Закон и справедливость

Он объяснил план действий.

* * *

Медведев подходил к своему адвокатскому офису и ещё издалека заметил слоняющихся у входа двух крепко сбитых мужчин. Он узнал их сразу. Это были как раз те парни, которые перед исчезновением посещали руководителей фирм. Пришли меня "растворить", подумал он, это вряд ли. Не потому, что у них не получится, а потому, что задача наверняка другая. Что ж, поживем — увидим.

Медведев подошел к двери. Один из мужчин сразу же заговорил:

— Мы к вам, Иван Сергеевич...

— Знаете меня? — удивленно спросил Медведев.

— Конечно, кто же не знает лучшего адвоката в городе.

— Не скрою, приятная характеристика, — улыбнулся адвокат, — но, к сожалению, я сейчас прием не веду, обратитесь к другому. Дать адрес?

— Нет, мы только к вам, Иван Сергеевич. Никто не справиться, кроме вас.

— Это ещё почему? В городе достаточно хороших адвокатов, — возразил он.

— Нет, здесь вариант специфический, чистый беспредел ментов. Я в этом смысле, что... — заволновался мужчина. Он понял, что проговорился и выдал свою принадлежность к преступному миру. Надо бы сказать о незаконных действиях... — Я к тому, что вы полицию изнутри знаете, никто лучше вас не справится.

Медведев раздумывал, держа ручку входной двери. Подготовились к разговору, "шерстили" биографию и наверняка знают, что адвокатских дел на сей момент у меня нет.

— Хорошо, проходите, — предложил Медведев.

В офисе он попросил их начать разговор с краткого рассказа о себе.

— Я Раскосов Сергей Иванович...

— А я Плюшкин Николай Дмитриевич, — сообщил другой.

— Мы оба, — продолжил Раскосов, — с детского сада вместе. В школе, в армии, в горячих точках и на гражданке. Ходили, искали работу, хотели купить бизнес. Один юрист подсказал нам, что можно купить дело по уставному капиталу. Мы предлагали, а на нас смотрели, как на идиотов. Позже мы поняли, что тот юрист нас просто развел, пошутил, так сказать. А потом стали пропадать руководители, у которых мы были. Менты, извините, полицейские нас поймали, силой запихнули в автозак и привезли в отдел. Там нас допрашивал капитан в форме. Я попросил его представиться и объявить причину нашего задержания. А он рассвирепел и хотел нас избить. Пришлось сбежать из отдела. И мы теперь не знаем: ищут нас или не ищут и что нам делать?

Медведев разглядывал этих двух отставных военных. Тренированные ребята, ничего не скажешь, вполне способны похитить человека и закопать. Но это исполнители, причем не самые умные.

— Выяснить: ищут вас или не ищут и можно ли считать ваши действия побегом — установить не сложно, — пояснил Медведев. — Главный вопрос в другом: как вы докажете, что капитан не представился, что нет протокола о задержании, который вы, якобы, подписать отказались при свидетелях. Основания, как я полагаю, на разговор с вами у полиции были.

— Какие основания? — возмутился Плюшкин.

— Действительно, — поддержал его Раскосов, — какие у полиции могут быть основания? Мы закон не нарушали и ничего противоправного не сделали. Какие могут быть основания? — повторил он.

— Вы, видимо, последние видели пропавших руководителей, а это уже темя для полицейской беседы.

— Последние мы были или не последние — это нам не известно, — возразил Раскосов.

— А хватать нас среди белого дня и запихивать в кутузку, допрашивать и пытаться избить — это законно? — поддержал товарища Плюшкин.

— У вас есть доказательства? — поинтересовался Медведев. — В полиции наверняка уже протокол и прочие документы имеются для вашего официального задержания и последующего ареста судом.

— Шьют белыми нитками, — усмехнулся Раскосов, — ни хрена у них на сей раз не выйдет, доказательства железные имеются. И чем больше они на нас нароют, тем на больший срок этот капитан, который нас допрашивал, сядет.

— Доказательства?.. поясняйте.

— Всё, о чем я вам говорил, снято на видео. Как нас ни с того ни с сего в воронок запихивают, как допрашивают, не представляясь, как бить собирались. Мы могли бы этот материал в интернет выложить и конец ментам, но ссориться с ними не хочется — земля круглая.

— Да, — поддержал товарища Плюшкин, — накажут же не только этого капитана, но и его начальство. Пусть его уволят по собственному желанию, и мы берегами разойдемся.

Медведев просмотрел видео.

— Согласен, сильный материальчик. Злоупотребление, оскорбление, попытка избиения... Капитана этого не знаю, при мне не служил. Значит, вы хотите, чтобы этот капитан уволился и вас больше не трогали?

— Да, именно так, — в один голос заявили оба посетителя.

— Но в полиции потребуют гарантий. Капитана уволят, а вы потом можете выложить видео в любой момент.

— Мы и так это могли сделать, прокуратура бы враз его посадила, но нам землю вместе топтать. Кто потом поручится, что нам наркотики не подбросят или ствол грязный? — возразил Раскосов.

— Согласен, мирно разойтись можно. Но вас все равно необходимо будет допрашивать в рамках розыскного дела по потеряшкам, извините.

— Да не вопрос, пусть допрашивают, но законно, без оскорблений и прочего. Мы же все понимаем, людей необходимо найти, — ответил Плюшкин.

— Тогда добро, оставляйте номера телефонов, а я поеду в отдел выяснять обстановку и разговаривать.

Когда посетители ушли, Медведев подошел к окну и слегка отодвинул штору. Он сразу заметил вылупленные в окнах магазина напротив туповатые рожицы. Может, они и не тупые вовсе, но хотя бы сообразительные не выставляли бы свои лица напоказ, не манекены все-таки.

Он вышел на улицу, топтуны выползи сразу и оба. Усмехнувшись, Медведев сделал вид, что забыл что-то в здании и вернулся. Топтуны, чертыхнувшись, тоже последовали обратно. Медведев больше уже не смотрел на них и направился в Зеленогорский отдел полиции.

Оболдина удивилась, увидев его в своем кабинете. А Медведев повернул ключ в замке и усадил начальницу на стол.

— Ты не мог подождать до вечера? — упрекнула она, вставая и одергивая юбку со стыдливой улыбкой.

— Не мог, у меня к тебе дело. Десять бизнесменов пропали без вести, кто розыском занимается?

— Капитан Левашов. А что? Родственники утверждают, что они убиты, но пока трупов нет — розыскные дела, ты сам знаешь.

— Есть подозреваемые?

— Есть косвенные. Два бывших десантника. Левашов их опрашивал как раз, а они ему руку вывернули и сбежали из отдела. Дежурный уже наказан — все-таки полиция не проходной двор. Будем подавать бывших вояк в розыск.

— Есть основания?

— Была только версия, хотя и основательная. Но раз сбежали, да еще с нападением на сотрудника — сто процентов попали мальчики.

— Сбежали, — ухмыльнулся Медведев, — с чего бы им бежать-то ни с того ни с сего?

— Как это ни с того ни с сего? — возмутилась Оболдина, — они последними видели пропавших, а возможно, убитых. Напасть на сотрудника в кабинете, а потом сбежать — разве это не повод к задержанию?

— Естественно, не повод. Не было никакого нападения, врет всё твой Левашов. А вот незаконное задержание граждан было, попытка избиения Левашовым гражданина была. И у меня есть, Ирочка, железные доказательства. Этот Левашов... Хотя, чего я стану повторять всё многократно. Вызывай его к себе и предложи немедленно уволиться. Заартачится — сам дурак. Задерживай и передавай материалы в Следственный комитет. Никто тебя за выявленное преступление не накажет.

Медведев показал видео.

— Вот сука, сволочь, подонок, — Оболдина сжала кулачки. — Представляю — они у нас в камере, а в интернете этот ролик крутят. Меня бы вышибли с должности сразу. Как ты это раскопал, Ваня?

— Об этом позже, Ирина, вызывай Самосина, пусть он, как начальник Угро, документы в Следственный комитет оформит, если Левашов не уволится.

— Уволится, а потом видео в любой момент может всплыть... — с опаской произнесла Оболдина.

— Не уволится, этот придурок до конца всё отрицать станет. Подробности у меня вечером дома. Пока, пока, — он помахал ручкой.

Вечером в постели у Медведева Оболдина спросила:

— Ванечка, а как ты догадался, что Левашов станет отрицать всё до последнего?

— Это же просто, Ира. Левашов по натуре индюк и клёкал он до последнего в здании ОВД, считая, что свои не сдадут. Поругают, конечно, но даже не уволят. Его уверенная безнаказанность лопнула мыльным пузырем в Следственном комитете. Или я не прав?

— Прав ты, Ванечка, во всем прав. Ты всегда прав и меня это даже иногда волнует.

Она легла на спину и глаза её повлажнели.

— Ты чего, Ира?

Иван забеспокоился, вроде бы повода для слез не было.

— Так, — бросила она неопределенно, — обидно и грустно стало. Старуха, а хочется большой и чистой любви...

Она отвернулась и заплакала.

Иван какое-то время не беспокоил её, давая эмоциям выплеснуться. Заговорил позже:

— Ты любишь, я знаю и не позволяешь себе развернуть душу из-за общественности. Что скажут коллеги... начальница... молоденького нашла... Людям всегда чего-то не хватает. Кто-то бы все театры, концерты и магазины променял на ласки в постели. Кому-то наоборот хочется совместного появления на публике. Все разные и нет сейчас никакого кодекса. Ничего нет, кроме денег. И потом, как можно не любить это уникальное тело?! — он стал ласкать её грудь, опустил руку на талию и ниже. — Как можно не любить и не гладить эти полноватые ножки, они просто прелесть...

После любви Ирина спросила:

— Опять уйдешь и не появишься несколько дней? Я знаю, что у тебя не одна, и та другая живет в твоем доме, а я изредка появляюсь в твоем старом жилище. Часто задаю себе вопрос — что ты во мне нашел? Ведь та, другая, молода и красива. Видимо, что-то необъяснимое есть у людей. Раньше считала, что ты полигамен, а сейчас думаю, что ты стриж.

— Стриж? — удивленно переспросил Иван.

— Да, именно стриж! Это птицы свободы, они не живут в клетках, они дети неба! — торжественно, словно радуясь, говорила Ирина. — Они не ходят по земле, не плавают и могут только летать. В полете находят пару, спариваются, в полете спят, никогда не садясь на землю, умирают в полете. И я летаю вместе с тобой...

Она снова заплакала.

* * *

Ничем непримечательный небольшой дом обосновался у скалистого плато. Залив, река, сосны... прелесть! Может быть, казался большим лишь внутренний двор, огороженный высоким забором. Этот забор полукольцом огибал дом, упираясь обеими концами в отвесную скалу. Так начиналось это каменистое плато высотою 150-200 метров. Где оно заканчивалось — никто не знал. Скорее всего, плавно переходило в географическую возвышенность, покрытую лесом.

Но одна особенность все же была. Внутри плато располагался участок низменности размером в несколько гектар. И если пробить десятиметровую скалу, как раз можно попасть на указанный участок, видимый только с высоты птичьего полета.

Уже указанное выше небольшое жилище через тоннель соединялся с большим и роскошным домом. И в эту вторую половину допускались не все, естественно.

Ферзь отдыхал в кресле, когда видеокамеры зафиксировали появление Горюнова. Он подошел, нажал кнопку видеодомофона и через некоторое время дверной замок щелкнул, посетитель вошел внутрь.

Ферзь встречал свою "правую руку" на улице. Летнее тепло, беседка, дающая тень... Две девушки быстро накрыли стол: фрукты в вазе, водка, коньяк и рюмки. Он никогда не пил коньяк из бокалов, считал это задиранием носа аристократии и подражанием толпы. Если есть обоняние и вкус, то запах можно и так ощутить, без стеклянных прибамбасов. Чего лишний раз голову запрокидывать, выпивая из суженого кверху бокала. Кто-то приведет дополнительный аргумент — для того и сужен вверху бокал, чтобы до дна не выпить. Эстетика... или сивое ржание?

Ферзь заметил, что Горюнов довольно таки сально смотрит на его девочек.

— Тебе баб в городе не хватает, Горюня?

Тот облизнул пересохшие губы.

— Извини, Ферзь, больно ноги длинные и изящные.

— Кто тебе не дает найти более длинные, — усмехнулся Ферзь. — Присаживайся, — он указал рукой на стол в беседке.

Девушки налили коньяк в широкую рюмку и удалились.

— Ты наливай себе сам, здесь слуг нет, — он заметил взгляд вслед уходящим девушкам. — Это не слуги, это так сказать...

Горюнов налил водки, выпил.

— У нас всё по плану, Ферзь. Никто Косого с Плюшкой не подозревает. Этого мента, который хотел физически показания выбить, уже на нары самого определили, Медведь постарался. Голова ты, Ферзь, голова-а! Точно всё рассчитал.

Ферзь махнул рукой, как бы подводя черту.

— Пора к следующему этапу приступать. Пусть Косой с Плюшкой в торговый центр сходят и в фирму "Меха".

— Торговый центр "Восточный"? Он же на четырех улицах одновременно стоит... вот это размах... А "Меха" ... там же одна шуба более ста штук стоит. Ну ты, Ферзь, голова-а! Двоих для такого дела не хватит, надо бы к Косому с Плюшкой ещё кого-нибудь пристегнуть.

— Твоё дело, Горюня, указания мои четко выполнять, а не рассуждения сопливить. Тогда и жить станешь в сладости. Иначе и быть не может, иначе даже кишки могут не выдержать — возьмут и лопнут от противоречий. Как ты, Горюня, без кишочков-то жить станешь, если они возьмут и вывалятся разом на асфальт или землю?

— Ферзь, да я же... я же...

— Ладно, Горюня, ладно, не бери в голову. Пусть Косой и Плюшка цель прихода ни от кого особо не скрывают. А через три дня ты прикопаешь их всех четверых. Главное — чтобы люди узнали о сделанном предложении. После этого вывод будет однозначный: предложили — отказались — исчезли. Понятно, что не на курорт поехали. Трупов нет. И что остается? В полиции и следствии руководителей менять, а бизнесменам давать согласие. Больше жизнь за идею или упрямство никто отдавать не захочет. Ты всё уяснил, Горюня?

— Понял, Ферзь, всё понял, гениально задумано!

— Ну так иди, работай и держи меня в курсе.

Проводив Горюнова, Ферзь решил расслабиться. Оргии он любил практически одинаковые: секс на столе, когда войти можно глубже; наездница сверху, когда можно наблюдать весь процесс; обычная тройка, как он выражался, когда одна работает с членом, другая с мошонкой, а третья делает массаж руками и грудью.

Девочки всегда работали усердно и добровольно, ибо были беспросветными дурами. Жить в его замке без внешних связей и ждать обещанной триады: квартиры, машины и миллиона на счете. Через три года девочки исчезали бесследно, а три новых пустышки, у которых прекрасно работал закон Ломоносова, занимали оставленные места. В этом случае закон сохранения энергии работал в виде прибытия телесных прелестей и отбытия серого вещества. Всё законно, господа, законно!

* * *

— Тебя не было дома...

Фраза прозвучала, словно выпущенный изо рта клубочек дыма. Дым рассеивается со временем, однако запах остается чуть дольше. А здесь ничего не осталось, никто и ничего не ответил.

Медведев сразу прошел в душевую и только потом устроился у кухонного стола. Олеся налила тарелку борща и села напротив, подперев подбородок ладонью. Потом подала свинину на косточке с картофельным пюре.