"Молодец", — мысленно зааплодировала Игнис. — "Теперь ситуация из двусмысленной превратилась в попросту однозначную".
И тут ей в голову пришла идея.
"Раз с водорожденной все равно придется что-то делать, так почему бы не подключить к этому еще и третью сторону? Одна голова хорошо, а две — лучше. К тому же, если мы втроем на привалах будем отходить от основных сил, никто не станет задавать лишних вопросов. Ну, разве что Лариэс".
— Госпожа Кларисса, могу ли я рассчитывать на ваше молчание? — заговорила она.
На щеках воительницы проступил едва заметный румянец и она, чуть сбившись, произнесла.
— Конечно. Не мне осуждать стихиерожденных или сплетничать об их... пристрастиях.
Блаклинт запищала, размахивая руками и пытаясь, кажется, вновь сказать, что графиня все поняла неверно. Игнис же вздохнула.
— Боюсь, наша проблема куда сложнее, нежели излишне близки отношения двух девушек. И мне кажется, что вы сумеете помочь — одна я, боюсь, не справлюсь.
— Хм-м? — Кларисса выглядела и шокированной, и заинтригованной, и польщенной одновременно. — Перед тем, как вы скажете что-нибудь, прошу учесть, что я — христианка.
— Я не собираюсь склонять вас к запретным и порочным развлечениям. Повторюсь — проблема в другом.
Произнеся это, она кратко пересказала слова Блаклинт.
Лейтенант гвардии задумчиво почесала подбородок, потом непроизвольным жестом положила ладонь на рукоять меча, с которым не расставалась никогда.
— Да. Действительно. Нехорошо. — Четко разделяя слова, выговорила она, наконец. — Не пойму одного: как я могу оказаться полезной вам?
— Сперва давай посмотрим, что насколько все плохо, — предложила Игнис и, повернув голову к совершенно выпавшей из реальности водорожденной, указала на камень неподалеку. — Блаклинт, будь любезна, ударь водяной стрелой во-он по тому валуну.
— Хорошая мысль, — согласилась графиня.
Недоуменно переведя взгляд с Игнис на Клариссу, водорожденная кивнула, встала, зажмурилась, вытянув вперед правую руку, после чего с ее указательного пальца сорвалась небольшая стрела из спрессованной воды, которая оставила глубокую дыру в древнем граните.
"Совсем неплохо", — подумала Игнис. — "Второй шаг".
— А теперь — открой глаза и повтори попытку.
Блаклинт в очередной раз покраснела и медленно, осторожно, приподняла ресницы. Ее губы сжались, пальцы задрожали, и следующая стрела, а точнее — жалкая пародия на нее — расплескалась о камень, не оставив даже царапины.
— Ну вот, я же говорила, — Блаклинт была готова снова расплакаться.
— Подумаешь, — фыркнула Игнис, будто ничего и не случилось, хотя на самом деле она была поражена до глубины души. — Попробуй еще раз.
Результат оказался тем же. И еще. И еще.
— Да уж, — Кларисса, взглянув на огнерожденную, задала немой вопрос: "есть идеи"?
Увы, но идей-то как раз и не было. Игнис лихорадочно пыталась выдумать хоть какой-нибудь способ, который мог бы подойти Блаклинт. Неожиданно для себя она припомнила, как отец учил одного безногого мальчика читать и писать. Мальчик этот так стеснялся своего увечья, что рыдал каждый раз, как кто-нибудь подходил к его кровати. И когда воспитатели сообщили об этом Вороньему Королю, который несмотря на адскую загруженность, всегда выкраивал время на то, чтобы поиграть с больными детьми, тот лично взял воспитание мальчика в свою единственную руку.
Он пришел к ребенку вместе с Игнис, и, сказав: "запомни, дочка, исцеление любого недуга начинается с доверия", сел рядом с безногим и попросил: "Та книга на тумбочке, не мог бы ты подать ее? У меня всего одна рука и мне не дотянуться".
Мальчик послушался, после чего отец сказал: "вот видишь, ты можешь помочь мне, королю целой страны, хотя и лишился ног".
Так, показав, что он не всесилен, отец посеял первые семена доверия, которые очень скоро дали богатые всходы искренней веры. Ребенок захотел узнать, как так случилось, что могучий король остался без руки. Выслушав одну историю, он пожелал узнать вторую, потом — третью. И так, мало-помалу, отец сперва вытащил мальчика из его раковины, затем медленно и неторопливо открыл тому волшебный мир книг.
Игнис давно уже вывела для себя беспроигрышную формулу: "не знаешь, как поступить, делай, как отец". Конечно, ей не хватало ни его терпения, ни его мудрости, и все же, если это было возможно, принцесса старалась повторять действия человека, спасшего ее жизнь и научившего вновь улыбаться. А потому...
"Потому мне придется сделать это", — с отчаянием подумала девушка. — "Черт, черт, черт! А тут еще эта блондинка с ее прелестной мордашкой! И почему, спрашивается, никто не прошелся по ней моргенштерном"?
Игнис тотчас же устыдилась этой — в высшей степени недостойной и мерзкой — мысли и обругала себя.
"Не вздумай даже думать так, дура. Твои проблемы принадлежат лишь тебе одной, другие люди не виноваты в том, что произошло в той Богом проклятой деревне! Не смей вымещать на них свою злость"!
Она пристально уставилась на Блаклинт, отчего та снова залилась румянцем, затем, долго, протяжно вздохнула, собирая волю в кулак и, наконец, заговорила:
— Слушай внимательно, Блаклинт, твоя проблема — ерунда, недостойная даже упоминания. Ты ведь знаешь, что со мной произошло во время ночного боя?
— Тебя ранили? — недоуменно нахмурила лоб северянка.
— Немного, но проблема не в этом.
— Не в этом? А в чем тогда?
Кларисса с интересом наблюдала за происходящим, ни единым словом или жестом не давая понять, что ей тоже очень интересно узнать правду, но присутствие пепельноволосой красавицы, такой элегантной, утонченной, уверенной в себе, нервировало.
"И дернул ее черт притащиться сюда"! — зло подумала Игнис. — "Не иначе Лариэс приказал. Как же, целых две принцессы отошли от лагеря, ай-ай-ай, как же можно, срочно на цепь обоих. Стоп, хватит! Ты снова думаешь не о том! Прекрати! Господи, как же не хочется-то! Должна. Должна!! Должна" !!!
— Вот в чем.
С этими словами Игнис, невероятным усилием воли поборов охвативший ее страх, сдернул маску. Глаза Блаклинт и Клариссы расширились от ужаса и огнерожденной потребовалось все мужество, какое только она могла отыскать, для того, чтобы не отвернуться, не нацепить маску на лицо и не разрыдаться. Дочь Вороньего Короля судорожно сжала обеими руками теплое серебро, сцепив зубы так, что, казалось, еще немного, и они начнут крошиться.
"Все нормально, нормально. Вон, Лариэсу ты показывала свое уродство, и ничего", — убеждала она себя. — "Ладно, не время молчать, нужно сказать хоть что-то".
— Видишь? — голос Игнис был деревянным, слова она произносила с трудом, тщательно выговаривая каждую букву, — Я не смогла сражаться потому, что легат сбил мою маску. Она защищает меня не только от ран, но и скрывает увечья от всего мира, и когда я лишилась ее...
Игнис сглотнула, с трудом удерживая рвущуюся наружу панику. Все ее естество вопило благим матом: "скорее надень маску обратно, закройся, спрячься, это ошибка, ошибка, ошибка!", но она боролась с собой и продолжала демонстрировать собеседницам кошмарные ожоги.
— Так что я отлично тебя понимаю, я точно также отгородилась от всего мира, укрывшись за этой маской, — она трясущимися мальцами протянула серебряный артефакт собеседнице, и та машинально взяла его. — Ну что ж, теперь мы с тобой чувствуем себя одинаково неуверенно и неуютно. Попробуешь еще раз сделать водную стрелу?
Блаклинт, пораженная откровенностью Игнис, кивнула, и, не говоря ни слова, вытянула свободную руку вперед. С кончика указательного пальца северянки сорвались три голубых пули, которые, одна за другой, врезались в камень, пробивая его навылет. Водорожденная пораженно переводила взгляд со своего пальца на Игнис и обратно. Она сама не могла поверить, что все получится так легко и просто.
Впрочем, в этом ривеландка была не одинока — Игнис, говоря на чистоту, сомневалась, что ее метод сработает, и, тем не менее, успехи были налицо. Естественно, она не была столь самоуверена, чтобы предположить, будто бы за пару секунд можно исцелить душевные раны Блаклинт, но в одном огнерожденная не сомневалась — сегодня они сделали первый шаг вперед.
— Вот видишь, — Игнис выдавила из себя улыбку, надеясь, что та выглядит не слишком жалко, — ты все можешь, когда хочешь.
— Это благодаря тебе, — Блаклинт шмыгнула носом, а уже спустя секунду повисла на шее у Игнис, рыдая.
"Ну что не так на этот раз-то"? — устало подумала Игнис, когда горячие слезы закапали ей на обожженную щеку.
— Спасибо, — прошептала Блаклинт ей на ухо, — спасибо, что выслушала и не погнала прочь. Спасибо за все.
Игнис, сдержав горестный вздох, обняла чародейку и погладила ее по волосам, успокаивая. Несмотря на то, что они обе были ровесницами, Блаклинт иногда вела себя, как маленький ребенок. Маленький, одинокий, брошенный взрослыми ребенок, жаждущий любви и заботы.
"В этом и таится корень ее бед? Быть может", — подумала Игнис, переводя взгляд на деликатно отвернувшуюся Клариссу. — "Осталось только понять, как с этим бороться и что можно будет свалить на графиню, раз уж она здесь. Ладно, придумаю что-нибудь".
Глава 20.
Остаток пути через Ничейные земли оказался на удивление скучным и незапоминающимся. Игнис и не ожидала, что все пройдет так спокойно, особенно — после ночного нападения невесть откуда взявшихся изначальных.
Ни новых отрядов фанатиков, ни магических насекомых, ни мутантов — исконных обитателей этих проклятых мест — ничего не встретилось путникам. И, пожалуй, это было хорошо. Орелия, непрерывно воскрешавшая товарищей по отряду и латавшая их страшные раны, была на пределе, свидетельством чему служили раны, полученные Древней во время сражения с легатом. В обычной ситуации даже такая сильная тварь, как легат, не сумела бы повредить Целительнице, а сейчас той пришлось отращивать новую руку, что также отнимало немалое количество сил. Ситуацию усугубляло человеколюбие Древней, которая, несмотря на прямой запрет Ридгара, в последующие дни привела в порядок каждого из гвардейцев, получивших раны — даже самые незначительные — в бою с магическими насекомыми.
Впрочем, хуже всего, конечно же, было то, что Ступившей на Путь Вечности пришлось воскрешать уже целых шесть раз. Сколько крови у нее осталось? Быть может, всего одна капля?
Мысль о том, что Орелия может в один прекрасный день превратиться в обычную металлическую куклу, пугала девушку до дрожи.
"А значит, нужно быть осторожнее", — думала Игнис.
Впрочем, у скучного безопасного путешествия были и свои преимущества, причем достаточно серьезные. В последние дни огнерожденная все ближе и ближе знакомилась с Блаклинт, Клариссой и, конечно же, Лариэсом.
Полукровка сразу показался дочери Вороньего Короля интересной личностью, и каждая беседа лишь убеждала ее в собственной правоте. И было в нем что-то такое... загадочное, что ли? Нечто, привлекавшее внимание Игнис и заставлявшее девушку клещами тянуть из воина сведения о личной жизни.
На сердце лункса определенно лежал какой-то тяжкий груз, но разговорить Щита на эту тему у Игнис не выходило, как она ни старалась, однако огнерожденная и не думала сдаваться.
Конечно, можно было бы пообщаться на эту тему с Клариссой, но, во-первых, та вряд ли стала бы распускать язык о личной жизни своего капитана, а во-вторых, как Игнис показалось, графиня была по уши влюблена в него, а значит, лишние вопросы либо расстроят, либо рассердят ту, кого принцесса начала считать подругой. Да, подругой... Какое интересное слово, если так подумать. Непривычное, но очень теплое.
Скажи кто пару месяцев назад, что она будет называть — даже мысленно — подругами дилирисскую аристократку и северянку из рода Иссонов, Игнис рассмеялась бы ему в глаза.
Поистине, жизнь полна сюрпризов.
Каждый вечер Игнис вместе с Блаклинт и Клариссой отправлялись прочь от лагеря, чтобы немного потренироваться вдали от посторонних глаз. Да, это было рискованно, но альтернатива на взгляд огнерожденной была куда хуже. И, надо сказать, каким-то образом методика Игнис работала, причем неплохо. Блаклинт перестала трястись при каждом шорохе, в ее действиях начала появляться уверенность, и даже... гордость, что ли?
Возможно также, помогло и то, что Кларисса уже перед второй их тренировкой прихватила с собой пару учебных мечей и начала давать водорожденной уроки фехтования. По собственному опыту принцесса знала, что умение постоять за себя без помощи магии заметно поднимает самооценку.
Игнис также фехтовала с Клариссой, но увы, ни разу еще не сумела одолеть обворожительную графиню. Та дралась, как бешеный зверь, неистово и яростно, но при этом — каждая ее атака была выверена и точна, а защита оказалась практически идеальной. Эрик не шутил, когда называл лейтенанта одной из лучших фехтовальщиц королевства — ее мастерство оказалось поразительным.
А еще девушки много болтали по душам, и в некоторые моменты Игнис даже начинало казаться, будто северянка южанка ей точно сводные сестры — старшая и младшая. Нет, она не была готова открыться новоприобретенным подругам полностью, отлично понимая, чем это может грозить в будущем, и все-таки... все-таки чертовски приятно было найти ровесниц, с которыми можно просто, по-человечески, поговорить.
И, кажется, чувства эти были взаимны — по крайней мере, Блаклинт стала меньше краснеть и смущаться по поводу и без оного, начала шутить и вообще, все больше и больше становилась похожа на нормального человека.
Игнис была уверена, что неделя-другая, и они с Клариссой сумеют-таки вытащить на свет Божий уверенность Блаклинт, отобранную, как отчего-то ей казалось, Кайсой. Огнерожденная сознательно не касалась данной темы, обходя ее по широкой дуге, но, зная натуру безумной королевы, не сомневалась, что именно та виновата в ментальных проблемах водорожденной.
Самым страшным для девушки было то, что, в общем-то, помочь Блаклинт справиться с терзавшими ее демонами, оказалось совершенно несложно, а значит, будь хоть кому-нибудь в Ривеланде до нее дело, принцессе вполне можно было бы помочь, причем без труда. Хотя, и эту мысль Игнис тоже не могла отбросить окончательно, могло оказаться, что талантливую — а в том, что Блаклинт одарена сверх всякой меры, не было ни малейших сомнений — девочку сознательно растоптал кто-то из родичей. Со слов отца, королевский двор Ривеланда, до отказа забитый магами воды, был тем еще гадюшником, в котором каждый старался подобраться поближе к трону, и единственным критерием успешности считалась магическая сила. Но и на этот вопрос нельзя было получить ответ, просто спросив, а потому Игнис, как и в случае с Лариэсом, не торопила события, рассчитывая выяснить истину позже.
Время шло, и вот, спустя почти неделю пути, наконец-то показались широкие воды Серены — реки, издревле отмеряющей рубеж Ничейных земель. На другом берегу начинались восточные графства, пораженный чумой изначальных. Именно там скрывалась цель их отряда.
Поняв, что час серьезного испытания все ближе, Игнис постаралась настроиться на борьбу и как бы невзначай поинтересовалась у Мислии:
