2 - Падшие из ада

-Тут есть ступеньки, — седая голова пролезла следом за мной в проем, — если Вы не особо толстый, то сможете спуститься.

В луче фонаря я действительно разглядел вделанные в стену хлипкие на вид стальные скобы. Перспектива спускаться по ним в непроглядную темноту неприятно щекотала под ложечкой, но в сравнении с акробатическими этюдами на покореженной люльке это выглядело как безобидная прогулка в парке. Хуже ведь уже не будет, верно?

-Что там у вас? — Кира подергала меня за полу куртки.

-Нора белого кролика, — я отступил в сторону, пропуская ее вперед, — ну что, Алиса, хочешь попасть в Страну Чудес?

-Скорее уж я — Коралина, которой не терпится сбежать из Страны Кошмаров. А куда конкретно — не особо принципиально.

-Ну что, Вы с нами? — обернулся я к мужичку.

-Я, пожалуй, еще немного тут помучаюсь. Если станет совсем невмоготу — тогда, быть может, тоже рискну.

-Как хотите. Тогда просто пожелайте нам удачи.

-Да, разумеется, и еще, — он слегка замялся, — я бы не возражал против посильной, кхм, благодарности за свои услуги.

-Я бы с радостью, — развел я руками, — но нас уже и так выпотрошили до нитки. Ничего не осталось.

-А вы поищите получше, — мужичок ехидно прищурился, — тут, знаете ли, в ходу немного иные ценности, нежели те, к которым вы привыкли в прошлой жизни.

-Что Вы имеете в виду?

-Ваша железка, — он указал на мой прут, — с ним спускаться по той лестнице будет не особо сподручно, а вот мне здесь он еще пригодился бы.

-Да ради Бога, — я протянул ему свое оружие, — пользуйтесь на здоровье!

-Чудесно, просто чудесно! — он шагнул в сторону, встав между мной и Кирой, — теперь очередь Вашей супруги.

-Так у меня вообще ничего нет!

-Ну, кое-что у Вас, красавиц, всегда при себе имеется, — прищур плавно трансформировался в сальную ухмылку, — порадуйте старичка на прощание.

-Я тебя сейчас так порадую — в гробу хохотать будешь! — мои руки сжались в кулаки.

-Полегче на поворотах, парень! — конец прута с тяжелой проушиной просвистел буквально в сантиметре от моего носа, — тут парадом я командую! Я никого насильно сюда не тащил, вы сами напросились. Хотите на волю — платите или проваливайте к чертовой матери!

Я заскрежетал зубами в бессильной ярости. Вот же простофиля! Уши развесил, повелся на красивые обещания, сам же разоружился, и вот — закономерный итог. Некоторых кретинов жизнь ничему не учит!

-Обожди! — я встрепенулся, закатывая рукав, — вот, возьми мои часы! Лимитированная серия, почти новые, за них хорошие деньги выручить можно!

Я сдернул с запястья свою верную 'Мотыгу' и протянул ему. Маленький шедевр электроники и точной механики, который, возможно, только для этого момента и жил на моей руке, непрестанно тикая сквозь весь ужас, мрак и оголтелое насилие, что творилось вокруг.

-Деньги!? Ты смеешься!? — мужик презрительно фыркнул, — кому они тут нужны!? Да будь у тебя хоть миллион, хоть десять — ты на него даже стакан воды не купишь! Я же сказал — тут другие вещи ценятся, простые и понятные... и приятные.

-Тогда мы уходим. Кира, пошли отсюда!

-Не так быстро, красавица, — прут преградил путь моей жене, — ты, парень, со мной расплатился и можешь проваливать на все четыре стороны. Хочешь — в коллектор лезь, хочешь — просто уходи. А вот твоя половина еще должна мне отработать.

-Ах, ты...!

-Олежка, выйди, — голос Киры звучал непривычно глухо, как будто просев на целую октаву.

-Но я не могу позволить, чтобы этот козел...

-Мне уже все равно.

-А мне — нет!

-Пожалуйста, просто... выйди.

Было что-то гипнотическое в ее голосе, что-то, заставляющее подчиниться. Я взглянул в ее глаза, сухие и отрешенные и, понимая, что до самой смерти не смогу простить себя за это, поковылял к выходу, с трудом волоча одеревенелые ноги.

Стоя под дверью, я вспоминал все мыслимые и немыслимые казни, которые мне хотелось бы применить к сутулому мерзавцу, а также освежал списки проклятий и хлестких уничижающих эпитетов, коими щедро награждал себя самого. Часы я стискивал в кулаке с такой силой, что едва не раздавил их сверхпрочное сапфировое стекло. Я не хотел, но все же невольно прислушивался к происходящему в каморке за дверью. Я не хотел, но воображение само рисовало мне издевательские картины. Я клял себя на чем свет стоит и отсчитывал бесконечные секунды...

От внезапного сдавленного крика меня чуть инфаркт не хватил. Я прыгнул к двери и рывком ее распахнул...

Мне хватило пары секунд, что все расставить по местам, и к застывшей в неловкой позе паре я подошел чуть ли не вразвалку, одевая обратно свои часы и стараясь по возможности не смотреть вниз.

-Скажи... своей... жене... чтобы она... чтобы... ай! — несчастный мужик чуть ли не пританцовывал на месте, скрючившись почти как тот самый оффл, которого мы встретили недавно.

-И что же мне ей сказать? — я был сама любезность.

Обойдя его и Киру я взял со стола фонарь и еще раз заглянул в коллектор. Вот будет досадно, если все наши мытарства окажутся напрасными.

-Напомни-ка еще разок, куда ведет эта шахта?

-Вниз... на технич... на технический этаж... ай!

-Никаких подробностей добавить не хочешь?

-Я вам... я не вру! Все так... и есть... ай!

-Ну и ладно.

Можно было воспользоваться старым добрым прутом, что стоял в углу, но мне не хотелось пачкать его той зловонной дрянью, что текла в жилах престарелого эротомана вместо крови. Я поднял с пола табурет и размахнулся, втайне надеясь, что Кира не успеет вовремя разжать свои зубы...

* * *

После нескольких лет, прожитых в одиночестве, будучи окруженным одними лишь механическими слугами, Эдуард воспринял как должное и путешествие на беспилотном катере, и перелет на частном гиперджете, в котором кабина пилотов как таковая вовсе не была предусмотрена. Высочайший уровень комфорта вкупе с доступом ко всем каналам связи в значительной степени компенсировали отсутствие человеческой компании. Но вот пустынный терминал аэропорта, через который он прошествовал в сопровождении скупого на эмоции робошвейцара, а потом еще и парковка, где стоял, дожидаясь его, единственный также беспилотный лимузин, постепенно начали пробуждать в душе Эдуарда смутные подозрения.

Складывалось впечатление, что чем дольше Лига держала его взаперти, тем сильнее становился ее страх перед его силой и его возможностями. Да, он не терял времени зря, совершенствуя и оттачивая свои способности, но ни Совет, ни даже Александр не могли знать обо всех гранях его таланта. Им оставалось лишь строить догадки и предположения, и на этой благодатной почве их собственные сомнения и фобии за прошедшее время разрослись и расцвели даже в большей степени, чем реальная угроза, которую мог представлять мятежный Эдуард Саттар.

Старая гвардия так сама себя перепугала, что теперь была готова дуть даже на воду со льдом и шарахалась от любой тени. Что ж, учтем на будущее. Испуганный человек находится в неустойчивом состоянии и легко поддается манипулированию, но, одновременно, способен на спонтанную и непредсказуемую глупость. Не стоит давать им лишнего повода для шараханий.

Дверь лимузина мягко скользнула на место, и машина покатила вперед. За окном проплывали безлюдные улицы и целые кварталы без единой живой души. Кое-где в переулках виднелись установленные полицейские заграждения и роботы-патрульные, следившие за тем, чтобы никто живой не пробрался в закрытую зону. Александр подошел к вопросу обеспечения безопасности как никогда основательно. Вот только защищал он отнюдь не Эдуарда от гипотетических недоброжелателей, а, напротив, жителей целого города от него самого и скрытой в нем силы.

Эдуард усмехнулся. То, как в Лиге схлестнулись два самых сильных страха ее членов, чем-то походило на столкновение неодолимой силы с несокрушимой преградой. Они до холодного пота боялись его, и ни за что на свете не согласились бы выпустить Эдуарда живым из клетки, но возможные последствия затеянной Волочиным авантюры повергли их в такую панику, что им пришлось пойти на этот шаг. Когда на последнем заседании Совета они давали ему гарантии безопасности, их голоса звенели от внутреннего напряжения, но ни один из них не отступил. У них еще оставались представления о чести, и это позволяло надеяться, что спонтанных и непредсказуемых глупостей все же удастся избежать.

Между домов впереди замелькал шпиль 'Айсберга', и Эдуард осветлил крышу салона, чтобы открыть вид на его громаду. Он более-менее представлял себе, что его ждет, но все равно, увиденное его откровенно шокировало.

Башня небоскреба чернела на фоне закатного небосвода. Она была вся испещрена светящимися желтыми и красными точками, отчего могло показаться, что в 'Айсберге' возобновилась подача электричества. Однако то были отсветы гуляющего по этажам огня. Некогда величественный и утонченный комплекс теперь больше походил на тлеющую скирду сена, из которой тут и там сочились темные струйки дыма, кажущиеся тонкими и безобидными. Но, памятуя о его реальных размерах, становилось понятно, что в здании бушуют нешуточные пожары, охватившие уже несколько этажей, и бороться с которыми некому и нечем. А где-то в недрах этой агонизирующей туши из стекла и бетона метались, боролись и умирали тысячи людей, точно муравьи в подожженном муравейнике. Букашки, неразличимые на общем фоне развернувшейся катастрофы. Расходный материал в руках тех, кто возомнил себя вершителем судеб.

Дополнительную щепотку пикантной абсурдности зрелищу добавлял то обстоятельство, что трагедия разворачивалась в самом сердце многомиллионного города, на глазах его ничего не понимающих жителей. Пылающий прыщ анархии на лощеном лице современной изнеженной цивилизации, оказавшейся не в состоянии его побороть.

Но ничего, истинный хозяин положения уже прибыл на место и скоро наведет здесь порядок.

Машина съехала с эстакады и остановилась перед центральным входом в небоскреб. Дверь с тихим шуршанием откатилась в сторону. Эдуард шагнул на асфальт и осмотрелся.

Все выглядело так, словно здесь несколько дней стоял бродячий табор, обитатели которого недавно спешно снялись с места и отбыли в неизвестном направлении, побросав все имущество.

Множество армейских грузовиков, медицинские палатки с красными крестами, расставленные тут и там генераторы, провода от которых змеями вились по земле, ящики, тюки, канистры... и ни одной живой души кругом.

А посреди всего этого нагромождения белела одинокая фигура Александра Саттара в светлом костюме, резко выделявшемся на фоне окружающего засилья цвета хаки. Он стоял, засунув руки в карманы брюк и ожидая прибытия Эдуарда, в своей обреченности чем-то похожий на солдата, оставленного прикрывать отступление основных сил, и прекрасно отдающего себе отчет, что отступать ему некуда, и предстоящий бой для него — последний.

Эдуард подошел ближе. Он неоднократно представлял себе их встречу, представлял, что он скажет брату после стольких лет заточения, на которое тот его обрек. Он знал, что рано или поздно, но этот день настанет, и старался продумать свое возвращение в мельчайших деталях. Но, если поначалу его речь была исполнена ненависти и злости, то по прошествии некоторого времени тональность реплик смягчилась, ограничившись ехидным злорадством и констатацией своего превосходства. Однако жихнь всегда все решает по-своему, и Эдуард вдруг осознал, что единственной эмоцией, которую он ощущает по отношению к брату, оказалось сочувствие.

-Привет, Сань, — он кивнул в сторону 'Айсберга', — тухловато тут у вас, как я погляжу.

-Спасибо, что согласился помочь, — Александру понадобилось некоторое усилие, чтобы сделать шаг навстречу и пожать протянутую руку.

-За последние часы диспозиция не изменилась? — Эдуард сразу дал понять, что всецело сосредоточен на стоящей перед ним задаче и не намерен отвлекаться на обсуждение старых претензий и сведение счетов. Пока, по крайней мере.

-Все по-прежнему, если не считать нового видеоролика, выложенного ими в Сеть буквально несколько минут назад. Нам пришлось его заблокировать, даже несмотря на возможные риски.

-Волочин будет недоволен.

-Я понимаю, что тем самым ставлю Юлю под удар, но выпустить такой материал в открытый эфир я просто не могу. Это уже за гранью.

-Что же там такого? — требовалась весьма веская причина, чтобы заставить Александра рискнуть здоровьем и даже жизнью родной дочери.

-Эм-м-м, если без подробностей, то видеоряд достаточно шокирующий, чтобы вызвать 'отскок' у тех, кто с ним ознакомится. У нас уже после первого ролика были прецеденты, а новый бьет по психике на порядок сильней. И тогда — конец всему. Полный хаос. Такого я допустить не могу ни в коем случае.

-Ясно, — Эдуард вскинул руку и посмотрел на часы, — выходит, времени у нас в обрез. Очень скоро Волочин выяснит, что его агитку зажали, и...

-Именно так, — вздохнул Александр, — мы рассчитывали, что у нас будет возможность как следует проработать и согласовать все детали операции, но обстоятельства вынуждают нас действовать немедленно. Придется импровизировать, хотя меня такая перспектива и не воодушевляет.

-Что ж, тогда не будем медлить, — Эдуард кивнул брату, и они зашагали к подъезду, — сориентируемся на месте. Группа готова?

-Да. Двадцать человек, включая медиков и специалистов по минно-взрывному делу, электронике и связи. Только добровольцы. Я предупредил их, что...

-Что? — в голосе Эдуарда послышалась усмешка.

-Ну... особо глубоко в детали я не вдавался. Сказал им, что ты — человек непростой, и работая рядом с тобой, они подвергаются определенному риску и все, — Александр смущенно почесал нос, — в общем, верни их обратно нормальными людьми, ладно?

-Ой, да брось! — Эдуард рассмеялся и хлопнул брата по плечу, — я уже давно не тот неуравновешенный юнец, каким был прежде.

-Хотелось бы верить, — Александр остановился перед стеклянными дверьми, за которыми, в холле, виднелись ожидавшие их вооруженные бойцы, — а то в противном случае получится, что для борьбы с одним психом я пригласил другого, еще хлеще.

-Саш, я не надеюсь, что мы с тобой сразу же наладим полное взаимопонимание, и ты не обязан верить каждому моему слову, но здесь и сейчас я все же хотел бы расставить некоторые точки над i, и чтобы потом нам больше к этому вопросу не возвращаться.

-Хорошо, я слушаю.

-Я прекрасно помню, как в первый день моего изгнания ты заметил, что когда-нибудь я еще поблагодарю тебя за это. И знаешь, что? Все именно так и случилось!

Да, поначалу меня, естественно, переполняла злость. Я буквально дышал жаждой мести, с утра до вечера обдумывая изощренные планы ее осуществления и смакуя всевозможные истязания и кары, что я изобретал для тебя и других членов Совета. Но реализация моих замыслов требовала тщательной подготовки, требовала изучения огромного количества информации, требовала освоения новых знаний и навыков.

И я занялся работой над собой, над своим телом, своим духом и своими способностями, совершенствуя и тренируя себя во всех возможных аспектах.