Телохранители

— А на плоту можно ожидать их нападения?

— Смотря как себя вести. Они на слух ориентируются. Если грести или бельё полоскать, например, то обязательно заинтересуются. А если тихо сидеть, то вряд ли станут внимание обращать. Плот у них никак не должен ассоциироваться с добычей.

— Тогда собираемся и в путь. Днём выспимся.

Мы быстро собрали вещи, загрузили их на плот, оттолкнулись жердями и доверились течению. Отплыв подальше, начали слегка подруливать кормовым веслом и не торопясь выбрались на стремнину.

Оказалось, что плыть ночью совсем не так сложно, как нам казалось. Ширина реки составляла почти километр. Берега достаточно заметно выделялись на фоне звёздного неба. Поверхность воды серебрилась в лунном свете.

Некоторое время сидели молча. Потом я предложил Радживу и Дианте ложиться спать. Мы с Ву и Иннокентием покараулим до рассвета, а потом они нас сменят. Дианта заявила, что переволновалась и заснуть не сможет, но отключилась почти сразу после того, как её голова коснулась спального мешка. Раджив возражать против возможности поспать даже не подумал. Лёг и через пару минут уже мирно посапывал. Йог как-никак. Может себя заставить. Иннокентий улёгся на носу плота и, положив голову на лапы, вслушивался в окружающее пространство. А мы с Ву тихо переговаривались. Нам было что обсудить.

Вода тихо плескалась о брёвна. Небо светлело с каждой минутой. На востоке над горным хребтом начала проступать светящаяся полоска. Сам хребет уже не казался размытой чёрной полосой на фоне чуть более светлого неба. Он чётко оконтурился. Две остроконечные заснеженные вершины отчётливо вырисовывались на фоне светлеющего неба. Сначала яркими белыми точками вспыхнул снег на их кончиках. Насыщенность этого белого с розоватым оттенком цвета была настолько яркой, что казалось, будто два маленьких светящихся конуса парят в воздухе. Светлая полоса на востоке розовела, приобретала насыщенность. Ослепительно белые конусы горных вершин на глазах удлинялись, превращаясь в иглы и приобретая опору. За ночь мы здорово продвинулись. Воображаемая линия, проведённая от моих глаз к точке, расположенной между этими вершинами, отклонялась от направления движения нашего плота на угол в 70 градусов. Начиналось утро пятого из семи дней, отпущенных нам на исследование континента.

Когда окончательно рассвело и Н-Солнце приподнялось над вершинами гор, мы разбудили Раджива и Дианту и улеглись спать.

Плот тихо покачивался, о бревна плескалась вода, начало пригревать Н-Солнце. Всё это вместе действовало расслабляющее и убаюкивало, поэтому заснул я быстро. И проспал до полудня. Когда проснулся, мы уже находились на траверзе снежных вершин. Окружающий ландшафт изменился. Теперь по обоим берегам расстилалась бескрайняя степь.

Река упорно не желала сворачивать к океану, и дальше нам с ней было уже не по пути. Причалили к берегу. На всякий случай привязали плот к кусту. Скорее всего, мы сюда уже не вернёмся, но случиться может всякое. Пусть некоторое время постоит, закрытый сверху ветками прибрежного кустарника.

Пообедали остатками еды и принялись сортировать вещи, избавляясь от того, без чего можно обойтись. Станковый рюкзак я решил с собой не брать. Как и большую часть оружия. Надел разгрузку и распихал всё, что можно по её многочисленным карманам. К поясу пристегнул тесак и флягу с водой, а за спиной пристроил арбалет и скатанный в рулон спальник, внутрь которого поместил несколько болтов для арбалета. Иннокентия посадил на плечи. Всё остальное, включая оборудование, алмазы и запасы консервов сложили кучкой возле плота.

— Ну что, все готовы? Тогда пошли. Двигаемся строго на запад.

— Сергей, а ты не заведёшь нас куда-нибудь в другую сторону? — решил подколоть меня Ву. — Уже обещал раз по реке до самого океана доплыть.

— А ко мне какие претензии, — отшучиваюсь, — вы сами крокодилов испугались. Вон плот стоит, возвращайтесь, садитесь на него и по течению. Гарантирую, что до самого океана доплывёте. Если не съедят, конечно.

— Ну ладно, — думаю, — сейчас я тоже поприкалываюсь.

И начинаю напевать себе под нос:

Он шёл на Одессу,

А вышел к Херсону -

В засаду попался отряд.

Налево — застава,

Махновцы — направо,

И десять осталось гранат.

— Что это за песня? — заинтересовалась Дианта. — И как можно идти в один город, а выйти к другому?

— Это очень старая песня. Лет двести назад была написана. Про матроса Железняка. Я её от прадеда слышал, а он от своей бабушки. Ну а как он умудрился так заплутать, так ничего удивительного — второе место по ориентированию на местности.

— А кто чемпион, — спросил Ву.

— Чемпион — Иван Сусанин. Он поляков в лес на экскурсию водил.

— И как?

— Назад ни один не вышел!

— Какой молодец! А вы, на какое место претендуете?

— Ни на какое. Я возглавляю жюри!

— Сергей, а с чего вдруг ты эту песню вспомнил? — продолжила разговор Дианта. — И не мог бы ты её всю спеть?

— Ассоциация со степью. Под Херсоном степь очень похожая на эту. А исполнить.... Не певец я. Но если обещаете не освистывать и закидывать помидорами, то попробую.

— Обещаем. Исключительно по причине отсутствия помидоров.

— Ну, тогда слушайте:

В степи под Херсоном —

Высокие травы,

В степи под Херсоном — курган.

Лежит под курганом,

Заросшим бурьяном

Матрос Железняк, партизан.

Он шел на Одессу,

А вышел к Херсону. —

В засаду попался отряд.

Налево — застава,

Махновцы — направо,

И десять осталось гранат.

"Ребята, — сказал,

Обращаясь к отряду,

Матрос-партизан Железняк, —

Херсон перед нами,

Пробьёмся штыками,

И десять гранат не пустяк!"

Сказали ребята:

"Пробьёмся штыками,

И десять гранат не пустяк!"

Штыком и гранатой

Пробились ребята...

Остался в степи Железняк.

Весёлые песни

Поёт Украина,

Счастливая юность цветёт,

Подсолнух высокий,

И в небе далёком

Над степью кружит самолёт.

В степи под Херсоном —

Высокие травы,

В степи под Херсоном — курган.

Лежит под курганом,

Заросшим бурьяном

Матрос Железняк, партизан.

Кстати, за небом присматривайте. Не кружит ли дельтаплан над степью.

Помолчали.

— Хорошая песня, — нарушила тишину Дианта, — а что такое Украина?

— Изначально — окраина России. Крайняя Русь. А последние двести лет входит в Союз Российских Государств.

— Ну ладно, а как вы на самом деле собираетесь выйти к нашему плато, — спросил Ву.

— Да элементарно. Идём строго на запад. Если упрёмся в лес, обходим его слева, если в океан — поворачиваем на право. Промахнуться мы можем не более чем на пяток километров. А вот засветиться в пути нам никак нельзя. Поэтому нужно постоянное наблюдение за небом. Для ночёвки желательно найти рощицу. В открытой степи ночью костёр сверху можно и за полста километров заметить. Кстати, есть соображения, когда Вильям полетит на плато?

— Тут два варианта, — подумав, высказался Раджив. — Если у него крепкие нервы, то следующей ночью. А если нет, то может вылететь заранее — этой ночью, или завтра утром.

— Думаю, что нервы у него ни к чёрту, — предположила Дианта. — Не усидит он в кальдере до последней ночи. Раньше должен рвануть. Он ведь считает, что остался на континенте один. Вдруг, например, ветер задует встречный, или с дельтапланом что-нибудь случится. Не будет он рисковать, заранее прилетит.

— Скорее всего, так и будет, — согласился с ней я. — Сегодня мы находимся ещё в стороне от его маршрута, а ночью, или завтрашним днём наши пути легко могут пересечься. Так что у нас сейчас две задачи. Изыскать мясо на ужин и найти место для ночёвки.

Так, переговариваясь, мы шли около трёх часов, поддерживая скорость примерно в 6 км/час. Несколько раз видели стада пасущихся сайгаков, но близко они нас не подпускали. В тени небольшой рощицы остановились на привал. Сразу повалились в траву. Да, при силе тяжести в 1,3 G сильно не побегаешь. Особенно, с Иннокентием на плечах.

Полчаса отдыхали. И снова в путь. Примерно через два часа, когда уже начало вечереть, спугнули небольшое стадо прятавшихся в ложбинке сайгаков. Свистнул в воздухе метательный нож Раджива, и одна из самок повалилась в траву. Мы подошли. Сайга лежала без движения. Нож по рукоятку вошел ей под лопатку. Да, не хотелось бы мне оказаться с этим индусом по разные стороны баррикады. Правда Иннокентий утверждает, что это маловероятно. Наш человек. Хотя и имеет, скорее всего, некоторое отношение к разведслужбе. Больно уж навыки характерные.

Мы быстро разделали тушу и, взяв с собой несколько килограммов мяса, отправились дальше. Ещё через полтора часа, буквально на заходе Н-Солнца вышли к каштановой роще. Я выкопал с помощью тесака небольшую яму между древесных корней в центральной части рощи и развёл в ней костерок. Иннокентий отправился изучать окрестности, а Раджив занялся приготовлением ужина.

За день мы смогли преодолеть не менее половины пути. Примерно сорок километров. Значит, если ничего не помешает, то к завтрашнему вечеру будем уже на месте. Движемся с некоторым опережением графика. И это хорошо. Существовало в былые времена такое выражение: "ефрейторский зазор". Только дураки воспринимали его как слишком большой, неоправданный. Всегда лучше оказаться на месте встречи заранее, осмотреться там, подготовиться, чем примчаться в последний момент впопыхах. Точность — она вежливость королей. Английский сноб менее чем на пять минут никогда не опаздывает. А вот те, кто ножками по земле ходят, и не просто ходят, а ещё и по сторонам иногда поглядывают, всю прелесть ефрейторского зазора очень хорошо понимают. И живут, что характерно, дольше.

Иннокентий вернулся к ужину. Кошачьих следов и запахов не обнаружил, волчьи же, напротив, имелись в изобилии. Распределили ночные дежурства, и спать.

Ночь прошла спокойно. По-видимому, крупных волчьих стай в ближайших окрестностях не оказалось, а мелкие организовать нападение не сподобились. Встав на рассвете, позавтракали копчёным мясом и, взяв то, что осталось от завтрака с собой, тронулись в путь.

Шли размеренным шагом часа два. Передохнули. Ещё два часа движения и очередной привал. Лежа на спине в высокой траве я смотрел вверх. Белые облачка не торопясь проплывали в небесной голубизне. Оп, а это ещё что такое? На востоке появилась серебристая точка. Вильям!

— Товарищи, — привлёк я внимание учёных, — вижу дельтаплан. Всем лечь и, по возможности, прикрыться травой. Будем надеяться, что он нас не заметит.

Точка приближалась, медленно превращаясь в треугольник. Километрах на полутора идёт. Нет, не должен он с такой высоты нас заметить. Если бы шли — другое дело. А так, в высокой траве — вряд ли. Это надо специально в оптику вглядываться. Уф, пролетел. Теперь ещё немного полежать и можно будет спокойно идти дальше. Не выдержал, значит, против ветра попёрся. Ну, это теперь — его проблемы. И нам проще будет. Не придётся ночью в лесу таиться.

— Всё, подъём и не торопясь в дорогу. Наша задача — добраться до плато засветло. А брать его будем, когда стемнеет.

Мы шли час, пока на горизонте не показалась полоска леса. Чуть довернули влево. Ещё через полтора часа лес стало видно отчётливо. Остановились перекусить и отдохнуть. Плато вдали уже просматривается. Скоро будем на месте.

После отдыха за час дошли до опушки леса и буквально уперлись в заросли шелковицы. Это было очень кстати. Мясная диета успела поднадоесть. Основательно подкрепившись сладкими, буквально тающими во рту ягодами, мы пошли дальше уже вдоль лесной опушки. Плато — вот оно, совсем близко. Но идти туда рано. Нужно где-то переждать. И, желательно, не на открытой местности.

Прошли по опушке вдоль края плато немного дальше, и быстро обнаружили то, что нам требовалось. На высоте примерно в пятнадцать метров явно просматривался вход в пещеру. Скала крутая, но не слишком. Ганс забрался наверх играючи. Осмотрел пещеру и скинул вниз тонкую верёвку, которую на протяжении всего пути через степь нёс, обмотав вокруг пояса. И дальше страховал каждого поднимающегося вверх. Пещера имела достаточно узкий вход, не позволяющий разойтись двум крепким мужчинам, но сразу за ним расширялась до нескольких метров в ширину и высоту. Длина пещеры составляла около двенадцати метров. И главное — она была необитаемой. Не считая, разумеется, летучих мышей, которые были тут же безжалостно выгнаны наружу.

Осмотрев пещеру, я спустился вниз и, нарезав с ближайших кустарников несколько охапок веток, переправил их наверх. Следом поднялся сам. Из веток соорудили просторную лежанку, предварительно очистив пол от мышиных испражнений. Жаль нельзя развести костёр. Если запалить его на узкой террасе у входа в пещеру — нас сразу выдадут дым или запах. А жечь непосредственно в пещере — себе дороже: во-первых, дым глаза выест, а во-вторых, отравиться угарным газом можно запросто. Ну, это не страшно. До ночи потерпим, А когда спеленаем Вильяма, можно будет на террасе запалить. Вечером надо будет дровишек приготовить. А пока всем спать. Дежурить будет Иннокентий.

Проснулся я сам, когда ещё только начинало смеркаться. Разбудил Ганса. Он помог мне поднять наверх хворост для костра. К этому времени проснулись и все остальные. Вот теперь можно было, и обговорить, как именно будем Вильяма брать. Идей было много. Но все они разбивались о то, что он наверняка будет настороже, опасаясь прихода волков. Бумеранги он бросает очень метко. Да и наличия в его арсенале чего-нибудь стреляющего я тоже исключать бы не стал. Наконец, хорошую идею подал Ганс:

— Вильям ведь один. Постоянно крутиться на месте он не будет. Следовательно, для ночлега он должен выбрать такое место, где надо опасаться нападения только с одной стороны. На ровном плато такое место только одно — непосредственно у обрыва со стороны океана. Вывод — по этому обрыву и надо подниматься.

Мне идея понравилась. Единственное, что смущало, это ночной подъём на достаточно крутую скалу. Но Ганс заверим меня, что света от двух лун будет вполне достаточно, а рокот прибоя скроет любые производимые нами шорохи. Договорились, что пойдём втроём: я, Ганс и Иннокентий. Все остальные будут нас ждать в пещере.

Спросил у Раджива — не сохранилось ли у него при себе метательных сеток? Оказалось, что одна имеется. Он проинструктировал меня, как ей пользоваться. Надо сдвинуть предохранитель, направить устройство, напоминающее ручной фонарик, широкой стороной на цель и нажать кнопочку. Площадь охвата сетки составляет три на три метра, поэтому с близкого расстояния промахнуться сложно. Отправляться решили сразу, пока окончательно не стемнело. Нам нужно было пройти метров семьсот вдоль края плато, а потом неизвестное на данный момент расстояние до места, над которым будет гореть костёр. В том, что Вильям запалит его сразу как стемнеет, мы не сомневались.