Проклятье изумрудного цвета

Глава 1

Велена, в семье называемая ласково — Лея, трясясь в старой карете, закрыв глаза и старательно делая вид, что спит, прислонившись к стенке, думала о своем, ведь оказалась она в этой карете первой. Остальных девушек подсадили где-то на пол дороге. Их транспортное средство сломалось. Вступать в разговоры с обиженными и обреченными на ненавистное замужество девицами не хотелось. Тем более, что Лея одна из всех выбрала эту судьбу сама, смело шагнув на помост в родовом, с детства выученном до каждой щербинки, замке к членам выборного совета: представителям королевства Саверия и ее родной Мелонии. Сделав этот решительный поступок, девушка твердым, не терпящим отказа голосом потребовала проверить и ее на каком-то там "шаре судьбы". Нянюшка, всегда следовавшая за своей воспитанницей, попробовала удержать, неизвестно почему спятившую деточку, но Велена была сильнее и решительнее. Смелости добавляла горько рыдающая сестра Полин, только вчера по секрету радостно делившаяся главной в ее жизни новостью: виконт де Лемож прислал ей записочку, в которой намекал, что вскоре его родители приедут свататься. Да и сговорены они были уже давно, правда на словах. А тут вот такое известие! Шар под руками Полин загорелся не ярко, чуть тлея, но королевские надсмотрщики уже распорядились записать ее имя в документы: в этом году, как никогда, невест для Саверии не хватало. Все меньше находилось половозрелых девиц, под руками которых загорался бы древний артефакт. Раз в три года наступало время отдавать долг соседней стране: погибали в неравном бою одни Защитники, на их место приходили другие, инициировавшие особую силу, маги, а им положены были жены, которые не поддаваясь ужасному зову проклятой земли, помогали супругу восстанавливать силы и могли продолжить его род, родив как можно больше детей с особыми редкими свойствами.

Ровно три года назад старшая сестра Полин и Велены так же попала в те зловещие и страшные края. Создатели были к ней милостивы: ее супруг до сих пор жив, а это означало, что жена ему досталась славная, щедро делившаяся любовью и силой; да и плодовитая — носит уже второго ребенка под сердцем. Первенец Грегоир уже скоро на ножки встанет. Правда, вестники из тех краев приходят не часто и материнское сердце не на месте. Но что любая мать может сделать? Такова дань девяти стран за свою беспечность и не дальновидность.

Семеро дочерей у графини де Бранж, две успели они с супругом отдать замуж как раз в те, "промежуточные", годы. Ламине вот "повезло" и им обещали, что в этот набор семью не тронут...Но разве можно верить слову королевских чиновников? А две кровиночки, хвала Создателям, еще не скоро подрастут, что бы, возложив руки на этот проклятый шар, получить приговор. Если бы они знали, что дело так обернется, то этим летом Полин была бы уже замужем, даром, что только в начале осени ей исполнилось 16. С Веленой дело особое и хотя ей уже 18 лет, но для матери ее судьба — незаживающая рана в сердце. Денег на большое приданное нет, а кому нужна слепая жена?

Может поэтому она так смело шагнула к ненавистному артефакту? И о Диво! Матовый шар, до того слабо реагирующий на большинство девственниц в этом году, вдруг засиял, словно маленькое солнце. Хорошо, что брать двух дочерей сразу у одной семьи было запрещено законом, а представители Саверии ухватились за незрячую, совсем не обращая внимание на ее недостаток. Спать с мужем и рожать ей этот дефект не будет мешать. Вот так и удалось молодой де Брансе спасти сестру. Что же ее ждет в том, ненавистном для многих далеком краю?

Карета остановилась и, судя по возгласам, в точке назначения — в монастыре Святой Агаты, именно сюда свозили всех отобранных невест, чтобы в назначенный час отправить "туманным" магическим переходом на центральную площадь столицы Саверии, недалеко от Главного Храма. Именно там их будут дожидаться будущие мужья.

Задумавшись, Велена и не услышала, что четверо ее спутниц уже покинули карету. Ощупывая одной рукой стенку, она поспешила на выход, прижимая другой рукой капор, то и дело задевающий потолок.

— А, ты наверно ждешь, что тебя повезут обратно? — раздался ехидный молодой голос, только девушка обнаружила проем выхода. — Всю дорогу молчала, наверное брезговала с нами общаться, аль дома спать не давали?

— -Простите, но не могли бы вы мне помочь выйти? Хотя бы руку протяните, что бы я могла на нее опереться, — словно не слыша язвительных и пренебрежительных ноток, вежливо, тихим и спокойным голосом произнесла Велена.

— Слепая что ли? Вижу руки и ноги на месте, и всего одну ступеньку надо преодолеть. Вон, передние кареты вообще в луже остановились. Дождь тут хороший вчера прошел. Все такие маменькины дочки... Няню с собой брать надо было, что бы слезки утирала да возле постели стояла и указывала, что с мужем делать. — Лея узнала этот голосок, фразы, сказанные именно этой девушкой, откровенно презирающей рыдающих и охающих в дороге подруг по несчастью, часто вызывали у нее улыбку, а то и смех, правда свои гримасы приходилось прятать за широким лисьим воротником меховой накидки. Все таки конец Рыженя (октябрь по нашему— авт) и кто его знает какая погода ожидает их в проклятом краю.

— Угадала! Я, действительно, ничего не вижу, — ответила и доверчиво улыбнулась невидимой собеседнице. — А нянюшку не разрешили брать с собой. Сказали, что здесь мне монахини помогут, а там супруг и его домочадцы, — — Лия услышала, как девушка мгновенно подскочила к карете и почувствовала, как та крепко ухватила за руку. Где-то в стороне слышался гомон других невест, ржание лошадей, покрикивание кучеров.

— Не беспокойся, шагай, я тебя удержу. Папаня не даром гонял на скотном дворе!— Велена ощутила не слабую и тонкую руку трепетной барышни, а грубую, почти мужскую, огромную ладонь уверенной, сильной особы. — Что, родственнички с радостью выпихнули из дома? — помогая сойти на землю, поинтересовалась незнакомка.

— Совсем наоборот, — — встала на защиту своих близких девушка, шагнув и чувствуя под ногами твердую поверхность. — Я сама вызвалась! Отбор происходил накануне помолвки младшей сестры и ей выпала эта ужасная участь. А у батюшки с Леможами уже все было договорено, да и у Полин с Ферди симпатия.

— Ты не сердись на меня, — вдруг тихо и грустно выдохнула помощница. — Не со зла я. Меня вон батюшка, как ни старался, а выкупить не смог. Недобор у них. А этот чертов шар, как свеча в самую темную ночь под руками засиял. Вот они за меня и ухватились. Моему тяте по секрету сказали, что брали даже тех девиц, под руками которых в шаре одинокий светлячок заблудился. Меня, кстати, Мелинда зовут, дочь барона Торпе.

— А меня Велена де Бранж, — сказала и сразу вспомнила, как матушка однажды за обедом отца Мелинды похвалила, после того, как кто-то из очередных гостей обмолвился, что с такими, как этот барон никогда за стол не сядет. Мол, у Торпе — более 10 детей и они все не только коров доят, но и за скотиной ухаживают вместе с наемными работниками, а сам отец семейства титул получил за поставки продуктов армии. Батюшка тогда матушку поддержал и сказал, что более честного и порядочного человека не знает и для графа де Бранж была бы большая честь сесть рядом с бароном де Торпе, что за столом, что просто так, потому что лишь его продукция выдержала проверки Его Величества. Все остальные поставщики пошли под суд.

— Дочь графа Ротфейна? Так наши угодья почти рядом. Да и вообще я тебя понимаю, вон мне выйти замуж за высородного не светило. Брезгуют. А за абы кого тятя отдавать не хотел, вот и досиделась до 19 лет. Теперь же представитель Саверии лорда— командира в мужья обещал, не ниже графа. Как ты думаешь, не обманывает? — и столько невысказанной тревоги и растерянности было в ее только недавно уверенном голосе, что Лея поняла: как не храбрилась девушка, страхи съедали ее душу. Слишком много ужасов рассказывают о тех краях.

— У меня сестра уже три года, как там. Батюшка все старые архивы поднял, всех знающих людей расспросил. Мужа девушкам подыскивают согласно этому "шару судьбы". Если под твоими руками он не тлел, а горел, хотя бы в пол силы, то действительно: быть тебе женой хозяина пограничного замка — лорда-командира. Девушкам с одинокими светлячками в артефакте: только женами "десятников". Жизненных сил поддержать мужа у них слишком мало. "Десятник" командует отрядом не более десяти человек, потому, что его магии хватит только на небольшой защитный полог. Из одних магов пограничные отряды не составишь. Где их столько возьмешь?

— Ой, — схватив Лею за руку и прижав ее к груди, зачастила Мелинда, — тятя говорил, что в монастыре нас по двое в каждой келье селить будут. Можно мне с тобой? Там и поговорим... и ты мне все-все расскажешь...

— Конечно, я не против. А ты не знаешь: когда нас заберут и расселят? — Велена, честно говоря, уже устала и хотела бы прилечь.

— Мы как только выходить начали, так монахиня сказала немного подождать: скоро с западного округа пара карет приедет. Всех уже вместе заберут внутрь. А сестра то пишет, аль нет? — в голосе девушки слышался неподдельный интерес. Все-таки та невеста уехала три года назад. Как ей там живется, что там творится?

— Девушки, простите, а можно тоже послушать? — тонкий девичий голосок дрогнул, раздался всхлип, было понятно, что только недавно она плакала. — Я Ариан, средняя дочь герцога де Джиней. Под руками старшей шар не загорелся, а мне только пять дней назад 16 исполнилось.

— Можно, — чуть улыбнулась Лея и, протянув руку на голос, нашла говорившую и за одежду притянула к себе поближе. — Ты только не плач. Те, кому мы предназначены, будут нас лелеять и нежить, потому что большую часть весны, лето и первый месяц осени именно от нас будет зависеть их жизнь. Да и наша от них.

— Как это? — почти вместе вскричали невесты.

— Все дело в брачных браслетах. Кроме приграничных районов, отделяющих наши страны от изумрудного проклятия, они больше нигде не входу. Слишком много магии в них вложено. Вдоль разделяющей стены на определенном расстоянии расположены охранные замки. Хозяин замка — лорд— командир, ответственный за свою территорию и может одновременно накрыть защитным пологом до ста человек, но что бы еще и сражаться во время прорыва пограничной преграды, ему нужны особые силы и эти силы зависят напрямую от жены. Через этот браслет она как бы его подпитывает и является тем сокровищем к которому лорду хочется вернуться, а его желание во время битвы с врагом распространяется через защитный полог и на подчиненных. Вы же знаете, что эти страшные деревья издают какой-то призыв, затуманивающий разум, превращающий людей в поломанные куклы, которые спокойно проходят сквозь стены на ту сторону.

— И становятся такими же деревьями.. — глухим, наполненным страхом голосом, уточнила Ариан. — Но что же делать? Я тоже не хочу быть деревом!

— В том, в ком есть хоть самая маленькая капелька "ленгара" никогда не подчинится изумрудному проклятью. А именно его количество определяет древний артефакт "шар судьбы".

— А что такое — "ленгар"? — поинтересовалась Мелинда.

— А этого никто не знает...батюшка сказал: в древнем манускрипте, приложенном к шару и описывающем его действие, не было дано никаких пояснений, было только сказано, что он есть исключительно у девственниц. Вы же знаете, что хоть проклятию уже 26 лет, только 15 лет назад нашли этот судьбоносный артефакт и записки о том, как бороться с зовом. До этого слишком много там погибло магов и людей, да и площадь, захваченная деревьями-людоедами, за те первые 10 лет увеличилась вдвое.

— А эти специальные брачные браслеты когда нашли? — уже немного повеселев, поняв, что для жениха является не только женщиной для утех, как говорили все вокруг, но и желанным спасением, спросила Ариан.

— Они известны еще с древности. Просто установили, что с их помощью девицам, наделенным "ленгаром", удается его не только сохранить, будучи замужем и потеряв невинность, но и передать во время исполнения супружеского долга своему супругу. Только вот девочки, — Велена замялась, но все же, набравшись храбрости, продолжила. — Эти украшения, как палка о двух концах... Если погибает супруг, через несколько лет угасает и жена.

— И, что, никак нельзя этот наручь снять? — почему-то шепотом и немного заикаясь промямлила дочь герцога.

— Во время брачного ритуала в главном храме Саверии они привязываются к аурам жениха и невесты и соединяют их жизненные силы. Теперь у них одна жизнь на двоих.

— Так это не они нас, а мы их должны любить и голубить, да так что бы им всегда хотелось вернуться домой! — с жаром произнесла Мелинда.

— А те девочки, с которыми я ехала, говорили, что устроят своим мужьям такую жизнь, что они поспешат вернуть их обратно родителям, — снова шепотом поделилась Ариан.

— Вот дуры-то, — не удержалась дочь барона, поскольку в родном доме привыкла говорить прямо, что думает, — что-то я не слыхивала, что бы кого-то вернули обратно. Разве что в гробу. Вот мужиков -то жалко. Они нас защищают, а эти пустоголовые их извести желают.

— А давайте мы им расскажем, то, что сейчас узнали.. — Ариан со всем пылом молодости начала уговаривать своих новых подруг поделиться знаниями с остальными, чтобы переубедить "особых" невест. Но в это время раздался скрип ворот и все поняли, что долгожданное пополнение прибыло.

— Послушаем, что нам еще в монастыре скажут, — мрачно фыркнула Мелинда. — Только думаю, что эти балбески ничему не поверят. Они привыкли, что все с ними нянчатся да в рот заглядывают. А там война самая настоящая и смерть, которая не щадит.

Глава 2

В ворота ни магов, ни солдат сопровождения не пустили. А вскоре к девушкам подошли монахини и попросили стать по двое: так удобнее входить в обитель через широкие двери. Потом был еще один огромный двор, а следом гулкие каменные коридоры монастыря. В кельях для девушек уже лежали платья послушниц, а все их вещи были сгружены в дальние кладовые. Помыться и привести себя в порядок можно было в конце коридора, там располагалась огромная купальня. Конечно, возмущениям не было предела. Но кому было жаловаться кроме подруг по несчастью? Монахини предупредили, что в мирской одежде на ужин не пустят, а из 32 невест может быть только несколько взяли с собой еду и несли ее в руках. Те, кому ее положили в огромные баулы, отданные возницам, могли разве что облизнуться, вспоминая домашние деликатесы.

Лея, зайдя в келью, которая неизвестно сколько времени теперь будет ее родным домом, ведь никто не знает когда женихи съедутся в столицу Саверии, сбросив меховую накидку, присела на кровать, что бы расшнуровать теплые дорожные ботиночки. Постель была необычно тверда: доски укрывал тощий матрас, застеленный домотканой простыней и ватным одеялом.

— Создатели, что это за убожество? — раздался возмущенный возглас Мелинды.

— Это ты о чем? — Велена как раз сняла ботинки и с удовольствием двигала пальцами на ногах.

— Да, платье это. У нас скотницы точно в таких коровник чистят. Хорошо, что ты не видишь. А вот еще и чуни, ничего не скажешь — удобные, как домашние тапочки, только вот девицы наши точно вой подымут, — раздавшееся шуршание указало на то, что девушка сняла дорожное платье. — Лея, тебе помочь?

— Нет, спасибо, я — сама. У моего шнуровка спереди. Все мои вещи сшиты так, что бы я сама могла их снять и надеть. Ой, а ты знаешь, Мели, тут пол теплый! — де Бранж стояла на полу в теплой нательной рубашке и вязанных чулках. — Ты не подашь мне платье? — странно было вот так принимать помощь от чужого человека. Но почему чужого? Мелинда теперь ее подруга. Подруга.... Первая подруга в ее жизни. Раньше Лея так близка была только с родителями, сестрами и нянечкой, которые читали ей книжки, занимались с ней. Не то, что бы она была нелюдимой, нет, но очень стеснялась своей ущербности. А за долгую дорогу, передумав обо всем, решила отбросить ненужную робость Здесь нет родных. Теперь она одна против огромного, неизвестного и враждебного мира. Оказывается не одна... Теплом и величайшей благодарностью отозвалась в душе неожиданная забота дочери барона. Де Торпе подошла босиком, так и не надев эти самые чуни и помогла одеть платье, как специально, оно было на завязочках спереди. Потом Лея ощупала обувку, высотой та была по щиколотку, внутри чувствовался мех, а сверху..

— Сверху — свиная кожа. — объяснила подруга. — Тятя лучше выделывает. Но эти тоже ничего, все равно нам носить недолго. А теплый пол потому, что на территории монастыря горячие источники.

— Ой, так это сюда на лечение приезжает королева с дочерьми?

Но вопрос так и повис в воздухе, семью Торпе отдых коронованных особ не интересовал. Идя в купальню и крепко поддерживая Лею под локоть, Мелинда, чуть смущаясь, полюбопытствовала

— А ты такой родилась?

— Ты имеешь ввиду — незрячей? Нет. Родилась я, как все дети, но когда мне было три года в детскую во время грозы залетел светящийся и плавающий в воздухе шар... Мы всегда закрывали двери на балкон, но в то лето жара была неимоверная, а когда пошел дождь, в проем двери хлынула такая прохлада, что хотелось вдыхать и вдыхать. Нянюшка как раз вышла, а я с Ламиной и Арлет бегала и веселилась. Когда сфера влетела, девочки застыли, а я, самая маленькая, решила, что это такой необычный мячик и попыталась словить. Сестры кричали -"Не тронь!", но меня всегда отличала упертость, вот и словила... глазами. Лекари потом недоумевали — "Почему она жива" и "Почему нет ожогов?", ведь встреча с молнией так опасна, а сестры на перебой утверждали, что светящееся чудо просто всосалось в лицо. Никто им не поверил.... А цветные, такие чудесные сны, видятся каждую ночь, — она тяжело вздохнула и добавила. — — Мне часто кажется, что именно во сне я живу, а днем — просто жду ночи.

Мелинда ничего не ответила, лишь, тяжело вздохнув вместе с Леей, крепко пожала ее руку

— Ничего, не переживай, я тебе здесь помогу, а потом у мужа о тебе будут заботиться, как о величайшей драгоценности. Дома вся малышня была на мне. У тяти от недавна вторая жонка, мама родами померла. Так знаешь, как у меня о нашей самой младшенькой, Бетине, сердечко болит? Я, конечно оставила ее на жену старшего брата, но та сама в тягости, куда ей чужого ребенка тягать...

Далее девушки пошли молча, вспоминая родных и любимый дом, ведь каждая из них была там по своему счастлива. А то, что ждало их впереди, было зыбким, непонятным, пугающим. Поглощая скудную монастырскую пищу, трое, нашедших друг друга барышень, не роптали, как остальные, не требовали достойных их звания разносолов, а спешили поесть, что бы, собравшись в келье, поговорить о страшной, неизведанной стране. Видно граф де Бранж более других, переживая о дочери, собрал разных сведений о лордах— командирах, о загадочных охранных замках, уж очень не похожими были рассказы Велены на все те кривотолки и сплетни, которыми великосветские дамы потчевали друг друга. Но этим вечером Лея рассказала о том, что сообщила сестра в своих весточках.

— Ты думаешь, ей разрешили писать все, что там действительно творится? — чуть скривившись, не доверяя, и в то же время желая, что бы рассказанное было правдой (ведь, оказывается Ламине там хорошо и она по настоящему счастлива, только переживания о муже и его подчиненных терзают душу) засомневалась дочка герцога.

— А мы договорились еще дома, что она в письмо будет вставлять определенные словечки, которые точно расскажут нам как ей там приходится, — важно похвасталась Лея. — Это все батюшка придумал. Он у нас такой затейник! А Ми-Ми пишет, что самое страшное ждать, когда отряд на уничтожение прорыва отбывает. В сплоченном отряде, даже если есть потерпевшие от укусов обезумевших животных с той стороны, всех доставляют обратно в замок, там и лечат. Бывают и мертвых вытаскивают, что бы они этой проклятой зеленью не стали.

— А если еще одну стену построить, может тогда прорывы будут реже и погибших не будет? — мечтательно и задумчиво протянула Мелинда.

— Так это же не мы ее строили. Батюшка говорил, что стена появилась в самую темную зимнюю ночь, сразу же после того, как нашли в подвале одного из охранных замков "шар судьбы" и кучу бумаг о его использовании. Там какая-то особая магия, нашим магам неподвластная, — первый раз в жизни Лея гордилась своей осведомленностью. Отцом и родными она восхищалась и гордилась с раннего детства. В их семье поощрялись стремление к знаниям и находчивость, только девушке было очень трудно постоянно догонять любимых сестер. Те могли найти в библиотеке какую угодно книгу и изучить ее, а нянюшка Леи больше жалела свою подопечную, заботясь о ее одежде и еде, чем помогала постигать что-то новое. Учителя рассказывали то, что считали нужным, да и не было у отца столько денег, что бы нанимать их бесконечное множество. Двое на всех дочерей. А где уж слепой угнаться за зрячими! Конечно, ей и рассказывали и объясняли, но все же, Лея считала сестер намного умнее и сообразительнее, нежели она.

— А мне отец говорил, что на возведение стены он сдал такую сумму, что впору хорошее имение купить, — не выдержала Ариан.

Увидев, что Лея покраснела и напряглась, что бы ответить, Мели тайком сжала ее руку

— Девочки, давайте не спорить, а спросим завтра у монахинь. Нам же объявили, что по крайней мере несколько дней игуменья Рочелли будет знакомить нас с жизнью государства Саверия, с их обычаями и расскажет, что нас там ожидает.

Конечно, они бы сидели еще, разговаривая и делясь секретами, но дежурная монахиня, зайдя в келью, отослала Ариан к себе и распорядилась погасить свечу, предупредив, что утренний подъем в монастыре в пять часов и всех обязательно она проверит.

— Забудьте о том, что у вас было дома, завтра начинается новая жизнь, — голос ее был нарочисто строгим и ехидным.

А ночью первый раз в жизни Велене приснился ужас. Она куда-то спешила, под ногами хорошо были видны выщербленные каменные ступеньки, такие же потертые временем, как и стены, а потом неожиданно, когда она миновала поворот, ее глазам открылось голубое-голубое летнее небо и где-то там справа вверху яркое солнце, подбежав к стеклянной преграде, она взглянула вниз и отшатнулась: чуть слева виднелись высокие замковые башни, а далее куда не глянь, простиралось изумрудное безмолвие. Страшные, покореженные коричневые столбы, так похожие на деревья зеленными наростами на теле, двигались в безумном танце. Казалось это ветер шевелит листвой, но Лея откуда-то хорошо знала, что это в очередной раз живое нечто идет завоевывать новые территории. И такое безысходное отчаянье охватило ее, что сердце сжалось, в глазах потемнело и пришло понимание, что во всем этом ее вина, ибо причина — ее преступное деяние. Она закричала, забилась от безвыходности и вдруг ощутила как кто-то прижимает ее тело к себе, гладит по голове и приговаривает— " Все будет хорошо, успокойся, все будет хорошо!". Голос был таким ласковым и убедительным, что она подобралась, приникла к теплой руке и... очнулась вся в слезах и в объятьях Мелинды.

— Приснилось что-то страшное? — участливо, словно заботливая нянюшка, спросила Лею подруга._— Успокойся это только сон. Не надо нам было об этой жути на ночь глядя разговаривать.

— Понимаешь, — все еще горестно вздыхая, пыталась пояснить причину такой странной реакции на сон, торопливо оправдывалась девушка, — мне показалось, что там, в замке. по моей вине произошло что-то очень не хорошее. Может быть я принесла туда беду или открыла путь изумрудному проклятью? Это было так реально! Или... этот сон — предостережение?

— Не выдумывай! — твердо и безапелляционно заявила Мели. — Во— первых ты абсолютно не маг, колдовать не сможешь, во-вторых, если ты говоришь, что наши маги ни какого отношения к стене не имеют, значит и у тебя на эту преграду воздействовать не получится. А потом: самое большое на что ты способна — разбить любимую кружку или тарелку супруга. И вообще: вся эта муть из-за неудобных постелей. Кто это закомандовал спать на досках?

Мелинда прошла к собственной кровати и сразу же заснула, как легла, а Лея, постепенно успокаиваясь, в который раз мучилась непонятными видениями. Когда она очень расстраивалась и пребывала в нервном напряжении, то видела на месте предполагаемого расположения человека световой фон. Нет это не возвращалось зрение, это были просто цветные пятна. Вот нянюшка дома была для девушки оранжевой — добрым, отзывчивым человеком, матушка и батюшка зелеными, как листва весной. И тогда Лея не пугалась — зеленый цвет всегда нес людям надежду и счастье обновления, а в случае с родителями говорил, что обладатели этого цвета спокойные, умные, заботливые, любящие. Сестры были часто то желтыми, когда озорничали и веселились, то оранжевыми, когда помогали с уроками. Девушка знала, что черный цвет символизирует зло, но она еще в своей жизни никогда не встречала людей с таким ореолом, чаще всего эта краска была очень сильно разбавлена красным (опасный, властный человек), голубым (несдержанный, резкий), синим (жестокость на грани) и фиолетовым ( непонятная таинственность). С такими людьми она предпочитала не сталкиваться и всячески их избегала. Сейчас же на месте подруги она видела большое оранжево-зеленое пятно, но признаваться в этом не спешила. Настало такое время, что и платья зеленого цвета негласно были под запретом и упоминания о нем боялись, словно само слово могло навредить. Постепенно, успокаиваясь, Лея уснула.

А потом побежали похожие друг на друга дни. Подъем в пять утра, водные процедуры, заутренняя, завтрак и занятия с матушкой Рочелли. Она отвечала на вопросы девушек, под час жестко и хлестко ставя их на место, и на самом первом занятии взяла с каждой клятву о неразглашении. Действительность была на много ужаснее, чем невесты себе представляли. Игуменья подтвердила все, о чем поведала Лея подругам в первый день, оговорив, что по собственной дурости и эгоизму девицы могут вернуться в родной дом только мертвыми. Та частичка "ленгара", которая есть в каждой. защищает ее от изумрудной напасти и помогает в том же супругу и его подчиненным. В Саверии сейчас идут экзамены в военной магической академии, которая выпускает лордов-командиров и "десятников". Когда они закончатся, девушки станут женами выпускников и отбудут вместе с ними к месту службы. Что же касается денег и стены, то да, стена появилась неожиданно и странно, и до сих пор никто не может дать ответ кто ее воздвиг, а деньги уходят на выплату Защитникам и детям погибших, ведь они не простые пограничники и должны получать соответственно.

Когда-то в тех краях было несколько городов, самый крупный из них был городом нескольких магических заведений. Никто не знает что там произошло, но в одну летнюю ночь вместо оживленного веселого студенческого местечка утром обнаружилось изумрудное неизвестно что. Из этой непонятной "дубравы" время от времени вырывались обезумевшие животные, все как один ставшие хищниками, и набрасываясь на людей, убивали их. В чем причина этой ненависти не известно. А потом зеленые исполины начали поглощать людей и территория изумрудного ужаса увеличивалась вплоть до появления загадочной охранной преграды.

Монахини учили девушек вести расходные книги, заниматься управлением пограничного замка, тонкостям кулинарии, а игуменья очень подробно и детально рассказала о супружеских обязанностях, пресекая смешки и хихиканье самыми настоящими розгами. И вот однажды после завтрака невестам объявили, что сегодня для каждой из них настал знаменательный и торжественный день — день перехода в государство Саверия.