"Надеюсь, я не делаю самую большую ошибку в своей жизни..." — вздохнула Куру, толкая дверь.
Небольшая комната ничем не отличалась от той, в которую как-то, в прошлом году, ходила Вельвет со своей командой: огромный диван буквой "П", стоящий вплотную сразу к трем стенам, длинный стол с россыпью микрофонов, широкий экран напротив, пара безвкусных стандартных фотокартин, однотонные бежевые обои. Тихую музыку, какую-то смутно знакомую попсовую "минусовку", включили, должно быть, для маскировки и соответствия легенде.
Людей, которые ждали внутри на диване, тоже сложно было заподозрить в их "профессии". Высокий парень с ладной спортивной фигурой, в потертых черных джинсах и темно-синей фланелевой рубашке в белую клеточку, выделялся из толпы разве что яркими рыжими волосами да черной повязкой, прячущей лоб, глаза и лицо вплоть до кончика носа. Белая трость в алую полоску, небрежно брошенная на стол, завершала композицию "безобидный слепой". Куру точно знала: "безобидный" — пожалуй, самое далекое от истины определение, но жалость все равно шевельнулась внутри, заставив спешно вспоминать все советы по общению со слепыми, которые она спешно вычитала в сети, как только поняла, что встреча неизбежна.
Девушка рядом с ним подходила под образ преступницы немного больше: темные джинсы, черная ветровка с глубоким капюшоном, скрывающем лицо, и самый кончик черной же полумаски, торчащий из-под него. Памятного чехла с оружием нигде не было видно, но Куру могла бы поспорить, что под мешковатой, слишком просторной для ее тонкой фигуры ветровкой найдется стволов и ножей достаточно, чтобы вооружить какую-нибудь не самую большую банду отморозков из трущоб.
Если не знать заранее, в жизни не догадаешься, что эту парочку, слепца и девчонку, тысячи людей ненавидят столь иступленной ненавистью, какой можно ненавидеть только того, кого боишься до дрожи, и перед кем совершенно бессилен.
За спиной с едва слышным хлопком закрылась дверь. Мысленно перебрав несколько вариантов начала разговора, Куру озвучила первое же наблюдение, пришедшее в голову, едва вошла в комнату:
— Я думала, Дьявол — фавн.
Слепец скривился, на что Кошка ядовито заметила:
— Я тоже когда-то так думала.
Дьявол застонал так искренне, что Куру ни на секунду не усомнилась — ему действительно стыдно за обман. Его подруга, правда, осталась глуха к искреннему раскаянию.
— Сам виноват, мерзкий обманщик.
— Сколько раз я должен перед тобой извиниться?..
— Осталось девятьсот восемьдесят, — отрубила Кошка, но быстрая улыбка подсказала Куру, что прощение давным-давно получено. — Садитесь, в ногах правды нет.
Куру мысленно похвалила себя за удачный старт — первоначальная настороженность и напряжение сброшены. Осталась еще пара мелочей... она аккуратно подтолкнула Жанну, заставив сесть напротив линчевателей, а Вайс — в угол, а сама уселась так, чтобы закрыть миниатюрную напарницу от Кошки. Спасение жизни спасением жизни, но Куру не надо было задавать наводящих вопросов, чтобы догадаться, что бывшая террористка думает о наследнице Шни на самом деле. А уж что может наговорить гордая Вайс в стремлении защитить "честь семьи" ей и представлять не надо было, уже как-то слышала, не в свой адрес, слава Близнецам.
— У меня с того дня, когда я признался, зуб шатается, — пожаловался Дьявол. Если Куру хоть что-то понимала в людях, ему тоже хотелось сделать атмосферу менее напряженной. — Это должно было сойти за полтысячи извинений!
— Поэтому их всего тысяча, — согласилась Кошка.
Жанна нерешительно хихикнула, Куру тоже позволила себе улыбнуться. Так странно было видеть двух обладателей поистине страшной славы в быту — спокойных, улыбающихся, шутящих... Фавн покосилась на Вайс. Напарница, следуя ее совету, молчала, предоставив вести переговоры другим, и сейчас пыталась стряхнуть какие-то черные пылинки, очень заметные на белоснежной ткани пальто. Когда упрямая пылинка, наконец, поддалась усилием наследницы, а потом самым противоестественным образом зависла в воздухе, подождала секунду и как ни в чем не бывало юркнула обратно, фавн потянулась было к аномалии сама, но ее прервал Дьявол:
— Не надо, Вайс. Это я.
В подтверждение своих слов парень поднял руку: из-под стола выпорхнула тонкая струйка тех самых черных пылинок, закрутилась вокруг подставленной ладони, а потом собралась в крохотный шар, парящий в паре сантиметров над кожей.
— Так я могу тебя видеть, — мягко объяснил он. От этой улыбки у Куру что-то сжалось внутри — когда сильные люди вынуждены признавать свою уязвимость, это всегда смотрится душераздирающе: неумело, постыдно, ужасно неправильно. — Потерпи, пожалуйста.
Вайс тут же отдернула руки от, как теперь было понятно, металлической пыли и даже не высказалась на тему, как невежливо обращаться к незнакомым людям на ты. На мгновение в комнате повисла неловкая тишина, разрушенная одним коротким словом, простым именем, произнесенным так, что оно заменило длинную прочувствованную речь:
— Жанна.
Блондинка тут же мрачно нахохлилась, став похожей на злого и очень решительного воробышка... или хомяка, как ее называл Кардин и покосилась на молчащую Куру. Прочитав по ее губам безмолвное "сама", нахмурилась еще сильнее, но решительности не растеряла.
— Я не уйду.
Вздохнув, Дьявол подался вперед. Облокотившись на колени, он безошибочно "посмотрел" на Жанну, заставив насупиться еще сильнее, и тихо сказал:
— Я — один из твоих учителей, Жанна, и знаю, на что ты способна, а на что — нет. Умереть без пользы и смысла — это не героизм, это глупость.
— Я стала сильнее за эти два месяца! Я научилась защищаться, даже начала выигрывать иногда спарринги! У меня очень много ауры, выбить всю ее быстро — очень сложная задача. Я могу быть приманкой, могу отвлечь внимание, в конце концов, просто на шухере могу постоять!
...И, разумеется, вся эта горячая речь ушла в пустоту.
— Люди, против которых мы выступим, могут выбить всю твою ауру одним ударом.
— Все равно!
— Не мне.
Видя, как напрягся, вставая, Дьявол, намереваясь просто выставить девушку за дверь, не слушая никаких возражений, Куру собралась было вмешаться... но ее опередила Кошка. Непринужденно, будто и не было в этом ничего такого особенного, она взяла Дьявола за руку, заставив замереть и тихо спросила:
— Зачем?
Для того, чтобы прямо посмотреть Жанне в глаза, бывшей террористке пришлось поднять голову, открывая ранее скрытое под тьмой глубокого капюшона: тонкие красивые губы, узкий подбородок и горящие желтые глаза сквозь прорези черного забрала.
— Почему ты так настаиваешь?
Жанна не удостоила преступницу и взглядом — лишь неприязненно скривилась, и ответила, смотря лишь на Дьявола:
— Мой отец учил, что поступки обладают особенной силой, если тот, кто их совершает, знает, что это — его последняя битва. В действиях того, кто знает, что сражается в последней битве, присутствует неодолимая сила.
Она гордо вскинула голову, очень знакомо расправив плечи и сжав ладошки в крохотные кулачки так, будто и в самом деле шла на эту пресловутую "последнюю битву", как делала всякий раз, приняв решение, от которого не собиралась отступать, что бы там кто ни сказал или сделал.
— Еще он учил, что смерть ожидает каждого из нас. То, что мы делаем в этот самый миг, легко может стать нашей последней битвой на этой земле. Воин не связывается ни с потаканиями себе и жалобами, не связывается он и с победами или поражениями. Воин связывается только с борьбой, и каждое решение принимает так, будто это последнее, что он сделает в жизни. И если так...
Она пожала плечами и улыбнулась, мгновенно утратив решимость и пафос, вновь став той доброй, немного бестолковой и трогательно наивной Жанной, какой была большую часть суток.
— Если так, если это последнее мое решение, и выбирать надо между: помогать тебе или нет... то это даже не выбор. Я не знаю, что именно надо сделать, не знаю, против кого придется выступить, не знаю, переживу ли это... я знаю только одно — если ты считаешь, что это достаточно важно, чтобы рискнуть своей жизнью и здоровьем, то этой причины для меня хватит.
На пару секунд в комнате повисло молчание, и лишь тихая легкомысленная музыка нарушала тишину, потрясающе неуместная и лишняя. Наконец, Дьявол безнадежно махнул рукой и откинулся на спинку дивана.
— Поэтому я и позволила ей прийти сюда, — сказала Куру, решив прояснить все до конца. — Она уже знает: что-то происходит, и, если мы сегодня договоримся, то мне с партнером придется уезжать из Бикона когда придется — после занятий или на выходных, днем или под вечер. Скрыть от Жанны этот факт не получится, а остановить — разве что связать и бросить в кладовку, в любом другом случае она просто последует за нами, никого не спрашивая, и обязательно влезет в неприятности без присмотра. Не можешь остановить — возглавь.
Еще раз оглядев молчащих... товарищей? Куру удовлетворенно кивнула. Слепец, раздраженно скривился, но возражать не стал, Кошка, щуря золотые глаза, пристально рассматривала Жанну, будто впервые увидела, а сама блондинка прожигала своего лидера взглядом, который с одинаковой вероятностью мог означать как благодарность, так и обиду. Вайс дисциплинировано молчала, глядя в сторону.
— Так что именно мы должны сделать? — спросила кролик, приняв молчание за разрешение.
Кошка вопросительно посмотрела на Дьявола и тот, то ли почувствовав взгляд, то ли определив движение по перемещению маски, то ли еще каким-то неизвестным науке способом догадавшись об этом, махнул рукой, мол "валяй, чего уж теперь".
Достав из внутреннего кармана своей необъятной ветровки планшет, она что-то деловито понажимала на голоэкране и положила устройство на стол, так, чтобы изображение было видно всем. Внимательно осмотрев карту, Куру, к сожалению, не узнала улицу и даже примерно не смогла определить, где находится отмеченное красным кружком здание. Кажется, это был то ли промышленный район, то ли складской, но какой именно — она не знала.
— Это Сизальский район, — пояснила Кошка, уменьшив масштаб движением пальцев. — Черное море, на самом стыке второй оборонительной и внешней южной стены. Нежилой, зато с кучей складов и парой до сих пор работающих заводов. Это здание — старый склад, принадлежащий Белому Клыку через третьи руки.
— И почему копы его еще не прикрыли? — спросила Куру.
— Потому что я им о нем не сказала, — жестко усмехнулась Кошка. — Этот склад много для чего используют, но ничего действительного важного... кроме одного — здесь уже пару раз проводились большие собрания. На этих выходных произойдет еще одно.
— Точно?
Усмешка превратилась в оскал:
— Железно. Уж поверь, источник был предельно искренен.
Куру кивнула, мысленно от всей души посочувствовав бедняге-источнику.
— Почему мы? Ты сотрудничаешь с властями.
Кошка на это предложение лишь презрительно фыркнула и капюшон шевельнулся, шелестя короткой шерстью дернувшихся ушей о ткань.
— Максимум, на который они способны — заявиться туда в сверкающих доспехах верхом на белых кораблях и разогнать собрание, может, арестовав сколько-то особо кривоногих рядовых. Подобраться незамеченными они не смогут никогда. Главная причина, по которой копы бессильны перед Белым Клыком — нас поддерживают фавны: внешне законопослушные, честные трудяги. Нас прячут от облав, нас лечат, если найдут раненными, указывают копам неверное направление и уж точно им не стучат. В Черном море у Адама тысячи глаз, у копов — ни одного.
— А что собираешься сделать ты, если не разгонять?
— Узнать, что, черт возьми, вообще происходит. Белый Клык ведет себя неправильно, совсем не так, как когда я еще была с ними. Мы не грабим просто для того, чтобы ограбить — все нападения на шахты, заводы, поезда и так далее первой своей целью имеют нанести удар по кошельку тех, кто поддерживает нашу дискриминацию, использует фавнов как почти рабов...
Кошка, впервые за весь разговор, посмотрела прямо на Вайс, не оставляя никаких сомнений, кого именно имеет ввиду. Тонкие губы дернулись в мгновенном оскале, обнажив и тут же спрятав клыки. Наследница, которая, так же, как все остальные, подалась вперед, чтобы лучше видеть карту, напряглась, но прежде, чем успела что-то ответить, Куру нашарила под столом ее ладошку и крепко сжала, напоминая об обещании молчать. В тот же миг Дьявол положил руку на плечо своей напарнице, и та продолжила, ровно и спокойно, будто и не избежали они все только что смертоубийства:
— А теперь Белый Клык грабит всех подряд, не разбирая правых и виноватых — лишь бы Праха у них было побольше, желательно высшей пробы и оружейного. Адам спутался с людьми — и сейчас, когда половина преступного мира Вейл действует заодно, а вторая с радостью присоединилась к веселью, полиция просто не может справиться со всеми, им не хватает людей. От всего этого бардака в городе множится лишь негатив и, разумеется, те, кто всегда идет за ним следом: Гримм кишат за стенами, и Охотники, которых раньше всегда звали на помощь, заняты там. Если Адама не остановить, он допрыгается до того, что в город введут войска и прочешут Черное море такой частой гребенкой, что живым не уйдет никто — такое уже делали однажды, лет пятнадцать назад, и повторят, если их вынудят. Адам не может этого не понимать, а значит — у него есть причины полагать, что до этого не дойдет, что он успеет раньше. Поэтому я не собираюсь разгонять это собрание. Я хочу узнать, зачем, черт возьми, Адаму нужно столько Праха, учитывая, что он не стал его продавать, и почему это важно настолько, что он рискует прямым вмешательством армии и, тем более, Охотников.
— И как ты собираешься это сделать? — поинтересовалась Куру.
Она уже видела, как именно в этот план вписывается Калейдоскоп и облегченно перевела дух — если повезет, им даже не придется вмешиваться в этот раз...
Прежде, чем ответить, Кошка сбросила с головы капюшон, открывая короткие иссиня-черные волосы, свободно падающие на плечи, и выразительно пошевелила ушами.
— Я фавн, и я хорошо знаю Белый Клык. Смываемая краска для волос, цветные контактные линзы, другая прическа, одежда, еще один... источник, найденный прямо в день собрания — и я смогу попасть внутрь, послушать, что скажут большинству и, возможно, узнать больше за кулисами, куда не пускают рядовых. Я, конечно, не Илия, но телепортация тоже хороший способ скрытно проникнуть туда, где тебя не хотят видеть.
— А мы должны стать прикрытием, — кивнула Куру.
— Верно. Вот здесь, — Кошка чуть сдвинула карту, — есть небольшой клуб, днем там почти никого нет. Посидите там, придумайте, как скрытно притащить оружие Жанне, и, если услышите, как нас пытаются убить — бегите на помощь со всех ног, там ходу минута-другая для человека с открытой аурой.
— Со стороны закона вам ничего не грозит, — вмешался Дьявол. — Если все пройдет, как задумано, ваше вмешательство не потребуется. Если нет... вы услышали стрельбу и взрывы и вмешались. Второй раз такое совпадение, конечно, выглядит подозрительно, но пусть попробуют что-то доказать. Если что — просто прикиньтесь дурочками и все отрицайте.
