двух метров. Мягко оттормозился в миллиметре от хрустальной вазы, аккуратно отодвинул её лапой к стене и невозмутимо улёгся, свесив вниз голову и правую лапу.

— Чай, кофе, молоко, — поинтересовался Кузнецов.

— Кофе. И молоко для Иннокентия.

Расставив на столе чашечки и подав блюдце с молоком Иннокентию, генерал-лейтенант перешёл к делу:

— Ну, Сергей, рассказывай: полностью ли восстановился, какие мысли о возвращении на службу?

— Восстановился пока не полностью, процентов восемьдесят от старых кондиций. Но улучшения идут быстро. Начал тренироваться при двукратной тяжести. Реакцию уже почти восстановил. И с головой намного лучше. Так что, если надо, готов вернуться на службу.

— Нет, этого нам, пока, как раз и не нужно. Более того, сейчас вы нужны нам именно в своём нынешнем статусе. Есть желание поработать?

— Николай Степанович, неужели, вы сомневаетесь?

— Не сомневаюсь. Поэтому, операция уже спланирована с твоим участием. А точнее, вы нам нужны оба, в качестве сработавшейся пары. У Иннокентия нет возражений?

Кот отрицательно муркнул, положил голову на лапу и настроил локаторы, приготовившись впитывать информацию.

— Итак, Сергей, что ты знаешь о нашей галактике?

— Как понимать Ваш вопрос? С одной стороны, знаю всё, что мне положено знать как кадровому разведчику. С другой стороны — ничтожно мало, так как бывал пока только в рукаве Ориона. По галактическим меркам это и не рукав даже, а так, рукавчик — протяжённость менее четырёх килопарсеков, общее количество звёзд примерно 240 миллионов.

— А ты попробуй в общих чертах, попроще. Представь, что объясняешь особенности галактической структуры Иннокентию.

— Хорошо, попробую. Наша галактика представляет собой достаточно симметричную пространственную структуру в виде плоской спирали с балджем (перемычкой). Перемычка достаточно крупная и занимает почти треть от диаметра галактики. Диаметр основной части галактики составляет чуть больше тридцати килопарсеков, а гало — сферическая область, состоящая из старых звёзд, скоплений, мелких галактик-спутников и космического газа, примерно в два раза шире. Количество звёзд в галактике, по последним данным, составляет более 400 миллиардов.

— В центре спирали находится балдж, эллипсоид вращения длиной около девяти килопарсеков, с утолщениями на концах. Из каждого из этих утолщений выходит по два спиральных рукава. С нашей стороны — рукава Лебедя и Центавра, а с противоположной — Стрельца и Персея. Наш рукав Ориона, расположенный между Рукавами Стрельца и Персея, представляет собой небольшое ответвление от рукава Стрельца. От ближайшего к нам утолщения балджа его отделяет примерно пять килопарсеков, а от центра галактики — восемь с половиной.

— Балдж состоит, в основном, из старых звёзд и чёрных дыр, расстояния между которыми очень малы. В его центральной части находится огромная чёрная дыра с массой более четырёх миллионов солнечных масс, со спутником — чёрной дырой массой примерно в тысячу солнечных масс. Период обращения спутника — около ста лет. Эта сдвоенная чёрная дыра не стоит на месте, а движется по эллиптической орбите внутри балджа. В момент, когда она приближается к одному из утолщений, равновесие сдвигается, и из черной дыры выбрасываются куски чрезвычайно плотного вещества, которые, при попадании в газовые облака из кольца, окружающего балдж, становятся зародышами звёзд.