— Элгара, вы уделите мне пару минут?
Я молча кивнула, на всякий случай не убирая ладоней с рукоятей кинжалов.
— Элгара, до меня дошли слухи, что вы неподобающим образом отозвались о моей скромной персоне.
Я только хмыкнула.
— Не понял.
— А что тут понимать, нэд, желаете лишний раз услышать, какое вы редкостное дерьмо?
— Откуда в вас столько ненависти, я же вам ничего плохого не сделал.
Ещё чего не хватало!
— Зато были "щедры" к тем людям, что меня окружают, а этого вполне достаточно. Дайте малейший повод, и я убью вас, не задумываясь. Мне пофигу, кто там у вас в родственниках, хоть сам король! Подите прочь, и больше не путайтесь у меня под ногами! Раздавлю!
Блондину ничего не оставалось, как ретироваться с унылой мордой.
И угораздило ж его попасться под горячую руку, вот только легче на душе не стало... И вечер безнадёжно испорчен!
Итак сердце терзают нехорошие предчувствия, так вдобавок ещё находится прорва всяких гадов, что стремятся сделать жизнь ещё невыносимее!
Короче, от нас на пиру присутствовало лишь несколько драдмарцев. Моорона-Нарга и Муффэра я за своих не считала. О-о, с ними приехал Илкомб! Правда, ему дали место на дальнем конце стола, рядом с гаарами, но обычному соршу и на такое не стоит рассчитывать. Только сейчас я заметила, что по другую сторону п-образного стола сидел Эпшир, ловко орудуя кинжалом, зажатым в его металлической "клешне". Здорово он навострился!
Хоть какие-то знакомые лица, а то уже в замке никого не узнаю. Набранные недавно молодые женщины сбежали все в Золотой лес. Фэра и то смылась, бросив всё управление на Нору — жену Леллиронала. Теперь гостям прислуживали вдовы, чьи дети давно выросли, да девицы "на выданье", так и не нашедшие подходящей пары.
Ничего, это сейчас от них мужики морды воротят, а ещё стаканчик, другой, третий... а там и Баба Яга Василисой Прекрасной покажется!
— Ола, как вам поминки? — спросил лаэр.
— Я на таких торжественных, элгар, никогда не бывала.
Хотела сказать, что в Пограничье подобное не практикуется. Там всё куда проще: пара добрых слов об усопшем и пламя погребального костра уже охватывает его тело. Такое же краткое и застолье — поминальное слово, по чарке вина и всё. Хотя и тут много не трепались.
— Может, позвать музыканта? Пусть споёт, Клэр любил песни, пусть его душа порадуется. И присутствующим на пользу, а то половина из них вот-вот уснёт!
Пусть вельможа немного преувеличил, но впадать в смертную тоску и падать духом воинам в любом случае не престало!
Ореливор Третий кивнул.
— Эй, любезный, как там тебя?
— Мастер Орферлис к вашим услугам, элгар, — вежливо склонился трубадур... или менестрель...
Да какая разница, лишь бы петь умел!
Появился этот хмырь в замке лишь вчера, на следующий день после нашей с королём "разборки", придя с роверской стороны с купеческим караваном. Пару раз я слышала, как он бренчал то там, то сям на своей "балалайке". Вроде, неплохо. Что ж, послушаем.
Да, ещё я видела, как этот "Орфей" беседует с Руммилом. Видать, не так прост музыкант, как кажется, и по чужим землям шлялся не только ради праздного любопытства.
Тем временем маэстро уселся на табурет посреди зала, чтобы всем было слышно, и быстро пробежался по струнам киафы.
— Каковы будут ваши повеления?
Король промолчал, поэтому слово взял лаэр:
— Что ты там пел про королевство?
— Песня "Королевство Левор"! — с этими словами он затянул величественную мелодию, которая бы вполне подошла для гимна:
Меж зелёных лесов и вершин снежных гор
Простирается он — наш могучий Левор.
Так велось с давних пор,
И о том разговор.
Ты пойди, передай,
Как прекрасен наш край.
Тут гадай — не гадай,
Лучше нет, так и знай!
М-да-а... Что тут скажешь? Мрак!
Нет, не то, чтоб у певца был плохой голос, и играл он ничего... Кстати, по-леворски эти стихи звучат не так коряво, как в переводе на русский... Но всё равно... Даже не знаю, с чем сравнить... Ну, например, сможет ли "Рамштайн" исполнить песню Си-Си Кётч или... О-о!.. "Модерн Токинг"! Всё равно, какую! А что?! Было бы круто! Кто-то из поклонников тех и других схватился бы за голову, кто-то выпал бы в осадок, а кто и вообще оказался в полном ауте!
Вот только по-любому это бы была уже другая музыка и другая песня. Совсем другая.
Так и здесь, как не пытайся спеть на леворском что-то на манер эллиенской баллады, лучше, чем у детей леса всё равно не выйдет... как не старайся!
То же и с этим... "Орфеем". Не то, чтобы он был полным бездарем, трубадур знал своё дело, но... всё равно не то.
Хотя... даже не знаю... Может, я сильно придираюсь?!
Нет, пока менестрель пел следующий куплет про короля... какой он мудрый правитель, выдающийся государственный деятель и всё такое... я стоически молчала, а вот когда те же самые славословия начались в адрес лаэра, не удержавшись, громко фыркнула. По тому, как нахмурился исполнитель, стало ясно, что добрых слов о хозяйке замка, как и всех окрестных земель, мне не дождаться. Даже если у певца и был заготовлен соответствующий куплет, он предпочёл его пропустить, заведя ту же тягомотину про доблестных рыцарей, потом про прекрасных дам, следом, как не странно, про трудолюбивый и работящий леворский народ... а затем опять вернулся к королевству, восхваляя его уже на новый лад.
Далее последовала ещё одна песня... сейчас уже не помню, какая... про воинов-героев, умирающих за короля с именем любимой женщины на устах... судите сами, одно с другим как-то не очень вяжется. В общем, я опять хмыкнула, выказав тем самым свою неучтивость. Притом, самым неподобающим образом.
Во всяком случае, музыкант решил именно так, разом оборвав своё бренчание.
— Элгара, если я вызвал ваше неудовольствие, прошу меня извинить. Однако, со всем уважением, мне хотелось бы знать, чем оно вызвано?
Что ж, один ноль в пользу деятелей искусства и культуры — вежливый щелчок по носу зарвавшейся девчонке.
— А может быть, вы сами покажете пример и сыграете нам что-нибудь?
А вот это уже вызов... прямо дуэль... хоть и музыкальная.
— Действительно, Ола, — подлил масла в огонь Фортрар, — вы ведь экзамена по музыке так и не сдали.
Да давно бы сдала, просто некоторые высокопоставленные особы так занялись раскопками, будто от этого зависела их жизнь! Подняла взор на короля, но тот лишь молча кивнул, моргнув глазами. Что ж, вы хочете песен? — Их есть у меня!
Подайте сюда балалайку, ща я вам сбацаю чё-нить на трёх блатных аккордах!
— Маэстро, не одолжите ли киафу? — протянула я руку.
Если менестрель и удивился, то постарался ничем этого не выдать, сохранив невозмутимое выражение лица. Лишь левая бровь предательски дёрнулась вверх, тут же вернувшись обратно.
— Элгара, — протянул он мне киаферру с загадочной улыбкой, которой позавидовала бы сотня Джоконд.
Ох, неспроста это... Точно! Ах, он — сволочь! Ах, прохиндей! Нет, ну надо же! Подсунуть мне зачарованный инструмент!
Хм... что ж, тем интересней будет его "приручить"... если, конечно, получится.
По виду эта "балалайка" ничем не отличалась от той кияфиияры, что была у Эйвы: тот же скошенный каплевидный корпус... правда, этот был размером побольше, зато круглое отверстие меньше. А вот гриф
— покороче... или так только казалось из-за несоответствия размеров? Зато голова точно была загнута сильнее, чем на инструменте сестры. О-ох, ё-ё! Сразу и не приметила, а струн оказалось восемь вместо классических десяти. Или это Эрвендилтоллион добавил отсебятины? Надо будет потом разузнать.
Короче, с виду инструмент напоминал земную мандолину или лютню. В чём состояли отличия? Убейте меня — не скажу! Не потому, что не хочу, просто не знаю.
Раньше, в прошлой жизни, пробовал научиться игре на гитаре — всё без толку. Как можно стать музыкантом, когда медведь на ухо наступил. Что не дано — то не дано.
Другое дело Ола, для неё музыка была неотъемлемой частью души. Наверное, той самой, что досталось теперь мне вместе с телом. А заговорённый инструмент...
Я отодвинулась от стола, помогая себе невидимыми "руками" и "ногами". Кстати, и киафу я приняла тоже ими, отчего трубадур застыл столбом, вытаращив глаза и приоткрыв рот.
"Ладони" тут же защипало и закололо, как это бывает с "оттаивающими" после мороза озябшими частями тела. Не обращая на это внимание, я погладила "ощетинившийся" корпус, а потом, осторожно перебирая струны и тихонько напевая, попыталась с ним "подружиться". Точно так же, как до этого с кияфииярой Эйвы.
— Нирта, что вы делаете?! — воскликнул Орферлис.
— Вы же видите, настраиваю инструмент.
— Но он уже настроен.
— А теперь его настраиваю Я. Что не ясно?!
В следующий миг рассерженная лютня, недовольная тем, что попала в чужие руки, сменив гнев на милость, ласково засверкала и заискрилась золотистым светом. Во всяком случае, именно так всё выглядело в дайхоне. Судя по тому, что король с лаэром невольно отшатнулись "признание" проявилось и "наяву". А глаза застывшего напротив "Орфея" вообще стали квадратными... огромными, как блюдца. У него был такой глупый вид, что, не удержавшись, я ему подмигнула:
— Вы жаждали моего исполнения, господа, так внимайте! — и запела то, что потом получило название "Песнь о печальной деве".
Ответь мне дева,
Отчего же ты грустна?
Опять стоишь
И вдаль всё смотришь из окна.
Зачем же память
Возвращает вновь и вновь
Твою несчастную
Любовь.
И как проклятой
Ей год из году не лень
Напоминать
Тот самый день?
Железа блеск
И звон колоколов,
И поступь мерная
Шагающих полков.
Твои родители
Прощались не спеша,
И рядом ты,
Едва дыша.
Сердечко девичье
Готово мчаться вскачь.
Толпа волнуется:
Шум, крики, детский плач.
И лишь солдаты
Сохраняли тишину,
Они шагали
На войну.
Плыл шёлк знамён
Под колокольный перезвон,
И вдруг возник
Под ними ОН!
Безумно смелый и опасный,
Словно брэц,
Шутя разбивший
Сотни девичьих сердец.
Всем бы хорош,
Коль не был он
Фат, дуэлянт
И фанфарон!
Пой, плач душа,
Рвись в неба синь, кричи, ликуй!
Тебе послал
Он свой воздушный поцелуй.
И ты, сбежав с крыльца,
Приличия поправ,
Ему вручила
Белый шарф.
Отец застыл,
Как будто громом поражён.
Создатель знает,
Кто сильнее был сражён.
ОН тронул нарга,
Что-то там пробормотав,
Забрав залог любви —
Твой шарф.
И вот растаял он
Вдали
И хоть бы слова
О любви
Что тут сказать?
Крушение сладких грёз
Не смогут смыть
Потоки горьких слёз.
В момент весь мир
Рассыпался во прах,
И ты одна
И вся в слезах.
Неумолимо время
Продолжало бег,
И вы рассталися
На век.
На веки вечные...
Но всё же есть одно,
То, что тебе теперь
Узнать не суждено.
Отряд героя
Был врагами окружён,
И в том бою
Он был сражён.
И в тот же миг,
Когда на землю он упал,
Достал он верный
Свой кинжал.
Хоть жизнь в нём теплилась
Всего едва-едва,
Он начертал
Такие важные слова.
Один лишь миг,
И замер сердца стук.
Кинжал тяжёлый
Тут же вырвался из рук.
И пал герой на землю
Не дыша,
Взметнулась ввысь
Его мятежная душа.
Расправив крылья,
В тот же миг скользнув за Край
И улетела
В Дивный Край.
Теперь на веки ты
Другому отдана.
К чему жалеть,
У вас прекрасная семья.
Любимый муж
Сажает сына на коня,
Двойняшки-девочки
Хохочут у окна,
И на руках твоих ещё
Сопит малыш.
Так отчего же
Ты грустишь?
Текут года,
И день за днем проходят дни
Вновь тает снег,
Метёт метель, идут дожди.
Но как бы буйно
Рёв стихий не бушевал,
Неколебимы,
Твёрже камня скал,
Пронзивших высь небес
У Бездны на краю,
Всего три слова:
"Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ".
Вот такой вот получился полуплагиат... Почему?.. Ну как же, мелодия была честно "позаимствована" из песни "Я ухожу, — сказал мальчишка ей сквозь грусть...". Правда, на мой взгляд... вернее слух... то, что получилось, больше напоминало мелодию Демиса Руссоса "Идут года и грусть печаль в твоих глазах..."
Хотя, как уже не раз упоминал, мне все эти контральто с сольфеджио... или как их там... как для одного выдающегося математика... А-а, чёрт! Забыл фамилию! Да-а, не важно, главное, что именно он как-то "брякнул": "Нет ни хорошей, ни плохой музыки, есть лишь громкий и тихий шум"... Ну-у, как-то так.
Я, конечно, не настолько дремуч, как он, но и меломаном меня тоже не назовёшь. Все мои потуги научиться игре на гитаре ни к чему не привели. Тем более, что киафа — совсем другой инструмент, да и местная манера игры отличается...
В общем, если бы не музыкальный талант Олы, который всячески пестовали и лелеяли, развивая чуть ли не с пелёнок... Даже не знаю. Тем более, что даже зачатки нотной грамоты тут полностью отсутствуют... по крайней мере в Леворе. Как обстоит дела в империи? Понятия не имею, но сильно сомневаюсь, что там успели изобрести что-то подобное. Иначе это рано или поздно дошло бы до Левора. Не такое уж у нас захолустье.
А пока все мелодии играются и запоминаются, как в древности на Земле, на слух. К счастью, "услышать" мелодию, запомнить и потом воспроизвести, для меня так же легко, как дышать. А слова...
На леворском эти стихи звучат гораздо складнее, чем по-русски. Если бы ещё их не перевирали...
А то слышала я потом один вариант, что пел на дворцовой кухне для слуг залётный трубадур. Там в адрес молодого рыцаря звучало: "но часто думал наш герой своею нижней головой" под дружное ржание простолюдинов... Обидно... Но что поделаешь, не найдётся ни одного шедевра, которое иной умелец не сможет переврать и опошлить так, что его автору станет тошно, а если уже помер — то в гробу перевернётся... Да не раз.
Но фиг с ним, со всем этим, главное, что девчонкам... и Гэве, и Эне с Иорой песня безумно понравилась. Только они предложили исправить текст, где рыцарь погибает, чтобы всё не выглядело таким безнадёжным. Да, он умер, но любовь по-прежнему жива и переживёт века.
— А на самом деле разве так бывает? — усомнилась я, когда музыка стихла.
— Да ты что?! — зашикали на меня со всех сторон, позабыв о всякой субординации.
— Ола, кто же из девушек не мечтает о большой и светлой любви, которая длится вечно, — с мечтательной улыбкой Джоконды проронила Гэва.
— Да! Теперь другое дело, замечательная песня! — смахнула слезинку Иора.
— Только очень печальная, стоило рыцарю погибнуть, как о нём тут же забыли.
— И вовсе нет! — решительно возразила моя секретарша, — Девушка его всё равно помнит и любит!
— Она же теперь счастлива в браке, у неё муж, дети?
— Ну и что, их она тоже любит! — Иора была непоколебима, как скала.
