Закон и справедливость

— У тебя трудные времена, Иван?

— С чего ты взяла, Олеся? — ответил он вопросом, дожёвывая кусочек свинины. Вопросы, конечно, имеются, но я их решаю.

— Решает он... А я?

— Тебе тоже всегда работа найдется, ты знаешь. Вот две фотки тебе, — он вытащил их из кармана, — на обороте фамилии. Узнай всё, что сможешь: прописка, проживание, занятия, связи, способности и цвет исподнего белья, извини. Базы и соцсети, бегать по адресам не нужно.

— Во что опять вляпался?

— Слово-то какое: вляпался... Словно, на какашку наступил. Придет время: всё узнаешь. И это от недоверия, нет. Это от рациональности, сама понимаешь.

— Бизнесмены пропадают, весь город гудит и пересудами обрастает. Эти, — она подняла фотографии, — связаны с пропажами?

— Доказательств нет, — ответил кратко Медведев.

— Доказательств нет, — хмыкнула Милованова, — у тебя их всегда нет, а потом сразу всё есть.

— Вот ты, Олеся, и накопай мне что-нибудь.

— Ты же адвокат, Иван, а не полицейский, зачем тебе это?

— Зачем, зачем?.. Мир быстро меняется, суматошно быстро. Была баба-спекуляция — стала уважаемым бизнес-мужиком. Видишь, даже пол поменялся, — он улыбнулся ехидно. — Был полицейский — стал адвокатом. Фильмы раньше ставили, оценивая художественную ценность, а сейчас оценивается кассовый сбор, девки с бородой на сцене поют... Плевать хочется... Был лучшим опером, но лучшие им не нужны — карманные требуются. Везде задача одна — деньги. Что-то расфилософствовался я...

Медведев ушел в комнату, сел на диван. Олеся присела рядом.

— Действительно, что-то раздумался я, — продолжил Иван. — Ещё Черчиль говорил, что "первая трагедия России — рождение Ленина, вторая — его смерть".

— Не поняла...

— Тут как раз все понятно. Черчиль имел ввиду, что Ленин вверг страну в катастрофу, но только он мог бы ее и вытащить. Ленин был против назначения Сталина преемником, но в конце уже ничего поделать не мог. И тот же Черчиль сказал о Сталине: "Сталин был величайшим, не имеющем себе равного в мире, диктатором, который принял Россию с сохой и оставил ее с атомным оружием". Нам, Олеся, остается только гадать, рассуждать, версии строить. Но думать-то все равно надо и бред отбрасывать. Сейчас столько версий о развале Союза, что утонуть можно. И тот виноват и этот. А в корень почему-то никто не смотрит. Был генсек и по сути диктатор — если бы не позволил, то никто бы и не начал. Это мы с тобой, Олеся, люди честные, а те, кому за пятьдесят наверху — они же все в свое время работы Ленина конспектировали. И что выходит? Клялись партбилетом и предали его. В каждом веке свои законы, но в каждом веке остаются власть и деньги, а всё остальное — пристройки.

Милованова не долго жила с Иваном, но уже успела уяснить, что не всё так просто. Официально замуж не зовет, а другой ей не нужен. Он честен и верен ей, но не в плане секса. Оксюморон? Вряд ли! Сложная задача, но зачем же отказываться от всего, если можно брать что-то.

— Ты устал, Иван. Поэтому сейчас рюмка водки, секс и сон. Другое не обсуждается и разговоры отставить.

Олеся села на него и преподнесла рюмку водки.

Утром Медведев плотно не завтракал. Предпочитал глазунью или нечто подобное. Он уже собрался уходить, когда Олеся подала ему лист бумаги.

— Здесь всё о Раскосове и Плюшкине. В принципе, ничего нет. Ни в соцсетях, ни в базах. Наверное, из спецуры...

— Из армии, — возразил Иван, — уволились и официально нигде не прижились. А по факту всё есть: дом, машина, вместо жены — девочки. Удобно. Неудобно тому, кто ищет. Будь на связи, мне поездить и походить придется.

Медведев направился в торговый центр "Восточный" и там, вроде случайно, встретил выходящих Раскосова с Плюшкиным.

— О-о, какие люди! — воскликнул Медведев, — пришли прикупить что-нибудь?

— Да не-е, пришли к директору вопросы обсудить по бизнесу, — ответил Плюшкин.

— И как?

— Никак, не хочет дел иметь с незнакомыми людьми. Выгнал, — резюмировал Раскосов. — А вы что покупайте?

— Банальность, по пути зашел — авторучку купить.

— Вам спасибо еще раз, Иван Сергеевич, неизвестно бы как с ментом ситуация сложилась, но вы всё разрулили, — поблагодарил Плюшкин

— Не стоит, пока ребята.

Он проследил за ними и после посещения "сладкой парочки" торгового дома "Меха", направился в отдел полиции. Оболдина словно испугалась его и сразу же вышла в коридор.

— Ты чего это, Ирина, не понял? — спросил он.

Она, покраснев, объяснила почти шепотом:

— Ты же на столе сразу разложишь и как тебе отказать?.. Вот-вот начальство должно подъехать.

— Понятно, пресса вонь поднимает из-за пропавших, а с тебя спрос. Но ты доложи, что ситуация под контролем и ты в течение недели её разрулишь.

— Чего там разрулишь, когда десять человек в воздухе растворились. Не понимаю, как можно исчезнуть среди белого дня? Не ночью же они исчезали. Лучше ты тоже исчезни. К тебе домой вечером?

— Нет, Ира, готовиться буду. Ты скоро трупики найдешь и убийц. Так что готовь звездочку на погоны и... полковников я еще не имел.

— Хам! — довольно бросила она и вернулась в кабинет.

Медведев вышел на улицу и шел, еще не определившись, куда пойти. Дома делать нечего. Он шел, вспоминая свое ранение в голову. Что там пуля нарушила, что задела? Никаких изменений, кроме одного — либидо выросло невероятно. Женщина требовалась, образно говоря, утром, в обед, вечером и ночью. Врачи говорили, что пуля жизненно важных участков не задела, пройдя между полушариями головного мозга. Но что-то же она зацепила и пару месяцев в коме...

Если сделать срез по уровню глазницы и перпендикулярно по середине головы ещё один, то там, примерно, и будет расположен гипоталамус, отвечающий за влечение. Но пуля прошла выше! Тряхнула она его что ли?!

Медведев шел интуитивно и бессмысленно за красивой "задницей". Длинные стройные ножки топали куда-то по своему маршруту. Но вдруг они "взбрыкнули" и поплыли в сторону. Медведев словно проснулся — два здоровых лба волокли девушку силой в машину. Волокли — это если в замедленной съемке. А так: втолкнули почти мгновенно в салон, но крик раздался и двери захлопнулись. Автомобиль, завизжав резиной, понесся по асфальту.

Медведев сообразил сразу, что помочь девушке не может, прямо сейчас не может. До его машины метров сто и пока он добежит — ехать уже будет некуда. Он спокойно дошел, сел в салон и стал размышлять.

Девчонку явно похитили. Зачем? Изнасиловать, продать в сексуальное рабство, потребовать выкуп, просто убить? Изнасилование и убийство он отверг сразу. Так не убивают и не похищают среди белого дня, чтобы изнасиловать. А вот выкуп или сексуальное рабство вполне возможно. Могут держать в плену, насиловать и держать. Значит, должно бы заранее приготовлено место, куда девушку отвезут. Это явно не ювелирный салон, не концертный зал и не библиотека. Квартиры в многоэтажках он тоже отверг — кто-то может увидеть или услышать крик, стон.

Отдельно стоящие дома, нежилые и брошенные помещения, склады и нечто подобное, где можно какое-то время существовать. Машина похитителей ушла на север, а там по ходу движения жилые кварталы, гаражи и ничего примечательного. Но в пригороде есть СНТ. СНТ... Если только большой участок, дом и подвал. Надо бы проверить.

Автомобиль проезжал дачные участки, практически не замедляя хода у каждого. Средненькие домики, участки, ничего примечательного. Но этот он заметил издали. Большущий участок, с двух сторон лес и домина, весь первый этаж которого скрыт за забором.

Медведев вышел из машины и попытался найти хотя бы щелочку, чтобы заглянуть внутрь двора. Он не услышал открывания хорошо смазанной двери, но четко уловил бряцанье затвора и почему-то кожей почувствовал, как патрон входит в патронник. Замер в неестественной позе, прекрасно понимая, что лучше не совершать резких движений.

— Чё приперся? — угрожающе спросил мужской голос сзади.

— Любопытство, однако, — постарался простецки ответить Медведев.

— Мент? — снова послышался вопрос.

— Нет, но такой бездоказательный ответ вас вряд ли удовлетворит.

— Грамотный, интеллигент, но чего же тогда под свинью работаешь?

— Так каждый не без порока, а любопытство...

— Заткнись и повернись. Лови, — охранник бросил ему на расстоянии наручники. — Надеюсь, пользоваться умеешь и два раза просить не надо. Застегивайся сзади.

Медведев надел наручники, и охранник втолкнул его внутрь двора. Приличная территория и богатый трехэтажный дом.

— Это кто? — спросил один из двух стоящих на улице охранников.

Первый пожал плечами.

— Не знаю, шлялся тут, пойду: доложу. Покараульте его пока.

Охранник вошел в дом.

— Хозяин...

Но тот, наблюдавший по монитору, сразу перебил его, взревев в ярости:

— Ты кого привел, кусок идиота, ты зачем Медведя в дом впустил, сволочь?

— Какого медведя? — испуганно сжался охранник, — это же человек.

— Понятно, тупость не лечится. В подвал его и на цепь, — приказал хозяин домашней охране.

Охранника мгновенно разоружили, заломили руки и увели в подвал. Он дико кричал и пытался вырваться, знал наперед, что с той цепи живым еще никого не снимали.

Барон расселся на диване, пытаясь успокоиться и какое-то время Зубарев, начальник охраны, которого все давно звали Зубом, не трогал его никакой речью. Знал, что минут пять будет не адекватен.

В последние дни Барон жил настороженно и всё время нервничал. Законник ненавидел смотрящего Мачо и мечтал занять его место. А тут как раз его пододвинули, в наглую отняв несколько точек, которых он крышевал. Еще пару подобных случаев и можно собирать сходняк, дескать, Мачо потерял силу и более не может смотреть за городом. А тут непонятно зачем приперся этот Медведь...

— Хозяин, — так в доме все называли Барона, — ты погорячился, — высказал свое мнение Зуб. — Молодого посадил на цепь, а можно было просто премии лишить. Он же никаких тайн не раскрыл и правильно этого Медведя "поставил раком".

— Правильно?! — возмутился Барон, — ты мне ещё указывать станешь... Может, тебя тоже на цепь посадить? Умные все стали, блин, умные. Этот охранник, сопля зеленая, но ты-то знаешь, кто такой Медведь!

— Да никто он сейчас, и фамилия его никак, — возразил Зуб, — адвокатишка сраный.

— Ещё один умный дебил нашелся, — усмехнулся Барон. — Запомни, Зуб, и заруби себе на носу, что бывших ментов не бывает. Бывают правильные, продажные, но не бывшие. Тогда объясни мне, ума палата, что этот адвокат здесь делал?

— Что делал? — задумался ненадолго Зуб, — наверное, косвенно кто-то из наших по его уголовному делу проходит. Вот он и приехал глянуть.

— Приехал глянуть... Чего он приехал глянуть? — возмутился Барон, — Медведь после Батона ни одного дела не взял, никакого сейчас не защищает. И на ментов он работать не будет, в падлу ему: они его вышибли по беспределу. Вот уроды, — усмехнулся Барон, — лучшего и правильного опера турнули. Несправедливо, конечно, но нам в масть. Так что он здесь делал? Ладно... зови, спросим. Теперь деваться некуда...

Медведева завели в зал.

— О-о-о! Сам господин Медведь пожаловал, — воскликнул Барон, — проходи, присаживайся, — он указал рукой на кресло.

— И тебе, Барон, не хворать.

— Водочки, коньяку для беседы?

— Не получится, — Медведев демонстративно показал наручники на запястьях за спиной. — Снимешь — выпью рюмочку и сбегу. Впрочем, не снимешь — сбегу без выпивки.

— Да-а, — улыбнулся Барон, — ты всегда был правильным. Последний из могикан... В ОВД больше честных не осталось. А мы были, есть и будем, — довольно констатировал он.

— Время всегда подвержено колебаниям. Где-то и когда-то больше-меньше. Но ты ведь меня не вопросы философии пригласил обсудить.

— Естественно, — хмыкнул Барон, — я тебя вообще не приглашал. Это рьяный охранник решил выслужиться. Походил бы ты раком у забора, ничего не увидел и уехал. И на тебе — он тебя внутрь завел, урод.

— И что, лучше перебдеть?

— Конечно, так надежнее, догадливый ты ментенок, — усмехнулся Барон. — Расскажешь напоследок: зачем пожаловал?

Медведев понял, что вор боится его, очень боится, но, естественно, никому об этом не скажет. Заикнулся про наручники, но так и не снял их.

— Так я всегда справедливость творю, ты знаешь. Когда-то и закон уважал, но он меня выплюнул. Кто-нибудь особо умненький возразит, что не закон меня уволил, а отдельные личности. И как быть, если подобных личностей становится большинство? Твоя охрана вряд ли, а вот Зуб меня знает. И он ведает, что я слов на ветер не бросаю. Ты тоже, но примешь неправильное решение. Но все равно предлагаю выгодный вариант обоим: ментам и Мачо я тебя не сдаю, забираю девчонок и уезжаю. Вариант второй — девчонок я всё равно заберу, ну а вы станете трупиками и никаких ментов: только справедливость.

— Как про девчонок узнал? — охрипшим голосом спросил Барон.

— Вы же их среди белого дня хватаете, догадаться не сложно.

— На цепь его, а ночью в поле и закопать, — приказал барон, нервничая.

Зуб сам повел Медведева в подвал. И этот шанс последний упустить не хотел.

— Зуб, ты реальный мужик и обо мне не раз слышал. Неужели жить не хочешь?

— Ты же сам сказал, Медведь, что я реальный мужик. Как мне потом жить, если я кину Барона, кто мне потом поверит?

— Так ты не кидай. Барон может сам споткнуться и упасть. Тебе остается только дом зачистить от следов девчонок, которых я заберу. Завяжу им глазки и выпущу среди чистого поля — пусть потом трендят, что хотят.

— Не-е, — возразил Зуб, — сложно все это и не по понятиям. Надежнее грохнуть тебя. Жаль, машину твою утопить придется, хорошая тачка. — Он вздохнул.

— Ты сделал выбор, Зуб, поэтому не проси пощады. Мне искренне жаль...

— Чего тебе жаль...

Но договорить начальник охраны не смог — ребро ладони Медведя сломало ему кадык. Всего лишь мгновение он оторопело смотрел и не понимал, как тот смог расстегнуть наручники. Иван забрал свой телефон и оружие, спустился дальше в подвал и осторожно заглянул за угол. Увидел картину, от которой у многих волосы бы встали дыбом... даже у бритых налысо.

Большое подвальное помещение, под потолком натянуты несколько рядов толстой стальной проволоки. Четыре девушки в цепных ошейниках пристегнуты к этой проволоке и могли двигаться по комнате, словно собаки во дворе. В угол к отхожему месту, в середине к столу и на допрос.

Охранник, который задержал Медведя, уже был зафиксирован в позе раком со спущенными штанами. Волкодав, видимо, специально обученный, имел его, словно сучку. Парень кричал неистово, по ягодицам стекала кровь из разорванного ануса, а два присутствующих качка с оружием ухмылялись и спрашивали новенькую. Ту как раз, которую и видел Медведь в момент похищения.

— Ну что, сучка, подпишешь документы или будешь у пса следующей?

— Не, Коля, — возразил другой охранник, — сначала я её сам поимею, а потом уж пёс пусть старается. Ему как раз перерыв потребуется для восстановления сил.