Тереза вздохнула и поняла, что пора переходить от дружеского разговора к более приземленным вещам.
— Аластор, тебе не идет это хождение вокруг да около. Говори, с какими предписаниями тебя послал Скримджер.
— Вот как, сразу к делу. Узнаю свою лучшую ученицу, — Аластор сразу посерьезнел. Его искусственный глаз сделал резкий оборот, дернулся и застыл. — Ты последняя, кто должна была это услышать в ближайшие двадцать лет. Особенно от меня.
Грюм вытащил из-за пазухи папку в тонкой кожаной обложке с гербом Министерства магии и протянул своей бывшей ученице.
— Тебя отправляют в отставку 'по состоянию здоровья, несовместимому с работой аврора', — тут он явно кого-то спародировал. Скорее всего, Скримджера или его секретаря. — О величине пенсии написано в бумажках.
Тереза расшнуровала папку и внимательно вчиталась в документы. По мере углубления в дебри бюрократических формальностей, она мрачнела всё сильней, пока её лицо не стало похожим на лицо мертвеца. Чувствовала она себя схожим образом. Будь она каким-нибудь министром, её можно было назвать политическим трупом. Хотя, если вспомнить то положение, которое она занимала в иерархии Аврората, именно им и стала.
Все было составлено очень грамотно, так что не подкопаешься. Ужасающие людские потери во время последнего задания и тяжелое ранение использовали, как отличный предлог полностью избавиться от дотошного и неподкупного аврора, часто вмешивающегося в дела сильных этого прогнившего магического мира и занимающего слишком опасную должность.
Тут стоит отметить, что Отдел магического правопорядка состоял из многих отделов, причем Визенгамот, Сектор борьбы с неправомерным использованием магии и незаконным использованием изобретений маглов были лишь самыми крупными из всех. Даже в сам Аврорат входило множество небольших отделов: аналитический корпус, отдел снабжения, карательный и прочие подобные. То есть, попросту говоря, авроры могли не уходить на пенсию, а продолжать числиться в департаменте, но уже на административных должностях. В документах же более чем ясно говорилось, что ее полностью списали. Вход в Отдел магического правопорядка для нее теперь закрыт навсегда. Возможно, это более чем честная плата за то феерическое падение, которым окончилась её карьера.
Наконец, когда позади осталась последняя страница, она сложила руки на груди и обратилась к Грюму.
— Они понимают, что я пойду на апелляцию?
— Разумеется, но, Тери, в зале суда ты будешь в невыгодном положении. Там тебе придется встретиться как минимум с Престором и его кодлой, а за ними, ты это отлично знаешь, стоит Малфой. Не думаю, что ты забыла, какая у него поддержка в верхах.
— Сволочь, — прорычала она сквозь зубы, сжимая трясущимися белыми пальцами больничное одеяло.
— Он сейчас на особом счету в кабинете министра, — изуродованное лицо Аластора исказилось еще больше, приняв страшный, даже отвратительный вид. — Между большими деньгами и одним хорошим аврором этот жирдяй всегда выберет деньги.
Тереза крепко сжала зубы. Ее похудевшая, но все еще носящая след прежней силы, фигура тряслась от едва сдерживаемого гнева, ярости и бессилия. Зрачки серых глаз расширились, а и без того светлая радужка почти слилась с белком. Жуткое зрелище, от которого неподготовленного человека могло передернуть.
Но Терезе было плевать, как она выглядит. Она сжимала в руках папку, в которой содержалось письменное доказательство краха всех её надежд. Ей удалось добиться столь многого и пожертвовать не меньшим, почти достичь желанного и так бездарно все упустить в одном шаге от цели. Нужно было лишь протянуть руку, и она оказалась бы заместителем главы всего Аврората. А там уже недалеко и до бархатных кресел Скримджера или Боунс.
Тереза откинулась на подушках и закрыла глаза. Огонь ненависти в её груди превратился в контролируемое пламя, но не потух, лишь утратил мощь, позволив здраво мыслить и не перегореть за пару дней. Эмоции — плохие советчики.
Она сложила худые руки на груди и испытующе посмотрела на бывшего учителя.
— Почему пришел именно ты?
— Ты моя ученица, пусть и бывшая. Да и к твоему отцу я испытываю искреннее уважение. Поэтому у меня есть предложение. Точнее, не у меня, а у моего старого друга Альбуса Дамблдора. Он сейчас ищет кого-то на место преподавателя ЗОТИ.
Некоторое время Тереза задумчиво молчала. Она была готова ко многому, начиная от предложения открыть собственную адвокатскую контору и заканчивая наемнической деятельностью. Но вот вакансия на место учителя в единственной школе Британии была явно за пределами ее понимания.
— По-твоему, я похожа на человека, хоть что-то понимающего в педагогике?
— Поверь, Тери, хуже этого выродка Снейпа ты точно не будешь. И не надо говорить, что работа с детьми не по тебе. Единственное, на что ты не годишься — это варка зелий и должность клерка в каком-нибудь Отделе магического хозяйства, — он доверительно наклонился вперед. — Сама подумай, у тебя есть пятнадцатилетний опыт муштры нашей аврорской зелени и два собственных спиногрыза. Если ты не согласишься, то этот предмет будет преподавать заика-хаффлпаффец с тюрбаном на башке. Бывший учитель магловедения, между прочим. А к нам в отдел следующем году придет полдесятка нихрена не знающих молокососов, которых потом будет легче прибить из жалости, чем переучить.
Тереза отвернулась к окну и тяжело вздохнула, а затем горько улыбнулась чему-то в своих мыслях.
— Ты мне сейчас прямо-таки 'сделал предложение, от которого нельзя отказаться'.
— Опять цитата из какой-нибудь магловской книжки?
Вместо ответа она кивнула на прикроватную тумбочку и недочитанный роман. Темную обложку пересекали две белые надписи: 'Крестный отец. Марио Пьюзо'.
— Только не говори, что ты увлеклась религией, — Аластор скривился в отвращении.
— Нет, этот роман про бандитов, а не духовенство. Хоть он и магловский, но все равно как раз по моему профилю, — она непроизвольно осеклась. — Бывшему.
— Ты так и не сказала, что думаешь о работе в школе.
— Ты знаешь, у меня достаточно средств, чтобы без проблем стать обычной домохозяйкой. Буду сидеть дома, читать книги, может, напишу несколько детективов или триллеров, посмотрю мир. Потом, возможно, заведу сад и третьего ребенка. В моем возрасте это вполне возможно.
— Сдохнешь от скуки, — Аластор разочарованно покачал головой. — Тери, я тебя уже давно знаю. Поверь, через неделю такой жизни ты устроишь бойню всем этим дурам-соседкам со слащавыми романами и сплетнями вместо мозгов. Тебе надо чем-то заниматься. Ты ж по-другому жить не умеешь.
— Возможно, ты и прав. Посмотрю по ситуации и уже тогда решу, — ответила Тереза. — Но сначала пойду к Боунс, потом в суд. Потреплю нервы этому белобрысому мешку с деньгами. Если дело не выгорит, то ты первым об этом узнаешь.
— Во сколько уложишься?
— Меня выписывают через три дня. Если брать по минимуму, то хватит недели две, если дело застопорится — около полутора месяцев. Может, больше. Но в любом случае, к концу июля я буду свободна.
— Ладно, скажу Альбусу, чтобы прислал тебе письмо с предложением о встрече после окончания всей этой свистопляски, — он уже готов был покинуть палату, как остановился перед дверями. — Тери, забыл тебе сказать, Малфой сделал большое пожертвование Мунго. Так что будь аккуратнее, особенно если рядом покажется незнакомый врач.
— Постоянная бдительность. Я помню о твоем главном уроке, Аластор.
'Только вот жаль, что на последнем задании он мне мало чем помог'.
Глава 2. Собеседование
В 'Трех метлах' было непривычно тихо и прохладно. Людей было много, но в отличие от неугомонных школьников они редко повышали голос. Тереза сняла летнюю накидку и внимательно оглядела зал паба. Директора в нем не было. Мадам Розмерта тепло улыбнулась при виде незнакомой посетительницы. Тереза не посещала Хогсмит с момента выпуска, а это было слишком давно, чтобы хозяйка таверны могла вспомнить лицо одной ничем не выделяющейся гриффиндорки.
— Доброе утро, — женщина за стойкой еще сильнее растянула губы в фальшивой улыбке. — Вам столик на сколько человек?
— Здравствуйте, — Тереза не переставала искать взглядом директора. — Меня ждут.
Розмерта быстро догадалась, о ком идёт разговор.
— А, директор Дамблдор, верно? Он во втором зале, занял место у окна, в зеленой мантии, — тут она хитро улыбнулась. — Не пропустите.
Оставалось надеяться, что директор пришел на встречу просто в изумрудной мантии, увешанной колокольчиками, как новогодняя елка игрушками, а не в каком-нибудь кислотно-зеленом ужасе с блестками. О любви председателя Визенгамота к эксцентричным нарядам знали все. Но только немногие догадывались, что одевается директор подобным образом не из-за прогрессирующего маразма, а потому что хочет усыпить бдительность окружающих — в первую очередь, детей. Возможно, за семь лет постоянного контакта с директором в школе, они просто привыкают ко всем этим причудам, а затем, повзрослев, переносят свое предвзятое отношение с Дамблдора-директора на Дамблдора-политика. Иного объяснения, почему иногда, даже взрослые люди, не один день варящиеся в ядовитом политическом котле Министерства, ведутся на эту искусную игру, просто нет.
— Может, что-нибудь закажете прямо сейчас? — хозяйка положила на стойку меню.
— Кофе. Со сливками и без сахара.
— А что насчет десерта? — Розмерта не унималась, открыла последнюю страницу и указала на перечень блюд. — У нас есть пирожные, булочки, мороженое. Не как у Фортескью, но тоже очень вкусное. Директор Дамблдор, например, взял очень нежные и вкусные эклеры. Только выпекли. Может, и вам их принести?
Этот разговор уже начал утомлять. На стол легли два сикля — стоимость одной чашки кофе, если верить меню.
— Нет, спасибо. Я не люблю сладкое.
Тереза прошла во второй зал и облегченно выдохнула. Старец был во вполне нормальной мантии насыщенного светло-зеленого цвета увешанной колокольчиками. Если бы не их трезвон, в лесу он бы легко слился с кустами и травой. Тереза подошла ближе, повесила накидку на спинку стула и прислонила к стене трость, опираясь на которую, все это время шла.
— Здравствуйте, директор Дамблдор. Надеюсь, я не опоздала? — она заняла место напротив.
— Нет, миссис Саммерс, вы очень пунктуальны, — тут он обратил внимание на чёрную лакированную трость с набалдашником в виде тигриной головы. Посеребренная морда сверкнула в ответ ониксовыми глазами. — Как ваше здоровье? Та тяжелая судебная тяжба, наверное, сильно вас вымотала. Все-таки вы проиграли.
— Нет. Я бы даже сказала, что, наоборот, получила немалую порцию морального удовлетворения.
Директор удивленно поднял брови, и Тереза пояснила своё отношение к ситуации.
— Выигрыш не был моей целью. К тому моменту я уже смирилась с тем, что больше не буду аврором. Я слишком хорошо понимаю, что не в моем состоянии драться на поле боя, а тот последний трагический рейд не делает мне чести, как командиру. Но становиться каким-нибудь координатором или аналитиком мне также не хотелось. Так что это было скорее дело принципа, — тут она коротко усмехнулась, — и желания отплатить той же монетой моему старому 'другу'.
— Я так понимаю, вы про мистера Малфоя. Помню, именно вы занимались его делом во время судов над Пожирателями. Это было в конце войны и тогда вы еще были простым следователям, если не ошибаюсь?
— Была и оказалась на стороне проигравших в том деле. Ещё бы немного, и он оказался в камере напротив своей невестки — 'Милой Беллы'. Но, к сожалению, деньги и связи в нашем обществе решают больше, чем закон.
— Да, тут вы правы, — Дамблдор обреченно покачал головой, а затем сверкнул очками-половинками. — Вам известно, что он является Председателем Попечительского совета Хогвартса?
— Конечно, пару лет назад об этом трубили все газеты, — Тереза пожала плечами со спокойствием истинного флегматика.
— Не боитесь перенести свою конфронтацию в школу?
Тут рядом со столом появилась мадам Розмерта с чашкой кофе и парой эклеров. Одного глотка хватило, чтобы понять, что если Тереза и устроится в Хогвартс, то ходить за вожделенным напитком в 'Три метлы', будет не самым разумным решением. Она вежливо дождалась, пока директор дожует часть эклера, после чего ответила:
— Поверьте, директор Дамблдор, вы его интересуете гораздо сильнее, чем я. К тому же, он не так уж и часто посещает вверенное ему учебное заведение.
— А как же его сын? Драко, кажется. Он в этом году впервые пойдет в школу.
— А при чем тут он? — Тереза недоуменно приподняла бровь. — Это наш с Люциусом конфликт и у меня достаточно личного достоинства, чтобы не вмешивать в эту грызню маленького ребенка.
Второй эклер так же пропал с тарелки. Почтенный седой старец вытер рот и бороду салфеткой и продолжил разговор.
— Ответ, достойный истинной выпускницы Гриффиндора, — он уважительно качнул головой и положил на стол десяток сиклей, поднялся под недоуменным взглядом собеседницы. — Что думаете насчет небольшой прогулки? До Хогвартса отсюда придется идти около пятнадцати минут. Посмотрите окрестности. Заодно мы поговорим в более умиротворенной обстановке и без лишних ушей.
— Я не против. — Тереза также поднялась, надела накидку и оперлась на трость. — Только слишком быстро идти не смогу. Ранение все ещё сказывается
— Конечно, я ведь тоже уже давно не мальчик.
По пути из деревни многие волшебники приветствовали директора и с интересом разглядывали находящуюся рядом с ним молодую женщину. Те, кто не раз бывали в Министерстве, узнавали Терезу и удивленно пялились вслед.
Некоторое время эта странная пара шла молча, любуясь дикой, неукротимой природой Запретного леса и Черного озера. Яркое летнее солнце золотистой рябью отражалось на его ребристой поверхности, слово оно было не водой, а чешуей русалки. Окрестности школы мало изменились со дня последнего посещения.
Тереза почувствовала странную, почти болезненную ностальгию, сжавшую грудь в тиски. Каждый взгляд возвращал в прошлое, беззаботное, полное простых детских радостей и первых разочарований. Школа была маленьким срезом большого мира со своими правилами и законами, а также самыми разными людьми, пусть и не переступившими порог совершеннолетия. И все они были личностями, порой наивными, еще чаще глупыми и беззаботными, но живыми...
А затем на них навалилась война и ответственность. И прежним школьникам пришлось либо слишком резко взрослеть, либо ложиться в землю.
Голос Дамблдор вернул её из воспоминаний. Кажется, только сейчас он заметил, что Тереза заметно хромает, пусть и держит спину ровно, не опуская подбородка.
— Могу я узнать, как именно вы получили свою травму? Мне известны только общие сведения, почерпнутые из 'Пророка', — и тут же поспешно добавил: — Если это не секрет, конечно.
— Предсмертное проклятье одного темного мага. Очень сильное, настолько, что его уже никак не снять.
Тереза так часто за последнее время слышала этот вопрос, что он уже перестал вызывать у нее хоть какие-нибудь эмоции. Исчезли даже такие чувства, как раздражение или усталость. Что поделать, если окружающие ее люди не могут усмирить собственное любопытство?
