— На самом деле, он очень добрый, — вдруг произнесла она. — Никогда и никому не сделает зла просто так, чтобы повеселиться. Он старается осчастливить всех и каждого, хочет создать страну, в которой простой народ будет жить без страха, он хочет, чтобы во всем мире никто больше не голодал, чтобы не было войн, и чтобы магия служила всем, а не только горстке избранных.
— Но при этом содержит одну из сильнейших армий, а его ручные убийцы держат в страхе едва ли не весь континент.
— Да что ты знаешь! — вспылила Игнис и тотчас же взяла себя в руки. — Ой, прости. Ты никогда не разговаривал с дядей Изегримом, ты не понимаешь его и даже представить не можешь, какую тяжелую ношу тот несет.
Лариэс поперхнулся.
— Дядей Изегримом? Ты это сейчас про Охотника? Древнего, от которого никогда не уходила добыча? Человека, отправившего на тот свет весь род Драконов?!
Игнис улыбнулась, видя пораженный вид товарища.
— Весь мир знает его таким, а я видела доброго дядю, который вырезал мне игрушки из дерева и учил рыбачить.
Правый глаз Лариэса дернулся, очевидно, он сейчас представил фактического правителя Хавланда в соломенной шляпе и с тростинкой в зубах, закидывающего в реку удочку.
— Да уж, — выдавил из себя, наконец, юноша. — Ты умеешь удивить.
Игнис тепло улыбнулась ему, поняв вдруг, что не просто ничуть не стесняется находиться без маски рядом с Лариэсом, но даже, напротив, ей приятно это. Однако обдумать эту мысль девушка не успела — снизу донесся голос Ридгара:
— Ей вы там, кончайте болтать, выдвигаемся!
Глава 22.
Оставив деревню, путники двинулись на восток.
Дорога — обычная утоптанная колея, которая осенью и весной наверняка превращалась в непроходимое болото, — вела строго на восток — к Валдбергу. Свернув на юг, по ней же можно было направиться к столице графства — портовому городу Мидбергу. В Дилирисе эту дорогу никто в жизни бы не назвал главным трактом страны, но тут, на востоке, в молодых и слабо населенных графствах, нечего было и думать о чем-то лучшем.
"А ведь сейчас еще ничего, вот когда двинемся на север, будет совсем грустно", — подумал Лариэс, вспоминая про лесной бурелом, через который им уже пришлось продираться, — "надеюсь, там хотя бы можно будет провести лошадей, иначе мы рискуем серьезно замедлиться".
Он похлопал изрядно отощавшую седельную сумку и вздохнул. У крестьян удалось частично пополнить припасы, но кто знает, сколько отряду придется питаться ими? Если верить старосте, восточный тракт буквально забит изначальными всех мастей и расцветок, равно как и все пути на юг, а потому остается лишь надеяться на радушие барона, замок которого придется посетить в любом случае, ведь амулет Архитектора в руках Мислии также указывал на северо-восток.
"Проклятье", — Лариэс, убрал руку с седельной сумки и коснулся рукояти своего пистолета, — "надеюсь, мы все-таки сумеем проскочить мимо изначальных, потому как ситуация с каждым днем становится только. Радует хоть, что Блаклинт с Игнис и Клариссой подружились".
Полукровка бросил короткий взгляд в сторону мило щебетавших о чем-то девушек и поразился переменам, произошедшим с Блаклинт за каких-то несколько дней. Поистине, северянке были нужны подруги, родственные души, которые поймут и дадут совет. Самым удивительным лично для него было то, что в компанию двух чародеек затесалась Кларисса. Какие уж общие интересы нашлись у столь непохожих девушек, виконт и представить себе не мог, но искренне был рад, что графиня сумела отыскать себе пару приятельниц, пускай и на время похода. Тем более, что это не мешало ей исполнять прямые служебные обязанности.
"Было бы здорово так же сдружиться с его высочеством", — подумал Лариэс и сам поразился собственной глупости — кто он, а кто наследник престола Дилириса. — "Игнис — тоже наследница", — непроизвольно подумал полукровка и тряхнул головой, однако разум не думал успокаиваться.
"А что, с ней я быстро нашел общий язык, хотя огнерожденная мало того, что великая герцогиня по крови, так еще и приемная дочка самого Вороньего Короля. И ей есть дело до меня, в отличии от его высочества. Интересно, каково было бы служить у ее отца"?
Мерзкие, грязные мыслишки, недостойные человека, по гроб жизни обязанного Вентисам, проскакивали одна за другой, сбивая, соблазняя и ведя к погибели души. Усилием воли он попытался запретить себе думать о подобном, однако это оказалось не так-то просто.
Чем дольше длилось путешествие и чем больше времени телохранитель проводил в компании сторонников Корвуса, тем больше неприятных и глупых мыслей посещало его голову. Он слушал рассказы Ридгара и Орелии, подолгу разговаривал с Игнис, и с каждой историей проникался все большим уважением к Вороньему Королю — этому поистине незаурядному человеку. Занятия на Грани также не способствовали восстановлению душевного равновесия. Корвус оказался требовательным, но великолепным наставником, пожалуй, даже лучше Кающегося, и за эти несколько дней успел рассказать и показать много интересного. Много, но недостаточно.
В какой-то момент юноша с ужасом осознал, что хотел бы расспросить Вороньего Короля о его легендарном учителе, услышать о Войнах Гнева, которые тот вел против первого ученика Архитектора, узнать, как выглядел мир после Последней войны, когда остаточная магия носилась в воздухе и нельзя было выйти за городские стены без оружия...
Бессмысленные и глупые надежды, которым не суждено сбыться. Когда они убьют королеву изначальных, уроки в мире фиолетовых небес закончатся, спутники отправятся по своим делам, и это безумное, но захватывающее приключение останется в прошлом. А он... он продолжит служить до последней капли крови, потому что никогда не выплатит долга Вентисам, потому что должен, потому что ни на что другое не годится...
Впрочем, на память о приключении останется дар, который дальше придется развивать самому и пускать на благо дома Вентисов. Естественно, он никому и никогда не расскажет о том, что является сноходцем...
Вновь перед глазами промелькнули лица родителей.
"Да, никому и никогда. А еще ни одна живая душа не должна знать о том, кто учил меня этому".
От неприятных мыслей Лариэса отвлекал Мислия. Хмурая, как и все последние дни, первая Тень поравнялась с ним. В левой руке она держала Звериный Амулет Корвуса, с которым не расставалась ни на секунду. Глаза женщины были прикрыты, а губы чуть заметно подергивались, точно она очень-очень тихо спорила с кем-то или чем-то.
— Как дела? — осведомился Лариэс, заранее зная ответ.
Но Мислия его удивила. Широко распахнув свои глазищи, пухленькая чародейка неожиданно улыбнулась.
— Получается, Лариэс, у меня стало получаться!
Возбуждение и восторг в ее голосе были неподдельными и такими заразительными, что Лариэс тоже не смог сдержать облегченной улыбки.
— Вот видишь, а говорила, что никак не пробиться. Стало быть, скоро одним щелчком пальцев ты сможешь отправить армию изначальных утопиться?
Губы Мислии изогнулись в мечтательно улыбке, она сжала амулет и вытянула вперед свободную руку ладонью вверх. Тотчас же прямо в раскрытую ладонь уселась огромных размеров бабочка с изумительной красоты разноцветными крыльями.
Насекомое замерло на несколько мгновений, а затем перебралось Лариэсу прямо на нос. Виконт от удивления охнул, а Мислия прыснула, точно набедокурившая девчонка.
— Насчет изначальных не скажу, тут нужно проверять, да и будь все так просто, Вороний Король попросту отдал бы артефакт Паллидию, но насекомых я уже в состоянии подчинить своей воле, правда, не в больших количествах. Немного, но все-таки — прогресс!
Она поднесла амулет к губам и нежно поцеловала его.
— Какая восхитительная вещь, если бы ты только видел это...
— Было бы здорово, — вздохнул Лариэс. — Жаль, я не сковывающий.
Мислия моргнула, и улыбка сползла с ее лица.
— Да, не сковывающий, — куда суше, чем секунду назад, ответила она. — Ладно, радует уже то, что наш безумный план, кажется, начинает осуществляться.
— До логова королевы еще далеко, — напомнил Лариэс.
— Это я знаю и без тебя. Муравьишки, судя по всему, запрятались так хорошо, что не будь с нами подарка ее величества Кайсы, поиски могли бы растянуться на годы, — она немного подумала, и добавила: — в любом случае, сперва нужно добраться до туда.
— Ждешь неприятностей?
— А ты — нет? — Мислия изящно выгнула бровь. — Мы сейчас в тысяче миль от дома, в охваченных войной землях, по которой бродят магические насекомые, фанатики, поклоняющиеся им, армия вороноголовых, отстреливающая как первых, так и вторых, ну а заодно — и местные лендлорды. С чего бы мне ждать неприятностей?
— Я не о том, — терпеливо выслушал ее излияния Лариэс. — Я имел ввиду, не чувствуешь ли ты благодаря каким-нибудь магическим артефактам приближение изначальных.
На этот его вопрос Мислия ответила на удивление спокойно и даже без своего обыкновенного сарказма.
— К сожалению, нет. Я бы, и сама не отказалась от подобной игрушки, но увы, ни одному сковывающему, насколько я знаю, не удалось создать нечто подобное.
— Почему? — удивился Лариэс.
— Потому что не получилось, — внезапно рассердилась Мислия. — Вот обучись сковыванию и сам создай, если такой умный.
С этими словами она ударила коня пятками в бока и оставила юношу позади.
"И что это было"? — недоуменно подумал Лариэс. — "Странная она какая-то в последнее время".
Развить эту мысль телохранитель не успел — они взобрались на холм, через который проходила дорога, и оказались перед въездом в обнесенную частоколом деревню. На сторожевой башне не было ни души, а через распахнутые настежь ворота сумрачно глядела пустая деревенская улица.
Путники один за другим проехали внутрь.
Лариэс, спешившись, подошел к дому с отворенными дверьми и поежился — его не оставляло неприятное ощущение надвигающейся беды.
Тихо: ни мяуканья кошек, ни лая собак, ни мычания коров — вообще никаких звуков, свойственных любой деревне, и, конечно же — ни единого человека.
Лариэс подошел к столу, на котором стояли миски с кашей. Поверхность густо укрывала плесень, что лучше всяких слов говорило: сюда пришла беда. Ну а беда в восточных землях нынче была одна и передвигалась она на восьми ногах. Виконт выбежал из дома и сказал:
— Ничего, думаю, нам нужно убираться отсюда, и как можно быстрее.
Принц кивнул и указал на противоположную сторону деревни и путники, не говоря ни слова, поскакали вперед, причем они сами не успели заметить, как кони пошли сперва шагом, затем — рысью. Гвардейцы как один достали оружие и плотным кольцом окружили коронованных особ, а также — изначальных. Все, не только Лариэс, ощущали гнетущую тишину и тяжесть этого места, и старались покинуть его как можно скорее.
Деревня осталась позади, затем путники увидели тропинку, уводящую на север — в поля, и повернули на нее. По тропинке этой в ряд могли проехать всего лишь два всадника, но, к счастью, от пшеничного поля ее не отделяла канава, поэтому, повинуясь приказу Лариэса, гвардейцы разъехались по сторонам, прикрывая фланги. Кони сминали колосья, пробивая себе путь вперед, но скорость пришлось снизить.
Вдалеке темнели деревья, а совсем рядом журчала вода — речка Рыбная, о которой говорил староста, она же — Силера, протекала прямо за крайними домами, и подбираясь к частоколу и расположенному за ним полю с одной из сторон. Если прямо на берегу Серены люди не селились из-за застарелого страха перед Ничейными Землями, то здесь они выстраивали жилье буквально возле воды.
И тут глаза Мислии широко распахнулись. Она закричала:
— Враги!
Пистолет сам-собой оказался в руке Лариэса, а Вилнар уже накладывал стрелу на тетиву.
— Где? — спросил юноша.
— Везде! Что-то скрывало их, но теперь я вижу! Они в поле по обе стороны от тропы! И сзади!
И действительно — пшеница неожиданно пришло в движение безо всякого ветра, и ушей Лариэса достиг тихий шелест тысяч и тысяч лапок. А уже в следующую секунды откуда-то справа, подминая пшеницу, выскочил рабочий изначальных, скрывавшийся в высоких стеблях. Он едва не схватил Индржиха за ногу, но гвардеец оказался проворнее — он рубанул наотмашь мечом, а быстро сориентировавшаяся Игнис влепила насекомому огненную стрелу в лоб. В следующую секунду на поле разразился настоящий ад. Изначальные перли со всех сторон, и Лариэсу сразу же стало понятно: оставаться на месте — гибельно, следует прорываться.
— Игнис, жги пшеницу! — крикнул его высочество, вероятно пришедший к этой же мысли, и огнерожденная, воздев руки к небу, призвала свой дар, ударив в полную мощь.
Лариэс и раньше поражался разрушительной силе магии огня, но на сей раз девушка превзошла саму себя. По обе стороны от них в воздух взвилось всепожирающее пламени. Игнис, скривив губы от боли, развела руки в стороны, и огненные стены с устрашающим ревом ринулись в разные стороны, обращая в пепел все на своем пути.
— Игнис, хватит! — закричал Ридгар, — ты выгоришь!
Но девушка не слушала его. С криком, полным боли, она заставила пламя рвануть еще дальше, пожарив стены деревни, дома, кусты возле берега, зацепив поле на другой стороне дороги... Огонь все ускорял и ускорял свой бег, но Лариэс понимал — на долго сил огнерожденной не хватит. Он не ошибся — миг, и огонь погас, а Игнис безвольно растянулась на шее своего найтмара, не в силах пошевелить и пальцем. Сейчас она нуждалась хотя бы в непродолжительном отдыхе и вряд ли могла чем-то помочь отряду, да что уж там, сама нуждалась в защите, которую ей немедленно обеспечила Кларисса, выровняв своего коня рядом с кошмарным скакуном принцессы.
"Господи, надеюсь, Игнис не выгорела", — подумал Лариэс.
Его господин лишь единожды перенапряг свои силы — выгорел, как называли это стихийные маги, — и целую неделю после того не мог подняться с постели. Принца бил озноб, он похудел, осунулся и даже постарел, и, самое страшное, все это время не мог пользоваться собственным даром. То, что не являлось проблемой во дворце, могло стоить жизни в охваченной войной стране.
А Таривас, меж тем, оценил старания девушки, и скомандовал:
— Ходу! Мы должны добраться до леса как можно быстрее!
Тут он был прав — сокрушительный удар Игнис испепелил насекомых, что скрывались поблизости, но со стороны охваченной огнем деревни и от дороги в их направлении уже двигались все новые и новые враги. Некогда было размышлять, следовало действовать.
И путники пустили своих коней галопом, стремясь как можно быстрее добраться до леса, будто бы он мог укрыть от изначальных.
На другой стороне ставшей такой близкой реки Лариэс различил нескольких стрелков изначальных, но ничего не успел сделать — его высочество указал на насекомых, и тех тотчас же нашинковали воздушные ножи.
— Быстрее, быстрее! — командовал принц, разя врагов направо и налево.
Время, казалось, замедлилось, Лариэс видел Игнис, безвольно повисшую на лошади и тихо постанывающую, видел Блаклинт, в чьих глазах плескался чистый и незамутненный ужас, но которая продолжала убивать изначальных, видел Ридгара с Мелисом, занявших места в голове отряда, видел каждого из своих бойцов, отстреливающихся из того, что у них было. И он отчетливо понял — исход этого противостояния решат стихийные маги.
