2 - Падшие из ада

-Что? — она с трудом ворочала языком.

Я выпятил подбородок и негромко помычал, надеясь, что она поймет, чего мне от нее требуется.

-Отклеить?

-Угу.

-Они же пристрелят Вас, если застукают!

-Угу.

-Ладно, как хотите, — Юлия схватилась за уголок липкой ленты, лишившей меня дара речи, и дернула...

Один Бог знает, каким чудом мне удалось сдержаться и не закричать. Трехдневная щетина, обветренные потрескавшиеся губы, липкий скотч... попробуйте повторить на досуге — Вам обязательно понравится!

-М-м-м-ф! — прошипел я, осторожно стравливая воздух из легких, — Юлия Александровна?

-Да, и что?

-Не знаю, помните Вы меня или нет, но однажды мы с Вами уже встречались. Пять лет назад, на благотворительном концерте.

-Концертов много было, людей еще больше, всех и не упомнишь.

-Ну, тот концерт вы вряд ли когда-нибудь забудете. В день, когда Ваш отец обрел давно потерянного брата.

-Тот... — девушка нахмурилась, внимательно всматриваясь в мое лицо. Ее брови удивленно взлетели вверх, — Олег?

-Мир тесен, не правда ли? — я невольно улыбнулся.

-Но что ты тут делаешь? Тебя что, опять меня спасать прислали!?

-Да нет, я здесь просто живу... в смысле жил, — я вдруг со всей очевидностью осознал, что уже никогда, ни за какие блага мира не вернусь в эти стены, — а теперь давайте к делу.

Я повернулся к ней боком.

-В кармане моей куртки лежит зажигалка — достаньте.

-Есть. Что дальше?

-Пережгите веревку на моих руках, только постарайтесь их не поджарить ненароком.

-Ты понимаешь, что тем самым отрезаешь себе путь к отступлению? — Юлия еще колебалась.

-Это не имеет значения, ведь по большому счету мы тут все уже приговорены. Давайте!

За моей спиной послышалось шуршание, и на запястьях я почувствовал тепло от пламени. Я догадывался, что в такой тесноте вряд ли удастся обойтись без ожогов и был внутренне готов немного потерпеть, но, когда на мою ладонь упала капля расплавленного пластика, я все же рефлекторно дернулся... и обнаружил, что свободен.

-Отлично! Теперь надо освободить остальных, — я подул на обожженную руку.

-Какой смысл? От них не будет никакого толку, сам посмотри.

Я оглянулся на товарищей по несчастью, сидевших вдоль стен, и не мог не признать, что Юлия права. Я не встретил ни одного ответного взгляда, никто из них ни кивком ни жестом не отреагировал на мой немой вопрос. Происходящее вокруг было им давно и глубоко безразлично. Они уже смирились с любой уготованной им участью и любую попытку ее изменить вполне могли воспринять как покушение и даже начать сопротивляться. Пожалуй, лучше и в самом деле оставить их в покое. А то еще, чего доброго, тревогу поднимут.

-Ладно, — согласился я, — но жену-то надо вызволить!

Внимательно прислушавшись, и убедившись, что вокруг по-прежнему все тихо, я быстро перебежал через комнату и присел рядом с Кирой.

-Ты совсем рехнулся!? — зашипела она, — что ты творишь!?

-Пытаюсь вытащить нас отсюда.

-Вперед ногами, что ли? — тем не менее, Кира все же повернулась, подставив мне свои связанные руки.

Чтобы избежать новых ожогов, прежде чем пережигать пластиковую стяжку, я подсунул под нее полу плаща и только потом щелкнул зажигалкой.

-У меня уже галлюцинации начались, или это действительно Юлия Саттар? — возбужденно прошептала Кира мне в ухо, массируя онемевшие запястья.

-Ага.

-Вот влипли-то... эй, ты слышишь, шум какой-то?

И действительно, в зале за дверью случилась некая суматоха, на фоне которой выделялся резкий голос командира террористов, отдававшего приказания. Слышался топот ног, лязг заряжаемого оружия, хрипение раций — в один миг весь отряд пришел в движение.

-Не знаю, что там у них стряслось, но это, возможно, наш единственный шанс, — я взял Киру за плечи и усадил на место, — на всякий случай пока сделай вид, будто твои руки по-прежнему связаны.

-Что ты задумал?

-Еще не знаю, но...

-Олег, сзади! — крикнула вдруг Юлия, и я резко обернулся.

В своей непростительной наивности я почему-то полагал, что в начавшейся суете о нас позабудут, дав мне возможность вытворять все, что я захочу. В действительности же любой заложник — ценнейший ресурс, потребность в котором возникает как раз в подобные критические моменты.

В дверях стоял солдат с винтовкой наперевес и немного озадаченно наблюдал за моими похождениями.

К этому моменту я не успел разработать сколь-либо вменяемого плана действий, а потому просто бросился ему под ноги, полагаясь на эффект внезапности. Со стороны это, наверное, выглядело глупо, но что мне оставалось делать, будучи застуканным 'на месте преступления'?

В общем, если мой прыжок и оказался для кого-то неожиданным, то только для меня самого. Ибо спустя секунду я уже лежал на полу, уткнувшись носом в бетон, а в моих глазах еще плясали искры от полученного удара прикладом.

-Ишь, прыткий какой! — услышал я уже знакомый резкий тембр, — а коли так — пойдешь у нас первым номером.

Меня заново связали и поволокли к выходу, но уже без прежней обходительности. Сзади я услышал лязг наручников — Юлию отцепили от трубы и зачем-то также повели в общий зал. Я не мог ее видеть, и только слышал, как она подволакивает забинтованную ногу и чертыхается на каждом шаге. На мое счастье, Кире хватило выдержки, чтобы промолчать и не выдать себя. В противном случае, ей наверняка пришлось бы составить нам компанию, а я был абсолютно уверен, что нас ведут отнюдь не на оздоровительную прогулку.

-Прошу прощения за беспокойство, Юлия Александровна, — подчеркнутая вежливость главаря вызывала у меня в руках характерный зуд, поскольку я с детства терпеть не мог лицемеров, — но Ваш отец все же пренебрег моими советами, и в данный момент силовики готовят новый штурм наших позиций. Я предпочел бы иной исход, но если они не отступятся, то первые выпущенные ими пули попадут в Вас.

-Но Вас-то это все равно не спасет, не так ли? — голос девушки звучал на удивление спокойно.

-Моя жизнь не имеет значения, важно только то, что мы делаем, а для того, чтобы все довести до конца, на нужно еще немного времени. Так что я не рассчитываю спастись, я лишь пытаюсь выиграть драгоценные секунды и минуты.

Нас подвели к одному из закутков, где располагался выход на пожарную лестницу, и я увидел, что ведущая на нее металлическая дверь заварена по всему периметру. Если они аналогичным образом обошлись со всеми выходами, то не удивительно, что нам так и не удалось пробиться на лестницу с 'рубинового' уровня.

Яркий свет от вспыхнувших светильников больно резанул по глазам. Меня грубо сбили с ног и поставили на колени.

-Времени на режиссуру и эффектный монтаж у нас не осталось, — пояснил командир Юлии, которую опустили на пол рядом со мной, — а потому будем транслировать шоу в прямом эфире. Все готово? Начинайте!

На краю освещенного пятна я увидел человека с направленной на нас камерой. Вот уж никогда не думал, что прославлюсь таким образом.

Главарь встал у нас за спиной и заговорил, обращаясь к невидимому слушателю по другую сторону объектива:

-В своем безудержном стремлении сохранить существующий извращенный миропорядок и удержать свою власть, что утекает у них между пальцев, лидеры Лиги Психокорректоров пойдут на любые жертвы и прольют реки крови, если потребуется. В безумном отчаянии они вновь пытаются взять приступом наш маленький оплот сопротивления, но, обещаю, первой жертвой их атаки станет Юлия Саттар, дочь Председателя Совета Лиги. Александр Георгиевич, хорошо ли Вам видно? Отмените штурм, пока еще не поздно. А в качестве доказательства серьезности моих намерений — вот Вам небольшой аванс.

Я услышал лязг передернутого затвора и почувствовал, как мне в затылок уткнулось что-то металлическое и холодное.

Утешало одно — я хотя бы попытался...

* * *

Начало трансляции явилось для Александра полнейшей неожиданностью. Он сидел в оперативном штабе операции, нацепив на голову наушники и вместе с другими координаторами напряженно вслушиваясь в отрывистые реплики бойцов, подбиравшихся к входу на занятый террористами технический этаж. Дабы избежать обнаружения, они использовали проводную связь, что несколько замедляло их продвижение и осложняло взаимодействие, но в сложившихся обстоятельствах у них не оставалось иного выбора, кроме как вспомнить дедовские методы. В штабе царила напряженная нервозная тишина, как вдруг кто-то взорвал ее, громко крикнув:

-Волочин на пятом канале!

Александр лихорадочно зашарил по клавиатуре, пытаясь сообразить, как включается нужный режим. К счастью, сидевший рядом с ним оператор заметил его метания и пришел на помощь, нажав требуемую кнопку.

'-...в безумном отчаянии они вновь пытаются взять приступом наш маленький оплот сопротивления...'

Грубый, словно угловатый голос Волочина ворвался Александру в уши, но он его не слышал. Все его внимание было обращено на коленопреклоненную фигурку его дочери, израненной и изможденной, но не утратившей самообладания и даже в этой ситуации державшейся уверенно и гордо.

'-...Александр Георгиевич, хорошо ли Вам видно?'

-Эдик, — Александр придвинул микрофон поближе к губам, — если ты меня слышишь, то сделай что-нибудь, останови этого безумца.

-Мы только-только обезвредили минные заграждения и готовимся вскрыть дверь. Нам осталось меньше минуты.

-Эдик, у нас нет этой минуты!

-Я бы не хотел действовать вслепую, слишком рискованно.

'-...в качестве доказательства серьезности моих намерений...'

Волочин достал из кобуры пистолет и, передернув затвор, приставил его к голове мужчины, также поставленного на колени рядом с Юлией. Он тоже держался молодцом, и его лицо почему-то показалось Александру странно знакомым... Что за издевательские гримасы судьбы...

'-...вот Вам небольшой аванс'.

-Эдик, сейчас!!!

Александр и сам толком не знал, чего он ждет от брата. Эдуард никогда особо не распространялся о своих способностях и пределах своих возможностей, так что оставалось лишь гадать, чем именно он сможет подсобить идущему на штурм отряду. Внести сумятицу в ряды обороняющихся, посеять среди них страх и панику, затуманить разум, нарушить двигательную координацию — сгодится любая помощь.

Не будь Александр сам в отчаянии, он бы никогда не положился на столь зыбкую надежду. Его упование на таланты Эдуарда чем-то отдавало слепой иррациональной верой в чудо. Он, точно маленький ребенок, надеялся на какое-нибудь волшебство...

Которое, однако, далеко не всегда оказывается добрым.

Ощущение было таким, словно кто-то выплеснул ведро крутого кипятка прямо в мозг. Александр вздрогнул и закричал, схватившись за готовую взорваться голову.

Спасла его только хорошая реакция, помноженная на многолетний опыт контроля над своим разумом. Действуя скорее рефлекторно, нежели осознанно, он спешно воздвиг в своей голове череду защитных барьеров, ослабивших атаку и сбивших боль до приемлемого уровня. Беспрецедентная мощь мысленного удара, обрушившегося на 'Айсберг' и его окрестности, не имела аналогов и не поддавалась никакому измерению. История не знала ничего подобного! Их самые пессимистические предположения оказались лишь бледной тенью на фоне истинных масштабов доступных Эдуарду возможностей.

Тяжело дыша, Александр поднялся с кресла и побрел к выходу, шатаясь как пьяный и цепляясь за столы и стулья, чтобы не упасть. Ему срочно требовался глоток свежего воздуха. Остальные операторы застыли на своих местах, продолжая невидящими остекленевшими глазами таращиться в свои мониторы. Он похлопал по плечу ближайшего к нему человека, но тот никак не отреагировал на его прикосновение, вцепившись в пульт с такой силой, словно от этого зависела его жизнь.

Александр застонал и не только от боли. Что же он натворил!? Какого чудовищного джинна выпустил на свободу!? Его же теперь никакой силой не загнать обратно в постылую лампу, он сам отдал ему в руки всю власть, которую тот запросил! Эдуарда уже ничто не остановит, и он наверняка перекроит весь мир в соответствии со своим видением, не спрашивая согласия у его обитателей. Сил и возможностей у него хватит, уж в этом более никаких сомнений не оставалось.

В голове упорно рисовался образ огромного бульдозера, неотвратимо надвигающегося на хрупкие замки из песка, что Александр и остальная Лига кропотливо возводили на протяжении последних лет.

Задыхаясь, он почти вывалился на улицу и остановился на пороге, держась за косяк и запрокинув голову к небу, с которого черным градом сыпались мертвые птицы.

* * *

Вырезанное направленным взрывом дверное полотно с грохотом повалилось вперед, подняв тучу цементной пыли. Эдуард терпеливо подождал, пока она осядет и только потом шагнул в открывшийся проем, осторожно ступая своими черными туфлями между кусков бетона. Невысокий и худощавый, он выглядел сущим ребенком на фоне рослых бойцов, нацепившим к тому же нелепый костюм с галстуком. В окружении направленных на него стволов ему, казалось бы, следовало демонстрировать испуг и растерянность, но Эдуард держался совершенно спокойно, уверенно и даже немного расслабленно.

-Я дам знать, когда можно заходить, — он снял с уха гарнитуру и повесил ее на торчащий из стены арматурный прут. В предстоящем разговоре он предпочел бы обойтись без лишних свидетелей.

Теперь можно и осмотреться.

Любой человек, увидев открывшуюся ему картину, ярко освещенную лучами софитов, наверняка предположил бы самое очевидное и простое объяснение — кто-то набрал манекенов и выстроил из них небольшую сцену, изображающую расправу, учиненную террористами над несчастными заложниками. Однако, при более внимательном взгляде, проступали дополнительные детали, придававшие действу сюрреалистический и пугающий вид.

По покрытым пылью щекам 'манекенов' стекали капли пота, на их висках пульсировали вздувшиеся вены, а глаза на застывших и удивительно реалистичных лицах двигались, следя за каждым шагом Эдуарда, который оставался единственным живым человеком среди сборища восковых кукол.

Он выключил камеру в руках оператора, которая все еще продолжала трансляцию, и подошел к неподвижной фигуре Волочина, уткнувшего ствол пистолета в затылок поставленного перед ним на колени человека.

-Ну вот, Семен, полюбуйся, к чему привели твои глупые игры!

Полковник даже не шелохнулся, но Эдуард знал, что тот слышит каждое его слово.

-Ты так старался напугать Лигу, что они, доведенные до крайности, сочли меня меньшим злом, в сравнении с твоими выходками. Меня, представляешь!? Человека, которого родной брат от греха подальше на четыре года сослал в одиночное заточение на необитаемом острове. И сейчас он вернул меня оттуда только ради того, чтобы я помог им тебя остановить. Спасибо, конечно, за услугу, но на снисхождение рассчитывать все же не стоит. Слишком уж много дел тут ты наворотил!

Эдуард обошел его и присел рядом с Юлией.

-Только за то, что ты сотворил с бедной девочкой, тебя четвертовать мало! — он провел рукой по волосам девушки, — да еще и Олежку чуть не прихлопнул. Увы, в наш гуманный век на справедливый приговор надеяться не приходится, так что придется мне развлекать тебя самостоятельно.