Он вырвался из области взрыва спустя секунду, помчался быстрее — прямо к вытянутому хищному корпусу корабля паразитов, что ярким пятном выделялся на темном небе матовой светло-серой броней. Зенитные орудия выплюнули поток металла, но поздно — он был слишком быстр, и здоровенные стальные болванки размером в кулак лишь свистели мимо, безнадежно отставая. Они столкнулись лоб в лоб: крохотная, объятая лиловым светом фигурка и огромный стометровый корабль. Тупоносая морда крейсера смялась, с тяжким стоном броня расходилась по швам, стальной "розочкой" обрамляя Самаила. Жгуты его силы вцепились в края, расширяя пролом еще больше, скользнули внутрь, добравшись до уязвимых потрохов электроники и праховодов.
Первыми сдались генераторы гравитации, державшие эту махину в воздухе. Крейсер вздрогнул, клюнул носом, но выправился на резервных. Краем глаза Самаил заметил дюжину белоснежных, парящих молочным туманом Грифонов, которых не чувствовал продолжением себя самого — девчонка Шни, командовавшая кораблем, пыталась спасти обреченное судно.
Тратить на них время Самаил не стал. Скользнув в щель треснувшей брони, ринулся внутрь, проламывая ребра переборок, потроша сотнями силовых жгутов вены проводов, нервы процессоров, мускулы орудийных систем... промчавшись чуть в стороне от сердца — реактора — распотрошил систему управления и повредил ядро. Оказавшись в двигательном отсеке — вскрыл топливоводы, залив все вокруг синеватым сухим морем мелкодисперсного Праха. Ударив во внешнюю броню, приник своей силой к холодному железу: ослепительно засияли кончики силовых жгутов, коснулись стальных плит, басовито загудели, как сотни взбесившихся шмелей, плавя прочнейший сплав. Каждый сверкающий, разбрасывающий искры жгут растворил лишь малую часть, но собравшись вместе, идеальная двухметровая окружность вылетела наружу в брызгах раскаленного металла уже спустя пять секунд.
Оказавшись снаружи, он оглянулся. Медленно заваливаясь на правый борт, корабль, тревожно мигая неисправными двигателями, чадно дымя вентиляцией и пробоинами, стремительно терял высоту, то и дело снося верхние этажи высоток плоским днищем, отчаянно выруливая в сторону огромного Центрального парка. Белые копии Гримм, позабыв про Самаила, роились под днищем, пытаясь подарить судну еще хотя бы одну сотню метров.
На то, чтобы уничтожить одну из самых совершенных машин разрушения в мире, у Самаила ушло меньше минуты.
Самаил огляделся, мгновенно ухватив каждую деталь учиненной им катастрофы.
Широкую просеку в плотной застройке, оставленной первым сбитым крейсером. Тысячи раскаленных, местами оплавленных обломков пробивали здания навылет, оставляя после себя черный дым и багровое пламя. Три самых больших куска — корма, нос и часть корпуса, все, что между — снесли несколько высоток целиком; последняя еще держалась, медленно схлопываясь внутрь здоровенной дыры на уровне двадцатых этажей.
"Свой" крейсер, что все-таки дотянул до безлюдного парка, зарылся носом во мягкую землю, задирая вверх корму, а следом, с жутким надсадным стоном, перекрывшим на мгновение все и вся, переломился пополам.
Последний из кораблей Атласа, медленно пятился задом наперед к морю, словно большой пес, тряся обугленным прямым попаданием носом — это сбоили гравигенераторы и маневровые двигатели.
Одержимый линкор, наконец расправившись со всеми соперниками, пролил на город тонны чистого разрушения: созданный останавливать любое нападение Гримм, включая сплошную волну, он за считанные минуты превратил несколько кварталов в море сплошного огня. Одновременно, почти незаметно на фоне бушующей огненной смерти, Гримм выбрасывал в стороны десятки капсул, набитых железными солдатами: приземлившись, безмозглые жестянки послушно следовали приказам своего флагмана: "Убивать всех вне Черного моря, кроме Гримм и фавнов".
Последние еще пригодятся.
— Ну же, Золотой...
Несмотря ни на что, у брата все еще были козыри, способные разорвать этот линкор пополам, противостоять даже Самаилу, вытаскивая неминуемую катастрофу на уровень равных шансов.
— Давай!
Самаил был далек от мысли, что брат может струсить. О, Золотой был хитрым суицидальным ублюдком, но совсем не трусом. У него, так же, как у Самаила, был план, была сила в кулаке, пусть даже чужая, были последователи и было очередное тело, одно из многих, которыми он легко жертвовал сотни раз. Самаил был его главной целью, брат не мог проигнорировать все это разрушение, тогда как своей задачей Темно-Фиолетовый видел лишь отвлечение внимания, пока Синдер добывает Реликвию. Нужно лишь выиграть время...
Они оба считали, что могут победить...
Собрав жгуты кончиками в одну точку, словно стоногий паук, цепляющийся за паутинку, он собрал на острых, злобно гудящих концах силу, скатал в тугой шар и швырнул под ноги, прямо на стилобат трех высоток. Густо-фиолетовый, почти черный снаряд метеором пронесся по воздуху, кровоточа лиловыми разрядами, проломил крышу и разорвался внутри, вспухнув ослепительным ярко-розовым штормом, с равной легкостью сметая и тонкий стилобат, и фасадную плитку, и прочные армированные колонны, с легкостью державшие на себе сорок этажей бетона, стекла и стали, не говоря уже о хрупких телах паразитов.
...и Самаилу не терпелось выяснить, кто же из них ошибается.
— Ну же! Твои драгоценные людишки умирают! Где же ты?!
Ответ пришел ввиду комка металла, прилетевшего откуда-то сбоку. Силовой жгут рассек его пополам, два других дернули половинки в стороны. В те доли секунды, пока смятые, капающие расплавленным железом обломки летели мимо, Самаил успел разглядеть искрящиеся провода, агрессивно-угловатые конечности, прижатые к груди — это был один из Паладинов, смятых и сломанных безжалостной силой, смертоносная машина, превращенная в снаряд.
Первый туз. Паразит, повелевающий магнитными полями, смешное недоразумение, называющее себя Дьяволом.
— Поддельный Дьявол против настоящего, — оскалился Самаил. — Мне нравится ирония.
Развернувшись в сторону нового врага, Самаил мгновение рассматривал темную тучу, что, словно гигантский пылесос, втягивала в себя все металлическое: светлые пятна изломанных и смятых роботов, черные диски канализационных люков, копья фонарей, кубики мусорных контейнеров, громады грузовиков и легковушек. Словно стая саранчи, волна с обманчивой неспешностью катилась над самыми крышами, постепенно формируясь в огромный полукилометровый шар, раскручиваясь все быстрее и быстрее с каждым мигом.
Мимоходом Самаил удивился, как слепой мальчишка мог попасть в него на таком расстоянии, но быстро отбросил эти мысли: кто-то наводил его, но выяснить кто и откуда было невозможно.
Куда важнее... где остальные?
У Озпина точно были люди, которых он мог бросить сейчас в бой, но кроме фальшивки, Самаил не видел ни одного.
"Отвлечение, — понял он. — Чтобы расправиться со мной и линкором поодиночке"
Возможно, самым правильным поступком было подставить паразита под главный калибр одержимого гиганта, но подпускать повелевающего металлом к железному линкору... Лучше держать его максимально далеко. А значит...
"Я должен закончить это быстро".
Дальний бой — не вариант. На таком расстоянии даже Самаил не мог различить в этом безумном хоровода металла человеческую фигуру в черно-багровой броне — он мог быть где угодно внутри сферы. Слабые атаки просто безвредно взорвутся об один из обломков, сильная, вроде той, которой он только что снес три высотки — слишком медленные: наводчик поможет сбить их загодя.
Оставалось только подобраться поближе и закончить бой одним мощным ударом. Ни один паразит никогда не сможет сравниться с тем, кто породил его на свет.
Для пробы Самаил все же свернул кусающуюся разрядами сферу фиолетового еще раз, швырнув в центр стального шара, уже почти докатившего до центра города. Наперерез почти мгновенно бросилась какая-то красная легковушка, безошибочно поймав крохотную сверхновую на середине траектории, на секунду ярче самого светлого полудня осветив ночные небеса.
Прежде, чем неистовый свет потух, Самаил бросился вперед, прорываясь сквозь жалящие искорки собственной силы, собирая на кончиках силовых жгутов новые сферы, швырнув их вперед сразу же, как только вынырнул в прохладный ночной воздух из фиолетовой печки.
Новое столкновение произошло уже намного ближе — от первоначального расстояния осталась едва четверть. Люки, фонари, автомобили десятками вылетали из безумного хоровода, перехватывая смертоносные сферы, вновь разукрасив небеса, как праздничным салютом. Железо лилось потоком, уже без всякого прицела, по площадям, разворачиваясь в сплошную ленту по мере вращения стальной сферы, словно слоями снимая с "поверхности" накопленный металл. Самаил отпустил силовые жгуты на свободу, целиком скрывшись под змеиным клубком освобожденной мощи, разрезая, плавя, расшвыривая металл во все стороны, грубо проламывая железный прилив голой силой.
Наконец, он нашел свою цель. Не глазами, не телом — той частью себя, настоящей бессмертной частью, что обитала за пределами понимания паразитов и видела не мир материальный, но души, частички собственной силы, сплавленной с чужой, измененной и перекрученной: огненно-алый, неистовый сгусток гнева и отчаянной, самоубийственной решимости победить любой ценой. На таком расстоянии несложно было совместить мир паразитов и настоящий.
И в этот момент он победил. Он всегда побеждал, как только находил их, вытаскивал из крысиных нор наружу, слабых и трясущихся, готовых на все, что угодно, лишь бы прожить всего лишь еще один миг. В этот момент Самаил всегда чувствовал: несмотря ни на что, у них все-таки есть кое-что общее.
Он уже почти коснулся изрядно "похудевшей" сферы — в стороне от багрового шара, что быстро смещался в сторону, рассчитывая зайти со спины. Самаил позволил. Рухнув в бушующее железное море, он сплел жгуты в непроницаемый щит — тот самый, что выдержал попадание главного калибра — и терпеливо дождался, когда паразит подойдет поближе, замрет на секунду, должно быть, готовя какую-то атаку...
— Попался, — выдохнул Самаил.
Паразит не знал, что его давно обнаружили, так же, как не подозревал, что Самаилу не обязательно поворачиваться к нему лицом, чтобы убить.
Броня распалась и вся накопленная внутри энергия, сжатая в беспощадных силовых тисках до такой плотности, что была сравнима с черной дырой, выплеснулась наружу. Наверно, со стороны это походило на титаническую плазменную лампу*: раскаленный эпицентр, безумные лиловые разряды, ударившие по каждой пылинке, гром тысяч молний, разрывающий уши.
Железное море мгновенно рассыпалось. Лишенное власти чужой воли, оно дождем пролилось на город, добавляя к смертям и разрушениям. Облегченно выдохнув, Самаил позволил себе на секунду расслабиться... и выругался себе под нос: пламенный гневный шар не погас. Потускнел и сжался, тревожно мерцая, как огонек свечи на ветру, запятнался черными разводами боли, но все еще горел.
Падая вместе с железным дождем, защищаясь им от возможной засады, Самаил выстрелил еще раз — сразу двумя маленькими сферами, чтобы с гарантией. Два взрыва раздались почти синхронно — Самаил успел заметить, как дернулся мусорный контейнер, закрывая хозяина. Частично у паразита получилось — пламенный шар его души вздрогнул, но выстоял, частично — нет: взрывная волна швырнула его вниз еще быстрее, ударила об асфальт, треснувший в последней отчаянной вспышке ауры, отдавшей последнюю каплю сил для защиты хозяина.
Но проклятый гневный шар все еще горел.
Самаил оглянулся по сторонам, но все еще было тихо. Синдер и ее люди действительно смогли занять всех людей Озпина так, чтобы они не смогли прийти на помощь? Было бы замечательно.
Оставлять поддельного Дьявола в живых Самаил не собирался. При всем презрении к паразитам — этот экземпляр оказался на редкость удачным: иногда система рождения, управляемая Реликвиями, в своем случайном подборе параметров порождала редкой красоты бриллианты, восхищавшие даже того, кто ненавидел весь их жалкий вид целиком.
Таких надо было убивать еще быстрее, чем остальных.
Он приземлился рядом вместе с основной массой бывшей железной сферы, осколки которой сейчас увечили город вокруг, со звоном и грохотом дырявя крыши и стены. Удивленно покачал головой, заметив, как огибают сгорбленную, едва-едва вставшую на колени фигуру, обломки, отклоняясь в сторону на доли градуса, но все же достаточно, чтобы подделка выжила.
Паразит, видно, почуяв приближение собственной смерти, зашевелился, вскинул голову в красном рогатом шлеме, дрожащей рукой вытер окровавленные губы. Приглушенно зарычав, попытался подняться, но потерял равновесие, едва не упав совсем.
— Зачем? — покачал головой Самаил, перешагивая через груду металла, настолько бесформенную и сломанную, что уже было невозможно сказать, чем она была когда-то. — Во имя чего? Зачем, зачем ты встаешь? Зачем продолжаешь драться? Неужели ты веришь в какую-то миссию, или тебе просто страшно погибать? Так в чем же миссия, может быть, ты поделишься? Это свобода? Правда? Или, может быть, ты борешься за любовь? Иллюзии, Дьявол, все это просто иллюзии: самообман слабого человека, который отчаянно пытается оправдать свое существование — существование жалкого паразита, червя, сосущего чужую жизнь. Тебе пора это увидеть, червь: ты не можешь победить, продолжать борьбу бессмысленно. Зачем, ну зачем ты пытаешься?
Наконец, паразит бросил пытаться заставить тело держать себе вертикально. Вместо этого душа упрямо вспыхнула на сотую долю градуса жарче, на мгновение затмив багровыми сполохами черные пятна боли и отчаяния, протянулась, дрожа к реальности... и тело в красной броне медленно всплыло вверх, нетвердо встало на ноги, пошатнулось, но устояло, гордо вскинув подбородок.
— Судьба у меня такая, — прохрипел паразит, — вставать.
Огненный шар вспыхнул еще раз, и Самаил лениво отмахнулся от красного копья, что метило в плечо — удар был настолько слабым, что от него увернулся бы и ребенок.
Остановившись в двух шагах, он навис над упрямым червем, зажег десятки огоньков на кончиков силовых жгутов, что широким полукругом зависли над плечами.
— Ты веришь в Судьбу? — ухмыльнулся Бог, точно зная, что никакой Судьбы не существует.
Ни он, ни брат ее, по крайней мере, не создавали.
Червь попытался снять маску с лица, но трясущиеся пальцы соскальзывали с гладкой кожи. Наконец, он зацепился указательным пальцем за рог, и отбросил ее прочь, подставляя ночному ветру смертельное бледное лицо в кровавых разводах, почти спрятавших бугристую ткань ожогов. Закрытые веки, совершенно нетронутые, смотрелись странно чуждо...
— Да, — широко оскалился Дьявол, открывая серебряные глаза.
Часть 4. "Все, что я дал...
Щелк!
Вайс с силой надавила пальцем на барабан, проворачивая механизм. С очередным "щелк!" полоска стекла, до предела заполненная сверхдорогим, сверхчистым огненным Прахом, сменилась на точно такую же, но синюю — лед. Нежно проведя пальцем по безупречному лезвию, прижала оружие к голым коленям, находя успокоение в привычном холоде, твердости и тяжести. Вокруг встревоженно гудели люди, обсуждая репортаж из города, у захваченной башни ССТ.
