Звездные Войны: Война Ситха

Приняв компромиссное решение, кладу ей на плечо свою механическую руку, скрытую черной кожаной перчаткой.

— Значит он. И его манипуляции. Ты сама учишь меня не подчиняться Тьме, а направлять ее... Успокойся. — Жестко фиксирую на плече стальные пальцы, не давая ей сбросить их лихорадочно дернувшимся плечом.

Она медленно выдыхает воздух через сжатые, накрашенные как всегда черным, губы. Ярость медленно уходит внутрь нее, оставаясь неотъемлемой частью любого джен'ари, но уже не заставляя Тьму вокруг выть в предвкушении свободного и разрушительного выплеска.

— Что ты знаешь о нем, чтобы..?! — Она внезапно хмыкает, окончательно успокаиваясь внешне. — Хотя да, ты-то знаешь. К счастью, не лично. Благодари меня за это.

— В каком формате? — Отпускаю я игривую фразу, быстро соображая, что произошло. — Могу предложить разные варианты.

Лин аккуратно снимает мою конечность со своего плеча, усаживаясь на внушительное кресло.

— Садись. Благодарю за разрядку, а теперь серьезно. И дай мне свою самокрутку, что ли. Проверю как это работает.

Понимая, что больше зубоскалить не стоит, это вызовет уже только новый выплеск ярости от несерьезного отношения к происходящего, с ровным лицом снимаю с пояса портсигар, вытягивая из нее одну сигарету. Молча отдаю ей, и усаживаюсь рядом на гостевое кресло, которое подтягиваю к себе маленьким всплеском мощи Богана.

Закурив, она давится дымом, начиная кашлять.

— Как это вообще курить можно? Хаттова слизь... — Однако она затягивает новую порцию отравленного дыма в легкие. — Значит так, ты же сам знаешь, что я была поставлена в позицию Верховного Инквизитора Сидиусом, как противовес протеже Лорда Вейдера — Тремейна?

Киваю, ожидая продолжения.

— Так вот. Ради укрепления этого факта перед лицом ситского киборга, я была провозглашена Рукой Императора. И этот статус не снят. Поэтому Император вызвал меня к себе сегодня утром, пока ты там общался со своими агентами. Как, кстати, успехи?

Сдержанно улыбаюсь:

— Благодарю за беспокойство. В порядке. Выделим средства на мои проекты через них и все будет отлично. Но что там с Палпатином?

Арден сжала клешню, раздавив в ней самокрутку.

— Он хотел убедиться, что я все это помню и понимаю. Но в случае с нашим дорогим Императором — это только предлог и самая поверхность его планов внутри планов и целей внутри слов. Лучше бы как тогда, там джидаи, тут свои... — Она потрясла головой. — Одной из целей он добился, как видишь. Своей манипуляцией едва не сдвинул меня в маниакальную одержимость древнего мародера, чтобы, вероятно, оборвать потенциальные незапланированные контакты и возможные заговоры... С тобой, например. — Она усмехнулась.

Выжидаю, закуривая сам. Привычно вгоняю дозу отравы в легкие, отстраняясь и хватая Боган внутри себя за шкирку, чтобы держать над ним полный контроль и получать через него больше понимания за завесой слов.

— Его интересовало кого можно ставить в какие позиции в Инквизиториуме на мой взгляд. И он проявил легкое любопытство и о тебе. Мне стоило довольно дорого удержать ментальные щиты и скрыть беспокойство относительно этого факта от Императора. К счастью, он был удовлетворен, решив что я сама, исключительно своими манипуляциями сделала все произошедшее, а ты лишь одна из пешек моей игры.

Я улыбаюсь — это искренняя благодарность. Желание ощутить на себе взор Палпатина — это для крайних мазохистов.

Лин вздохнула.

— Но это его напрягло. Он и так мне не доверяет, если такое слово к нему вообще применимо, из-за моего происхождения. Предположил мою собственную игру, начал давить, искать слабости, указывать мое место... Как всегда. Вроде отбилась, как видишь. Но он не прощает даже иллюзорных ошибок и несуществующего, как он даже сам решит, покушения на его власть. Поэтому... — Она сделала паузу, покачав головой. — Казнь Тремейна. Его приведет в исполнение не Хетрир. И не Убикторат. Не Алая Гвардия. А... мы. Точнее — я, а ты будешь присутствовать, как и другие Верховные Инквизиторы.

Я тянусь к Богану, ощущая лед угрозы. В этом есть негативный контекст, подлая мелкая месть Палпатина за его собственные, пусть и развеянные, опасения. Указание места — и стравливание. Предполагаю:

— Антиннис — протеже Вейдера, соответственно... Гнев Владыки упадет на тебя и, если он слегка копнет, то и меня. А он копнет, если даже и не захочет, потому что Император наведет его на это. И гнев Ученика будет направлен не на Учителя, а канализирован на слишком усилившуюся Инквизиторшу и ее людей, который пусть и играют как бы за Учителя, но очень уж стали сильны и могут выбиться из пешек в офицеры. Я прав?

— Да. — Арден кивает, подавляя, я чувствую, новую вспышку ледяного гнева. — Ты хорошо умеешь играть в дежарик, очевидно. Так что на нас спустят Азейн Исард, точнее, ей позволят, ведь между ней и Антиннисом была какая-то своя игра, которой мы помешали. А Убикторат начнет вмешиваться в наши дела уже по воле разъяренного Вейдера.

Давя в стальной ладони самокрутку, я откидываюсь на кресле, прикрывая глаза.

— Нам нужен совет синекожего адмирала. Его гений подскажет пути решения конфликта.

— Ты прав. Но он еще не добрался до Нирауна, поэтому выйдет на связь по полностью защищенному каналу позже.

— Думаю, какое-то время мы с этим справимся. Когда казнь?

— Завтра утром. — Хмыкает Лин, прикусывая черную губу. — Не проспи.

Глава 12. Коррупция Тьмы.

Это часть большого города в городе, государства в государстве. Это — Императорский Дворец. Место, в котором можно прожить жизнь, ни разу не выходя наружу. Территория, где тысячи и тысячи людей — в основном людей — управляют всей Галактикой, не придавая ей значения и почти ничего не зная о ней, если им вдруг не станет интересно.

Один из Больших Приемных Залов — Большой Зал Суда. Тут установлен прекрасный, резного дерева, трон, как и во всех Залах, на тот случай, если его почтит своим вниманием Император и возжелает присутствовать.

Он желает, он восседает, откинувшись на спинку, обитую черным бархатом. На его коленях, укутанных тонким полуночным зейдом, лежит трость, с которой Император почти никогда не расстается. Какая тонкая аллюзия с Магистром Йодой, мало кому понятная здесь. Два великих носителя Силы, которые могли бы одной мыслью разметать половину планеты — ходят опираясь на клюку. Но задерживать взгляд на Сидиусе — опасно. Тут же опускаю глаза, переводя взор на происходящее у ног Палпатина, на то, что происходит у нас внизу, пока тот наслаждается представлением, воплощающим мощь его замыслов — все что бы ни происходило, идет по его воле, ведь она подмяла под себя сам Боган, заставляя его служить его власти и тайным манипуляциям...

Едва сдерживаю желание потрясти головой, стоя все также ровно, замерев. Сила Император слишком велика, подавляюща. Как будто он — тень, черная дыра, высасывающая в себя Тьму, и вообще всё. Заставляя трепетать перед его волей, считая что ему противостоять просто нельзя и сам Боган лишь его покорный пес, припавший к ногам хозяина. Этот уровень понимания 'второй луны' потрясает, но чтобы сохранить себя, ощутить принадлежность своих прав на владение Темной Стороной — надо этому противостоять. Иначе она просто отвернется от меня. Вступить в молчаливое — и незаметное Палпатину — противостояние с ним. Увидеть в нем слабости, сохраняя вид полной покорности. Скрывать себя всеми ментальными щитами, закрывая самое их существование целым каскадом других щитов и ложных мыслей на поверхности сознания.

Потому что он чувствует всё. Все разумы в сфере его видимости — читаются им, манипулируются, развращаются по его малейшему желанию. Но в глубине этой мощи таится слабость. Самоуверенность достигшая пика. Она позволяет быть центром... самого Богана. Но и ослепляет, заставляя считать что все и всегда будет только так, как он хочет, не давая здраво оценивать происходящее. Это безумие абсолютной власти. И это надо учесть, заставляя Тьму ухмыльнуться и прильнуть ко мне, в опасном, предостерегающем жесте.

Губы Палпатина дрогнули. Я убрал все мысли — уже найденного достаточно, чтобы не впасть в преклонение перед самым могучим существом Галактики. И сохранить в самом себе ощущение центра Вселенной, отказав в этом всеобъемлющем праве другому. Ведь центр мира не разделить на двоих внутри разума одного человека, внутри своего разума. А потерять уверенность в этом, значит проиграть во всем. Но как же тяжело верить в себя в присутствии столь подавляющей твари.

Лин, в черной форме, стояла во главе большого строя, у подножия трона, преклонив одно колено. В шеренге стою и я. Высшие сановники, Инквизиторы, члены Убиктората, судьи, Прокурор Империи, сам Визирь и глава СИБ, даже парочка гранд-адмиралов в белоснежных мундирах — несколько десятков человек.

Император, наконец, разлепляет свой рот, позволяя обволакивающим словам, исполненным властности и неприкрытого ехидства, прозвучать:

— Сейчас, в присутствии высших лиц Империи, произойдет восстановление справедливости и порядка. Даже если он маскировался под верного нашим идеалам человека... Столь близкого к некоторым из нас, столько знакомого... Лорд Вейдер, что скажете?

За спиной тени, укутанной в невесомый черный зейд, появляется исполинская фигура, спускающаяся к подножию трона по ступеням. Каждый шаг сопровождается мерным, автоматическим, басовым дыханием. Он оглядывается присутствующих, едва поворачивая шлем.

— Каждый враг Империи, кем бы он ни был — должен умереть. — Шлем Владыки лишь на мгновение задерживается на Лин. — Как главнокомандующий Галактической Империи, я открываю казнь.

Плащ вздувается за спиной Лорда, когда он медленно проходит мимо нашего строя, взмахнув массивной черной ладонью. Двери распахиваются и в Зал Суда входят двое алых гвардейцев, за которыми идет, скованный кандалами, босой, в одних брюках, Антиннис Тремейн, бывший столь недавно неформальным главой всего Инквизиториума. Какая ирония, еще на днях именно он низвергал тысячи и решал судьбы целых систем...

Все это представление символизирует главное, что входит в ум каждого присутствующего. Только Император владеет жизнью и смертью, каждой судьбой, как бы высоко кто-либо ни взлетел, как бы устойчиво кто-нибудь ни 'сидел'. Единственная устойчивая позиция в Галактике — это его трон. Только его трон.

А Лорд Вейдер — верный цепной пес, получает урок, что и его место лишь у подножия Его Величества. И должен распоряжаться казнью собственного протеже — получая пощечину за собственную горячность. Видя непосредственных исполнителей, на которых падет ярость его гнева, чтобы отыграться. На Лин. И на меня, как на ее пешку. Не зря же я стою здесь, по особому приглашению, как 'досточтимый участник раскрытия заговора Верховного Инквизитора Тремейна, Верховный Инквизитор Мариил Ортос'.

Ученик Императора басит:

— Антиннис, ты не оправдал нашего доверия. Твоя судьба теперь — смерть и вручена Арден Лин. — Шлем Вейдера смотрит на Инквизиторшу, не на Тремейна. — Она исполнит приговор, завершив раскол лояльности.

Резко развернувшись на каблуках, он прошел мимо нас, едва не задевая стоящих людей — и меня — краем своего плаща, остановившись у ступеней к трону.

Губы Палпатина тронула тонкая улыбка.

— Как Император я, с глубоким прискорбием от того, что в сердце нашей государственности, свернулась змея предательства, разрешаю казнь и не накладываю на нее вето. Последнее слово, Тремейн?

Антиннис поднимает голову, вздергивая подбородок, и ничего не говорит, буравя взглядом Арден.

— Привести приговор в исполнение. — Бросает Вейдер.

Лин кладет руку на пояс, снимая меч. Мгновение она держит его в руках, прежде чем зажечь. Вспышка, багровый отсвет падает на пол.

Гвардейцы отступают в стороны, оставляя приговоренного в одиночестве. А вся сила тени на троне транслирует каждому присутствующему, прямо в сознание, понимание: 'на его месте мог быть ты — и можешь оказаться в любой момент, лишь его воля решает это'.

Арден подходит к Антиннису и, сжав его шею клешней, бросает на колени перед собой. Клинок, издавая тихое гудение, поднимается.

— Во имя Империи, по воле Императора. — Произносит она, опуская пылающее лезвие.

Голова того, кто был всем — падает на пол с тихим стуком. Он стал ничем. Воющий Боган не оставил ему и шанса на любое посмертие.

Палпатин на мгновение становится похож на человека, наклонившись вперед. Он наслаждается ощущением полной власти и могущества. Тени вокруг него рассказывают об этом, оттеняя изуродованное лицо, придавая ему величие нечеловеческого, почти демонического, существа.

— Запомните, так было и будет с каждым, кто откажется от того, что даю вам я. — Раздается скрежещущий голос Императора. — Казнь закончена, вы свободны. Да, Верховный Инквизитор Арден Лин и Лорд Вейдер — вы останетесь для закрытых консультаций.

Пестаж выходит из шеренги и начинает распоряжаться, указывая каждому как через какой выход он должен покинуть Императорский Дворец. Даже в этом — есть своя церемония и статусность. Мне достался 'красный выход' — как я понимаю, это самый низкий из всех по своему смыслу. Впрочем, я не в обиде, отнюдь. Близость к персоне Сидиуса... смертельна. И разъедает все мои щиты одним своим присутствием неподалеку, заставляя коррозировать уверенность и раскалываться собственное ощущение контроля. А ведь он даже не обращал свой взор на меня.

Покидая зал, я не оглядываюсь на Арден, хотя это и стоит определенных усилий. Но я знаю — никаких человеческих слабостей при Его Величестве. Все будет уловлено, посчитано и использовано против меня — просто так, в секундном внимании к очередной пешке.

* * *

Откинувшись на кресле в своем обширном кабинете, я курю уже третью самокрутку, приводя свою уверенность и понимание места во вселенной в порядок, продолжая раз за разом тянуться к волшебным словам 'Я — Дарт Нейтан, Владыка Богана', изгоняя из своего разума остатки случайного прикосновения Силы Сидиуса. Это было лучшим выбором — ждать когда он умрет от изменившего Вейдера и Избранника Ашлы. Бороться с таким существом... Не смешите. Он может стереть меня в порошок одним желанием, даже без усилия.

Так. Стоп. Не терять ощущения себя, как центра Вселенной. Резко затянувшись, я начинаю кашлять, ударив ладонью по клавише вызова служки.

— Что изволите, ваше превосходительство? — Услужливый голос в интеркоме.

— Руусанского сладкого... Нет. Корелианского бренди. И текущие документы по Корусканту.

— Сию секунду.

Используя как пепельницу изгиб старой ситской статуэтки с Зиоста, которая стоит тут с недалеких времен Джерека, я расплываюсь по креслу, думая, что надо бы еще обставить себе рабочий кабинет. В конце концов, еще много времени до того, как придется бежать с Корусканта. Заодно и отвлекусь. Сначала текущие документы, потом обстановка.

И лишь затем — связаться с Трауном. И готовить работу 'Чзерки-новис', или как там мы назовем наше будущее легальное прикрытие для первых лет после гибели Императора... И как такое... такое... вообще могло погибнуть?