Закон и справедливость

Кто бы это мог быть? Иван никого не ждал и в гости не приглашал, с кем-либо домами не дружил. Это в советское время ходили друг к другу в гости, а сейчас старый обычай вымирает.

Медведев заглянул в глазок, только и произнес: "Ёлы-палы" и открыл дверь. Оболдина стояла на площадке с какими-то пакетами.

— Так и будем стоять? — произнесла она.

— А-а, извините, Ирина Витальевна, проходите.

Он отодвинулся немного в сторону, пропуская гостью и взял у нее пакеты.

— Это на кухню неси, — попросила она.

— Да, конечно, — ответил Иван, взял и поставил пакеты на лавку.

Надо начальницу вначале раздеть, подумал он, расстёгивая пуговицы на ее пальто и вешая его в шкаф. Потом усадил на лавку и стал снимать сапожки. Удержаться не смог — руки сами заскользили верх, гладя бедра и попытались стащить трусики, но Оболдина не поднялась с лавки.

— У тебя кровати нет что ли?.. — только и произнесла она.

— Эти ножки в чулочках такие привлекашки, что сил нет. Всё будет на кровати, но позже.

Он приподнял ее слегка за подмышки, стащил трусики, спустил свои и вошел сразу же, удерживая одну ногу в руке. Через некоторое время затих, отпуская ногу и произнес тихо:

— Не хочу выходить, так и пойдем на кухню.

Он взял ее за ягодицы и мелкими шажками затрусил на кухню, где усадил прямо на стол и вновь заработал. А через полчаса вновь унес... в ванную.

На кухню она вернулась уже в его домашнем халате.

— О-о! Да ты тут сам что-то готовил — картошечка с мясом и чувствую на сале, — поводила носом она, — сплошной холестерин, ну да ладно. Я тортик принесла, фрукты, вина хорошего, а ты так в коридоре все и оставил.

Она сама сходила за пакетами, принесла их на кухню. Иван положил на тарелки картошку с мясом, налил даме вина, а себе водки.

— Мужику надо мясо кушать, чтобы голова работала, — произнес он, — и лучше немного водки, она полезнее.

— Возражать не стану, — с улыбкой ответила Оболдина, — но пока ты только головкой работал. Видимо, на нее мясо больше действует.

Она отпила глоток вина и стала кушать жаркое. За ней последовал и Медведев.

Ирина размышляла про себя. Пришла с тортиком... С тортиком можно ходить к несерьезным любовникам, вернее, к разовым мужикам. К разовым? К ним вообще можно ходить без тортиков. Да, надо кормить своего мужчину. А он твой? Любовник-то точно мой, но не муж же. Муж... позовет — не пойду. Работаем вместе и старше я его намного. Хотя бы на десять, а то на пятнадцать... Злословить станут коллеги или засмеют, скажут на передок слаба. Слаба... а как такому откажешь? Берет сам и всё... аж в коридоре. Начал-то он не с коридора, а с кабинета. Фу... что это я про секс да про секс. А что у нас может быть кроме секса — по городу или по магазинам вместе не пройдешься, тем более в театр. Секс... не было у нее лучшего мужчины и не будет наверняка. Она решила сменить тему мыслей.

— Ну ты и заварил кашу — аж генералы между собой схлестнулись. Как ты этот ботинок с алмазами нашел?

— Я целенаправленно искал, а не осматривал место происшествия. Потому и нашел.

— Но откуда ты мог знать? — удивилась Оболдина.

— По фотографиям, Ирина Витальевна, по фотографиям с места убийства.

— Какая я тебе Ирина Витальевна — мы же не на службе. И что фото — я их тоже смотрела?

— Смотрела, да не видела. Зимние ботинки сами с ног не слетают и на морозе их тоже просто так не снимают. Летний туфель может слететь, а зимний ботинок расстегнуть надо. Вот и решил версию свою проверить, про алмазы совсем не знал. Но предполагал, что что-то ценное спрятал убитый.

Парочка покушала, и Иван утащил дамочку на кровать. Ирина спросила:

— Ты виагры объелся?

— Виагры? — удивился Иван, — зачем, у меня с мальчиком все хорошо. Как же можно такие прелестные ножки не гладить, груди не целовать и не ощущать внутреннее тепло? Разве иное возможно?

Оболдина на ночь не осталась и элементарно сбежала. Либидо Ивана её напрягало. Может быть, это нормально, она просто отвыкла от мужиков, секса у нее действительно давно не было. А может быть, Иван в коме накопил много энергии. Как бы то ни было, но промежность поднывала здорово и требовался небольшой перерыв на фоне благодатной удовлетворенности.

* * *

Наконец-то наступила настоящая зима и морозы завернули аж под тридцать градусов. Ранее бывало и за сорок, старики рассказывали, а сейчас тридцать — это уже кошмар.

Медведев с Дроздовым прибыли в следственный комитет, хотели познакомиться с новым следователем, назначенным на дело вместо уволенного Дровосекина. В СК области она появилась совсем недавно — перевелась из соседнего края по семейным обстоятельствам.

Как успел выяснить Медведев — следачка развелась с мужем-алкоголиком, а он продолжал ее преследовать, постоянно вымогал деньги на бутылку и даже руку иногда прикладывал. Но муж все-таки, хоть и бывший, садить его не хотелось, и она решила вопрос кардинально — тайно для него уехала в другую область.

Оперативники вошли в кабинет, представились:

— Старший оперуполномоченный уголовного розыска, капитан полиции Медведев Иван Сергеевич, это лейтенант Дроздов, мой помощник.

Какое-то время следователь вообще никаким образом не реагировала на приход полицейских, словно никто и не входил, потом все-таки вынужденно указала рукой на стулья. Медведев уже знал о ней многое, но информацию на показ не выставлял. Он понял, что межведомственная война продолжается и новенькую следовательницу уже настропалили определенным образом.

— Извините, — произнес Медведев с иронией, — среди артисток я вас не видел или вы такая известная следователь, что вас должны знать в лицо, а не только по фамилии, должности и званию...

— Капитан юстиции Суворова Анастасия Игоревна, старший следователь, — представилась она. — С чем пожаловали?

— Со знакомством, Анастасия Игоревна — нам же вместе работать предстоит по убийству якута и в будущем по многим другим делам, — пояснил раздраженно Медведев.

— Вот так даже, — ухмыльнулась Суворова, — значит, не на осмотр места происшествия приглашаете, чтобы потом подставить?

Медведев, естественно, внутренне возмутился, но вида не показал. Новенькую наверняка ввел в заблуждение уволенный Дровосекин. Или все-таки начальство постаралось?

— Теперь ты видишь, студент, как наше следствие дела белыми нитками шьет. Информации ноль, а вывод уже сделан. — Он встал. — Будем считать, что знакомство не состоялось и план совместных действий не выработан. Ход за вами, Анастасия Игоревна, а по-вашему Дровосекину можно и назад всё повернуть — у нас не информация, а факты, по которым ему лет десять может суд определить. Пошли, студент, нам тут больше делать нечего.

Интересная ситуация, подумала Суворова, оставшись одна, полицейский угрожает следствию. Наверное, не стоило его тыкать носом за подставу. Но нет, надо было, нам еще вместе работать и пусть сразу знает свое место. "Ход за вами", фыркнула она, вспомнив слова опера. Ход всегда за мной будет и делать ты станешь то, что я тебе поручу.

Мысли прервала вошедшая уборщица. Суворова встала с кресла, чтобы освободить кабинет для уборки, глянула — дел на столе нет. Но внезапно спросила:

— Вы давно здесь работаете?

— Лет десять.

— И Дровосекина знали?

— Этого подонка и мошенника? Его все здесь знают.

— Почему вы огульно оговариваете человека, кто вам позволил? — возмутилась Суворова, — если он уволился, то это не дает вам право мешать его с грязью.

— Чего-о? — уборщица даже оторопела сначала, потом поняла суть услышанного. — Вы человек новый, даже не из нашей области, а здесь Дровосекина каждый знает, как негодяя, мошенника и гада последнего, — повторилась она. — И кабинет этот сама теперь мой.

Уборщица взяла ведро с тряпкой и ушла.

Ошарашенная следователь плохо соображала — ее, как девчонку, отчитала уборщица. И что можно сделать с уборщицей? Просить о ее увольнении? Суворова решила сделать ход конем. Кто владеет "сплетнями в комитете? Естественно, секретарь начальника. Она вошла в приемную.

— Если вы к генералу, то Анатолий Сергеевич сейчас занят. Может, я чем-то смогу помочь? — спросила секретарша.

— Да нет, до меня тут Дровосекин работал...

— А-а, этот негодяй... генерал уже сожалеет, что уволил его по собственному, а не отдал под суд.

— А что он натворил?

— Вам это зачем? — уже с опаской поинтересовалась секретарша.

— Его дела мне отдали.

— А-а, понятно. Он на месте преступления алмазы нашел и спрятал, а потом хотел оперативников подставить. Но Медведева просто так не возьмешь, он лучший опер области, если не всей России. Все следователи желают, чтобы оперативное сопровождение вел именно он.

— Почему он?

— Так у него нераскрытых дел не бывает. Своеобразный, конечно, мужик, но профессионал лучший.

— Своеобразный? Как это? — поинтересовалась Суворова.

— Ну, например, дали вы ему отдельное поручение, а он вам пишет, что глупости расследовать не собирается. И всегда прав оказывается. Поэтому наши следователи, чтобы не попасть, как кур во щи, всегда поручения с ним согласовывают.

— Не поняла — он должен выполнять наши поручения, а не саботировать.

— Не поняла... опозоришься пару раз на совещаниях у начальства со своими поручениями и всё поймешь сразу. Так записывать вас на прием к генералу?

— Нет, — кратко ответила Суворова и ушла.

Выходит, что она зря обидела оперативников. Но ничего, торопиться с извинениями не стоит, один раз уже поспешила.

* * *

Оболдина не стала вызывать оперов к себе в кабинет, а пришла к ним сама.

— Медведев, какие результаты по убийству? — спросила она.

— Обычные, — ответил он, — как и всегда — работаем.

— Конкретнее.

— Конкретнее... к вечеру установим личность убитого, на третий день задержим подозреваемого.

— Кто он? — спросила подполковник.

Медведев пожал плечами.

— Пока не знаю, но скоро узнаю. Что-то произошло?

— С чего ты взял? — поинтересовалась Оболдина.

— Не первый год вместе служим, а спрашиваете то, что прекрасно знаете, Ирина Витальевна.

— Звонили из канцелярии Следственного комитета, тебя просят подъехать и забрать отдельные поручения следователя по делу об убийстве.

— А на хрена мне их отдельные поручения? И почему вам звонили? Теперь я должен тоже только с их генералом общаться?

— Не хами, Медведев, отправь Дроздова, он заберет эти поручения.

— Нет, Ирина Витальевна, Дроздов никуда не поедет. Мы с ним были у следователя Суворовой с целью познакомиться и наметить план действий, но никаких поручений она нам не давала. Более того, она обвинила меня в подставе Дровосекина, дословно сказав следующее: "значит, не на осмотр места происшествия, чтобы потом подставить?" Поэтому общение будет только официальным и никаким более. То есть в письменном виде и с регистрацией каждой бумажки. Так что пусть посылают свое поручение сами хоть с почтовым голубем, хоть нарочным, хоть поездом или самолетом. Свою часть работы я выполню без всяких отдельных поручений, и вы это прекрасно знаете, товарищ подполковник.

Оболдина не стала спорить или настаивать на своем. Не одобряя возникшей ситуации, она понимала своего подчиненного. Медведев не простит незаслуженной обиды и следователю Суворовой это аукнется не раз.

Начальница ушла и Медведев посмотрел на Дроздова.

— Что думаешь делать, студент? Как станем устанавливать личность убитого, где и как искать преступника?

Дроздов пожал плечами.

— Четко не знаю, но скорее всего убитый из Якутии, именно там добывают алмазы и внешность у него соответствующая. Необходимо отправить фотографию в МВД республики для опознания и получения другой имеющейся информации.

— И чего же не отправил?

— Так я хотел, но Оболдина не подписала, сказала, что вы придете и разберетесь, — пояснил Дроздов.

— В принципе всё верно: они бы тебе ответили через месяц. Я утром фотку переслал коллеге из МВД Якутии — вечером жду ответ.

— Так быстро?! — удивился Дроздов.

— Нормально, — пояснил Медведев, — я этому оперу помогал с подобным, теперь его очередь. Тебе тоже надо знакомствами обзаводиться в ГАИ, в паспортном, в ИЦ, в других областях и республиках. Ждать официальных ответов у нас времени нет — начальство всегда торопит, а сделать что-то для быстроты ответа ничего не хочет или не может. Ладно... не часто у нас возникает возможность пораньше уйти с работы. Информацию мне на "мыло" скинут, сейчас по домам, а завтра много предстоит работы, много.

Медведев на улице внезапно осознал, что смотрит на мир несколько по-другому. После тяжелого ранения жизнь становилась более желанной и значимой, а посему даже привычные дома смотрелись иначе. Двадцать восемь лет — квартира, машина, работа. Для многих людей это основные составляющие жизни. Не хватало малого, а может, и совсем не малого — созданной ячейки общества. Даже постоянной подруги не было. Не сговариваясь, он определился с Оболдиной обоюдно — общаются по желанию и не более того. Кто-то, возможно, назовет это животными отношениями, но рамки правды всегда относительны. Относительны времени, у каждого века своя правда; относительно политического строя общества и конкретной страны...

Домой идти не хотелось. Опять варить пельмени или жарить картошку. Хотелось побыть на людях. Медведев не любил шумной музыки в ресторанах. Стар еще не был, но "скакать козликом" не желал, как большинство молодежи в увеселительных заведениях. Он пошел в небольшое кафе недалеко от дома.

Не был здесь два месяца, но ничего не изменилось за это время. Тот же десяток небольших столиков, стулья у бара, та же симпатичная барменша за стойкой, никакой танцплощадки и гремящей музыки. Качественные спиртные напитки, весьма приличная кухня. Люди приходили сюда пообщаться друг с другом "под кружечкой пива или рюмкой водки, под вкусную пищу". Чаще всего здесь отдыхали завсегдатаи и барменша постоянно оставляла для них пару столиков, ставя табличку "заказано".

Медведев подошел к стойке бара. Барменша сразу заговорила:

— Давно не появлялись у нас — работа?

— Не совсем, в санаторий уезжал, — ответил он, не желая вдаваться в подробности.

— Что закажете?

Кушать особенно не хотелось.

— У вас всегда была прекрасная вяленая щучка со светлым пивом. Есть?

— Конечно, присаживайтесь за столик, сейчас принесу.

Медведев устроился в уголке, нравилось ему это место — никто за спиной не ходит и весь маленький зал "на ладони".

Барменша принесла полулитровую кружку пива и вяленую щуку, нарезанную ломтями. Поставила на стол и присела, чего обычно не делала никогда. Медведев демонстративно оглядел ее с ног до головы.

— Меня зовут Мария, можно просто Маша, — произнесла она, — и я присела вовсе не для того, о чем вы подумали. Вы постоянный посетитель и всегда один, но я женщина не вашей среды, если можно так выразиться. Есть у меня подруга детства и тоже вращается не в этой среде, — она сделала круговой движение рукой, как бы обводя зал, — не желаете познакомиться?