Звездные Войны: Война Ситха

Улыбаюсь, откидываясь на кресле. Моя черная ладонь, холодная как лед Богана, служащая мне сейчас вечным напоминанием цены обретенной мощи и ее угроз для самой собственной сути — скользит по столешнице, с зажатой в ней тлеющей самокруткой, как будто в легкой пародии на задумчивость.

— Тогда послушай, Толстый. Теперь тебя будут называть директором КОМПОНП-КОСНОП Дантуина. Официально. И, конечно, от клички 'Толстый' не останется и следа на поверхности... Ты же теперь — господин Гаран Зигар. Твоим коллегой, с которым ты будешь работать в плотном контакте, станет также новый директор созданного на Балморре отделения КОМПОНП-КОСНОП Харак Паарам. Представитель одного из древних родов своей планеты — и член тамошнего Планетарного Совета. Обменяетесь контактами под моим руководством. — Улыбаюсь еще шире, разглядывая как в черной ладони тлеет алый огонек. — Благодаря нашей работе даже в древнем кубле несогласия появилась своя опора Империи.

Толстый, наконец, прерывает меня, задавая свой вопрос, во время возникшей паузы. Как я и ожидаю.

— Это прекрасно, несомненно. Но что я буду делать еще, кроме нашей сети 'самокруток', твоей личной контрразведки и официальной бумажной работы? Так сказать, главное?

— И какова цена? — Принимаю серьезный вид, резко затягиваясь сигаретой, и растирая ее в металле кулака в пыль. — Об этом мы поговорим сейчас. После условий входа в настоящее дело.

Оба слегка наклоняются ко мне. Они ждут, будучи полностью в моей власти. Потому что слова и статус дают больше мощи, чем любые молнии и меч. Позволив паузе слегка растянуться, разбиваю молчание фразой, подернутой ложной грустью.

— Убей предателя. Тощий должен умереть. Сейчас. От твоей руки. — Размыкаю сталь руки, позволяя пеплу прахом осыпаться на гладкую блестящую поверхность столешницы. — Предельной доказательство твоей верности во всех вопросах. Он предал меня — значит и тебя.

Слегка напрягаюсь, призывая к себе свернувшийся вокруг в ожидании Боган. Для возможной самозащиты или понукания темной коррупцией Толстого. Но хотелось бы, чтобы он сделал что я задумал — сам.

— Что?!

Тощий вскакивает со своего стула, пока Толстый, простите — директор Гаран Зигар — потрясенно замирает, но держит удар, даже не меняясь в лице.

— Это шутка? — Наконец, произносит Гаран, явно растягивая время.

— Ты знаешь, что нет. — Я качаю головой, подвигая Силой, легким толчком жаждущей Тьмы, к нему через стол голопланшет. — Здесь документы. О его предательстве. Я знаю, что он близок тебе. Твой названный брат... И поэтому я смогу верить тебе только после того, как ТЫ сделаешь это. Через стол следом отправляется мой служебный бластер, замирая рядом с планшетом. Еще одно усилие, жаждущей убивать, но обузданной Силы, которая роняет обратно на свой стул Тощего, резким давлением на его плечи.

Гаран недоверчиво принимает в руки планшет — и я понимаю, что уже победил. Все остальное, что сейчас будет — это оформление готовой верности, сохранение лица и декорации будущих границ, не более.

Едва сдерживаю торжествующую улыбку, рвущуюся на мое лицо, сохраняя пока тоже исполненное пустого сожаления выражение физиономии. Сейчас он прочтет достаточно. В конце концов, очень просто сфальсфицировать некоторые вещи, которые относятся к документами типа 'совершенно секретно', если они написаны тобой — или твоими людьми. Например, что именно Тощий был одним из тех агентов Джерека, что сливали ему информацию о моих планах. А, значит, и Тощий внес свою роль в мой первоначальный провал на Дантуине и мог послужить причиной гибели Толстого. Которого очень скоро будут звать 'господин директор Гаран Зигар'.

Брови барыги вздергиваются, пока он просматривает тексты и снимки, где запечатлен Тощий на фоне человека в темной форме служки Инквизиториума. Покойного Урэла Ростофа. Как известно, мертвые хранят секреты лучше всего. Я быстро бросаю:

— Урэл Ростоф уже убит мной за предательство. Как и те два штурмовика, через которых он держал с ним связь, среди прочих агентов и кротов.

Провожу металлической ладонью в воздухе, концентрируя на ней внимание Толстого, чтобы он помнил о той цене, которую я заплатил за 'предательство' Тощего. Молчащего сейчас — как будто в потрясении. На самом деле, я просто затыкал ему рот Силой, что отвлекало большую часть моих резервов. Уж очень он хочет жить и опровергнуть мою ложь...

Откинув на стол планшет, Толстый хватается за виски, потирая их.

— Я понял, Мариил. И ты проверяешь меня... Убить брата.

— Финальная проверка. Мы отвечаем за свои ошибки. Каждый из нас. — Отрывисто отвечаю я, отпуская хватку на горле Тощего, позволяя ему говорить, но ломая его щиты, чтобы его сознание было бессвязным...

— Ясно.

Толстый берет левой рукой бластер, взвешивая его в руке.

— Что скажешь, Тощий? — Серьезно спрашивает барыга у своего товарища.

— Он оболгал меня, проклятое отродье! Брат, я же ничего не делал! Это ложь! Он давил сейчас меня своей долбанной Силой! — Вопит Тощий, вскакивая на ноги и бросаясь к сидящему Толстому.

Выстрел. Запах паленого. Гаран потрясенно вскакивает на ноги, отбрасывая бластер. Тощий оседает на пол, захлебываясь слюной. Зигар подхватывает его за плечи.

— Зачем, зачем ты сделал это... Прости, дорогой друг... — На глазах Гарана выступают слезы. — Но я не мог.

Выжидаю некоторое время, после чего тихо произношу:

— Ты сделал что должно. Как это ни прискорбно.

Толстый отпускает уже замершее тело, как будто теряя часть жизни, уходящей из его глаз.

— Да. Этот выстрел был случаен, но я сделал то, что должно. — Усевшись на стул, прямо над лежащим покойником, он продолжает. — Я слушаю тебя.

Пристально разглядываю Гарана Зигара. Теперь он полностью мой. Как ни смешно, но я даже могу ему доверять, в определенных рамках, конечно. Его психотип мне ясен. И он повязан кровью своего самого близкого друга, которого убил сам, сознательно, за предательство. И другой бы возненавидел меня — или своего названного брата, что не лучше для моих планов, но не он. Он возненавидит — уже начал — самого себя, попавшись в психологическую ловушку. Теперь он не будет сотрудничать ни с кем, замкнется в себе, используя иных только для дела. А я в его глазах буду бесстрастным, сочувствующим арбитром. Некая аналогия со Стокгольмским синдромом, вероятно. Но Боган не обманул в моих медитациях — я чувствую сейчас в нем именно это, и никаких отклонений от курса. Да и была еще одна причина устранить Тощего — он... романтик, жадный до денег. Страшное сочетание. И мог бы потом продать нас или Ксизору, или Новой Республике. Это я тоже ощущал, когда еще только продумывал что делать дальше.

— Господин директор... Мои искренние соболезнования. — Подбавляю нотку сочувствия. — Это урок всем нам. Мне тоже приходилось устранять... близких.

Гаран кивает, ожидая перехода к делу.

— Так вот. Ты получишь деньги и помощь Инквизиториума. Неофициальную. Нас же не существует. Да и не та это игра, которую стоит показывать Убикторату. Ты знаешь кто это? Нет? Узнаешь многое. Знание — сила. Ты получишь очень много секретной информации... — Закуриваю новую самокрутку. — Так вот. По сути, ты должен создать альтернативную 'Черному Солнцу' структуру на периферии его интересов. Начнем с Дантуина и Балморры. Но — с легальным прикрытием. Помимо твоей должности, в смысле агентов. Зарегистрируешь компанию. Название придумай сам. Кстати, 'Чзерка Новис' — было бы неплохим юмором. Узнаешь почему. Пойми, просто притоны контрабандистов и наемников, это не наши интересы. А вот легальная корпорация, с имперским прикрытием, которая проворачивает разные... дела — это уже наша цель. Конкуренции и сложностей будет много, но я тебе доверяю. А доверие вещь редкая и достаточная. Для переговоров же поначалу я смогу выделять темных воинов. Если понадобится.

Гаран присвистнул.

— Амбициозно. Но приз того стоит.

— Вот и прекрасно. Смету и проект по бизнес-плану создания и развития дела на начальном этапе жду от тебя завтра утром.

— Быстро. — Роняет господин Гаран.

— У нас будет мало времени. — Отвечаю я. — И вот еще что... Похороны твоего друга будут организованы по высшему разряду, я позабочусь.

— Тогда в Кореллианском Зале Памяти. — Медленно произносит он. — Пусть будет после смерти — алмазом на небосводе.

— Принято.

* * *

Умил Румер преклонил колено передо мной, наклонив голову.

— Вызывали, ваше превосходительство? — Цедит он, устремив взор в пол.

— Да, Умил. Поднимись, присаживайся, налей себе выпить.

Улыбаюсь я краями губ, позволяя себе быть доброжелательным для соблюдения пустых формальностей, столь много значащих для простых людей. Бывший мятежник вскидывает голову и резко встает, схватив с моего гигантского рабочего стола одну из бутылок, не глядя. Налив себе пурпурной жидкости на палец, он усаживается в кресло, в котором полчаса назад сидел Гаран Зигар. Тело Тощего уже отвезено в крематорий кореллианского центра Памяти и из его праха прямо сейчас должен создаваться большой искусственный алмаз, который украсит потолок среди прочих, символизируя одну из звезд Галактики...

— Что вы хотели... сэр? — Спрашивает Умил, стараясь не смотреть на меня, но разглядывая свой бокал.

— Предложить работу по тебе. Я подозреваю, что ты особо не хочешь воевать против своих бывших друзей-повстанцев, хотя они и все проникнуты манипуляциями и контролем с нашей стороны... В чем ты сам успел убедиться на примере Кравика. — Улыбаюсь я далее, из той же пустой вежливости наливая себе на полпальца в бокал красного руусанского. — Но существуют те, кто и начал это Восстание. Из-за чего умирают невинные жизни идеалистов и работают такие манипуляторы как Кравик, сталкивая людей, алиенов, имперцев и всех в бессмысленной бойне... Джедаи.

Умил, наконец, смотрит на меня. В его ауре резко схлестываются непонимание, несогласие, покорность, ожидание... Он молчит, значит уже учится. В нем есть потенциал, который разглядела Лин, пощадив человека. А она ничего не делает просто так, как я уже убедился на собственной шкуре, и не раз.

— Ты должен знать. Ваше Восстание создано проджедайской фракцией. И с вашей стороны им управляли именно они, раздувая пожар мятежа, чтобы вернуть себе власть, опираясь на бывших продажных сенаторов, которые им служили — как та же Мон Мотма или Падме Наберрие. В Инквизиториуме есть много направлений. А вот тебе я хочу доверить одно из самых важных дел. Ты знаешь Восстание изнутри, это очевидно. В конце концов, ты был представителем разведки Альянса, и Кравик был на хорошем счету... Ты можешь вернуться назад. И... нет, не шпионить за бывшими друзьями, нет. А наоборот верно им служить и вкладывать свою душу в их победу. Я расскажу как. Прямо сейчас твоих товарищей громит на Хоте Лорд Вейдер, охотясь за джедаями из тайного руководства вашего мятежа, убивая сотни невинных, которым промыли мозги сторонники джедайского заговора, начатого еще десятки лет назад...

Прерываюсь, чтобы отпить немного сладкого вина, промочив горло.

— Ты будешь кротом. Я слегка помогу вашему Восстанию. И скажу где будут его победы, чтобы ты ими воспользовался и вошел в круг формальных руководителей Альянса. А потом, в момент когда вашим друзьям покажется, что вы победили — а он, такой момент, будет, я его допущу... Джедаи выйдут на поверхность, захватывая своими манипуляциями власть в открытую. И ты будешь нашей опорой против них.

— Я буду кротом в руководстве Альянса. — Просто подводит черту Умил под моей речью.

— Да. И возможностью внедряться к вам моим людям и мне — в поисках джедаев и с целью их нейтрализации. А потом — когда придет время мира, ты проголосуешь за мир — и к твоему авторитету прислушаются. Ты остановишь бойню вместе с нами. И таких вариантов будет очень много. Согласен?

— Вы манипулируете мною, и так грубо, открыто... — Хмыкает Умил.

Крепкий парень, однако.

— Я бы сказал, что у тебя нет выбора, но я не Джерек, и не Кравик. Я имею другие цели, как и Лин. — Роняю я последнее дополнение к фразе, чтобы расколоть его разум воспоминаниями о вербовке. — Я дам тебе много материалов о джедаях. И я доверяю тебе, раз посылаю на такое задание. Из-за твоего ума. Это не манипуляция. Я же не собираюсь шантажировать тебя видео, где ты стоишь передо мной на коленях и говоришь 'сэр'. Потому что ты уже свой. Я предлагаю тебе задание наперед. И да... Я вру?

Умил разглядывает меня, подчинившись понуканию. А я, тем временем, проникаю под его раскрытые щиты, позволяя Богану просочиться в разум человека, отравляя его своей коррупцией, заставляя доверять пленителю и подозревать своих бывших друзей. Ведь Тьма так легко роняет сомнения и ожидает своих всходов. А работа над его разумом была начата мною еще вчера.

— Нет. Как ни странно, я чувствую, что вы не врете. — Наконец, после колебания, произносит он. — Я клянусь в верности вам, вашим идеалам и Империи, если она способна принести мир, а джедаи — действительно манипулируют Республикой еще со времен Войн Клонов ради своего властолюбия.

Камера над потолком молчаливо зафиксировала его слова, которые будут хорошим залогом верности помимо ситской клятвы, данной им Арден Лин на Балморре.

— Ты слушал о Люке Скайуокере? — Резко спрашиваю я.

— Да. Коммандер. Популярный парень. А что? — Напрягается переходу Умил.

— Он один из самых хитрых джедаев. Держись от него подальше, иначе он раскроет тебя — и нас. Вся операция по захвату Хота спланирована Вейдером только бы добраться до него. Первый урок — не верь глазам, верь знаниям.

Умил быстро кивает, явно потрясенный, и пребывающий в сомнениях относительно моих слов. Но сомнения это то, из чего растет Темная Сторона.

— Через пару недель, когда ты подготовишься, все узнаешь, обучишься — ты вернешься к своим... 'друзьям'. Подготовку будут курировать лично я. Пока — бери эти планшеты с историей Войн Клонов и джедаев, и иди в выделенную тебе комнату. У меня еще много дел...

* * *

Арден Лин захлопнула Силой двери кабинета, стоило мне только пройти через них. Такой резкости я от нее не ожидал. Ее явно что-то выбило из колеи.

— Что случилось? — Быстро спрашиваю я, проходя ближе к ее столу.

— Старая плесень. Ненавижу. — Резко выдохнула она.

Боган яростно закручивался вокруг женщины, как будто она была не собой, а каким-нибудь одержимым коррупцией Тьмы Джереком. Да, редко ее можно увидеть в таком состоянии. Вывод сорвался с моих губ раньше, чем я задумался об этом.

— Палпатин?

Она мгновенно вскочила на ноги, раскалывая столешницу своей боевой клешней. Монитор с голопроектором покачнулся и по его трехмерной голограмме пошла рябь.

— Не упоминай о нем!

Подхожу к ней, в нерешительности, размышляя будет ли лучше ее обнять, или это вызовет отторжение вместо успокоения? Когда Боган врывается в тебя до такой степени, по твоей ли воле, или манипуляцией иного носителя 'второй луны', живая плоть, прикосновения теплой кожей — могут быть противны и вызывать желание уничтожить это. Оставить только холод.