Раздалось посвистывание и в беседку впорхнула стайка анодари — туманных крылатых то ли котят, то ли четырехлапых совушек, — закружились вокруг его светлости, рассеивая табачный дым. Люк следил за ними слипающимися глазами, вяло шевеля пальцами — ветерок, послушный его воле, щекотал духов воздуха, те радостно взвизгивали, хватались за потоки ветра лапками, качались на них как на качелях. Так он и заснул — под свист анодари, с дымящейся сигаретой в пальцах, лицом на резном столике.
Крылатых воздушных духов Люк увидел в первый же день пребывания в Песках. Они с Нории и Ангелиной добрались из Лонкары в Истаил, и Владыка, уделив должное внимание супруге и государственным делам, пригласил его светлость прогуляться и заодно выяснить, что гость умеет. Через полчаса дракон задумчиво посмотрел вслед очередному смерчу и сказал рокочуще:
— Тебе не хватает умения и точности, хотя сила твоя велика. Мне жаль, что у меня мало времени. Я покажу тебе то, что пригодится в бою. А если ты выиграешь войну — расскажу и остальное.
— Спасибо, — в очередной раз поблагодарил Люк.
— Мне это в радость, — ответил Владыка, сворачивая в апельсиновую аллею. — Пятьсот лет назад змеев воздуха среди белой аристократии было куда больше, несколько десятков. Сейчас ты один. Кровь разбавляется, способности к обороту пропадают. Туре нельзя тебя терять.
— А почему драконы не теряют эти способности? — поинтересовался герцог, разглядывая усеянные оранжевыми плодами деревья. Дух стоял свежий, цитрусовый, даже в носу защекотало.
— Мы потомки двух стихий, — Нории остановился, залюбовавшись цветущей изгородью, как звездочками покрытой алыми махровыми бутонами. — Поэтому способность к обороту есть у всех драконов.
— Берманы тоже все имеют вторую ипостась, — задумчиво пробормотал Люк. Дракон был бесценным источником информации и охотно ею делился, и герцог пообещал себе после войны обязательно прибыть сюда с визитом и послушать все, что может рассказать местный хозяин.
Нории улыбнулся, направляясь дальше по тропинке.
— По легендам, Михаил Бермонт, первопредок династии, был воспитан медведицей и жил со своей женой в облике медведя, поэтому у всех его потомков устойчивая способность к обороту. Но я думаю, дело еще и в том, что берманы очень закрытый народ. Они женятся только на своих, очень редко — на человеческих женщинах или женщинах других стихийных родов. Поэтому их кровь так не разбавлена. Но хватит разговоров. Попробуй сорвать вот тот апельсин, брат.
Нории учил его точечным ударом — и великовозрастный ученик старательно пытался срывать потоками воздуха плоды с деревьев, так, чтобы не шелохнуть листья вокруг. Получалось плохо — они шли по тропинке, а за ними оставались голые деревья с облетевшей листвой. С одного из таких после его неумелых действий и сорвалась стая анодари — Люк от неожиданности выругался, рефлекторно отшвырнул налетевших туманных существ воздушной волной — и только потом рассмотрел обиженно посвистывающих маленьких духов, переливающихся белесым сиянием, как бесконечные ветра над Турой.
— Зачем ты так? — укоризненно пророкотал дракон, подманивая одного малыша к себе и почесывая его пальцем под горлышком. — Они почуяли в тебе свою стихию. Это духи воздуха, анодари. Не обижай их.
— Рефлекс, — покаялся Люк, наблюдая, как духи облепляют Нории, словно голуби — статую одного из Дармонширов в столице герцогства. — Все время жду нападения. Я думал, воздушные духи змееподобны. И умеют говорить.
— В разных частях света по-разному, — Владыка свистнул, и анодари сорвались с его плеч и рук и улетели. — Эти совсем маленькие и недолго рядом с человеком, поэтому речи еще не обучились. Но они всегда будут готовы помочь тебе. Ты им хозяин, запомни, — дракон остановился, оглянулся, обозревая размер разрушений и усмехнулся:
— Ты слишком нетерпелив. Представь, что потоки — это струны фарры. Это такой музыкальный инструмент, — пояснил он, увидев недоумевающий взгляд Люка. — Тебе нужно точно и аккуратно тронуть одну струну.
— Да, пока получается просто колотить инструментом по деревьям, — невесело согласился его светлость.
— Это от нетерпения, — повторил Нории. — Попробуй брать паузу. Делай вдох и замирай перед тем, как тронуть струну.
Люк послушно замер, поймал струящийся над землей ленивый ветерок и направил его к яркому, налитому оранжевым апельсину. Но поток снова сорвался с пальцев, как взбесившийся буйвол, и ураганным порывом ударил по дереву. Люк уныло посмотрел на апельсины, падающие на щедрую землю Истаила с влажными шлепками, на кружащиеся листья, и тряхнул головой.
— Неважный из меня музыкант, — проговорил он.
— Не все сразу, — отозвался Нории, шевельнув пальцами — с дерева сорвался оранжевый плод, опустился в ладонь дракону. — Воздух — капризная стихия. Ты быстро учишься. Забудь о том, что у тебя мало времени, это мешает. Действуй так, будто у тебя есть вечность.
Забыть не получалось, и вечности у Люка не было, но "игра" потоками с каждым днем удавалась все лучше. Как и точечные удары, как и призыв мелких вихрей и смешение теплых и ледяных, влажных и сухих высотных ветров, чтобы создать грозовую тучу, вызвать град или ураган. Люк учился, хватая все, что давал ему дракон, и с отчаянием понимал, что времени катастрофически не хватает. Что ему нужно в десять, в сто раз больше.
— Брат, поднимайся.
Люк поерзал щекой по гладкой ткани и разлепил глаза. В них словно песка насыпали, и видно было плохо. Он находился в покоях, раскинувшись прямо в одежде на постели. А у кровати, склонившись, стоял Нории — дракон держал в ладони руку Люка, слушая пульс, и от его пальцев шла по телу живительная прохлада. Дармоншир, проморгавшись, кинул взгляд за окно. Небо было окрашено в багровые цвета. Начинался закат.
— Сколько я спал? — спросил он саднящим горлом.
— Почти семь часов, — сказал дракон. — Я приказал перенести тебя сюда. Проспал бы и больше, но тебе нужно поесть. Сейчас полетим поохотимся, простая пища тебя уже не поможет, нужна кровь и свежая плоть. И будешь снова отдыхать.
— Некогда, — пробурчал Люк, садясь на кровати. Голова кружилась. — Я последний раз к тебе, Нории. Враги вот-вот дойдут до фортов. По хорошему, мне вообще уже не следовало прилетать. Но мне нужны твои знания. И эти семь часов я потратил зря.
— Отдых — это тоже часть работы, — дракон отпустил его руку и покачал головой. — Много же ты поможешь своим, если будешь засыпать на ходу. Смена ипостасей не заменяет сна, брат.
Люк поискал взглядом пачку, потянул ее с прикроватного столика, сунул одну сигарету в рот. В голове после лечения Нории наступила блаженная легкость, и глаза больше не болели. Но зато он снова ощутил, насколько голоден.
— Я боюсь не успеть, — признал он неохотно. — И боюсь не выстоять. У меня почти ничего нет: горстка обученных людей, две горстки рекрутов, немного оружия и я, недоучка.
Владыка задумчиво глядел на него, склонив голову набок.
— С тобой это больше, чем было у других. А страх не даст тебе преуменьшить опасность.
— Да, — Дармоншир щелкнул зажигалкой и поднялся. — Ты мудр и выдержан, Нории.
Может, и я когда-то буду таким.
— Слишком выдержанным ты никогда не станешь, нам все-таки придает мягкости Мать-вода, — усмехнулся Нории. — Но тебе ведь исполнилось тридцать пять, для нас ты только-только переступил черту совершеннолетия. Дети Воздуха медленно взрослеют, над нами превалируют ощущения, а не чувства, желания, а не разум. Чем ярче ощущение, тем нам лучше. А потом разум берет верх, появляется сдержанность и спокойствие. Не абсолютные. Все-таки Воздух не может существовать в покое.
— Это что же, я лет через двадцать стану таким же замороженным, как его величество Луциус, хорошего ему перерождения? — поразился Люк, спешно затягиваясь — чтобы скрыть озноб, который начал его пробивать, и утихомирить желание обернуться. При упоминании старого змея в сердце кольнуло сожалением.
— Ты неправ. Мой брат по воздуху был человеком сильнейших страстей, — Владыка с печалью кинул взгляд на багровеющее небо. — Просто он научился этого не показывать. И ты научишься, — он перевел взгляд на Люка. — Пойдем же, пока ты не обернулся прямо здесь и не начал охотиться на слуг и горожан. И на будущее избегай сильного голода и сильного гнева, брат. Иначе волей-неволей отведаешь человечины. Воздух, когда наливается гневом, становится неудержимее огня.
Они вылетели далеко за город — туда, где по полям, высоко вскидывая копыта, носились в свете заходящего солнца стада одичавших верблюдов и косуль, — и устроили настоящее кровавое пиршество. Дракон быстро наелся, улегся средь цветущего луга, с удовольствием вдыхая запах медовой пыльцы, приправленный густым духом крови, и терпеливо ждал, пока насытится оголодавший сородич. Змей, словно сорвавшись с привязи, заглатывал несчастных животных, роняя кровавые слюни и периодически угрожающе шипя в сторону Владыки. Мое, мол, не трожь. Тогда дракон лениво шевелил крыльями — "видишь, не претендую", и на время успокоившийся потомок Белого снова гнался за добычей и хватал ее, глаза закатывая от удовольствия.
Наконец и он остановился. Посмотрел на щедро окропленную кровью высокую траву, лютики-цветочки, покосился на Нории и несколько смущенно начал вытирать морду о землю. А потом обернулся в человека и застыл, изумленно разглядывая подсвеченное багровыми лучами солнца дело рук своих. Точнее, пасти своей.
— Главное, чтобы это никогда не увидела моя жена, — сказал он тоже обернувшемуся и подошедшему Владыке. Помолчал, снова разглядывая последствия бойни, которую устроил, усмехнулся и пробормотал : — Впрочем, она и так уверена, что я чудовище.
Нории учил его весь вечер и ночь — а когда звезды на небе начали бледнеть, они сменили ипостаси, поговорили еще немного, мирно и почти ни о чем, обнялись на прощание и направились в разные стороны. Владыка летел в Истаил, где ждала его в большой постели маленькая сильная жена, Ани-лиша. Он думал о ней и о том, что они смотрят в одну сторону, и в это тревожное время Ангелина Рудлог стала источником силы не только для него, но и для всего драконьего и человеческого населения Песков. Думал он и о своем беспокойном, освежающем, как молодой ветер, госте. О том, что судьба все всегда расставляет по своим местам. Так было с ним, Нории, и его огненной супругой, так будет и с сыном Воздуха, если тот выживет.
И печалился Владыка, потому что как мужчине и воину хотелось ему собрать драконов и бросить на помощь брату по отцу, но как правитель и глава почти исчезнувшего народа не имел он на это права. Тяжело было на душе у Владыки. Тяжело, и не мог он найти покоя, и решение принять не мог.
А его светлость герцог Дармоншир летел к своей земле, почти не замечая острых пиков Милокардер и ледяных порывов ветра, гуляющих среди них. А когда один особо наглый ветерок решил сотворить на пути змея воздушную яму, крылатый недоучка скрутил его узлом и бросил на одну из вершин. Полюбовался, как вокруг заснеженного пика по кругу пошла ледяная пыль, фыркнул на присмиревшие потоки и полетел дальше. К своей горстке людей, полосе фортов, морю, семье и Марине, спящей в его доме за расшитыми золотом шторами в комнате с открытыми окнами.
ГЛАВА 4
Ангелина, Истаил
Сначала над Истаилом разыгралась гроза — ее Ангелина услышала сквозь крепкий сон, почувствовав, как потянуло из окон свежестью, и закуталась в тонкие шерстяные покрывала. Без Нории на огромной кровати их покоев было непривычно и зябко. Муж пришел вслед за дождем, лег рядом, прохладный, как всегда, и принес с собой запах влаги, озона и тревоги. А еще — храмовых свечей и ароматных масел — розового, что жертвуют Синей, и ландышевого с ветивером, что льют в чашу Белому. Нории молчал, обнимая ее, но по дыханию и напряжению мышц было понятно, что не спит.
— Расскажи, — попросила Ани, поворачиваясь к нему и заглядывая в глаза.
— Мне нужно будет увидеться с Четери, — пророкотал дракон, бережно прижимая ее к себе. — Сегодня. Я могу, конечно, пообщаться Зовом, но хочу поговорить лицом к лицу.
Ангелина задумчиво погладила его по напряженному плечу, запустила пальцы в красные волосы с седой прядью, коснулась затылка — и дракон прикрыл веки.
— Зачем?
— Хочу попросить совета, Ани-эна.
— Это как-то связано с Дармонширом? — проницательно поинтересовалась она.
— Он растревожил меня, — медленно и гулко проговорил Нории. — Обнажил наше бессилие. Герцог мало мне знаком, но в нем много воздуха и силы, его стихия свежа и беспокойна. Он приятен мне, и его гибель опечалит меня. Но что я могу? Только просить отца и мать помочь ему.
Она, конечно, поняла, что он имеет в виду. Продолжая перебирать волосы, спросила:
— Жалеешь, что сам не можешь помочь?
— Да, — сказал Нории, так и не открыв глаз — но чуть повернув голову, чтобы жена могла добраться до шеи. — Я хочу помочь, но не могу. И Рудлогу не могу. Но оставаться в стороне — плохое решение. Это надежда на чужие силы, моя Ани. Мы все выжидаем, потому что боимся открытия порталов на своей земле. Но даже пусть у нас портал не откроется — если убьют Дармоншира, захватят его земли и подомнут юг Рудлога, то ничто не помешает иномирянам пройти по старой дороге между морем и горами и прийти в Пески. А я ничего не могу им противопоставить. Разумней было бы усилить сейчас и вашу армию, и армию герцога. Прежде всего герцога, конечно, у Рудлога есть силы выстоять. Но нам нечем это сделать.
Ани сосредоточенно и сильно проминала ему затылок, погрузившись в размышления. Нории ей не мешал, молчал.
— И чем в этой ситуации может помочь Четери? — спросила она, наконец.
— Он один стоит армии. Знает все земли двух материков, с закрытыми глазами может нарисовать подробнейшую карту. И мыслит как воин и стратег, моя Ани, — Владыка уже жмурился и едва заметно улыбался — Ангелина в своих раздумьях начала водить губами по его груди. — Быть может, он подскажет какое-то решение. Возможность, которую не вижу я.
— Мне тоже хотелось бы, чтобы лорд Лукас выстоял, — проговорила Ани серьезно. — Он закрывает Дармоншир, а там моя сестра. — Она снова помолчала и решила: — Я полечу с тобой. Хочу увидеть Каролину и Святослава Федоровича. И пообщаться с послом Йеллоувиня.
— Хорошо, — пророкотал дракон, оглаживая ее широкой ладонью по спине и ягодицам. — Ты выспалась, моя Ани?
— Я — да, — сказала Владычица строго. — А ты — нет.
Дракон усмехнулся, повернулся, подхватывая ее, так, что она оказалась на нем, и Ангелина оперлась на локти, разглядывая его лицо.
— Не будешь спать? — прошептала она с той же строгостью, в которой, однако, отчетливо слышалась звенящая нежность. — Не будешь, — ответила сама себе и коснулась пальцами улыбающихся губ мужа. Тело его расслабилось, и тревога из глаз почти ушла. — Тогда надо заняться чем-нибудь полезным, Нории. Не стоит тратить время.
— Вот кто еще мыслит как стратег, — пробормотал дракон, кладя ладонь на льняной затылок жены и привлекая ее к себе. — Моя Ани.
Тафия
Владыка Нории опустился во двор дворца Четери, когда тот с улыбкой слушал какого-то седого старичка в традиционной одежде Песков — длинной рубахе, вышитой шапочке. Мастер поднял голову, сощурившись на ярком солнце, перебросил красную косу через плечо и махнул спускающемуся дракону рукой, что-то одновременно говоря старику. Тот кивнул, тоже задрал голову, почтительно поклонился и бодро поковылял прочь, за ворота.
