Она не сказала этого вслух, но я прекрасно услышал: "и ты из вторых"
— Я точно знаю, что смогу справиться с этим. Я делала это раньше.
— Да... ты рассказывала в интервью.
— То, о чем я рассказала Гире... в Белом Клыке такое убийство называли "самообороной", хотя, по факту, никакой обороны там не было — именно мы чаще всего были в нападении, в конце концов. Но мы называли их так, потому что такой был выбор: или умирают они, или ты, или кто-то из твоих друзей. Всем остальным занимался Адам. Когда я была младше, на серьезные дела меня не брали, и я сильная — поэтому такое случилось всего однажды, обычно я могла обойтись без крайних мер.
Она замолчала на пару секунд, сглотнула и зачем-то потянулась пригладить волосы — я заметил, что ее руки дрожат, и точно также дрожал ее голос, — мелко и часто:
— Однако, я не рассказала Гире о второй смерти на моих руках. Или, что правильнее, о самой первой. О той, где у меня действительно был выбор — делать или не делать... и я выбрала смерть.
Я больше не мог это терпеть — подвинувшись вдоль стены, приобнял за плечо и прижал к себе. Блейк доверчиво уткнулась носом мне в шею, мягкие беспокойные уши щекотали подбородок. Это помогло — когда кошка заговорила снова, ее голос был ровным, подчеркнуто безразличным, хотя даже такому слепому идиоту как я было понятно, что ни о каком равнодушии не могло идти и речи:
— Я рассказывала тебе — мою маму сбила машина. Я помню только синий корпус и первые три цифры номера. Копы не смогли ее найти, хотя я уверена, дело в том, что они просто не искали. В первые месяцы я постоянно звонила на горячую линию, пару раз сбегала из приюта, чтобы пойти в участок... и ни разу не смогла пройти дальше приемной: детектива, назначенного на это дело, почему-то никогда не было на месте... Они не смогли... а вот Адам смог.
Она замолчала и, в принципе, могла закончить на этом — я все понял и сам. Убийца ее матери — что еще она могла сделать с ним? Тем не менее, она продолжала — и в тихом хриплом голосе трещало злое пламя, все еще живое даже спустя все эти годы:
— Мне было пятнадцать, когда он рассказал мне об этом. Адам перебрал журналы всех автомастерских Черного моря за тот год — и синяя машина с тремя цифрами номера была среди тех, кто обратился за ремонтом бампера в те же самые выходные. Он принес копию того журнала на мой день рождения, как свой подарок, он пошел со мной по адресу и остался на улице ждать. Конечно, этот ублюдок не узнал меня, но стоило мне рассказать, кто я и зачем пришла, то по глазам поняла: это он. Это действительно был он — убийца моей мамы, единственного родного существа на этой планете, той, кто дала мне жизнь и любила больше всего на свете. Он все отрицал, угрожал копами, пытался меня выставить... он не смог — я сбила его на землю, приставила нож к горлу и потребовала признания. Он оправдывался — что просто выпил лишнего, что не было денег на зимние шины, что на улице было скользко... Он предложил мне деньги, когда понял, что это не работает — жалкие гроши, будто действительно верил, что жизнь моей матери можно оценить в льенах. И тогда...
Какое-то время Блейк просто переводила дыхание. Я не мешал — лишь прижал ее к себе крепче, осторожно поцеловал в макушку, чтобы показать, что рассказанное никак не изменило мое мнение о ней. Разве мог я осуждать ее? Что бы я сделал с убийцей дорогого мне человека? Что бы я сделал, если бы кто-то отнял у меня Блейк? Что-то мне подсказывало, что способ, выбранный мной, сильно отличался бы от того, что сделала с ним Блейк...
— Говорят, что месть разрушает и оставляет после себя пустоту, но мне она принесла покой. Я сделала это без крови — просто свернула шею, он умер мгновенно. Я чувствовала одновременно и радость, и ужас, и свободу... и да — что-то в тот день изменилось: я зашла в этот дом одной Блейк Белладонной, а вышла совсем другой. Я боялась, что это превратит меня в чудовище, но этого не произошло. Поэтому... дай мне слово, что позволишь убивать вместо тебя, когда до этого дойдет, клянусь, я справлюсь с этим. Пожалуйста, Ахиллес... я не переживу второго Адама.
Я долго гладил ее по голове — девушку, которая предложила взять на себя самый страшный грех, чтобы я мог остаться чистым. Мне было нечего сказать — я не мог позволить ей такую жертву, и не мог отказать, потому что ее страхи совпадали с моими. Поэтому я молчал, пытаясь подобрать правильные слова, но каждая ложь, которую я мог придумать, чтобы утешить ее была слишком очевидной и лицемерной.
Блейк ждала — ее дыхание медленно успокаивалось, пальчики, вцепившиеся в футболку, расслабились, скользнули вниз и безвольно упали мне на колени. Она тихо засопела, и я мысленно поблагодарил Близнецов за четверо бессонных суток, измотавших Блейк до такого состояния, что она просто уснула, не дождавшись ответа, едва только выпустила часть напряжения, державшего ее в сознании.
Я осторожно подхватил ее на руки и отнес в спальню, синими звездами нащупывая путь в незнакомой новой квартире, устлавшими пол, стены и мебель. Уложив ее в кровать, осторожно снял всю железную бижутерию и свалил на пол, укрыл одеялом и с минуту просто стоял рядом. Наконец, я наклонился, осторожно поцеловал ее в краешек губ и тихо, чтобы она, не дай Близнецы, не проснулась, пообещал:
— Будь я проклят, если позволю тебе это, Блейк.
Девушка что-то пробормотала сквозь сон, беспокойно завозилась, но так и не проснулась.
Выйдя за дверь, я направился на кухню, нашел аптечку и принялся осторожно перебирать лекарства. Я, разумеется, не мог прочитать названия, но мы давно нашли способ обойти это — каждая надпись была продублирована краской, смешанной с порошком из синих звезд.
Вытряхнув на ладонь две таблетки, как, я смутно помнил, советовала инструкция, я пробормотал себе под нос, пытаясь подвести итог сегодняшнему дню:
— Итак, девушка, в которую ты влюблен, согласилась пойти с тобой на свидание, но только после того, как убьет своего бывшего парня, на которого ты, кстати, похож. Отлично, Ахиллес, это звучит совсем не как завязка психологического триллера.
Подумав, я добавил еще одну таблетку и закинул их в рот. Проглотив отвратную гадость, ухмыльнулся, дивясь пришедшей в голову мысли:
— Будет, что рассказать... "А сегодня, дети, я расскажу вам, как встретил вашу маму". Охрененная, должно быть, выйдет история.
Глава 28. Дорога для двоих
Это был до неприличия пригожий денек. Грибной дождик, укрывший Вейл унылой серой вуалью на целую неделю, наконец, закончился. Выбравшееся из-за туч солнце ласково касалось лица, раскрашивало в нежно-розовый прикрытые веки, приятно грела спину стена электрощитовой. Шелестел где-то на грани слышимости мерный рокот прибоя, приглушенные разговоры, шум текстильного завода. Весь город, утомленный беспорядками и напившийся крови, казалось, спрятал клыки и улегся на солнышке, наслаждаясь долгожданным теплом.
Наслаждалась последними минутами покоя и Блейк. Это было странное чувство — впереди ждала опасность, возможно — бой насмерть, но здесь и сейчас все, что имело значение — теплый солнечный свет и та совершенно уникальная тишина, которая возможна только когда все звуки большого города сплавляются в неразборчивый фоновый шум, размеренный и умиротворяющий.
Ахиллес был прав. Сон — вот, что ей было нужно вчера, и то, что с этой молчаливой ложью, наконец, было покончено, принесло Блейк облегчение большее, чем она была готова признать. Этот гнойный нарыв на их отношениях, наконец, вскрылся и она, впервые за долгое время, смогла говорить свободно. Теперь между ними больше не было секретов.
И когда она проснулась утром... все было просто и понятно, и не о чем было переживать. Все, что ее ждало впереди — бой. Возможно, последний, да, но таким был каждый бой с тех пор, как Адам впервые взял ее на серьезную операцию, на следующий день после того, как Блейк забрала свою первую жизнь.
Смерть всегда была на повестке дня, Блейк всегда знала, чем все однажды закончится. Смерть касалась ее каждый раз, когда она брала в руки меч, с любопытством, будто прицениваясь, смотрела в глаза, когда по черному лезвию пробегали сполохи сиреневой ауры. Это было очень страшно поначалу, но со временем Блейк просто научилась смотреть в ответ — точно так же прицениваясь, выбирая последнюю битву. Сейчас было даже легче, на самом деле — потому что ее выбор уже высечен в камне.
Дорог, которыми может пойти ее жизнь дальше, были многие десятки, но все они пересекались в одной точке, которой нельзя было избежать. Это может случиться сегодня, завтра, через неделю или десять лет, но это произойдет — она встретит Адама и один из них умрет.
Может, это было странно, но это знание приносило Блейк покой, ведь все муки выбора остались позади. А о том, что будет делать, если переживет эту встречу, она сможет подумать после того, как это произойдет.
Сонную негу разрушил мелодичный сигнал. Резко открыв глаза, Блейк, не спрашивая разрешения, протянула руку и залезла в чужой карман.
— Калейдоскоп на месте, — сказала она, прочитав сообщение, и тут Свиток задрожал еще раз.
"Пожалуйста, будь осторожен, Ахиллес!"
Блейк поджала губы в молчаливом неодобрении. Как, интересно, Шни думала, Ахиллес это прочитает? Кажется, это сообразили и на другом конце чата:
"Передай ему это!"
— И что там пишет Вайс? — спросил парень рядом с ней.
— Откуда ты знаешь, что это не Вельвет? — проворчала Блейк, покосившись на напарника.
Странно было видеть его в боевом костюме при свете дня. Это всегда был мрак, серебристый лунный или желтый свет фонарей, превращающий Ахиллеса в зловещий багровый силуэт — стремительный, гневный Дьявол, с ног до головы вымазанный в крови своих жертв. При свете солнца это был просто красный костюм, кривая усмешка казалась добродушной, а не злой, да и вся его расслабленная поза производила совсем другое впечатление.
Ему тоже здоровый восьмичасовой сон пошел на пользу. И слава Близнецам... честно сказать — дневной Ахиллес нравился Блейк куда больше. Ночной Дьявол слишком напоминал ей Адама...
— Только она может заставить тебя сопеть с таким негодованием, — фыркнул парень.
— Просит тебя быть осторожнее, — призналась Блейк. — Про меня, разумеется, ни слова.
Ответом ей был смешок.
— И что бы ты сделала, если бы она сказала это нам обоим?
Блейк открыла рот... и, сморщившись, закрыла, проклиная свои уши, хлестко хлопнувшие о воздух, выдавая досаду.
— Я рассказала бы ей, куда она может засунуть свое беспокойство, — наконец, признала она, понукаемая вторым смешком.
— Передай ей, что я постараюсь.
Блейк кивнула, точно зная, что Ахиллес сможет прочитать этот жест по движению сережек и принялась набирать короткое сообщение. Она успела дописать его и отправить, тихо радуясь, что Ахиллес не стал нажимать тему, но...
— Так что ты думаешь о Вайс?
— Сейчас не время, — проворчала она. — Нам уже пора.
Они на самом деле никогда не говорили об этом. Та встреча в караоке закончилась очень поздно, Ахиллес тогда вернулся домой один, весь следующий день и большую часть вечера Блейк была занята на работе, потом произошел тот теракт на демонстрации, и все четыре бесконечно долгих суток огня и насилия им обоим было не до того.
Если спросить ее — так и сейчас говорить об этом не стоило. И вообще — никогда.
Девушка сделала движение подняться, но застыла, когда Ахиллес потянулся к ее руке. Блейк оставила все дополнительное железо дома — в бою оно только мешало бы — и поэтому парень безнадежно промахивался. К счастью, она успела передвинуть руку так, чтобы его ладонь точно накрыла ее пальцы, спасая их обоих от неловкости, если бы ему пришлось слепо шарить по земле.
— До начала еще полчаса, если Вайс не опоздала с отчетом о готовности, — тихо, но твердо сказал Ахиллес. — Сама говорила, что тебе лучше появиться незадолго до начала — чем меньше времени ты будешь там, тем меньше шансы, что тебя раскроют.
Какую-то секунду Блейк всерьез оценивала, стоил ли риск умереть того, чтобы избежать этой темы.
— Что ты хочешь от меня услышать? — наконец, сдалась она, откинувшись обратно спиной на стену. — Я встречалась с ней дважды и оба раза мы не разговаривали.
— Ну... насколько она похожа на то, что ты ожидала?
— Сначала — на сто процентов. Серьезно, она сидела там с таким лицом, будто делает всем одолжение, просто находясь с нами в одной комнате, а на выходе каждому предъявит счет за это неземное счастье. Посекундный.
Ахиллес фыркнул.
"Ну, хоть кому-то смешно..."
— А потом...
Все настолько быстро изменилось, что Блейк до сих пор не могла в это поверить. В один миг этот высокомерный холодный фасад рухнул, Шни бросилась вперед, едва не запутавшись в собственных ногах. На ее лице было потрясение, в ее глазах — боль, в голосе — беспокойство и забота. Она мгновенно согласилась на все условия, и не просто согласилась — она требовала, чтобы Ахиллес сказал ей, чем она может помочь еще, кроме того, чтобы служить страховкой.
И когда Шни, один за другим, начала задавать вопросы: "Как это произошло?" и "Кто это сделал?", а Ахиллес замешкался с ответом, скупым кивком указав на Вельвет и Жанну, она не колебалась: почти вытолкала их из комнаты, ничего не слушая, и уведомила, что вернется поздно. Пока шел этот шумный бардак, Ахиллес шепотом попросил Блейк идти домой и не переживать ни о чем, пообещав, что не будет рассказывать Шни ничего, что могло бы раскрыть личность напарницы.
Блейк не знала, о чем они говорили. Зато знала, что вернулся напарник домой уже за полночь. А еще она знала, что это колючее чувство в груди, маленький злой бесёнок, грызший сердце, откликался на имя "Ревность".
— Я задаюсь вопросом, какая из них настоящая.
— Обе, — тут же ответил Ахиллес. — Первая, истинная Шни — для незнакомцев, вторая — "просто Вайс" — для друзей. Первую можно терпеть, вторую... второй я готов доверить свою жизнь.
— Ты ее лично видел те же два раза, что и я...
— У Вайс и меня больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Мы оба выросли в среде, которая нам не подходила, мы оба учились притворяться, пытаясь ей соответствовать, оба желали вырваться... и оба сделали это — каждый по-своему. Мы оба хотим оставить после себя этот мир немного лучше, чем он был до нас. И знаешь, что? Это звучит смешно даже в моей голове, что если вы обе посмотрите друг на друга как на "просто Блейк" и "просто Вайс", то быстро станете хорошими подругами: у вас тоже куда больше общего, чем может показаться на первый взгляд.
Блейк фыркнула. Это действительно звучало смешно: Блейк Белладонна и Вайс Шни — подруги?! Это из той же оперы, что "миролюбивый Адам" и "кровожадный Гира".
Не в этой жизни.
От необходимости что-то ответить ее спас мелодичный сигнал Свитка, который она так и не отдала обратно Ахиллесу. Быстро просмотрев сообщение, она нахмурилась.
— Вельвет под свою ответственность привела подмогу. Говорит, что просто пригласила их погулять двумя командами.
