— Это было очевидно, по-моему, — пожала плечами Игнис.
— Я почти ничего не знаю про артефактную магию.
— Почему? — удивилась девушка.
— И Мислия и прочие чародеи Сентия становятся немыми, как рыбы, стоит только упомянуть в их присутствии хоть что-нибудь, связанное с магией предметов.
С этими словами он протянул собеседнице ее маску, которую Игнис легким и отработанным движением поместила на лицо, после чего, наконец-то перестала прятаться и прямо посмотрела на Лариэса.
— Хм-м, — проговорила девушка. — А как же твое хваленое любопытство? Я так поняла, что ты ради новых сведений в лепешку расшибешься? Неужели не прокрался ни к кому в дом и не стащил пару книг?
— Один раз пытался, — честно ответил ей Лариэс. — К Мислии.
— Не самое мудрое решение.
— Не самое, — согласился он. — С тех пор я больше не рискую.
— Совсем-совсем? — недоверчиво переспросила Игнис.
— Ну ладно, почти не рискую, — слабо улыбнулся Лариэс. — После того случая я еще пару раз пробирался к другим сковывающим, живущим в городе, но не смог найти ничего интересного, видимо, Мислия объяснила им, что книги следует прятать от меня.
Игнис вновь рассмеялась.
— Поразительно! — воскликнула она. — Не могу поверить, мы путешествуем вместе меньше месяца, а мне кажется, будто знаю тебя полжизни.
У Лариэса потеплело на душе — получить похвалу от столь интересной девушки было в высшей степени приятно.
— Да, мне тоже так кажется, — слабо улыбнулся он.
— Здорово, что мне удалось найти такого хорошего друга, как ты, — обезоруживающе улыбнулась девушка. — Когда вернемся от королевы изначальных, не хочешь задуматься о смене сюзерена?
Лариэс отчего-то ощутил жгучий укол в области сердца, но решил не подавать виду, что уязвлен, тем более, что он и сам не понял, что же именно так задело его. А потому Щит принца ухмыльнулся и ответил:
— Увы, но моя верность принадлежит лишь его высочеству и ее величеству. Но если хочешь, можем переписываться.
— А письма, конечно же, ты будешь относить на проверку первой Тени?
— Естественно, разве ты сомневалась?
— Ни единой секунды. — И тут тон девушки стал серьезнее. — Слушай, раз уж у нас тут сегодня разговор по душам... Хочу задать один вопрос... Личный...
— Слушаю.
— Скажи... — девушка покраснела. — Не знаю даже, как начать... Ну, в общем...
Лариэс терпеливо ждал, позволяя Игнис собраться с мыслями. Наконец, девушка сформулировала вопрос.
— Ну, ты же давно знаешь принца...
— Одиннадцать с небольшим лет.
— Скажи, о чем с ним можно поговорить? — выпалила она. — Что ему нравится?
"Ему нравятся красивые девушки и необременительные отношения", — промелькнуло в мозгу у Лариэса, — "но этого я тебе вслух не скажу".
На миг перед глазами возникло лицо Талиссы, и юноша отогнал внезапно нахлынувшие воспоминания.
"А она-то тут причем"? — невесело подумал виконт.
— Есть одна тема, которая, пожалуй, будет интересна вам обоим.
— Да?
— Обсуди ваши мечи.
Игнис выглядела удивленной.
— Что? — переспросила она.
— Мечи. Твой меч, Жало, он ведь старый. Сколько ему веков? Два, три?
— Около семи. Этот меч зачаровывал сам Архитектор.
Лариэс восхищенно присвистнул.
— У его высочества тоже непростой клинок, которым он очень гордится. Попробуй обсудить это, а там, глядишь, найдете, о чем еще поболтать.
— Спасибо, — Игнис поднялась и предложила, — еще один бой?
Глава 14.
Седые горы считались самыми маленькими и легкопроходимыми на континенте, но от этого они не перестали быть горами, а значит, требовали осторожности и осмотрительности.
До самых предгорий отряд добрался в сопровождении внушительного эскорта, выделенного герцогом, однако дальше им предстояло двигаться самостоятельно — принц отказался забирать людей, которые в самое ближайшее время могли понадобиться для отражения атаки изначальных. Клеменс, командовавший сопровождающими, не спорил и, тепло попрощавшись со всеми, повернул своих бойцов обратно.
— Хороший парень, — заметил Ридгар, глядя на оседающие вдалеке клубы пыли.
— Вот только скучный до невозможности, — фыркнул Мелис. — Бледный, я, конечно понимаю, что ты у нас тоже большой любитель самоистязания и умерщвления плоти, но вот скажи, какой в этом смысл? Быть избранным и не пользоваться такой отлично возможностью? Тем более, представь, в каком аду живет этот парнишка. Он — стихиерожденный, а значит, каждый день должен бороться с собственным естеством. И ради чего? Эх, вот если бы я мог повелевать стихиями, не сомневайтесь: ни одна девка в радиусе ста миль от моего дома не осталась бы неудовлетворенной!
— А силенок-то хватило бы? — залился смехом Эрик, ехавший бок о бок с оборотнем. — Уж на что я могуч, но больше пяти десятков подряд удовлетворить не в состоянии.
— Ну я бы уж постарался, — плотоядно усмехнулся Мелис, подмигивая красной, точно вареный рак, Блаклинт.
Как и в прошлые дни, северянка не общалась практически ни с кем, заливаясь румянцем по поводу и без.
— Блаклинт, да не тушуйся ты, — возле нее оказалась Игнис. Огнерожденная придвинулась к спутнице и что-то зашептала ей на ухо, отчего северянка стала еще пунцовее, а затем — вот ведь неожиданность — звонко рассмеялась.
— Ты права, — утирая выступившие слезы проговорила Блаклинт и, бросив короткий взгляд в сторону Мелиса, вновь захихикала.
Оборотень, заподозривший неладное, буркнул что-то неразборчивое, но не рискнул ввязаться в спор — он уже по достоинству оценил остроту языка Игнис. Однако у огнерожденный была своя точка зрения на сей счет.
— Мелис, — Игнис постаралась, чтобы ее хриплый голос звучал медово-приторно. — Скажи мне, а вот правду говорят, что все оборотни предпочитают женщинам мужчин? А еще я слышала, что вы любите, приняв звериную форму, придаться содомскому греху. — И она процитировала: "Но нет греховников паче перевертышей богомерзких, кои в людской своей форме блуду предаются с дщерьми адамовыми, а звериный лик приняв, грех содомский, да свальный с зверьми бессловесными яко же и с мужами народа своего творят".
Мелис грязно выругался и сплюнул под копыта своего коня.
— Пороть тебя некому, — фыркнул он. — И надо же, запомнила эту хрень.
— Автор был крайне убедителен, — продолжила поддразнивать его Игнис.
— Автор был тупым коровьим гузном, никогда не выбиравшимся из Салутэма.
— Не совсем так, — неожиданно для всех заговорила Блаклинт. — Тит Клирий не жил в столице Аэтернума, это — распространенное заблуждение. На самом деле он обитал на собственной вилле в паре миль от городской стены и, как поговаривали злые языки, устраивал у себя мистерии, во время которых переодевался волком и, — девушка вновь залилась краской, — предавался тому, о чем сказала Игнис.
— О-о-о, — брови Мелиса поползли вверх. — А наша молчунья, оказывается, знает интереснейшие вещи. Боюсь даже спросить, откуда?
— В матушкиной библиотеке прочитала, — пискнула девушка, смущенная собственной храбростью.
— Эй, ну не дрейфь! — Игнис подмигнула Лариэсу давая понять, что ждет от него помощи.
Щит принца вздохнул — меньше всего на свете ему хотелось влезать в похабные и бессмысленные споры, но он уже знал Игнис достаточно хорошо для того, чтобы не думать, будто бы она остановится, а потому жестом попросил Эрика подвинуться, протиснул коня мимо него и оборотня, и, поравнялся с Блаклинт.
— Ваше высочество, — обратился он к девушке, — вы столь же мудры, сколь и прекрасны, прошу, помогите с одним вопросом, который не дает мне покоя вот уже несколько лет.
Водорожденная пискнула что-то неразборчивое, но слабо кивнула.
— В Ривеланде обитает таинственный зверь, именуемый у Амилия Хавландского голубой лаской, а в трудах Ларса Фирдъоргена — горным хорьком. Не знаешь ли ты, о дочь севера, кто же из авторов прав?
Вопрос был тупейший! Лариэс выпалил первое, что пришло ему в голову, и, судя по насмешливому выражению на лице Ридгара, изрядно повеселил товарищей. Однако, как ни странно, эта идиотская уловка сработала.
Румянец покинул щеки Блаклинт, а страх в ее глазах уступил место сосредоточенности. Девушка несколько мгновений задумчиво вспоминала что-то, после чего произнесла:
— Они оба ошибаются. Этот зверь — хрустальный горностай, цвет шубы которого зимой становится белым, как снег, а летом — голубым, точно чистое небо.
У Лариэса едва челюсть не отвисла от удивления. Оказывается, эта тихоня может не просто говорить, а еще и выражаться, как самый настоящий поэт!
"Игнис умница"! — восхитился он своей новоприобретенной подругой, и только после этого понял, что наконец-то перестал думать об огнерожденной как о "ее высочестве". — "Надо же было додуматься до такого"!
И весь остаток дня они с Игнис провели, занятые выковыриваем Блаклинт из раковины, в которую северянка сама себя запихнула. Как ни странно, в этом им здорово помогал Вилнар, которому, как Лариэсу показалось, доставляло неимоверную радость наблюдать за счастливой и весело болтающей Блаклинт, а чуть погодя к разговору подключились и Кларисса с Эриком.
Впрочем, разговаривала Солнышко не очень много, так задала несколько вопросов. В последние дни подруга стала какой-то чересчур задумчивой и погруженной в себя, и это не нравилось Лариэсу, который решил на ближайшем привале поговорить с ней по душам.
А пока он просто наслаждался общением с эрудированной собеседницей. Как выяснилось, дочка Кайсы обладала отменной памятью и прочла едва ли не всю материнскую библиотеку.
"И вот это сокровище скрывалось от нас все это время"! — возбужденно думал Лариэс, предвкушая долгие вечерние беседы с принцессой, которые обязательно добавят что-нибудь новое в его копилку знаний.
Полукровка, ненасытно набрасывающийся на любые сведения, до которых только мог дотянуться, был просто не в состоянии пройти мимо такой удачи!
Впрочем, этим вечером ему было не суждено утолить свою жажду знаний в озере по имени Блаклинт, потому как едва отряд, добравшийся, наконец, до гор, разбил лагерь, девушку похитила Игнис, стремящаяся выпытать у нее какие-то важные сведения, а к самому Лариэсу, заступившему в первый дозор — сегодня как раз была его очередь — подошел Вилнар.
Некоторое время мужчины молча обходили медленно отходящий ко сну лагерь, затем рыжеволосый северянин, наконец, произнес.
— Спасибо, что разговорил ее высочество. Мне больно смотреть на то, как она прячется от всего мира.
— Ну, справедливости ради, замечу, что тебе следует благодарить Игнис, это она догадалась, что нужно делать.
— Я обязательно так и поступлю, — склонил голову его собеседник, — но она сейчас, кажется, занята.
Северянин улыбнулся, а затем — посерьезнел.
— И благодарю тебя за то, что защищал нас на постоялом дворе.
— А я думал, что это уже в прошлом.
Они вышли из освещаемой зоны, и Лариэс на миг прикрыл глаза, чтобы зрачки привыкли к тени.
— Иногда прошлое не отпускает.
— Ты ведь не о драке говоришь, верно?
— Верно, я говорю о ее высочестве. Давай проверим, нет ли чего-нибудь опасного во-он за тем дубом.
Лариэс окинул взглядом расстояние до дуба — добрая сотня футов. Он пожал плечами и согласно кивнул.
— От чего бы не проверить?
Когда голоса товарищей, оставшихся в лагере, затихли, и мужчины оказались в приятном вечернем сумраке, разгоняемом светом луны и звезд, Вилнар перешел к делу.
— Я хотел бы попросить тебя больше общаться с Блаклинт. Понимаю, что она не такой интересный собеседник, как Кающийся, но...
— Тебе не нужно просить меня о таком, — совершенно искренне ответил ему Лариэс. — Я с удовольствием составлю компанию твоей госпоже, равно как и мои лейтенанты и простые гвардейцы, если она того пожелает. Думаю, Игнис, а заодно и его высочество — тоже не будут возражать против общения. Единственный, кого не получится разговорить — это Марк, но в этом нет ничего удивительного, он всегда был таким.
— То есть то, что за несколько недель он проронил едва ли десяток слов — нормально?
— Это еще много.
— О-о, — Вилнар хмыкнул, — каких только людей не встретишь в мире.
— Ну, таким уж он уродился, — усмехнулся Лариэс.
Впрочем, от него не скрылось, что при упоминании Тариваса Вилнар едва заметно скривился.
"Ему не нравится его высочество? Профессиональная подозрительность? А может... ревность"?
Решив, что подобные предположения лучше не высказывать вслух.
— Я думал, ты начнешь задавать вопросы, — в свете луны блеснули зубы северянина.
— Я любопытен, — согласился Лариэс, пытаясь найти что-нибудь, на что можно усесться. — Но понимаю, когда лучше промолчать и немножко подождать.
За дубом он увидел замшелый валун, наполовину вросший в землю, и примостился на него, выжидающе поглядывая на Вилнара. Огневолосый копейщик вздохнул.
— Я служу ее высочеству уже пять лет и успел хорошо узнать ее за это время. Принцесса не такая, как большинство стихийных магов. Знаешь, ваш Клеменс, пожалуй, чем-то похож на нее.
Лариэс слушал, не говоря ни слова.
— Ее высочество очень застенчива, думаю, ты это уже понял.
— Да, догадался.
— Но застенчивость — это не плохо. Плохо то, что она не уверена в себе. Сегодня ты уже успел увидеть, сколь много ее высочество знает. Поверь, это — всего лишь один из ее талантов, причем не самый важный. Я видел, на что она способна на самом деле, и знаю, что если ее высочество поверит в себя, то может превзойти даже свою мать.
"Она что, сильнее Дикой Розы Севера"? — недоверчиво подумал Лариэс. При всем уважении к Вилнару ему как-то слабо верилось, что эта тихая и скромная девица может затмить одну из самых могучих чародеек континента.
Вилнар, легко угадавший эту мысль, издал горестный смешок.
— Поверь на слово, мы тренировались?
— Тренировались?
— Я уговорил ее высочество продемонстрировать мне магию воды, мы нашли безлюдное место и там провели вместе не один день, развивая ее дар. Блаклинт, — он впервые назвал свою госпожу по имени, и это тоже не укрылось от Лариэса, — невероятно талантливый человек. Ей не хватает лишь веры в себя.
— И ты надеешься, что общение с нами поможет ее высочеству побороть свою слабость?
— Да. Понимаешь, принцесса — нелюбимый ребенок, — тут он еще раз усмехнулся. — Как будто у Водной Ведьмы есть любимые дети! Но если остальные принцы и принцессы легко пережили это, погрузившись в мир наслаждений, то Блаклинт в душе все еще остается маленькой девочкой, которая хочет, чтобы мама обняла ее и похвалила.
Лариэс, немного опешивший от того, что слуга королевы наградил свою госпожу прозвищем, которое Кайса заслужила после завоевания Фейрлинда. Подслушай их кто и донеси куда надо, Вилнара будет ждать эшафот. Судя по всему, верность Щита принцессы не распространяется еще на кого-нибудь, кроме его подопечной.
— Поэтому ее высочество и согласилась участвовать в нашей авантюре? — догадался Лариэс.
— Да. Она сама вызвалась добровольцем, а Кайса и не возражала. Она считает Блаклинт слабой и бесполезной и полагает, что ее смерть не сильно отразится на мощи дома. Но ее высочество не умрет, я не допущу этого.
