— Ты приземлилась, считай, полдела сделано, — буркнул он лучшее утешение, которое смог придумать. — Осталось пойти на север, найти дурацкий храм и достать эту "реликвию", чем бы эта хрень ни была.
— Ты забыл про "вернуться обратно живыми", — явно храбрясь, улыбнулась Жанна.
Она вздрогнула, когда за спиной раздался тяжелый топот и треск сминаемого массивной тушей кустарника. Резко обернувшись, девушка выхватила меч из ножен и разложила щит, заучено сдвинувшись, чтобы загородить партнера.
— А еще я забыл про тех, кто сбежится на твой визг, желая отведать мягкого хомячьего мяса, — мрачно закончил Кардин, перехватывая булаву обеими руками.
Он старался действовать уверенно, чтобы поддержать Хомячка, но вспотевшие ладони, крепко сжавшие стальное древко булавы, не давали соврать самому себе — он боялся, может быть, не так сильно, как напарница, но это все еще был страх. Официальные подготовительные школы вроде Сигнала или того Харбора могли себе позволить регулярно вывозить студентов за границы стен, чтобы обеспечить частую практику в боях с Гримм, или притащить такого в клетке прямо в школу, но маленькие бедные клубы вроде "Разящего" такой роскошью не обладали. Кардин бился с Гримм всего пару десятков раз, причем последние пять — за последние две недели, когда учитель и Ахиллес вывозили их с Жанной за город, обеспечивая прикрытие.
Сегодня был его первый бой, о котором Кардин точно знал, что если он облажается — некому будет спасти его и девушку, за которую отвечал. Он ведь прекрасно понимал, что по уровню подготовки уступает большинству выпускников подготовительных школ — он не столь ловок, не так быстр, да и защитной ауры по меркам Охотников маловато. Его единственной сильной стороной, которой он бы поспорил с кем угодно, могло и не хватить...
Не прошло и минуты, как из-за деревьев показалась массивная медведеподобная туша. Двухметровое в холке чудовище ломилось сквозь лес, обдирая шершавой матово-черной безволосой шкурой стволы деревьев; ярко сверкали на солнце элементы белой костяной брони, защищающие толстые ноги и хребет, и маска, заменившая морду; два багровых уголька в пустых глазницах казались Кардину алыми фарами на стальной морде локомотива.
— Обычная Урса, — с облегчением вздохнул Кардин, оценив размер монстра и отсутствие длинных острых шипов вдоль позвоночника и костяных наплечников. — Давай как отрабатывали, Хомячок.
Отрывисто кивнув, Жанна бросилась вперед, выставив перед собой щит. Заметив жертву, Урса наконец подала голос — низкий торжествующий рев сотряс лес, неприятно ударив по ушам, заставив что-то животное внутри Кардина судорожно сжаться, и припустила к девушке еще быстрее. Кардин же бросился в сторону, обходя тварь по дуге и выжидая нужный момент. Урса нацелилась на Жанну, не обращая никакого внимания на Кардина — девушка боялась куда сильнее него. Вот между ними — шесть метров, четыре, два... странная, невозможная картина: огромный черный монстр весом в несколько центнеров — и бегущая ему навстречу ужасно маленькая девчонка. За два метра Урса прыгнула, намереваясь опрокинуть жертву с ног, навалиться всем своим весом, разорвать живот когтями, впиться огромными зубами в горло. Жанна вспыхнула аурой, — вся, целиком, от тоненьких ножек в синих джинсах до золотоволосой макушки, — превратив себя в сверкающую статую из серебра, и прыгнула навстречу, с силой, которую никто не мог бы ожидать от девчушки ее комплекции, выбросив назад комья земли, и в тот же самый миг с места сорвался Кардин.
Черное и серебряное столкнулись на середине, с грохотом и обиженным ревом обжегшейся о чужую душу твари, на одно неразличимое мгновение застыли в равновесии... и в следующий миг булава, сверкая охряными аурными шипами ударила Гримм в спину, с хрустом переломив хребет.
Если Кардин и умел что-то не хуже любого другого студента, так это бить ОЧЕНЬ больно.
Урса, получив смертельное ранение, мгновенно распалась, взлетев к небесам черным пеплом, Жанна проскочила вперед и Кардин едва успел дернуть на себя булаву, чтобы напарница об нее не споткнулась. Приземлившись, Жанна секунду стояла к нему спиной, напряженно покачиваясь на носках... а потом серебряный доспех растворился, она обернулась к нему и широко улыбнулась — с гордостью и веселым вызовом:
— Мы справились!
Прежде, чем Кардин успел ответить, счастливая улыбка замерла на губах, едва многоголосый волчий вой разорвал тишину испуганно затихшего от всего этого грохота леса.
— Еще нет, — оскалился Кардин, поудобнее перехватывая булаву. — Хомячье мясо нынче в моде.
У Вайс дома Биконскую инициацию считали глупостью и пережитком прошлого. Она была наследием тех времен, когда воздушные суда были крайне неповоротливы, очень медленно меняли высоту и с трудом поворачивали. Охотникам, которым зачастую приходилось работать вдали от крупных городов их с удобными воздушными пристанями, приходилось искать способы быстрого десантирования с большой высоты. С тех пор многое изменилось — современный малый транспортник, буллхед, столь любимый действующими малыми группами Охотниками, мог приземляться и взлетать на любой условно ровной поверхности: необходимость стала традицией, и уже начала отмирать, но в Биконе все еще свято соблюдалась.
Дома над этим смеялись — Атлас считался (и был!) самой передовой страной мира, и никто из окружения Вайс не упускал ни одного случая подчеркнуть это достоинство, проехавшись по "реликтам ушедшей эпохи" — всем остальным. Раньше смеялась и Вайс — но после утреннего разговора с директором как-то не хотелось. Было у нее подозрение, что и тут все не так просто, как кажется, и, осмелься кто-нибудь из ее атласких знакомых высказаться в привычном насмешливом тоне перед Озпином — и тут нашлась бы какая-нибудь не самая очевидная причина.
Да и зачем смеяться — падение с высоты в сотню метров было проблемой для многих, но только не для нее. Даже не достигнув высшей точки траектории, она создала под ногами цепочку белоснежных глифов, проскакала по ним, гася скорость, и замерла в воздухе, проследив за остальными и дав себе еще хотя бы одну секунду перед одним из самых важных решений в жизни.
С другой стороны — думать тут было особо не о чем. Растяпу сразу же после десантирования схватила та блондинка из столовой и, воспользовавшись каким-то странным Проявлением, исчезла в листве. Грубияна и девушку с косой в качестве варианта рассматривать было просто смешно. Рыжую с молотом наследница отмела в тот же момент, когда услышала оголтелое "Йиихха!", стоило ей оказаться в воздухе. Все остальные были парнями и, если честно, Вайс предпочла бы девушку в качестве партнера... да и вообще всю команду целиком.
"Мы подбираем группы для инициации совсем не случайно" — сказал ей директор. Мог ли Озпин знать, какого партнера она себе хочет, мог ли успеть поменять состав, чтобы подстроить все так, чтобы девушка с кроличьими ушками стала казаться лучшим вариантом? Судя по той встрече, фавн хотя бы не обвиняла ее за грехи отца...
"А я ведь так надеялась, что сбежала от всех этих интриг..."
Вздохнув, и поняв, что единственная осталась в воздухе, Вайс поскакала с глифа на глиф, направляясь к той точке в листве, где в последний раз видела Куру Скарлатину.
Она ждала ее, прислонившись спиной к дереву; вызывающе яркая алая боевая куртка из плотной кожи делала девушку очень заметной на фоне зеленого леса — как каплю крови на листе. Не глядя наверх, фавн спокойно отчищала с наручей и наплечников кусочки коры и влажной древесины, застрявших между шипами, усеявшими броню на руках с внешней и внутренней стороны. Рваные, истекающие соком следы от шипов спиралью тянулись по стволу от ее макушки вверх, не оставляя и тени сомнений в "стратегии приземления", выбранной девушкой. Единственным доказательством того, что Куру заметила гостя, были резко дернувшиеся кроличьи уши.
Мягко сойдя на землю с последнего глифа, Вайс остановилась в двух шагах, отчаянно пытаясь придумать, как начать диалог. Фавн чуть повернула голову, глядя куда-то под ноги наследнице; Вайс, внутренне вздрогнув, поняла: это для того, чтобы случайно не посмотреть ей в глаза. Не в силах придумать ничего иного, наследница соскользнула в привычную манеру, сама понимая, как дико это звучит и выглядит посреди леса, полного Гримм. Сделав вежливый книксен, она сказала:
— Добрый день, мисс Скарлатина. Могу я попросить уделить мне немного вашего времени?
Тонкие губы дрогнули в насмешливой и одновременно с этим неуловимо знакомой улыбке; Вайс все никак не могла вспомнить, где она уже видела что-то подобное, кто из ее знакомых умел так необидно смеяться над собеседником.
— Итак, он все же прислал тебя, — казалось, почти с разочарованием покачала Куру головой, стерев с лица улыбку.
— Меня никто не присылал, — гордо вздернула носик Вайс.
— Ну конечно... то есть ты здесь не из-за того, что сказал тебе Озпин?
Вайс отвела взгляд, неловко закусив губу.
— Я так и думала, — вздохнула фавн. — Итак, что же это было?
-...Он сказал, что тебе нужен друг... — пробормотала Вайс.
"И мне тоже".
Она хотела, она пыталась это сказать, даже открыла рот, но... не смогла. Все ее существо противилось этому: "Шни не могут быть слабыми, Шни не могут быть зависимыми, все, что нужно Шни, у них уже есть, а чего нет — они просто берут" — так ее учили. Вайс так и не посмотрела на свою, возможно, будущую напарницу, но без труда различила в ее голосе изумление:
— Серьезно?.. Он сказал: "ей нужен друг" — и ты решила стать им?
— Он сказал, что одиночество слишком тяжкий груз, чтобы долго нести его без вреда для души. Он сказал, что ты одинока. Он... — Вайс запнулась на мгновение, а потом с усилием выдавила самое близкое к истинной причине признание, на какое была способна. — Он сказал, что я могу это понять, как никто другой.
Ответом ей была тишина. Ожидая ответа, наследница все пыталась припомнить, считаются ли стыд и неловкость негативом? Потому что если считаются — очень скоро сюда сбежится половина всех Гримм. Украдкой бросив взгляд на фавна, Вайс успела увидеть, как девушка с недоверчивой улыбкой покачала головой, все так же не глядя на наследницу.
— Вот как... — пробормотала Куру. Зажмурившись, она подставила лицо солнечному лучу, пробившемуся сквозь лиственный покров. — Итак, мы выяснили, чем он подтолкнул тебя. А знаешь ли ты, какую морковку он подкинул мне?
"Морковку? — Вайс едва не задала этот вопрос фавну-кролику вслух. — А это не расизм?.. Саморасизм?.."
Она не очень в этом разбиралась.
— Ты Шни, — продолжила Куру, заставив Вайс вздрогнуть. — Твоя семья — олицетворение расизма, ваша компания — флаг дискриминации, в ваших шахтах — умирают фавны. Ты Шни... враг моего народа.
Вайс распрямила плечи, чувствуя, как хрустит от вложенных усилий спина. Пальцы сами собой легли на гарду ее верного Мартинестера, торопливо пробежались по контейнерам барабанного механизма, в которых хранился Прах, сжали рифленую рукоять рапиры...
"Значит, все как всегда..." — вздохнула она и собралась уже было уйти, не унижая себя вступлением в спор и попытками оправдаться за чужие грехи, но тихий голос Куру заставил ее замереть на месте:
— Точнее... ты дочь врага всех фавнов. Ты наследница одной из богатейших фамилий в мире. Пройдет время — и ты встанешь во главе своего рода, примешь компанию предков... и сможешь изменить все: в лучшую или худшую сторону.
Куру вздохнула. Ее красивое тонкое лицо скривилось, будто от боли, и Вайс рефлекторно сделала шаг вперед, чтобы лучше расслышать следующие слова — так тихо они были произнесены:
— И в моих силах повлиять на это. У меня впереди четыре года — я могу стать тебе другом, могу рассказать и показать то, что ты иначе никогда не увидишь и не поймешь: то, что делает твоя семья, то, что делают другие, расисты или капиталисты, ради удовольствия, прибыли или политического капитала, на бытовом или глобальном уровне. Озпин знал, что я увижу эту возможность, знал, что захочу воспользоваться этим шансом.
Пока Вайс ошеломленно молчала, пытаясь переварить эти слова, фавн с силой растерла ладонями лицо, звонко хлопнула себя по щекам и резко распрямилась, оттолкнувшись спиной от ствола. Отвернувшись от наследницы, девушка тихо сказала:
— Ступай, Вайс, и найди кого-нибудь, у кого при взгляде на тебя не выстраиваются десятки схем разговора, кто не ищет, почти инстинктивно, даже не задумываясь, возможностей направить тебя и подтолкнуть к нужным решениям. Потому что, Близнецы свидетели, я вижу слишком много способов воспользоваться твоим одиночеством.
Какое-то время Вайс молчала, пытаясь разобраться в той буре противоречивых эмоций, которую подняли в ней слова Скарлатины. Это... все это было почти так же, как дома: ее оценивали по фамилии, с ней хотели познакомится и подружиться ради связей и выгоды, ей завидовали и ее ненавидели за то, в чем не было ее вины или заслуги.
Все было ПОЧТИ так же.
Открытая злоба того грубияна, прямое признание-предупреждение Куру... Бикон отличался от Атласа всего одной деталью, всего одной маленькой, но безумно важной деталью, которая меняла все.
Честностью.
Несколько долгих, наполненных душным, тяжелым молчанием секунд, наследница молчала, разрываясь на части между двумя желаниями: уйти и остаться.
Наконец, тряхнув волосами и решительно кивнув собственным мыслям, Вайс шагнула вперед и взяла фавна за руку, заставив нервно дернуться кроличьи уши. Видя, что Куру не спешит оборачиваться, Вайс, не отпуская ее руки, обошла девушку по кругу и посмотрела ей прямо в глаза. Она ничего не сказала — знала, что Куру не хуже нее знает правила инициации Бикона: "Первый, с кем вы встретитесь взглядом, станет вашим партнером на все время обучения".
Куру скривилась в горькой улыбке, тонкие губы чуть дрогнули, беззвучно произнесся: "и это я тоже видела..." Вслух она, впрочем, сказала совершенно иное:
— Почему?..
— Есть одна черта, которую я ценю в людях больше любой другой. Эта черта — честность. Всегда будь со мной честной, Куру, как сегодня, — и ты станешь мне тем другом, о котором я всегда мечтала. А я отплачу тебе тем же. Ты хочешь убедить меня в чем-то? Я готова слушать.
Крепко сжав ее ладонь напоследок, Вайс отступила назад.
— Итак, теперь нам осталось найти развалины храма на севере, забрать и принести обратно к утесу некую Реликвию. Ты со мной, партнер?..
Ее улыбка стала лишь шире, когда она увидела смущенную, кривую, неловкую, но такую искреннюю улыбку на лице Куру.
— Конечно! — резко кивнула фавн, так, что длинные уши забавно закачались, как камыши на ветру. — Пойдем, я знаю, где развалины, тут не очень далеко. И... спасибо, Вайс.
— Обращайся, — улыбнулась наследница.
"Боги, пожалуйста, пусть я не пожалею об этом!"
Жанна бежала. Она настолько сосредоточилась на беге, на поддержании аурного покрова, пропитавшего тело, и на том, чтобы не врезаться на такой скорости в очередное дерево, что пропустила момент, когда простор плоской каменистой равнины ударил в лицо, заставив резко остановиться.
