— Там всего-навсего обычный боггарт, — успокоил их учитель. — Так что бояться нечего.
Пока все с опасением смотрели на шкаф, Рон начал медленно отходить к двери.
— Эй, ты чего? — позвал его Гарри.
— Мы у тебя на чердаке боггарта летом видели. Забыл?
Друг беззвучно процитировал одно из высказываний Вальбурги Блэк. К сожалению, лишь благодаря её безусловно богатому лексикону, можно было в полной мере описать происходящее на уроке.
— Может, это... Свалим быстренько? Скажем что животы прихватило, а?
— У обоих сразу?
Рон скривился и начал с наблюдать, как Люпин учит всех заклинанию против боггарта. Все вокруг кричали 'Ридикулус'! Легко сказать, преврати свой страх в нечто смешное. Такой трюк можно провернуть с каким-нибудь монстром или животным, но никак не с собственным трупом.
— Замечательно! Но это самая лёгкая часть, — тем временем Люпин продолжал вести урок. — Волшебное слово само по себе вам не поможет. Тут-то как раз мне и понадобится, Невилл, твоя помощь. Подойди сюда.
Гардероб снова задрожал, Невилла затрясло от ужаса. К гардеробу он шёл, как на эшафот.
— Встань вот здесь. Скажи, чего ты боишься больше всего на свете?
— Я не знаю, — тихо ответил он. — Наверное, профессора Снейпа.
Все дружно засмеялись. Невилл виновато улыбнулся. Профессор Люпин задумался и предложил переодеть боггарта-Снейпа в одежду бабушки Невилла.
— Если у Невилла получится, боггарт станет пугать всех по очереди, — сказал Люпин. — Вспомните теперь, чего вы больше всего боитесь, и придумайте, как страшилище превратить в посмешище.
Рон начал отчетливо понимать, что учиться целый год у этого человека он не сможет. Вот так, выставлять на всеобщее обозрение страхи друг друга... А ведь кто-нибудь из слизеринцев обязательно донесет Снейпу, и Невиллу на уроках зельеварения станет совсем тяжко. Однако, кажется, мало кто осознавал это. Все смеялись и придумывали способы представить свои страхи в самом глупом свете.
— Невилл, мы немного отойдём, чтобы тебе было свободней действовать. Потом я вызову следующего, — сказал Люпин. — Все назад, не мешайте Невиллу.
Ученики попятились и прижались к стене. Невилл остался у гардероба один. Он побледнел от страха, но закатал рукава и крепко сжал палочку.
— Начнёшь, Невилл, на счёт 'три'. — Профессор Люпин нацелил палочку на дверь гардероба. — Раз, два, три!
Из волшебной палочки вырвалась струя искр и ударила в ручку двери. Гардероб распахнулся. Однако, вместо ожидаемого всеми Снейпа наружу выкатились две больничные койки. На них лежали тела двух взрослых, хорошо знакомых Рону людей. Старшие Лонгботтомы — уже почти год как являющиеся соседями Джинни по палате. Внезапно, оба тела поднялись, указали на замершего Невилла и начали кричать:
— Это не наш сын!
— Отдайте нам нашего сына!
— Верните нам двенадцать лет жизни!
— Верните нам Невилла!
Палочка выпала из его рук. Он стоял посреди класса, беззвучно шевеля губами, а по его лицу бежали крупные слезы. Он сделал шаг назад и хрупкое волшебное дерево хрустнуло под каблуком его туфель. Люпин мгновенно подбежал ближе и боггарт превратился в серебристый хрустальный шар, а затем, обернувшись тараканом, шлёпнулся оземь.
— Извините, профессор, — выдавил из себя Невилл. — У меня ничего не получилось.
— Ничего страшного, — Люпин ободряюще улыбнулся. — Есть такие страхи, которые нельзя сделать смешными.
Невилл неуверенно кивнул и отошел к стене. Он не замечал, что по его щекам все ещё текут слезы.
— Кхм, Парвати, теперь вы! — крикнул профессор Люпин.
Девочка неуверенно вышла вперед. Таракан обернулся мумией. Она слепо уставилась на Парвати, вытянула руки и, медленно волоча ноги, поплелась к девочке...
— Ридикулус!
Путы на ногах монстра развились, заплели ноги, и мумия ничком грохнулась на пол, голова оторвалась и покатилась по полу. Все сразу начали смеяться, словно это могло помочь им забыть тот кошмар, что они видели всего несколько минут назад. Так продолжалось весь урок. Симус, Дин, Гринграсс, Нотт, Лаванда... Из всех слизеринцев один лишь Малфой молча стоял в стороне, укутавшись в мантию и угрюмо смотря в окно. После пришествия на УЗМС он стал значительно спокойнее, словно гиппогриф подрал не Хагрида, а его самого.
Вскоре, очередь дошла и до Рона. Он вышел вперед с мрачным настроем. Наверно, нечто подобное чувствовали гладиаторы перед боем, готовые либо выиграть, либо забрать с собой на тот свет всех, до кого только можно добраться. В конце концов, если со смехом не получится, всегда можно поджечь эту дрянь или опрокинуть на неё шкаф.
Боггарт замер и превратился в Рона. Вот только тот Рон, что лежал на полу был старше на десяток лет и абсолютно точно мертв. Раздавлен силой тяготения, после удара об асфальт.
Рон не боялся смерти. Нет. Он боялся причин, что могут привести именно к такому жалкому концу. Самоубийц в Вегасе много. В один день ты чувствуешь себя королем мира, а в другой — теряешь все и оказываешь по уши в долгах. И тогда смерть становится самым выгодным вариантом из всех.
— Ридикулус, — безэмоционально произнес он.
Труп на полу превратился в большой мыльный пузырь. Рон отошел к стене, скрестил руки и шепнул Гарри:
— Как думаешь, где профессор Саммерс?
— Наверное, у себя в кабинете, — в глазах друга сверкнула догадка. — Помнишь, она говорила, что хочет посмотреть, как проходит первый урок Люпина?
Рон кивнул и приготовился. Меньше половины учеников прошли через боггарта. И он сильно сомневался, что только он и Невилл являются такими уникумами, что боятся чего-то существеннее монстров. А ведь, сколько теплых слов профессор могла бы сказать Люпину после этого урока...
Ждать пришлось не долго.
— Миллисента, ваша очередь!
Булстроуд, эта толстая, некрасивая слизеринка вышла вперед и подняла палочку наизготовку. Впервые боггарт начал превращаться медленно, почти неохотно. Вот только когда он, наконец, принял нужную форму, смеяться никому не захотелось. Все замерли, словно их разом парализовало током.
Посреди кабинета прямо на полу сидела девушка в ночной рубашке. Лицом она походила на Миллисенту, но была значительно старше и тоньше, не считая сильно выпирающего живота. Тени легли на её осунувшееся лицо, спутанные волосы разметались по плечам, а на белой ткани между ног расцветали багровые пятна. Тонкие струйки крови стекали по её бедрам и коленям. На руках у неё лежал маленький кусок багряной плоти, в котором угадывались человеческие черты.
Это был мертвый младенец.
Ноги Миллисенты подогнулись, она упала на пол, протянула руки к ребенку...
А затем закричала.
Это были не слезы, не рыдания, это был самый настоящий вой, пробирающий до костей, до самых глубин души, навсегда поселяющийся в ушах и до конца времен отдающийся эхом где-то за барабанными перепонками.
Её била истерика. Люпин подбежал, стараясь успокоить её, но она продолжала выть, не замечая ни слов, ни прикосновений. И даже когда он попытался оттащить её, она лишь кусалась и царапалась как кошка.
Миллисента стала болью, облеченной в один лишь нечеловеческий голос.
Даже боггарт, при виде Люпина — новой жертвы — не стал менять свой облик, словно понял, что тот мгновенно применит заклинание, и поток первородного страха исчезнет.
Рон уже готов был побежать к Помфри, а сам заорать Гарри, чтобы он нашел хоть какого-нибудь профессора... Да хоть кого-нибудь, хоть того же ублюдка-Снейпа.
Только бы он смог остановить этот кошмар.
Но это не понадобилось. В кабинет, буквально выбив дверь, ворвалось сразу трое. Профессор Макгонагалл и Саммерс, а также третий братец Рона — Перси. Он шарахнулся в сторону и едва не упал, пропуская вперед двух женщин.
— Что здесь происходит?! — закричала декан Гриффиндора. и подбежала ближе к воющей Миллисенте. — Силенцио! Конфундус! Мобиликорпус! А вы все прочь из кабинета! Живо!
Булстроуд замолчала и с удвоенной силой забилась в беззвучном, истеричном припадке, а затем замерла. Все кто присутствовал словно отмерли, побежав единой паникующей волной прочь из кабинета.
Профессор Саммерс подошла ближе, подняла палочку, готовясь разорвать монстра на части.
Боггарт повернул голову, отбросил ребенка и перевоплотился.
Весь пол оказался покрыт черной пленкой мерзкой тлетворной жижи. На поверхности плавали расчлененные тела. Чьи-то руки, ноги, головы... Смрад разложения затопил учительскую. Рон почувствовал, как к горлу подкатывает желчь, а сам он едва осознает, куда ему надо идти. Гарри закинул руку ему на плечо и повел на выход. Последнее, что Рон успел расслышать, перед тем как его сознание помутилось было:
— Инсендио!
Глава 23. Тьма и больше ничего
Картина на противоположной стене — современное искусство во всей своей красе. Бессмысленное месиво красок расплылось по холсту и застыло, смешавшись, создав кривые узоры и сотни переходных оттенков, хотя изначальных цветов было лишь два.
Красный и белый.
Если склонить голову влево среди них можно найти очертания человеческой фигуры, скрюченной и болезненной, а если вправо — карнавальную маску из фарфора, чьи глаза пылают адским огнём, а злая усмешка наискось расколола белое подобие лица. Но это детали. В целом же картина напоминала кусок живой, пульсирующей плоти. Красный — кровь. Белый — кости и сухожилия. Розовый, ставший их смесью — мышцы.
Дверь открылась. Из кабинета вышла женщина средних лет и быстро прошла мимо, прикрывая покрасневшее лицо платком. Следом за ней в коридор вышел сам психотерапевт. Это был невысокий человек с абсолютно обычной внешностью: короткими каштановыми волосами и спокойной улыбкой.
— Миссис Саммерс? Пожалуйста, проходите.
Кабинет был небольшим и таким же безликим как и его хозяин. С потолка лился рассеянный свет, у окон стоял рабочий стол, вдоль стен высились длинные книжные шкафы, а диван и несколько кресел светлых оттенков заняли место посреди комнаты. Ничего лишнего, цепляющего глаз. Никаких кричащих деталей и ярких тонов. Спокойствие и серость поставленные во главу всего.
— Присаживайтесь, — психотерапет обвел рукой кабинет, предлагая пациентке выбрать себе удобное место.
Тереза заняла одно из кресел так, чтобы весь кабинет был в зоне видимости, а все возможные входы и выходы — дверь и окна — хорошо просматривались. Старые привычки никуда не делись даже спустя два года. Психотерапевт занял кресло напротив.
— Добрый день, меня зовут Томас Харрис, — он поправил очки в тонкой оправе. — Как я понял со слов вашего супруга, вас преследуют кошмары. Это ведь он предложил прийти вам сюда?
— Да.
— И вы несогласны?
— Я не вижу причин, по которым мне было бы нужно посещать психи... психотерапевта. С моим разумом все в порядке. Это просто кошмары, — она пожала плечами и откинулась в кресле. — Но они выматывают меня и отнимают время, выделенное на сон. Можете считать, что я испытываю раздражение и усталость. Это главная причина, по которой сейчас я нахожусь здесь и говорю с вами.
— В таком случае вы должны понимать, что плохие сны являются реакцией разума на травмирующие события. Вы же страдали от них не всю жизнь?
— Нет, все началось недавно. В мае девяносто первого, когда я...
Тереза умолкла, внимательно прищурилась и склонила голову к плечу. Её губы растянулись в сардонической усмешке. Она готова была рассмеяться от иронии судьбы, что занесла её в кабинет именно этого психотерапевта, но сдержалась, вновь натянув на лицо маску невозмутимости и ледяного спокойствия.
'Вот ведь... А он знал, что я не смогу рассказать все простому маглу. Впрочем, сама дура. Надо было подробнее расспросить об этом Харрисе. Совсем уже размякла'.
— Доктор Харрис, скажите, вы знаете способы, благодаря которым можно узнать колдуна? — От этого мягкого тона, красивых, вкрадчивых ноток, почти мурлычущего голоса подозреваемых в допросных или арестантов на судах пробивал холодный пот. — Надо смотреть на нижнюю часть рукава. Волшебные палочки длинные — просто так носить их на предплечье неудобно, а зачарованный карман хорошо заметен, если знаешь что искать.
Харрис рефлекторно поправил рукав пиджака и улыбнулся.
— Вы весьма наблюдательны, миссис Саммерс.
— Этот навык был весьма полезен на моей старой работе, — она крутанула трость и та сделала несколько оборотов по оси. — Знаете, а ведь я пыталась найти наиболее точный магловский эквивалент Аврорату. Ведь наш разговор обязательно бы затронул эту тему и, будь вы маглом, пришлось бы увиливать. Нас слишком мало и разветвленная система силовых структур никому не нужна, поэтому придумать что-то подходящее довольно сложно. Впрочем, возможно, я бы просто ограничилась 'некими правоохранительными органами', а также намеком на вещи о которых я не имею права рассказывать посторонним... — она умолкла и резко сменила тему. — Сами ушли или вас принудили?
— Сам. Не нашел достойного места в мире в котором психология приравнивается к шарлатанству, — он грустно улыбнулся и покачал головой. — И вам не стоит беспокоиться, что информация о вашем запросе уйдёт на сторону. Врачебная клятва не даст. На меня она, в отличие от простых людей, действует в полной мере.
— Это радует. В некоторой степени, — она задумчиво потерла губы и откинула голову на спинку кресла. — Что мне вам рассказывать? Я хочу закончить с этим быстрее.
— Все что сочтете необходимым — Харрис развел руками. — Но давайте для начала разберемся с вашими снами. Расскажите о них. Если между ними общие закономерности и повторяющиеся детали?
— Этот кошмар — воспоминание. Всегда одно и то же. Мое последнее задание в качестве аврора.
— Что произошло?
— Катастрофа. Резня. Локальный апокалипсис и прорыв демонов в одном флаконе. Я потеряла многих хороших ребят и свой шанс на хорошую карьеру в Министерстве — Она поймала задумчивый взгляд психотерапевта и ответила на не заданный вопрос. — Я не карьеристка, но мне нужна была власть, причем такая, чтобы с моим словом считалась верхушка нашего общества. Я должна была спасти одного человека, надавить, дать пересмотр одному делу... — Тереза покачала головой. — Впрочем, так вы вряд ли хоть что-то поймете. Ладно, начну с самого начала. С того момента когда это дело легло мне на стол.
* * *
14 марта 1991 года
— Шестипалые? Старик, скажи, что ты издеваешься. Их же всех вырезали ещё лет пятнадцать назад, — Тереза бросила папку с документами на единственный свободный край стола.
— Нет, Тери. Эти сучьи дети ещё живы. В прошлый раз мы не додавили парочку. Эти ублюдки выскользнули прямо у нас из рук, забились в щели как крысы. И теперь опять то же самое, — Грюм ткнул в одну из многочисленных фотографий. Его палец остановился на изображении тотема сшитого из кусков расчлененных тел. — Все по-новой. Сейчас эта дрянь, потом пойдут химеры и куча трупов. Замучаемся выгребать.
— И Скримджер хочет чтобы мои ребята занялись этим делом? — Тереза запрокинула голову к потолку и помассировала виски. — Почему не ты? Тогда же именно твои люди занимались этими сектантами.
