| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
О, да! Левая половина шеи — синяя. Интересно, мама уже видела? Мне становится стыдно. Нет, не так. Очень стыдно. Что это на меня вчера нашло? Сроду себя так не вела... А Олег, что он про меня подумал? Хотя, нетрудно догадаться...
Расклад явно не в мою пользу — вопросов больше, чем ответов. Слинять бы из дома по-тихому, пока меня, такую красивую, родители не увидели... И надо что-то придумать с шеей. Докатилась. Никогда ещё засосами не светила, ну, кроме того раза... Да, найти бы сейчас что-нибудь лёгкое с воротничком-стоечкой...
Господи, как я люблю свою маму! Когда я появилась на кухне, старательно прикрыв волосами шею — это притом, что обычно закалываю их зажимом на затылке — она не стала задавать вопросов, сделав вид, что не заметила ничего необычного. И дала мне понять, что не слепая, всего одной фразой — когда я, наскоро перекусив, сказала, что пойду к Лесе, она невозмутимо поинтересовалась, что передать Олегу, когда тот позвонит. Думаю, здесь было бы уместней говорить "если" позвонит. Но я, естественно, ей об этом не сказала. Пусть думает, что я вела себя хорошо.
Ага, кого я обманываю...
Придя к подруге, я снова пересказываю всю историю ещё раз. Только теперь — начиная с кинотеатра. К слову, Леся очень удивляется, узнав, что мне было неуютно в зале. Как она говорит — двоим любителям острых ощущений, уединившимся на последнем ряду, там было очень даже уютно. Ага, кто бы сомневался. Вдоволь нахихикавшись по этому поводу, мы решаем пойти прогуляться...
* * *
Когда я возвращаюсь домой, мама торжественно сообщает мне, что звонил Олег. Я так "рада"... И как мне теперь действовать в сложившейся ситуации? Всё-таки, я бы многое отдала за то, чтобы узнать, как он воспринял нашу вчерашнюю импровизацию. Что касается меня, то мне было стыдно. Приличные девушки так не бросаются на малознакомых парней...
Я торгуюсь с собой до вечера, но так и не решаюсь перезвонить ему. От одной только мысли об этом сердце начинает искать аварийный выход, пробиваясь мимо желудка куда-то вниз...
В конце концов, все мои мысленные пререкания обрываются звонком в дверь. Я пытаюсь забиться в угол и тут же осознаю всю нелепость своих действий. Начинаю нервно хихикать. И тут ко мне в комнату заглядывает мама и, заговорщически улыбнувшись, сообщает, что пришёл Олег — оказывается, она ему рассказала, что вечером я точно буду дома, чтобы погулять с Черри. Огромнейшее ей за это человеческое спасибо...
По мере наполнения головы звуками весёленькой версии траурного марша пришло осознание того, что настал час расплачиваться за свои проступки. Давай, Алиса, отмочи ещё что-нибудь в том же духе, только потом ничему не удивляйся...
Сделав последний глубокий вдох — тоненький голосок внутри меня тут же пропел, что перед смертью не надышишься — я покидаю своё убежище. Не поднимая глаз, бурчу что-то приветственное и прошмыгиваю мимо опешившего Олега к двери. Всё так же внимательно глядя себе под ноги, обуваюсь и застегиваю на Черри ошейник. А эта предательница продолжает звонко облаивать ничего не понимающего парня, и пытаться взгромоздиться к нему на руки.
Когда я захлопываю дверь квартиры, Олег пытается неловко чмокнуть меня в губы и явно хочет что-то сказать, но Черри выручает меня, потянув на улицу. Мне не остаётся ничего делать, кроме как поспешить за ней. Ну почему у меня всё не как у людей?!
Мы молча доходим до парковой зоны, где я наконец-то спускаю Черри с поводка, создав хоть какую-то видимость уединения. Всю дорогу я не отрываю взгляда от земли, мечтая провалить сквозь неё. Уши горят. И мне очень, очень стыдно...
Когда наше молчание начинает грозить превратиться в давящую тишину, Олег неловко обнимает меня.
— Извини. Я повёл себя как озабоченный кобель. Не знаю, что на меня нашло. Я хотел остановиться, и не мог. Я... я не мог даже думать. Я тебя напугал, да?
— Нет. — Как по мне, так пусть лучше думает, что это он на меня накинулся, а не наоборот.
— Алиса, я же вижу, как ты себя ведёшь. Скажи правду, я не обижусь. Извини. Я... дай мне ещё один шанс, пожалуйста...
Стоим, соприкасаясь лбами. Если я подниму голову, наши губы встретятся. Как же мне этого не хватает. Как я истосковалась по ласке... Прикрыв глаза и расслабившись, тянусь к нему...
Первое же касание пробуждает дремлющий жар — как будто во мне разворачивается ненасытная сущность, которой всегда будет мало. Сколько ей не дай, она всё равно будет требовать ещё и ещё... Мне хочется слиться с ним, присвоить его, выпить досуха, оставив после себя пустую оболочку... Я цепляюсь за его плечи как утопающий за соломинку, прижимаясь к нему настолько тесно, насколько это вообще возможно. Не замечая ничего вокруг. Не задумываясь ни о чём, кроме удовлетворения вспыхнувшей потребности...
Даже услышав яростный лай Черри и её свирепое рычание, я не могу заставить себя оторваться от Олега. Реальность для меня сузилась до наших тел, слившихся в неистовом поцелуе, до моей безумной нужды... И это желание, кажущееся таким материальным... оно жжёт меня изнутри, требуя остудить этот жар, насытить этот голод...
Не могу сказать, как долго всё это продолжается, но в какой-то момент на меня словно ушат ледяной воды выливают. Восприятие окружающего становится ярче — будто я выныриваю на поверхность из какой-то вязкой, затягивающей субстанции.
Сначала приходят звуки, такие громкие, что режут слух. Какая-то возня, треск веток, рычание... Мне кажется, что мои глаза открыты, но я всё равно не могу ничего рассмотреть — только какие-то пятна, более или менее тёмные. Постепенно из этой паутины теней проступают очертания деревьев и аллеи. Опустив взгляд, я вижу Олега, стоящего передо мною на коленях — он тяжело дышит, уткнувшись лицом мне в колени.
Мои джинсы всё ещё застёгнуты — уже немалое достижение. Олег поднимает голову и сдавленно выдаёт какое-то словосочетание — сомневаюсь, что я что-то упустила, не расслышав его.
Только теперь я замечаю, что футболка Олега разодрана от горловины и до пупка, а моя кофточка комком лежит у наших ног. Поёживаюсь. Прохладно вечером — даром, что май месяц. Словно в ответ на моё движение, Олег поднимает кофточку, расправляет её, слегка встряхнув, и протягивает мне.
Я одеваюсь, поспешно застёгивая скользкие пуговки.
Рассеяно оглядываясь по сторонам, пытаюсь сообразить, как мы здесь оказались...
Черри! Воспоминания на какое-то мгновение оглушают меня. Я помню звуки борьбы... а сейчас, вроде бы, всё стихло. Да где же эта собака?! А что, если она сейчас лежит где-то, истекая кровью, пока её нерадивая хозяйка в очередной раз предпринимает попытку почесать себе одно место? Если с ней что-то случится, я никогда себе этого не прощу...
Будто услышав мой мысленный призыв, из кустов выкатывается чёрная тень, и, прижавшись к моим ногам, начинает тихонько поскуливать. Я наклоняюсь к ней, зарываясь руками в мягкую шерсть. Олег дотрагивается до моего плеча.
— Извини. Пожалуйста, не плачь. Если ты больше не захочешь со мной общаться, я пойму. Только дай мне проводить тебя до дома. Тут по ночам кого только не шляется...
— Всё нормально. Я из-за Черри перенервничала. Она с кем-то подралась, ты слышал?
— Нет... Я вообще ничего не слышал. Тебе не показалось? Давай, я посвечу. — Он достаёт из заднего кармана джинсов маленький фонарик.
В его свете все краски кажутся блёклыми, а блестящая, лоснящаяся шерсть Черри — тусклой и нездоровой. Вместе мы обсматриваем её всю — от мокрого носа и до кончика пушистого хвоста, но не находим никаких травм. Я замечаю лишь немного крови у неё между зубов, но такое бывало и раньше — когда она слишком старательно вгрызалась в палки и щепками ранила дёсна.
Напряжение уходит. Я нервно хихикаю. Опять. Похоже, это начинает входить у меня в привычку. Олег же мнётся, пытаясь о чём-то заговорить, но постоянно замолкая на полуслове. Я ловлю его за руку.
— Есть ещё немного времени?
— Для тебя — сколько угодно. Я никуда не спешу.
— Тогда идём, прогуляемся...
Далеко уйти не удаётся. Мы падаем на первую же лавочку, стоящую в стороне от аллеи. Говорим о какой-то чепухе. Он обнимает меня за плечи и шепчет всякие милые глупости. А меня клонит в сон. Незаметно для самой себя я оказываюсь лежащей у него на коленях... и он медленно наклоняется, чтобы поцеловать меня...
На этот раз нет никакого помутнения сознания — только ощущение его губ. Его рука осторожно касается моей груди — легчайшее поглаживание сквозь ткань кофточки и кружево бюстгальтера... Мы никуда не будем торопиться. По крайней мере, сегодня...
То, что я чувствую к Олегу — не любовь. Хотя, как об этом с такой уверенностью может заявлять человек, который считает, что никогда не испытывал этого чувства? Думаю, в нашем случае за это придётся побороться. В основном, мне. С самой собой. А этот враг, как известно, самый страшный...
* * *
На следующий день весь район стоит на ушах. В парке обнаружили истоптанную поляну с лужами крови и лоскутами одежды. Тела не нашли. Да и было ли оно, никто не знал. Все мамаши, словно сговорившись, запрещают детям — и маленьким, и уже подрощенным — даже близко подходить к парку, и моя не стала исключением. А я с ужасом поглядываю на Черри, которая ведёт себя, как ни в чём не бывало.
Дни тянутся однообразно — школа, уроки, прогулки с Лесей, с Олегом, иногда — со всеми одновременно. На одной из таких совместных прогулок Леся интересуется, не передумала ли я ехать на День открытых дверей в наш Университет.
Ой. А я как-то про это и забыла... Конечно, едем, не вопрос. Послезавтра? Замечательно. Тренировка? Да ну её, потом отработаем.
Насчёт тренировок — это вообще отдельный разговор. На одном из первых занятий тренер попросил меня показать, что я уже умею. После чего отвёл меня в сторону и, положив трясущуюся руку мне плечо, попросил никогда больше, ни при каких обстоятельствах, не показывать его ученикам ничего подобного. Да и вообще никому не показывать без особой надобности. Потому что, в понимании нашего правительства, цель любого единоборства — защита, а не нападение. А то, что обучить человека защите, если он не знает ничего о нападении, невозможно — это уже совсем другой разговор и об этом речь вообще не идёт. Поэтому то, что меня где-то научили приёмам нападения — несказанное везение. Но афишировать это не стоит.
Поэтому эти тренировки стали для меня чем-то вроде общей физической подготовки — чтобы форму не терять. Да и Леся, может, научится постоять за себя — времена-то сейчас вон какие. Да и раньше было ничуть не лучше. И не факт, что потом будет. Поэтому, лишние умения никогда не помешают...
Глава 8
В "День Х" — а им оказалась среда, мы с Лесей отпрашиваемся с двух последних уроков, и, перекусив у неё в гостях, едем в Университет. К слову, никто из наших одноклассников почему-то не пожелал к нам присоединиться. Ну и не надо.
Пройдясь пешком до метро, мы ныряем в переход. Меня охватывает священный трепет — стыдно сказать, но я впервые пользуюсь этим видом транспорта.
Спустившись по эскалатору, мы оказываемся на платформе. Одна её сторона пустует, и над ней висит большая надпись: "Посадки нет". Леся объясняет, что эта станция — конечная. Поэтому, если не будем щёлкать клювами, можно будет занять сидячие места — благо, ехать нам восемь остановок — то есть, чуть меньше сорока минут. К счастью оказывается, что наш Университет находится на этой же линии, и нам не придётся дополнительно блуждать по переходам.
Когда подъезжает поезд, и мы усаживаемся на тройное сиденье в конце первого вагона, Леся показывает мне карту метрополитена. Вот ужас. Здесь же заблудиться можно. К слову, наша линия — самая длинная во всём городе — в ней больше двух десятков станций. Полтора часа езды от конечной до конечной. Пока я всматриваюсь в разноцветную паутину, Леся рассказывает мне всякие байки про метро — про заброшенные станции, "полуночные составы" и прочую ерунду для устрашения детишек и гостей нашего города.
Наконец-то приехав на нужную станцию и поднявшись на поверхность, мы начинаем приставать к случайным прохожим с расспросами, как найти Университет. В конечном итоге нам везёт — сжалившийся над нами парень вызывается проводить нас прямо до места назначения. Уточнив, какой именно корпус нам нужен, он сообщает, что на дорогу уйдёт минут пятнадцать — если совсем не торопиться — и уводит нас в глубь района...
"Тихий центр"... Какое всё-таки неоднозначное впечатление он производит на меня. Я иду по щербатому асфальту тротуара, заворожено изучая лепные фасады строений. На некоторых улочках ещё сохранилась брусчатка — боюсь даже представить себе, сколько всему этому лет... и память о каких событиях хранят эти камни...
Практически все здания отреставрированы, но элементы отделки — кованые решётки крошечных балкончиков, скульптуры в нишах, барельефы — прямо-таки дышат стариной, явно указывая на возраст построек. Довоенные, дореволюционные дома. Любой из них может оказаться памятником архитектуры какого-нибудь седого поза-поза-прошлого века.
На этих узеньких улочках царит совершенно иная — будто мы из настоящего шагнули прямо в прошлое — атмосфера, с которой совершенно не сочетаются огромные витрины дорогих магазинов и современные блестящие автомобили. Последних вообще наблюдается в избытке — припаркованные плотными рядами с обеих сторон дороги — рассчитанной, судя по всему, на две кареты — они оставляют тесный коридор, проехать по которому, никого не зацепив, под силу лишь виртуозному водителю. Или какому-нибудь везучему сумасшедшему.
Улочка, по которой мы идём, выводит нас к чугунному кружеву высокого забора, местами увитого лозами дикого винограда. Кое-где между прутьями выбиваются ветки какого-то вечнозелёного кустарника, разросшегося выше человеческого роста. Дорога, приведшая нас сюда, сворачивает направо, теряясь через пару десятков метров за очередным поворотом — и на том участке ограды не видно ни ворот, ни калитки. Как, в общем-то, и слева, куда уходит пешеходная дорожка, начинающаяся недалеко от нас.
— Территория универа, — кивнув в сторону зелёного массива, бросает наш провожатый, уже успевший представиться Славиком. В просветы между ветками не видно ничего — ни корпусов, ни вообще каких-либо строений, и оценить размеры этой самой территории не представляется возможным. Над зелёной стеной возвышаются только кроны деревьев, на вид очень и очень старых.
— И где тут вход? — подаёт голос Леся.
— Направо, метров через триста, — отзывается Славик.
— Ничего себе, — вношу и я свою лепту в разговор.
В ответ на моё замечание Славик поясняет, что территория Университета просто огромная — целиком занимает холм, и выйти к ней можно от четырёх станций метро — смотря какой корпус нужен.
Да уж, впечатляет. Пока мы бредём в направлении главных ворот, Славик успевает прочесть нам краткую лекцию об Университете. Оказывается, сам он — студент третьего курса, а его кафедра находится как раз в том корпусе, который мы ищем. Так что, мы не заблудимся — парень обещает проводить нас прямо к аудитории, указанной в визитке.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
