|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
НЕВЕДОМАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
книга первая
"Смирись и постарайся выжить"
Сведения о книге:
Название: "Смирись и постарайся выжить"
Принадлежность к серии: "НЕВЕДОМАЯ РЕАЛЬНОСТЬ"
Номер книги в серии: первая
Автор: Крылова Марина Андреевна
Критика: Miraj
Жанр: любовно-фантастический роман с элементами мистики и хоррора.
Местами встречается ненормативная лексика и описания сцен жестокости.
А кое-где и эротика проскальзывает.
Рекомендуемые возрастные ограничения: от 17-ти лет.
Также автор настоятельно рекомендует воздержаться от прочтения лицам с ослабленной/неокрепшей/неустойчивой психикой и особо впечатлительным особам...
Представители перечисленных категорий народонаселения допускаются к прочтению произведений этой серии на свой страх и риск. Поэтому автор не несёт ответственности за возможные последствия подобных литературных экспериментов.
Слоган (концепция): "Не верь глазам своим"
От автора:
Произведение не является ни документальным, ни автобиографическим, и имеет весьма посредственное отношение к реальным событиям. Все имена являются вымышленными, а совпадения — случайными. По крайней мере, автор на этом настаивает.
Все права на мир, который читатель интерпретирует как свою среду обитания, принадлежат Творцу.
А вот всё то, чего вы, дорогие мои, не замечали в окружающей действительности — это всё моё, авторское.
Приятного прочтения...
АННОТАЦИЯ
Какова она, окружающая нас действительность? И насколько она реально отличается от нашего субъективного восприятия?
Алиса — вполне обычная девушка. Она любит жизнь, а та ей отвечает взаимностью. До поры — до времени.
Одно жуткое событие — и всё радикально меняется. Яркий, жизнерадостный человек становится напряжённым комком страха и боли. Преследующие её во сне и наяву кошмары и внезапные приступы леденящего душу ужаса — всего лишь следствия перенесенной травмы, или за ними кроется нечто большее? И как преодолеть то, о чём и понятия не имеешь? Как во всём этом выжить и не лишиться рассудка?
Своими силами тут явно не обойтись. Но как научиться снова доверять людям, и чем это может обернуться? — найти ответ на этот вопрос можно лишь одним способом — рискнуть и отдаться на милость случая.
Закрой глаза
Чтоб избежать соблазна
Увидеть то,
Что лишь прочувствовать дано...
ПРОЛОГ
Пары скользят по паркету с завораживающей грацией. Лучезарные улыбки. Мерцающие переливы тканей. Радужное сияние расшитых кристаллами кружев...
Спортивные бальные танцы. Международный турнир. Европейская программа. Молодёжь. Праздник красоты и роскоши.
...Непринуждённые движения танцоров создают иллюзию полёта, и, на первый взгляд, не требуют от своих исполнителей совершенно никаких усилий. Созерцание этой сказочной красоты — цельного образа юношей и девушек, кружащих по залу, целиком отдавшись музыке — заставляет сердце биться быстрее, и в то же время оказывает умиротворяющее воздействие.
Новый круг. Элегантные молодые люди ведут в танце своих партнёрш. Отороченные перьями подолы колышутся в такт медленной мелодии. Развевающиеся фалды фраков и шикарные платья — восхитительные и умопомрачительно дорогие...
Внезапно одно из платьев привлекает всё моё внимание. При взгляде на него у меня возникает лишь одна ассоциация: колышущееся на ветру пламя. Его лиф расшит нежно-розовым кружевом, украшенным россыпью сверкающих камней. Струясь по бёдрам, паутина переплетающихся цветов разделяется на отдельные искрящиеся языки, спускающиеся до самого низа атласной юбки.
Льдисто-розовый и сочный, насыщенный персиковый — совершенное сочетание моих любимых тонов.
Это платье идеально. Великолепно. Бесподобно. Но я во все глаза смотрю на него не потому, что оно так прекрасно...
По спине пробегает холодок. Таких совпадений не бывает. Я знаю, что это платье шилось по моим эскизам для меня. Медленно, словно мгновения растянулись на минуты, поднимаю глаза на лицо счастливой обладательницы этого изумительного наряда...
Почему же я раньше ничего не заподозрила? Почему мне сразу не показалось странным, что я наблюдаю за происходящим из-за кулис, в то время как должна блистать на паркете?
Волна ужаса накрывает меня с головой, полностью обездвиживая. Дыхание перехватывает, сжимая грудь, когда я узнаю эту девушку.
Это... я. Я улыбаюсь своему партнёру, судьям, зрителям и остальным конкурсантам. Я. Там. На сцене...
И, словно дождавшись этого умозаключения, из-за моей спины взметнулась чья-то рука, зажимая мне рот.
Захлебнувшись безмолвным криком, я оказываюсь прижатой к чьей-то груди... А когда в затуманенный мозг приходит понимание того, что произойдёт дальше, моё тело растворяется в агонии, а сознание прекращает жалкие попытки борьбы за существование.
...Нет! Боже, нет! Только не это. Не снова. Пожалуйста, нет... нет...
Глава 1
Я просыпаюсь, рывком садясь на кровати. В холодном поту. Со спутанными волосами, прилипшими к лицу...
Опять этот сон.
Нет, не совсем так: этот сон всегда разный. А вот его конец — постоянно один и тот же.
В последнее время он снится мне уже реже — не всякий раз, когда я закрываю глаза — иначе меня бы уже давно отправили в одно печально известное специализированное медицинское заведение... Хотя, не могу сказать с уверенностью, что такой вариант никогда не казался мне привлекательным. Расслабиться. Забыться. Выспаться... Без снов. Без кошмаров. Что может быть лучше?
Шумно выдыхаю, на мгновение крепко зажмурившись. А когда снова открываю глаза, все ощущения кажутся какими-то притуплёнными — словно я не полностью проснулась...
Ночник мягко освещает комнату — я сплю при свете. Всегда. Взгляд рассеяно скользит по спальне, ненадолго задерживаясь на залёгших по углам тенях. Становится жутковато... Липкий, обволакивающий ужас тоненькими ручейками начинает просачиваться в сознание...
Не хочу! Нет! Хватит! Всё!
Собрав остатки самообладания в кулак, мысленно шепчу себе: "Всё хорошо... Это был всего лишь сон. Сон — и ничего больше... Просто сон..."
Всё будет хорошо. Обязательно будет...
Странно, но сегодня этот нехитрый внутренний монолог успокаивает меня. Может, время всё-таки способно вылечить?..
Грустно улыбаюсь собственным мыслям. Когда-то меня переполняли оптимизм и жажда жизни. А теперь... теперь осталась лишь усталость. И боль. Боль от осознания того, что мне уже никогда не стать прежней. Ведь время нельзя обратить вспять — и прошлого уже не изменить...
И снова остаётся лишь безразличие ко всему. Ну и пусть...
Немного успокоив бешено колотящееся сердце, осторожно встаю с кровати. Если до сих пор не прибежали взволнованные родители, значит, я не кричала во сне. Уже неплохо. Тогда почему же мне так паршиво?
Тссс... Всё будет хорошо...
Возможно, будет. Когда-нибудь...
Дрожу. Ночная рубашка противно липнет к спине. Обхватываю руками плечи — скорее, защитный жест, чем попытка согреться — и на подкашивающихся ногах плетусь в ванную. И, едва выйдя за порог своей спальни, чуть-чуть не спотыкаюсь об расстелившуюся на полкоридора Черри — полуторагодовалую чёрную как смоль овчарку. Тихонько хмыкаю. Эта не в меру пушистая полоса препятствий порой возникает в самых неожиданных местах и при этом старается занять всё свободное пространство. Как ей это удаётся? Видимо, ответа на этот вопрос просто не существует в природе.
Прикусываю губу. Вот и очередная попытка возродить былое чувство юмора. Провальная и совершенно неуместная — а оттого ещё более жалкая. Хотя, по крайней мере, я её предприняла.
Значит, пациент скорее жив, чем мертв. Или не совсем безнадёжен. Наверное.
Скользнув в ванную, я тихонько прикрываю за собой дверь и включаю горячую воду. Затем, вздохнув, присаживаюсь на краешек ванны — переждать новую волну дрожи в коленях...
Повернув голову, тянусь рукой к лицу, чтобы убрать со лба прилипшие пряди — и пальцы замирают на полпути, когда я встречаюсь глазами со своим отражением в зеркале.
Зеркало... Овальное. С матовым плетением по ободку. Новое... как, впрочем, и всё остальное в квартире. И сама квартира. И город. И страна...
Тот случай лишь приблизил наш грядущий переезд — так что новое место жительства было найдено заранее, и на его выбор не повлияло ничего, кроме личных предпочтений моих родителей. И, по правде говоря, при других обстоятельствах эта квартира могла бы понравиться и мне — но тогда я не разделяла восторгов родственников...
Но, по крайней мере, эта квартира нравится мне значительно больше старой — здесь мне гораздо спокойнее. А та квартира меня всегда настораживала, сколько я себя помню. А последние месяцы там вообще превратились в сплошной кошмар.
Я не могла там спать. Забыться удавалось только урывками, и только при свете солнца. После заката со мной начинало твориться что-то невообразимое: периодически воздух вокруг меня словно сгущался, отчего становилось трудно дышать, появлялось чувство абсолютной безысходности, которое сменялось паническим ужасом — а потом всё это внезапно улетучивалось, оставляя звенящую пустоту... но лишь для того, чтобы вскоре снова вернуться и терзать меня.
Поэтому ночи я проводила, забившись в уголок кровати, накрывшись с головой одеялом и боясь пошевелиться. Становилось немного легче, когда я включала весь свет, а ко мне в постель забиралась Черри. И как бы дико подобное заявление не звучало, но, пожалуй, именно Черри — то единственное существо, благодаря которому я всё ещё не распрощалась с собственным рассудком.
Родители... они ничем не смогли мне помочь. Хотя перепробовали всё возможное — и даже немного больше. Но...
Мама водила меня по врачам, а те лишь пожимали плечами и говорили, что с точки зрения физиологии со мной уже всё в порядке. Никаких психических отклонений тоже зафиксировано не было, наблюдалась лишь реактивная депрессия... "Прогноз — благоприятный, всё пройдёт со временем..." и прочая утешительная ерунда в том же духе.
Поэтому всё, что нам оставалось — это ждать и надеяться на лучшее.
Я разглядываю своё отражение, будто вижу его в первый раз. В каком-то смысле, так оно и есть. Это я действительно вижу впервые. Из глубины стекла, уже начавшего терять ясность из-за покрывающего его конденсата, в меня настороженно всматриваются огромные зелёные глаза — неестественно яркие на бледном, осунувшемся лице...
Плотно сжатые бескровные губы. Правильной формы носик. Впалые щёки. Куда подевались нежный овал лица и плавные линии скул? Неужели чья-либо внешность может настолько измениться без хирургического вмешательства? Хотя вряд ли кто-либо захотел бы так "преобразиться"...
Я напряжённо вглядываюсь в своё отражение... и не узнаю себя. Эти глаза, с выражением полной безысходности смотрящие на меня с лица незнакомого человека... они не могут быть моими. А длинные чёрные ресницы, которые замечательно смотрелись бы в каталоге декоративной косметики, лишь подчёркивают глубину залёгших под ними теней...
Эта девушка в зеркале... Неужели это я?
По щеке покатилась горячая слеза, оставляя за собой жгучую дорожку. Как же права была моя мама, когда говорила: "Алиса, посмотри на себя. Что же ты с собой делаешь?"
Хотя, что я с собой делаю? Ничего. Совсем. Просто пытаюсь жить дальше — только и всего.
Я заправляю за ухо последнюю непослушную прядь — сейчас мои волосы непонятно-бурого цвета, тусклые, безжизненные, неприятные на ощупь... А раньше они были тёмно-каштановыми с рыжеватым отливом и вспыхивали на свету золотистыми и красноватыми искорками... Когда-то я любила смотреть сквозь них на солнце и любоваться радужными отблесками — это всегда казалось мне чем-то необычным, чудесным, даже когда я узнала, что такое физическое явление называется дифракцией... Тогда мои волосы вились крупными локонами, ниспадая до талии, а теперь они напоминали паклю, беспорядочно торчащую в разные стороны.
Я смотрю на себя в зеркало, осмысляю перемены во внешности — и... это задевает меня. Мне уже не всё равно. Мне... досадно оттого, что я позволила себе выглядеть подобным образом.
Но, ведь, сами по себе эти изменения во внешности ничего не значат. Они — всего лишь следствие. А причина кроется внутри, съедая меня живьём. Её самой не видно, а вот глаза... эти глаза затравленного зверя пугают меня больше всего. Если они на самом деле являются зеркалом души, то с ней у меня всё очень и очень плохо — зияющая пустота, внешне отражающаяся двумя провалами на лице, полными слёз...
Щемящая боль в груди нарастает, не оставляя сил сдерживаться — и вот уже я плачу, зарываясь лицом в ладони...
Через какое-то время становится немного легче. Я снимаю насквозь промокшую ночную рубашку и встаю под горячие струи душа, смывая с себя испарину вместе с остатками кошмара. Понемногу одеревеневшее тело начинает оттаивать, и на смену боли приходит сонливость.
Завтра будет новый день. Заранее знаю, что он будет не из лёгких. Начать, хотя бы, с того, что он станет моим первым днём в новой школе.
Приходить в новый коллектив, где никого не знаешь, посреди учебного года — занятие не из приятных. Хотя, я честно пыталась найти во всём этом положительные стороны и убедить себя, что это даже к лучшему. Взять, к примеру, хотя бы тот факт, что мне всё равно пришлось бы идти в новый класс новой школы — вот только случилось бы это в следующем, выпускном году. А так — учёба уже началась... даже, я бы сказала, близится к завершению — февраль как-никак. Соответственно, все уже раскачались и вошли в ритм, а значит, до меня особо никому не будет дела — ведь думать придётся не о новенькой, а о "хвостах".
Сама не знаю почему, но раньше окончания первого семестра большинство моих бывших одноклассников за книги и не садились, поэтому очень хотелось бы надеяться, что здесь дела обстоят примерно так же. А что касается самой учёбы, то нагрузку нам пообещали адскую.
На личном собеседовании, предшествующем моему зачислению, завуч даже несколько раз переспросила, по какой программе я обучалась раньше, и пыталась прикинуть, как много мне придётся вынести на самостоятельное изучение, чтобы догнать одноклассников. Как выяснилось — зря она беспокоилась, потому что я, сидючи дома и пытаясь отвлечься от терзающих меня страхов чтением учебников, даже успела немного забежать вперёд по основным дисциплинам. Так что, вероятно, учёба займёт всё моё время, и на личные переживания ничего не останется. Если бы ещё удалось разобраться с этими снами...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
