— Много от вас не потребуется, — добавила Кошка. — Обеспечить быстрое реагирование властей я смогу. Если будет совсем туго — всегда можно сбежать: и я, и Дьявол способны на это, да и у вас, я уверена, найдутся способы.
Покосившись на Дьявола, она добавила:
— Если потребуется ваше вмешательство — считайте, что после вы нам ничего не должны. Если нет — значит, в следующий раз. Договорились?
Еще раз перебрав в уме все сказанное, Куру не нашла причин отказываться. Да, еще многое предстоит сделать — изучить район и противников, обговорить и разработать план, возможно, погонять девчат на тренировках под конкретную ситуацию, крепко подумать над всем, что можно предугадать и подготовиться к каждому повороту, но и сейчас было понятно — линчеватели не просят ничего невозможного. Если на то пошло — Гриммолов на инициации был опаснее, чем эта авантюра.
Взглянув на Жанну, Куру увидела то, что знала и так — блондинка пойдет за другом и наставником в ад и обратно, и если он скажет прыгнуть с обрыва и полететь — Жанна прыгнет и честно попытается отрастить крылья. Вайс...
— Нет.
О, ну разумеется, все не могло быть легко!
"Я люблю тебя, Вайс, но иногда ты такая заноза в заднице, честное слово!"
Ну что ей мешало высказать любые свои претензии напарнице, отпросившись в туалет или еще как-нибудь?! Все бы сделала, все передала, обо всем договорилась! Она ведь просила, умоляла, уговаривала, аргументировала, убеждала — все это ради того, чтобы наследница Шни и хоть сто раз бывшая, но все равно террористка не поубивали друг друга к гриммовой бабушке!
Куру предупреждающе сжала ее ладошку еще крепче, умоляя быть осторожной, но Вайс и бровью не повела, бестрепетно встретив горящий хищным золотом взгляд.
— Даже просто встречаясь с вами, я рискую очень многим, — сказала она. — Я благодарна за спасение жизни, и согласна отплатить должным образом, но вы преступники, а я — наследница Шни. Репутация значит очень многое и, как только мы с вами рассчитаемся со всеми долгами, эта встреча превратится в возможность давления на меня.
— Я так и знала, что эта поганая кровь еще аукнется, — прошипела Кошка. Пальцы Дьявола, все еще лежащие на ее плече, сжались сильнее, должно быть, предупреждая напарницу о том же, что тщетно пыталась донести до своей собственной Куру. — Ближе к делу, Шни, чего ты хочешь?
— Я хочу равных условий, — все тем же ровным, слегка хрустящим осколками льда голосом ответила Вайс. — У вас будет компромат на меня. Я хочу компромат на вас. Я хочу имена.
Если Куру хоть что-то понимала в выражении лиц — сейчас Кошка выскажет Вайс все, что думает лично о ней, всей ее семейке и избалованных неблагодарных принцессах в общем. Она даже успела открыть рот, но взорваться ситуации не дал Дьявол. Подавшись вперед, он накрыл губы напарницы ладонью, оставив ее гневно хлопать ушами и сверкать глазами. Вырываться она, правда, даже не подумала.
— Я понимаю, у вас обеих есть причины не доверять друг другу, — спокойно сказал он, чуть повернув голову в сторону Вайс, что, должно быть, было эквивалентом взгляду в глаза. — И не думаю, что мы сможем преодолеть эти разногласия за один вечер. Вы не доверяете друг другу, но, я уверен, можете довериться мне.
— И что заставляет вас так считать? — недоверчиво сощурилась Вайс.
— Кошка... достань, пожалуйста, мой паспорт, он в рюкзаке, — попросил Дьявол, отпуская напарницу.
— Ты уверен? — спросила она, но все же потянулась под стол.
— Полностью. Я предлагаю компромисс, Вайс — мое имя, и все, что ты захочешь обо мне знать, а также честное слово, что ни я, ни Кошка не желаем тебе зла и не будем использовать эту встречу тебе во вред.
— И мое слово тоже, — влезла скромно молчащая раньше Жанна, боявшаяся, что ее все-таки выставят, если она влезет без спросу и ляпнет что-нибудь не то. — Если Кошке верит Дьявол, верю и я.
— Почему я должна верить твоему честному слову? Ты ничем не отличаешься от нее.
В ответ Дьявол неожиданно улыбнулся, широко и весело:
— Ты права, я ничем не отличаюсь, — сказал он, протягивая красный паспорт, вложенный ему в руку Кошкой. — Но это мой повод для гордости, не стыда. Просто посмотри, Вайс.
Заглянув Вайс через плечо, Куру поняла сразу все и моментально столько загадок о Дьяволе, столько фантастических, невозможных вещей получили свое объяснение, что она застыла без движения, чувствуя, как с грохотом выстраиваются в стройную картину громоздкие строительные блоки ее знаний о Дьяволе и "колоде", о которой толковал Озпин.
Впившись взглядом в маленькую фотографию красивого рыжеволосого парня с серьезными зелеными глазами и уйдя в свои мысли, Куру даже не заметила, как задрожал паспорт в руках напарницы. Очнулась она только когда тот выпал из ее пальцев. Вскочив на ноги, Вайс бросилась к Ахиллесу и Куру едва успела подвинуться, чтобы забывшая обо всем наследница не споткнулась о ее ноги.
Вайс почти рухнула на диван рядом с ним, наклонилась ближе, непонятно зачем заглядывая в лицо и словно забыла, что сидит от ненавидящей ее террористки на расстоянии вытянутой руки.
— О Близнецы, Ахиллес... — прошептала она, осторожно коснувшись его руки. — Почему ты не сказал мне раньше?
______________________________________
З.Ы. Ну вот, четыре главных героя этой истории, наконец, встретились и поговорили... и семисот килобайт не прошло! :D
Глава 26. О сути невезения
— Ферн!
Оторвав взгляд от экрана Свитка, он лениво поднял взгляд. С противоположного конца бара, находящего в подвальном помещении, оставшемся еще с тех древних времен, когда это была окраина города, ему махал старый знакомый.
— Чего ты там сидишь, как сыч? — бухнул Малус, широким жестом обведя бильярдный стол, у которого стоял. — Айда к нам, я сегодня в ударе!
Компания таких же широкоплечих крепких мужиков, собравшихся вокруг стола, поддержала его нестройным согласным гулом.
— Не сегодня, сержант, — улыбнулся Ферн, отложив телефон в сторону. — У меня встреча со старым другом.
Достав из кармана трубку, он принялся набивать ее табаком. Старая привычка — оказалось, в затяжных походах в глубину Темных Земель трубка и кисет занимали куда меньше места, чем блок сигарет. Да и простой табак там тоже было проще достать, чем сигареты.
— Полчаса! — напомнил сержант, приложившись к пузатой кружке с пивом. — В жопу таких друзей-кидал, Ферн. Давай, чемпион — сможешь меня победить, и мои ребята отдадут тебе первого же беглеца, за которого есть награда.
"Ребята" такой ставке почему-то не обрадовались, но возражать подвыпившему начальству не решились — лишь сделали за спиной Малуса большие глаза и с удивительной синхронностью провели ребром ладони по горлу.
Выпустив густую струю дыма, Ферн заинтересовано посмотрел на старого знакомца. Лишние халявные деньги, конечно, не помешают, но у него же и правда встреча...
От соблазна его избавил звон закрывшейся стальной двери, дохнувшая промозглой стылостью улица и злое карканье. Под потолком полутемного бара для копов пронеслась черная тень, клацнули когти о деревянную столешницу. Крупный черный ворон с блестящими в перьях каплями мелкого моросящего дождика внимательно оглядел Ферна сначала одним багровым глазом, потом вторым...
— Извини, сержант, — улыбнулся Ферн и ткнул в ворона трубкой. Ворону это не понравилось — "охотник за головами" едва успел отдернуть лакированную деревяшку от острого клюва. — Друг-кидала все-таки здесь.
Пожав плечами, Малус смерил неприязненным взглядом ворона, деловито сунувшего клюв в стакан с виски, стоявший перед Ферном, буркнул себе под нос что-то вроде: "а, этот..." и махнул своим ребятам рукой: "Разбивай!"
Ферн отобрал у ворона стакан. На обиженное раскатистое "Кар-р-р!" мужчина лишь фыркнул и щелчком пальцев придвинул к пернатому алкоголику второй, пока пустой, стакан. Блестя красными глазами и нетерпеливо переступая с лапу на лапу, ворон следил, как виски плещется о граненные стенки.
— Вот мне всегда было интересно, — спросил Ферн, сунув трубку в зубы. — Ты детей с рогатками и "воздушкой" не боишься?
Ворон оскорбленно каркнул. Встопорщив перья, он весь надулся, став похожим на футбольный шар и широко распахнул крылья, сверкнул темно-багровой, как глаза Гримм, аурой.
— И что, просто подрабатываешь бессмертной мишенью?
Прежде, чем ответить, ворон сунул клюв в стакан, запрокинул голову, проглатывая алкоголь и довольно каркнул. Зачем-то оглянулся, уставившись на хвост, пошевелил им, очень по-человечески почесал крылом затылок... и в следующий миг на корточках перед Ферном сидел уже не ворон, а человек. "Охотник" едва успел придавить свой край столешницы ладонью, мигнув зеленой аурой, не давая столу перевернуться.
Он действительно чем-то походил на ворона, обличье которого принял. Долговязый, чуть сгорбленный, в темно-сером походном костюме, изрядно пропыленном и затертом, латанным тысячи раз — во всем этом было что-то птичье, что-то от уличного одинокого ворона. Узкое бледное лицо, жесткая щетина, растрепанные черные с редкой проседью волосы и два ярко-красных глаза завершали образ: даже голову к плечу он наклонил очень по-птичьи. Не вороньим был разве что длинный клинок, горизонтально закрепленный на поясе, шириной в две ладони.
— Я всегда могу насрать им на голову, — хрипло пояснил Кроу Бранвен, подхватывая стакан.
— Слезь со стола, — буркнул Ферн и, когда старый друг выполнил просьбу, с усмешкой заметил. — Птицы, кстати, не контролируют свою жопу и не выбирают, когда срать.
— Это обычные, — не согласился Охотник. — Старые мудрые вороны вроде меня, пройдя специальные тренировки жопных мышц...
Он фыркнул, а потом, не удержавшись, расхохотался в голос.
— Не, я не могу сказать это всерьез!
— И не надо, — присоединился к смеху Ферн. — Я уже сам представил эти особенные тренировки. Так что, поэтому ты опоздал сегодня — кружил над ребятней, ожидая, пока накопится достаточно дерьма? Могу поспорить, сегодня в тебя стреляли чаще, чем обычно.
— Один раз даже боевым, — нахмурился Кроу. — Я так и не нашел говнюка, выстрел был только один...
— Это потому, что в последний месяц нашлось несколько барыг, которые платят за каждый вороний труп, — поделился Ферн. Достав из кармана сложенную вчетверо бумажку, швырнул ее на стол. — Кто-то влиятельный и при бабле очень хочет испортить тебе жизнь. Здесь адреса и имена, хотя вряд ли ты найдешь концы.
— Проверить стоит, — серьезно кивнул Бранвен, просматривая короткий список. — Спасибо.
Сунув бумажку в карман, Охотник еще раз приложился к стакану, залпом допив все остававшееся, и потянулся к бутылке.
— Как здоровье? — стараясь говорить непринужденно, спросил он.
То, как он прятал глаза, однако, испортило все впечатление.
— Не развалился пока, — пожал плечами Ферн.
Он никогда не понимал этого чувства вины. В конце концов, это именно Кроу вытащил его из гнезда Теневого Арахнида, а то, что сделал это уже после того, как яд огромного паука пропитал кости, размягчая и готовя к поеданию еще живое тело... так всякое бывает. Ему, в отличие от всей остальной команды, еще повезло — хоть жив остался.
Вейл исправно выполнил все свои обязательства перед Охотником, просадив кучу денег на лекарства и реабилитацию, но всего этого оказалось недостаточно, чтобы вернуть его в строй. Но Ферн хотя бы мог ходить без палочки и костылей — этого хватало, чтобы успешно ловить всякую бегущую от закона шелупонь, да и соцпакет у Охотников, включая пенсию, всегда был самым лучшим.
Теоретически, он мог понять неловкость здорового человека перед больным, но меньше всего ожидал этого от Кроу. Этот человек всю жизнь прожил с Проявлением, которое приносило неудачу — ему и всем окружающим. Однажды, восемь лет назад, когда они напились, празднуя выписку из больницы, Ферн с пьяной прямотой спросил его: "Какого это быть неудачником по жизни?". Он сделал это с дальним прицелом, пытаясь как-то понять, как ему теперь жить — тоже неудачнику. Взглянув на него поверх стакана, прямым, неожиданно тяжелым взглядом, такой же пьяный Кроу отчеканил: "Мне тридцать пять, Ферн. На нашей работе неудачники столько не живут".
Ферн никогда бы в этом не признался, но он восхищался Кроу: человек, который к сорока годам, каждый божий день влипая в неприятности, преданный сестрой, потерявший команду и при этом вообще способный нормально функционировать и даже умудряться извлекать из бесконечных неудач пользу, не мог вызвать у него каких-то других эмоций.
Он вспоминал самого себя в те дни, когда остался единственным выжившим. Во тьме логова Арахнида, плотно спеленатый липкой паутиной, с горящими от яда костями, слушая тяжелые шаги восьми огромных паучьих ног и зловещий топоток — "деток"... Ферн похоронил себя в тот день и то, что его все-таки спасли, ничего не изменило. Он очнулся в больнице мертвым, мертвым он глотал все лекарства и сносил это издевательство под названием "реабилитация", мертвым вышел из больницы с "волчьим билетом", когда единственное, что он знал и умел в жизни больше не было вариантом.
В каком-то смысле он до сих пор остался немного мертвым. Поддержка друзей и родителей, жена — одна из медсестер, выхаживавшая его в больнице и после нее, любимая доченька Мэгги... он научился притворяться живым для них, но так и не смог по-настоящему воскреснуть.
Иногда ему казалось, что только Кроу видит смерть в его глазах. Ферн думал, это потому, что и глаза у них одинаковые...
— Мэгги?
— В этом году пошла в школу, — улыбнулся Ферн. Сняв Свиток с блокировки, протянул другу, показывая картинку на рабочем столе: широко улыбающуюся девочку с двумя косичками и алыми бантами, в строгом черно-белом костюме. — Слава Близнецам, не в подготовительную. Пусть лучше учительницей какой-нибудь будет...
— А мои племяхи в Бикон в этом году поступили, — гордо оскалился Кроу. — Сразу обе.
— Даже Руби? Она же маленькая еще...
— Ну, повезло ей пересечься с Озпином и впечатлить его крутым дядюшкиным боевым стилем с косой, — продолжил скалиться Бранвен. — Так что ее приняли раньше срока, за, — ухмылка стала шире, но какой-то безрадостной, — за красивые глаза.
— Сочувствую, — понимающе кивнул Ферн.
— А, — отмахнулся ворон, опрокидывая очередной стакан, — это было неизбежно, они упрямые, как сто тысяч баранов. Может, и лучше, что они вместе — присмотрят друг за другом... Просто я хотел бы, чтобы это произошло попозже. Сам знаешь, наша работа крутая, но дерьмовая. Вон, я с ними даже повидаться не успел — Гудвич сдернула срочно, даже в Бикон не заехал.
Ферн откинулся на спинку стула, пару секунд рассматривал Кроу, задумчиво грызя трубку...
— Что тебе нужно от меня, Кроу? — наконец сказал он с той прямотой, что возможна только между старыми друзьями.
— Информация, — в том же стиле ответил Бранвен. — Гудвич не нравится то, что происходит в городе, но мы не можем вмешаться прямо, пока нас не попросят. Охотники — не карательные отряды, не репрессивный аппарат. Мы щит Королевств от Гримм, не меч против людей.
