2 - Падшие из ада

-Ясно!

-И будьте готовы к тому, что людям, которые сумеют выбраться из здания, может потребоваться как психологическая, так и медицинская помощь. Пусть медики развернут там мобильный госпиталь, мне такая предосторожность не кажется лишней.

-Будет сделано!

-Хорошо. Пока все. Буду ждать от Вас новостей.

Александр повесил трубку и некоторое время сидел неподвижно, закрыв глаза и пытаясь унять нервную дрожь во всем теле. Он был готов к тому, что развитие событий пойдет по самому негативному сценарию, развиваясь от плохого к еще худшему, но исчезновение Юлии его просто оглушило и полностью дезориентировало. Лишиться ее помощи и поддержки в тот самый момент, когда она так нужна! Ему чертовски не хватало ее собранности, ее энергии!

Что ж, придется все разгребать самому, как в старые добрые времена.

Александр выдвинул нижний ящик стола и достал непочатую упаковку 'Стимпласта'. Он так надеялся, что эта дрянь ему никогда так и не понадобится, но жизнь распорядилась по-своему. Увы, он уже немолод, а впереди столько работы...

Горестно вздохнув, он вытащил один аппликатор и, сдернув защитную пленку, наклеил его себе на кожу за правым ухом.

* * *

Юлия любила бегать в лесу, утренняя пробежка всегда хорошо прочищает голову и взбадривает тело. Но сегодня у нее что-то не заладилось. Высокая, давно не кошеная трава, цеплялась за ноги, которые вязли в ее пышном ковре как в болотной трясине. Вдобавок крапива больно обжигала икры прямо через спортивный костюм. Вот зараза! Куда смотрит садовник!? Почему он не следит за вверенными ему угодьями!?

Каждый следующий шаг давался все тяжелей, трава поднялась уже до пояса, так и норовя схватить за руки и повалить на землю. Подступившие вплотную деревья полностью заслонили обзор, недовольно шелестя листвой, частокол их стволов окружил Юлию, заперев, точно в клетке. Они надвигались на нее, раскачиваясь и угрожающе скрипя...

Юлия пару раз моргнула, и лес отступил, превратившись в тянущиеся вдоль стены трубы и жгуты проводов. Его скрип и шелест рассыпался на обрывки чьего-то разговора и хрипение рации. Осталась лишь боль в правой ноге, вспыхнувшая с новой силой, когда девушка попыталась пошевелиться. Скосив глаза, она разглядела обмотанную бинтами икру, и лохмотья, оставшиеся от разрезанной до колена штанины. Вокруг простирался голый серый бетон, и только под нею кто-то подстелил тонкий походный коврик.

Закрыв глаза, Юлия попыталась сосредоточиться, вспоминая цепь предшествовавших событий. Она помнила, как прибыла в 'Айсберг' для прояснения ситуации на месте, помнила, как они отправились на лифте наверх, чтобы вскрыть запертую дверь, помнила снопы искр, вылетавшие из-под фрезы и брюзжание стоявшего рядом коменданта... А вот потом — все, пустота. Словно тумблером щелкнули.

Юлия попыталась перекатиться на бок, но сразу же зашипела от боли, пронзившей забинтованную ногу. Вдобавок, что-то грубо ухватило ее за левое запястье и решительно вернуло на место. Послышался металлический лязг. Обернувшись, девушка обнаружила, что прикована наручниками к одной из труб. Вот так поворот!

Голоса, которые она слышала, сменили тональность, отреагировав на шум, загремели отодвигаемые ящики. Бледный свет, льющийся из дверного проема, заслонила чья-то широкая тень!

-С пробуждением, Юлия Александровна! Долго же Вы отсутствовали, мы уж беспокоиться начали.

Незнакомец подошел ближе и присел на стоявший рядом контейнер. Скудное освещение мешало толком рассмотреть его лицо, но голос, резкий, уверенный и привыкший отдавать приказы, сам собой дорисовывал недостающие черты — решительные и властные. Человек подался вперед, и луч света выхватил из полумрака короткие с проседью волосы и изувеченное, словно изгрызенное крысами ухо.

-Когда ребята доложили мне, какая золотая рыбка угодила в наши сети, я сперва им даже не поверил. Что ни говори, а у Всевышнего весьма специфическое чувство юмора, порой граничащее с издевкой, — мужчина встрепенулся, вспомнив о чем-то, — ой, извините, я забыл представиться...

-Не утруждайте себя, Ваше имя мне известно, — прохрипела Юлия, с трудом ворочая сухим языком, — Вы — Семен Волочин.

-О! Похвальная осведомленность, — если он и был впечатлен, то быстро взял себя в руки, — я, честно говоря, не предполагал, что Лига сориентируется так быстро. Отец недаром постоянно держит Вас под боком, такой острый ум нечасто встречается. Тем более в женском теле.

-Завязывайте с подхалимажем и отпустите меня, — девушка выразительно погремела наручниками.

-Боюсь, это невозможно, — Волочин сочувственно развел руками, — я опасаюсь, что Вы способны наделать прискорбных глупостей, могущих Вам навредить. А убежать отсюда все равно не получится.

-Не многовато ли Вы себе позволяете!? — Юлия закашлялась, отчего правая нога вновь полыхнула болью.

-Я сам себе хозяин и делаю то, что считаю нужным, не спрашивая ничьего позволения, — он протянул ей бутылку воды, — вот, промочите горло немного.

Не имело смысла корчить из себя гордую и непреклонную аристократку, а потому Юлия взяла бутылку и с жадностью в нее впилась. Стало чуть легче. По крайней мере, язык перестал царапать иссушенный рот.

Помимо утоления жажды, небольшая передышка позволила Юлии слегка утрясти мысли в гудящей голове. Она по-прежнему находилась в 'Айсберге', хотя голые бетонные стены и тянущиеся вдоль них охапки труб и кабелей мало походили на изысканные интерьеры элитного жилого комплекса. Судя по всему, она оказалась в техническом помещении, вероятно, на той самой 'перемычке', о которой говорил комендант. Выходит, дверь они все-таки открыли, но вот что было дальше? Почему она ничего не помнит, и где она успела поранить ногу? Где остальные? И, черт подери, где Тимур, когда он так нужен?

Юлия подобрала вожжи своего разума и постаралась вернуть мыслительный процесс в рассудительное русло. В голове теснились вопросы, но, чтобы получить на них ответы, следовало соблюдать осмотрительность и действовать аккуратно. Волочин вовсе не обязан посвящать ее в свои планы. Неплохо бы повернуть разговор так, чтобы он сам захотел ими поделиться. Однако он вовсе не похож на простачка, а с учетом того, что полковнику удалось сохранить в полной тайне подготовку своей операции, он не привык разбалтывать ценные сведения направо и налево. Придется постараться.

-Мне нужно поговорить с отцом, — Юлия поставила бутылку на пол и попыталась поудобней усесться на коврике, подтянув под себя здоровую ногу.

-Увы, но это также невозможно, — Волочин состроил скорбную гримасу, — да и что Вы намеревались ему сказать?

-Что я жива и здорова... ну, более-менее. Он за меня беспокоится.

-Что, правда!? Вот уж никогда бы не подумал, что Председатель Совета Лиги способен на такое проявление человеческих чувств!

-Думайте, что хотите, но мне надо отчитаться обо всем, что с нами произошло. Кстати, где Тимур?

-Ваш мордоворот?

-Мой личный перфект.

-Сожалею, но он... погиб при взрыве мины, — от Юлии не укрылась небольшая заминка полковника, словно он выбирал, какую именно версию лучше озвучить, — Вам, к счастью, повезло больше. Осколочное ранение в ногу и легкая контузия. Мы обработали Ваши раны и наложили швы, уже через недельку будете бегать как ни в чем не бывало.

-При взрыве мины!? Какой еще мины!?

-Обычной, противопехотной, направленного действия, — ее собеседник недовольно взмахнул рукой, — знаете, если дверь заперта, то обычно это означает, что кто-то не желает, чтобы ее открывали. Но, как показывает практика, даже такие прямые намеки доходят не до всех. Приходится принимать меры.

-Взрывая людей!?

-А что я могу поделать? Дверей тут много, а бойцов у меня мало — приходится выкручиваться. Я должен быть спокоен, что по этажу не будут шастать все, кому не лень, путаясь под ногами и вмешиваясь в мои планы.

-О! У Вас, оказывается, есть План!

-Представьте себе! — Волочин довольно ухмыльнулся, — и, как видите, я вполне успешно воплощаю его в жизнь.

-Взять в заложники несколько тысяч беззащитных гражданских и морить их голодом и жаждой? Достойная задача для бывалого вояки, ничего не скажешь! — Юлия тряхнула головой, — ладно, выкладывайте Ваши требования. Если хотите, я могу выступить в роли парламентера, все необходимые полномочия у меня имеются.

-Требования!? — Волочин аж оскорбился, — уж не думаете ли Вы, что я пошел на такой риск, такие жертвы, поставив на карту абсолютно все, что у меня было, только ради того, чтобы выцыганить немножечко денег на карманные расходы для себя и моих друзей!?

-А ради чего же тогда стоило городить весь этот огород?

-Ради будущего, дорогая моя, — полковник подался вперед и его глаза возбужденно сверкнули, — будущего всего человечества!

-Мессианство!? Любопытно! Редкая забава в наше время, вот только заканчивается она всегда одинаково. Плохо заканчивается, — Юлия чуть отстранилась, глядя на Волочина с подозрением, — Вы когда в последний раз к психиатру заглядывали?

Разумеется, она осознавала, что играет с огнем. Дразнить человека, взявшего в заложники целый небоскреб со всеми жителями и безо всяких сантиментов убивающего каждого, кто вмешивается в его замыслы — не самая удачная идея. Но, одновременно, Юлия понимала, насколько высока ее ценность как заложника, а потому надеялась, что у Волочина хватит выдержки, чтобы не пристрелить ее в порыве гнева. Зато в раздраженном состоянии люди хуже следят за своим языком — глядишь, и сболтнет что-нибудь интересное.

-За мою черепушку не беспокойтесь, — полковник постучал кулаком себя по макушке, — я никому не позволял в ней ковыряться. Так что сегодня здесь я, возможно, единственный, кто более-менее нормален.

-Странные у Вас представления о нормальности!

-Во всяком случае, я не считаю, что жертва лоботомии может считаться образцом для подражания.

-Ваши взгляды на Психокоррекцию мне известны, но почему же сразу лоботомия!?

-Хорошо, тогда пусть будет кастрация, — Волочин презрительно фыркнул, — так лучше?

-Мне кажется, что из медицинских аналогий наиболее подходящей была бы пластическая хирургия.

-Да-да, облагородить всех по одному универсальному трафарету, стерев индивидуальные различия, убив личности и получив на выходе армию покорных и послушных слуг — это вполне в духе вашей семейки!

-Опять Вы все извращаете! — Юлия обнаружила, что сама начинает заводиться, — уж не знаю, быть может в Вас говорит армейское прошлое, но Вы почему-то видите в Психокоррекции инструмент для штамповки типовых шаблонных решений, в то время, как в действительности она по большей части является индивидуальной, 'ручной' работой с каждым человеком. И ее задача, как и задача любого толкового пластического хирурга — удалить дефекты и недостатки, одновременно подчеркнув характерные яркие черты. Конвейерный подход тут неприменим, и мы не пытаемся ничего упрощать! Мы делаем людей лучше!

-Вряд ли я стану выглядеть лучше в глазах всех, кто меня знает, если решу пришить себе новое пластиковое ухо, — полковник чуть качнул головой, на секунду подставив под луч света ее обезображенную сторону, — я буду выглядеть клоуном, поскольку всем будет прекрасно известно, что это — фальшивка. Как большой красный нос на резинке. Оно неизбежно отвалится где-нибудь в суматохе, породив массу сопутствующих шуток и шуточек, а я смешным быть не хочу.

Юлия запоздало сообразила, что проведение параллелей с пластическими операциями в случае с Волочиным задело, возможно, его больную тему. Но теперь отступать и извиняться было уже поздно, так что она продолжила наступление.

-Да Вы битком набиты всеми мыслимыми и немыслимыми фобиями! — деланно ужаснулась девушка, — 'фальшивка', 'клоун', 'отвалится'! На календарь посмотрите — Вы же лет на десять от жизни отстали, если не больше!

-Вы полагаете, что все, о чем я говорю — беспочвенные страхи дремучего дикаря? Что выстроенная Вашим отцом и его коллегами система абсолютно надежна и непогрешима? Что, опираясь на Психокоррекцию, вы способствуете появлению на свет Человека нового типа, которому уготовано светлое и безоблачное существование в мире грядущего?

-По крайней мере, такова наша цель! И я не вижу ничего предосудительного или постыдного в используемых нами методах. Они работают — и это главное!

-А как вы планируете разбираться с побочными эффектами?

-Побочными...? — Юлия запнулась, но лишь на мгновение, — шероховатости есть всегда, но они являются неизбежным проявлением болезни роста.

-Даже эффект 'отскока'?

-Какого еще 'отскока'? — у Юлии появилось неприятное ощущение, что, сделав очередной шаг, она очутилась на самом краю обрыва, и теперь испуганно балансирует над пропастью, опасно покачиваясь и размахивая руками.

-Какая прелесть! — Волочин восхищенно присвистнул, — Ваш отец, выходит, так боялся раскрытия этой информации, что утаил подробности даже от Вас — его самого верного и преданного соратника!?

-Что именно он от меня утаил? Вы о чем?

-Надеюсь, Вы знаете, что психокоррекционные установки могут самопроизвольно сниматься под воздействием сильного потрясения или стресса?

-Естественно! Более того, в карту специально закладывается 'слабое звено', чтобы наложенные ограничения не сковывали действия человека в случае реальной угрозы его жизни и не послужили причиной трагедии. Мы учли печальный опыт первопроходцев.

-И только для того, чтобы наплодить собственных ошибок.

-К чему Вы клоните? — Юлию уже начинало утомлять это хождение вокруг да около, которое никак не приближало ее к пониманию связи между делами Лиги и захватом здания.

-Если вкратце, то главная проблема в том, что Психокоррекция — никакая не пластическая хирургия, а банальная косметика, которая, фактически, ни черта не корректирует, а лишь маскирует уродства. И пока человек наслаждается безмятежным бытием, его личностные язвы, скрытые под слоем грима и оставленные без должного лечения, бесконтрольно разрастаются, все глубже въедаясь в его мозг. А потом в один прекрасный день внезапный ливень, смыв всю 'штукатурку', явит их миру во всей неприглядности и отвратительности. И, скажу прямо, в такой момент я бы предпочел находиться где-нибудь в другом месте, поскольку такой пациент, которому сорвало все предохранители, может учудить все, что угодно, материализовать любой кошмар.

Честно говоря, Юлия никак не ожидала столь складного и образного красноречия от кадрового военного, но, чуть поразмыслив, она вспомнила про его работу в парламенте. Необходимость регулярно выступать с пространными речами перед большой и придирчивой аудиторией волей-неволей прививает определенные ораторские навыки. Подобрав челюсть, она перешла в контратаку:

-Например, запереть тысячи людей без света и воды и хладнокровно убивать всех, кто путается под ногами?

-Очень скоро Вы и сами увидите, на что способны такого рода безумцы, и, уверяю Вас, увиденное надолго отобьет у Вас желание шутить по этому поводу.

-По-моему, Вы высасываете проблему из пальца, — Юлия скептически покачала головой, — лишившись установок, человек просто вернется в исходное состояние и только. Раньше же все как-то обходились, и повального сумасшествия не наблюдалось. Так что, рисуя передо мной апокалипсические картины, Вы изрядно сгустили краски.