Фарфоровая чашка с тихим дребезжанием опустилась на тарелку.
— Что вы знаете о крестражах?
Тереза задумчиво покрутила трость, собираясь с мыслями. Совсем не этого вопроса она ожидала от директора.
— Мне известно немного, — медленно начала она. — Во время работы в Аврорате мне приходилось сталкиваться с несколькими магами, что пытались полностью пройти весь ритуал. Ни один не смог преодолеть последний этап. Ни у кого не хватило духа совершить последний рывок и разорвать душу. Почти всегда они сходили с ума от боли, шли в разнос, а нам давали приказ уничтожить их на месте.
— Значит, принцип работы этой магии вам известен, ровно, как и все последствия, — директор кивнул сам себе. — Хорошо. В таком случае это упрощает дело.
— Квирелл смог создать крестраж? — сделала предположение Тереза. — Поэтому вы не хотите нападать в открытую или сдавать его властям? Боитесь, что он покинет это тело и спустя время возродится в новом?
— Нет, к сожалению, Квиринус, не более чем вместилище злобного призрака. Он прислужник куда более могущественного и безумного существа, — Дамблдор сделал небольшую паузу. — Десять лет назад, после Хеллоуина я исследовал дом Поттеров, чтобы понять, что именно там произошло. Вы никогда не задавались вопросом, почему все сразу же стали считать победителем Волдеморта именно маленького Гарри, а не Джеймса или Лили? Сами подумайте, шрам — это же недостаточное доказательство победы, верно?
— Да, я действительно думала об этот.
— О победе Гарри рассказал именно я. Вы, должно быть, задаетесь вопросом, зачем? — Директор грустно улыбнулся и обвел кабинет взмахом руки. — Один из этих приборов смог полностью проанализировать тела, найденные на месте трагедии. Он смог точно рассчитать последовательность смертей. Кажется, в отделе судмедэкспертизы в Аврорате пользуются подобным аппаратом для точного определения времени смерти всех тел на месте преступления.
Тереза хмуро кивнула, вспоминая прибор похожий на дрожащую и дергающуюся ленту Мебиуса.
— Прибор показал, что последним погиб именно Волдеморт. То есть Лили и Джеймс уже были мертвы, а маленький Гарри почти минуту оставался один на один с убийцей своих родителей. Изначально я предполагал, что Лили наложила на Волдеморта отсроченное посмертное проклятие, — по правой ноге Терезы прошла ощутимая дрожь, — из-за которого он и умер, но я ошибся. Она использовала заклинание кровной защиты, из-за которого Гарри приходится жить у его магловских родственников. Никаких проклятий.
— Возможно, его ударил в спину Сириус? Я все еще не верю, что он был способен на предательство Лили и Джеймса, но даже если бы это и произошло, он бы кинулся на защиту крестника.
— Вам известно, что он был крестным Гарри?
— Я присутствовала на крестинах. Джеймс предлагал мне занять место крестной матери, но я отказалась. Лили хотела назначить на это место одну из своих подруг-медсестер из Мунго. Я была бы лишней.
— Не знал, — Дамблдор задумчиво пригладил бороду и быстро перевел тему. — Но, мы отвлеклись. Я исследовал вопрос и понял, что именно произошло. Все дело в крестраже. Еще в то время, когда Волдеморт... Нет, тогда еще Том Реддл учился в школе, я слышал как он говорил о своих мечтах обрести бессмертие. Я предположил, что он выберет самый короткий и разрушительный путь.
— Он создал крестраж, — Тереза сделала глоток чая.
— Да. Но вся проблема в том, что крестраж был не один.
Обжигающий чай попал не в то горло. Тереза полузадушено закашлялась, чуть не расплескав чай.
— Что?! Это невозможно! Абсолютно невозможно. Тогда ведь получится настоящее...
— Чудовище. Волдеморт, в которого умный мальчик Том и превратился.
Тереза волевым усилием заставила себя успокоится.
— Подождите, но это невозможно просто с точки зрения логики... Я плохо знаю механизм воздействия этого заклинания, но я точно помню строчку про 'разделить душу наполовину'. Если он сделал хотя бы два крестража, то от его нынешней души должна была остаться только четверть.
— Боюсь, что от души нынешнего Тома Редлла осталось не больше одной восьмой.
Тереза закрыла глаза и потерла виски. Примерная картина произошедшего уже начала выстраиваться в ее голове
'Действительно, что может быть хуже могущественного и безумного колдуна с кучей сильных и богатых последователей? Только если он будет еще и бессмертным. Мне срочно нужно закурить'.
Она тяжело вздохнула, понимая, что в ближайшем будущем желаемая порция никотина ей не светит.
'Господи, если ты есть, ответь, почему из всех мужчин на свете я выбрала именно врача?'
— Я все поняла, хорошо. Но вы сказали, что Квирелл одержим. Значит ли это, что паразитом является Тот-Кого-Нельзя-Называть?
— Да, осколок Волдеморта паразитирует на теле бедного Квиринуса. Он взял его под полный контроль.
— И он все это время находился рядом с детьми?
— Другого пути не было.
— Почему вы не захватили его прямо в кабинете еще летом? Есть же ловушки душ для призраков и обряды экзорцизма. Или... Подождите, — лицо Терезы ужесточилось. — Информация, верно? Вы хотите узнать, сколько у него крестражей и что они из себя представляют. Выпотрошить ему разум. А если он сбежит, вы будете работать с Квиреллом, потому что такое длительное соседство окажет на него определенное влияние, возможно, ему перейдет часть воспоминаний, особенно связанных с крестражами. Но для этого нужно построить ловушку. Именно поэтому произошел весь этот фарс с ограблением банка, филосовским камнем и цербером на третьем этаже?
Тереза задумчиво крутила трость между ладонями, затем сощурилась и подалась вперед.
— Теперь я понимаю... Во время Хеллоуина 1981 он пытался сделать крестраж используя в качестве жертвы Лили или Гарри, но его душа не выдержала последней части ритуала и распалась, как и у всех прочих магов, которые пытались создать крестраж. После этого он возродился с помощью одного из уже созданных ранее крестражей, но потерял большую часть сил и теперь вынужден паразитировать на теле Квирелла.
— Приятно работать с умным человеком, — в голосе директора мелькнула ирония. — Думаю, теперь вы понимаете, во что ввязываетесь, Тереза. Если вся эта информация выплывет наружу, то в стране начнется паника, которой Волдеморт не побрезгует воспользоваться.
— Я все понимаю. Отлично понимаю. Это действительно опасная ситуация. Но неужели никто кроме вас не догадался? Министр, если на него нажать — я уверена это в вашей власти — может организовать группы поисков крестражей или хотя бы будет понимать, какая опасность грозит Британии и его положению. Он зашевелится, только чтобы его жирный зад продолжал портить вид на бархатном кресле Министра.
— Нет, не получится, — директор покачал головой. — Скорее он обвинит меня в посягательстве на его власть. А у остальных будет та же реакция что и у вас поначалу. Неверие и отрицание. Слишком мало было тех, кто сумел создать хотя бы один крестраж, а тут сразу три или четыре. К тому же дело сразу замнут, ведь 'Тот-Кого-Нельзя-Называть мертв', — директор процитировал заголовок пророка за 1 ноября 1981 года.
— И никогда больше уже не вернется.
Глава 10. Старик в черном
Большой чёрный паук быстро пробежался по стене и замер под потолком, немного подумал, достаточно ли этот угол хорош для будущей паутины, а затем, решив, что в комнате есть места поинтересней, перебежал на подоконник. Гарри протянул руку поближе. Маленькое членистоногое промелькнуло между пальцами, пробежало по учебникам и тетрадям, чтобы в следующую секунду исчезнуть за батареей.
Гарри вздохнул и уронил голову на скрещённые руки. Пауки в доме на Тисовой 4 всегда были его главными друзьями и собеседниками. Пока он жил в чулане они единственные составляли ему компанию, мирно и тихо плетя свои паутины в углах. Когда их становилось слишком много, он собирал часть в банку и выносил на улицу, пока тетя Петунья не видит. Она бы обязательно вызвала какого-нибудь истребителя насекомых и перетравила дихлофосом весь дом, уделив особенную внимательность обители племянника.
Паук опять появился из-за батареи и пробежал по закрытому чемодану.
Прошло уже три дня с того момента, как Гарри расстался с Роном на вокзале Кингс-Кросс, но все его вещи ещё оставались на своих местах не распакованными. И причиной этому была совсем не лень.
На подоконнике, рядом с тем местом, где пробежал паук, лежало письмо в аккуратном конверте с алой печатью, отдаленно напоминающее то, в котором ему пришло приглашение в Хогвартс. По плотной молочно-белой бумаге вились летящие, острые строчки, выведенные фиолетовыми чернилами. Их Гарри выучил уже наизусть. Проснись он ночью, то легко бы повторил их, даже не видя текст. Запах крепкого чая уже давно выветрился, но Гарри казалось, что он его все ещё чувствует. Таких писем у него было уже целых двадцать четыре, но именно это — самое первое, приложенное к небольшому рождественскому подарку — было для него особенно дорого.
Впервые Гарри начал такую продолжительную переписку. Хотя, говоря откровенно, она у него вообще была единственной. Он никогда не видел в живую человека, что просил называть себя 'Дедушкой Полом', но казалось, знал его очень хорошо. Трудно не узнать человека за почти полгода постоянного общения, пусть и письменного.
Гарри представлял его высоким седым стариком, наверняка очень худым, с острыми, возможно даже грубыми чертами лица и очень проницательными глазами. Судя по манере письма, он большой любитель дисциплины и порядка, но в отличие от Дурслей, прекрасно осознаёт, когда нормы и приличия надо отринуть для достижения каких-либо целей. Да и с чувством юмора у него все в порядке, правда оно у него слегка специфичное, но по крайней мере хотя бы есть!
Раньше Гарри надеялся, что в магическом мире у него остались родственники, но, сразу после прибытия в Хогвартс предположил, что он им был просто не интересен. Да и профессор Саммерс говорила, что после войны у него почти никого не осталось. Вот он и решил не искать их. В первую очередь, чтобы не разочароваться отказом. Какого же было его удивление, когда среди подарков помимо мантии-невидимки, подарков от семьи Уизли и профессора Саммерс (она отправила ему замечательные домашние сладости и бестиарий, описывающий всевозможных магических существ) он нашёл небольшую коробку в желтой подарочной упаковке и конверт с письмом.
В коробке лежал набор для ухода за метлой, причём именно за Нимбусом 2000. Стало понятно, что отправитель некоторое время наблюдал за своим родственником, прежде чем написать письмо. Тем не менее, Гарри ответил со всей возможной благодарностью и внезапно втянулся в переписку.
Большой серый филин по имени Пушок каждый четверг стучал в окно рядом с кроватью Гарри, стоически игнорируя школьную совятню. На самом деле его звали Аристотелем, но, видимо из-за недостатка интеллекта, его переименовали более подходящим образом. 'Сила есть, ума не надо', — писал о незадачливой птице дедушка Пол. Гарри узнал эту историю из пятого письма и с тех пор подкармливал совиными крекерами бедную, не особо умную, но зато невероятно большую птицу. Последнее письмо Пушок принёс за день до окончания школы. С тех пор Гарри почти неотрывно караулил у окна, ожидая и надеясь, что последнее обещание его родственника не окажется ложью.
Внезапно на Тисовой улице показалась незнакомая машина. Чёрные блестящие обводы и дороговизна мгновенно привлекли всеобщее внимание. Любопытные соседки тянули шеи из-за заборов, а их мужья завистливо вздыхали, переводя взгляды на свои семейные седаны и пикапы.
Автомобиль медленно проехал по улице и остановился у дверей Дурслей.
Гарри приник к окну, внимательно всматриваясь в затонированные стекла. Сердце бешено колотилось. На мгновение ему показалась, что на месте водителя сидит маленькое лопоухое существо, но, наверное, оно было всего лишь порождением его воображения.
Дверь пассажирского сидения открылась, и на улицу вышел старик в чёрном костюме и длинном легком плаще, тоже черного цвета. Он был очень старым: его седые волосы были зачёсаны назад по моде сороковых, а суровое скуластое лицо с впавшими щеками напоминало птичье и было все испещрено морщинами, как иссушенная равнина. Его трудно было не заметить, но в его внешности было три особо заметные детали: глубокий шрам, криво проходящий по левой щеке, очки в тонкой чёрной оправе и орлиный нос на котором эти очки и находились. Вообще нос у старика был особо выдающимся, не крючком как у Снейпа или всяких злобных ведьм из сказок, а скорее как у какого-нибудь древнеримского полководца. Характер у него, судя по письмам и первому впечатлению, был соответствующим.
Старик распрямился во весь свой немалый рост, внимательно, даже презрительно осмотрел окрестные дома и поднял взгляд.
Глаза у него оказались синими.
Гарри смотрел на него затаив дыхание и все боялся, что мираж рассеется. Именно таким он и представлял дедушку Пола. Он даже удивился, насколько точно смог изобразить его внешность руководствуясь только ответами из писем.
Старик в ответ также некоторое время рассматривал Гарри, видимо также сравнивал выдуманный портрет с настоящим, затем подмигнул и позвонил в дверь. А Гарри стоял и все не мог поверить в увиденное. Последнее что он мог представить на суровом лице этого человека, так это улыбку. Тонкую, мимолетную, но абсолютно точно адресованную именно ему.
Стало понятно, что это Он! Не какой-нибудь богатый инвестор или коллега дяди, а именно дедушка Пол.
Гарри отбросил последние сомнения и бросил прочь из комнаты. Уже на лестнице он услышал высокий голос тети, полный ненависти и страха:
— Убирайтесь! Мальчишка никуда не поедет! Мы не для того потратили столько лет и денег...
— Вы, кажется, все ещё кое-чего не понимаете. Я не прошу. Я ставлю вас перед фактом, — старик заложил руки за спину и прошелся вдоль стены, внимательно вглядываясь в фотографии и как бы случайно мазнув злым взглядом по чулану под лестницей. — А насчёт денег... Давайте подсчитаем. Спал Гарри в этом месте, — старик махнул палочкой в сторону двери, ведущей в бывшую 'комнату' Гарри, и та распахнулась, вырывая дверные петли с мясом, — еду отрабатывал уборкой дома, а все его личные вещи перешли ему от вашего сына. Хм... Судя по всему я не должен вам ни кната.
— Этот маленький ублюдок...
Внезапно лицо тети побагровело. Она пыталась вздохнуть, скинуть чужую хватку, что безжалостно сжала длинную шею, но её тонкие пальцы натыкались лишь на воздух.
'Прямо как Дарт Вейдер!', — подумал Гарри и спустился на пару ступенек вниз.
— Блэки — все равно что короли магического мира, и никакая грязнокровная магла не имеет права называть нас и тех, кто одной с нами крови, 'ублюдками', — голос старика был тихим, спокойным и пробирающим до костей. — Живи мы в начале столетия, я бы мог вырвать тебе язык, женщина, и никто не посмел бы меня упрекнуть в несправедливости и жестокости.
— Дедушка Пол? — полувопросительно обратился к нему Гарри.
