2 - Падшие из ада

-А ты умыться не хочешь?

-Вином? Все же липкое потом будет!

-Ничего другого у нас все равно не осталось. И если взять сухое, то, по идее, ничего слипнуться не должно, — я выдвинул ящик, отыскивая штопор, — да и пить охота.

-Пить или выпить?

-Ой, только давай без этого ханжества! — пробка выскочила со звонким хлопком, — как будто тебе самой после всего увиденного горло промочить не хочется.

Я запрокинул голову и сделал несколько больших и жадных глотков, наслаждаясь ощущением того, как прохладная влага впитывается в иссушенное тело.

-Давай, — я кивнул Кире, — если пить не будешь, то я могу хотя бы полить тебе на руки.

Она ничего не ответила, недовольно поджав губы, но все же подошла к раковине и мы, помогая друг другу, кое-как отмыли с ладоней жуткие кровавые пятна. Взглянув на себя в зеркало, Кира насупилась еще сильнее. Пряди ее светлых волос, которые она отбрасывала со лба, пока мы перевязывали раненых, также испачкались в крови и превратились в жесткие темные перья, торчащие во все стороны, что делало мою половину похожей на промокшего под дождем попугая. С тяжким вздохом она взяла из ящика ножницы и принялась их отстригать. Я же тем временем прикончил остатки вина и вернулся к винному шкафу за новой бутылкой.

-Что-то ты разошелся, тебе не кажется? — такое впечатление, что у всех женщин после замужества вырастает еще одна пара глаз на затылке!

-Я у себя дома, и могу делать все, что захочу, — я повернулся к ней, держа бутылку в руках, — не надо мне указывать!

-Ты сейчас в загул уйдешь, и кто будет доклад на Правлении во вторник тогда делать, а? Кто здесь еще утром весь на нервах из-за этого был?

-Доклад!? Ха! — я ввернул штопор в пробку и дернул, — как я туда попаду-то? И кому я буду докладывать? Куску отбивной, который сейчас внизу в зимнем саду валяется?

-Как!?... — Кира аж задохнулась, — как ты можешь так говорить о Дмитрии Аркадьевиче!? Он же тебе не чужим был! Он только что погиб у тебя на глазах!

-Земля пухом! — я уже собирался приложиться к горлышку, но, увидев, как она смотрит на меня широко открытыми глазами, понял, что требуются дополнительные пояснения, — ты предлагаешь мне скорбеть об этой сволочи, которая несколько лет выедала мне мозг? Сокрушаться о том, что я больше никогда не услышу его мерзких подколок и пошлых шуточек в мой адрес по любому поводу? Да обойдется! Только кобыле легче, как говорится!

Поскольку после моей тирады жена окончательно потеряла дар речи, я воспользовался образовавшейся паузой и изрядно отхлебнул.

-Ну что ты на меня так уставилась!? — я взял с полки бокал и протянул ей, — давай и тебе налью, хватит уже дурочку ломать. Сними напряжение хоть немного, а то того и гляди взорвешься. Или от жажды помрешь, уж не знаю, что раньше.

-Я не утоляю жажду алкоголем. В отличие от тебя.

Демонстративно медленно и осторожно, чтобы ненароком не разбить, я поставил бутылку и бокал на стол. По моему телу уже разлилось приятное тепло от выпитого на пустой желудок вина, но вот вместо обычного умиротворения и расслабленности из глубины моей души к поверхности устремилась глухой гнев. Я и сам был уже готов взорваться.

-Извини, но ничего другого у меня нет, — я сложил руки на груди, — тем не менее, я всегда открыт для любых предложений. Слушаю тебя очень внимательно.

-Сильный человек, столкнувшись с проблемой, не прячет голову в песок и не заливает неприятности выпивкой, а пытается найти решение, хоть какой-то выход из ситуации. Пытается хоть что-то сделать, — Кира укоризненно покачала головой, — вчера ты вел себя куда более адекватно, более трезво.

Ну вот она и запалила фитиль от спрятанной во мне бомбы. Особенно эта шпилька про сильного человека...

-Что-то сделать, говоришь? Это я могу, но вот, боюсь, тебя мои деяния вряд ли обрадуют.

-Что ты имеешь в виду?

-Увидишь, — я наклонился и взял в руки табурет, — ты вроде как пить хотела...?

-Эй! Куда ты собрался!? — теперь в голосе жены слышалась тревога, но поздно.

-Увидишь, — я обогнул ее, направляясь в прихожую.

Я вышел в холл и остановился перед торговым автоматом, витрина которого, с яркими этикетками банок с газировкой и бутылок с водой и соками, среди окружающего холода, голода и жажды смотрелась как откровенное издевательство.

-Олег, не надо! — крикнула Кира, в последний момент угадав мои намерения, но я, словно почуявший запах свежей крови бультерьер, уже ничего не слышал.

Я взмахнул табуретом и что было силы врезал им по стеклу. Витрина расцвела паутиной трещин, но устояла, а потому я ударил еще раз и еще, пока стекло не смялось как тряпка, после чего я одним рывком выдернул его из рамы.

В коридоре захлопали открывающиеся двери — соседи примчались выяснять, что тут за шум. Не обращая на них внимания, я залез в недра автомата, выгребая оттуда вожделенные бутылки, шоколадные батончики и прочую провизию.

-Олежка! Что ты творишь!? — голос Клавдии сразу переключил мое бешенство еще на пару скоростей.

-Не смей называть меня Олежкой, слышишь, ты, грымза старая!? — я резко обернулся и почти уткнул свой палец в ее покрытый пятнами нос, — такая фамильярность позволена только моей жене, да еще близким друзьям, а для тебя я — Олег Викторович! Усекла!?

Старушка испуганно попятилась, вытаращив глаза и беззвучно хлопая ртом, точно рыбина, а я скинул пиджак и, расстелив его на полу, как в мешок начал собирать в него свою добычу.

-Что Вы себе позволяете, молодой человек!? — возмущенно вступился за нее другой наш сосед, имени которого я даже не знал, — немедленно извинитесь перед Клавдией Сергеевной, или...

-Или... что? — я даже не оглянулся, — ну же, не молчите, мне интересно, чем Вы хотели меня припугнуть?

Ответа не последовало, и я, завязав рукава пиджака, выпрямился и посмотрел на соседа. Не знаю, что такого он увидел в моем взгляде, но в его собственном я прочитал нешуточный испуг.

-Мы с Кирой только что спустились сверху, — заговорил я медленно, с трудом ворочая челюстью, что так и норовила выйти из-под контроля и сорваться на крик, — где на наших глазах потерявший управление коптер рухнул прямо на людей. Мы там почти час на четвереньках по площадке ползали, собирая куски еще теплой человеческой плоти. Когда я хотел вытащить из-под кресла чью-то оторванную голову, из нее мозги вывалились, и мне пришлось горстями черпать их с пола и засовывать обратно. У меня до сих пор стоят в ушах стоны женщины, которой отрезало ноги, и которая отдала Богу душу прямо у Киры на руках, — я подался вперед, вытянув перед собой ладони, на которых еще оставались не до конца отмывшиеся следы крови, что заставило перепуганного беднягу отступить на шаг, — ну? Так чем же Вы хотели меня припугнуть?

-Да он же пьян! — заметил кто-то.

-Завидуйте молча, — я поднял свой куль и взвалил его на спину.

-И, кстати, то, что Вы сейчас делаете — это преступление!

Последнее слово он выговорил так старательно, как будто вырисовывал его на уроке каллиграфии.

-И что теперь? Полицию вызовете? — подбирая табурет, я вдруг рассмеялся, — знаете, я был бы Вам крайне признателен! Я уже готов на что угодно, лишь бы убраться прочь из этого многоэтажного дурдома!

Кира опять плакала, присев на кухне на краешек стула и уронив лицо в ладони. Я взгромоздил принесенный куль на стол и начал разгружать добычу.

-Ты что, совсем с ума сошел? — всхлипнула жена, глядя на пакеты и банки так, словно это были тротиловые шашки и гранаты.

-Скорее наоборот, — я обвел рукой россыпь добытых припасов, — я тут, похоже, единственный, кто сохранил последние остатки здравомыслия.

-Ты нарушил закон!

-Да-да, жду не дождусь, когда меня арестуют, — я подтолкнул к ней бутылку с водой, — вот, пей.

-Краденую!? Да ни за что на свете!

-На суде можешь сказать, что я тебя силой заставил... впрочем, дело твое. Поступай, как знаешь, а вот мне определенно надо еще чего-нибудь выпить.

* * *

-После многочисленных сообщений о взрыве в комплексе 'Айсберг' мы попытались получить комментарии у администрации небоскреба, но безуспешно. Мы как раз записывали свой репортаж, когда произошла еще одна трагедия.

Картинка на экране сменилась. Камера показала ту же ведущую, которая закрепляла микрофон на лацкане, как вдруг находившийся за кадром оператор что-то воскликнул, и изображение резко скакнуло в сторону, быстро наезжая на здание за спиной девушки. В ее поле зрения показался какой-то предмет, с кажущейся неторопливостью ползущий вниз по зеркальному фасаду, словно муха по стеклу. Картинка продолжала расти, и вскоре стало понятно, что это небольшой частный коптер, который, кувыркаясь, падал откуда-то с верхних этажей. Время от времени он задевал стену, и стекло взрывалось фейерверком сверкающих на солнце осколков, издалека выглядевших как серебристая пыль.

Камера буквально впилась в несчастную машину, кажущуюся крохотной на фоне громады 'Айсберга', ловя каждый ее кульбит.

Неожиданно обзор заслонили непонятные конструкции, и камера откатила назад, показывая общую панораму. На этом уровне здания располагался широкий уступ, и падающий коптер упал на него, пробив стеклянную крышу.

-Как нам удалось выяснить, машина рухнула на зимний сад, находящийся на 100-м, 'изумрудном' этаже 'Айсберга'. Пока неизвестно, что стало причиной аварии, и есть ли пострадавшие — экстренные службы города по-прежнему воздерживаются от любых комментариев.

Камера еще раз проехалась сверху вниз по фасаду небоскреба, продемонстрировав бреши, пробитые в нем падающим коптером, а также большую дыру в куполе сада. Потом она скользнула ниже, задержавшись на еще одной пробоине, из которой до сих пор струился дымок.

-Мы продолжаем работать непосредственно на месте событий и выйдем в эфир сразу же, как только у нас появится новая информация.

Раздраженным взмахом руки Александр смахнул трансляцию в сторону. Он пересматривал ее, наверное, в десятый раз, поскольку никаких более свежих данных у него все равно не имелось.

В 'Айсберге' разворачивалась беспрецедентная по масштабу трагедия, а его дочь, находящаяся в самом ее эпицентре, как сквозь землю провалилась! И это при том, что ее основной задачей как раз являлось оперативное информирование отца обо всем, что происходило в комплексе. Да, из-за отключений, мобильная связь там работала нестабильно, но хоть иногда, можно ведь выглянуть во двор, чтобы отчитаться! Юлия уже несколько часов не выходила на контакт, и Александр начинал испытывать явное беспокойство — странное и неприятное чувство, от которого за последние годы он уже успел отвыкнуть.

Когда пространство в радиусе нескольких километров вокруг твоего дома денно и нощно контролирует многослойная система охраны, когда для всех силовых структур обеспечение безопасности членов твоей семьи является наивысшим приоритетом, когда твою дочь повсюду, куда бы они ни пошла, неотступно сопровождает личный перфект — при такой жизни невольно начинаешь забывать, что значит беспокоиться за своего ребенка. Пусть даже взрослого. И теперь Александр попросту не находил себе места, даже не зная, за что хвататься.

В конце концов он не выдержал и вызвал начальника городской полиции — уж он-то должен знать, кто там, в 'Айсберге' отвечает сейчас за безопасность.

Уже с самых первых его слов Александр понял, что дела обстоят не лучшим образом. Он даже спросить ничего не успел, как генерал торопливо затараторил, что 'они делают все возможное' и что 'принимаются все необходимые меры', однако ничего конкретного не сообщил, с явным облегчением переключив связь на своего заместителя, работающего непосредственно в самой гуще событий.

Тот же, едва завидев главу Лиги на экране, немедленно предпринял рефлекторную попытку сбежать, но, поскольку телефон он при этом продолжал держать в руке, его замысел не вполне удался. Несчастный только пару раз крутанулся на месте, после чего обреченно сник.

-Мы делаем все возможное, — едва слышно пробормотал он.

-Я уже в десятый раз слышу эту фразу! — взорвался Александр, — Вы можете просто, без лишних объяснений найти Юлию и сказать ей, что я хочу с ней поговорить!? Вы знаете, где она сейчас?

-Я... мне... в данный момент ее местонахождение нам неизвестно, — кое-как выдавил из себя офицер и немедленно вернулся на знакомую дорожку, — но мы предпринимаем все...

-Заткнитесь, а! Мне не нужны оправдания и обещания! Я хочу получить короткий и четкий доклад по существу! Все! — Александр перевел дух. Заложенный в головы людей трепетный пиетет перед представителями Лиги порой создавал немало трудностей в общении, — что там у вас произошло?

-Взрыв в техническом помещении на 49-м этаже, — насколько же проще давать короткие ответы на четкие вопросы!

-И Юлия находилась там в этот момент?

-Да.

Александр почувствовал, как от напряжения немеют его скулы. Он обязан сохранять самоконтроль, он никоим образом не должен выдавать свое волнение! Он, в конце концов, Председатель Лиги, один из влиятельнейших людей в мире, и не имеет права распускать сопли на людях.

Вдох. Выдох.

-Она серьезно пострадала?

-Мы не знаем.

-Это... как? Что вам мешает?

-Вместе с ней в помещении, помимо ее... сопровождающего, находился еще дежурный комендант и два техника, которые вскрывали запертую дверь. Как оказалось, дверь была заминирована, и...

-Заминирована!?

-В общем, когда техники попытались ее открыть, грянул взрыв.

-Насколько мощный?

-Оба слесаря погибли на месте. Комендант получил серьезные ранения и был срочно госпитализирован, — словно издеваясь, полицейский начал перечисление с конца списка, — также мы обнаружили тело охранника, который прибыл с Юлией... он также был ранен, и его... добили выстрелом в голову.

-Добили!? Какого черта! Кто!?

-Мы не знаем. Взрыв поднял тучу пыли, началась паника, и в суматохе нам не сразу удалось пробраться на место. А когда мы, наконец, протолкались — все уже было кончено.

Вдох. Выдох.

-А Юлия?

-Ее там не оказалось.

-Как это понимать!? Куда же она подевалась?

-Мы предполагаем, что ее похитили злоумышленники, забаррикадировавшиеся на техническом этаже. Ее телохранитель, даже будучи раненым, пытался ее защитить, и потому его убили.

-Где они ее держат?

-Неизвестно, — офицер уже окончательно смирился с судьбой и, не мудрствуя особо, выкладывал все как есть, — они завалили проход металлоконструкциями и, надо полагать, установили новые мины. Мы уже вызвали саперов, а до их прибытия ничего пока не трогаем.

Вдох. Выдох.

-Подключите к работе все необходимые службы и подразделения, задействуйте все доступные ресурсы — саперов, спасателей, пожарных, тибетских монахов, чертей лысых — все, что угодно, но найдите мою дочь! Слышите!?

-Так точно!

-Не приемлите никаких проволочек, никаких отговорок — Вы действуете по моему прямому распоряжению. Если возникнут вопросы — звоните непосредственно мне, — каким-то краем сознания Александр понимал, что несчастный полицейский скорее застрелится, чем решится набрать его номер, — и не оставляйте попыток связаться с похитителями, мы должны выяснить, чего они добиваются.