"Ключ". Глава 1 - 6

Пролог.

За десять лет до описываемых событий.

Не высокий вихрастый подросток, тяжело опираясь на палку, брел по тропе вдоль склона таёжной сопки. Местами она была выбитой копытами зверей до самого скальника, местами приходилось выпутывать ноги из травы. Временами он продирался сквозь густой ельник, или перешагивал через скользкие от влаги упавшие деревья, и это было с больной ногой труднее всего. Пару часов назад Сева заблудился в горах. Вроде бы совсем не давно всё было понятно и знакомо, но вот, перевалив через очередную релку (поросшая лесом продолговатая возвышенность), и поднявшись на вершину, он понял, что свалился в соседнюю ложбину. А когда попробовал вернуться назад, то перед глазами встали не знакомые шапки горных великанов, и было совершенно непонятно куда теперь идти, а значит абсолютно всё равно, в какую сторону. Изнемогая от голода и боли в подвернутой ноге, он набрел на странную нишу в скальнике. Начал накрапывать дождь, обещая превратиться в ливень, и он надеялся подождать его окончания под этим поросшим мхом каменным козырьком над головой. Ниша оказалась довольно вместительной, и он смог, прислонившись спиной к стене вытянуть ноги. Устало прикрыв глаза, Сева попытался заснуть, но никак не мог найти удобного положения, раздражал каменный нарост, упиравшийся в спину. Сильно раздражал, и с каждой секундой терпеть его угловатость между лопаток становилось всё невыносимее. И тут на юношу накатило. Захлебываясь в слезах и выкрикивая самые грязные ругательства, которые он только знал, Сева выхватил охотничий нож, подарок отца, сделанный незадолго до смерти, и принялся яростно долбить рукоятью, мешавший ему камень. В этой вспышке вылилось всё: и обида на жестокость тайги, которая совсем недавно отобрала у него родных, близких ему людей, их глупая, не обязательная гибель, винить в которой можно только себя добавляла отчаянья; и жалость за собственное безысходное положение; и страх, дикий, безотчетный страх.

— Сука, мразь, — кричал он, стоя на коленях, и бил, бил до тех пор, пока костяная рукоять не раскололась у него в руках. Отбросив нож, и схватив подвернувшийся под руку камень, он продолжил долбить скалу перед собой. В глазах все плыло и двоилось от слез, и он не сразу заметил, что мешавший ему выступ с хрустом провалился вовнутрь. В бешенстве вскочив на ноги, он принялся искать глазами новую цель, но тут боль в поврежденной ноге дала о себе знать. С тихим стоном он повалился на землю, и продолжал лежать, свернувшись клубком, мелко содрогаясь и поскуливая.

Дождь давно закончился, и выглянувшее летнее солнце уже прогрело остывший во время грозы воздух, когда Сева заставил себя подняться на ноги. Глубоко и прерывисто вздохнув, он подобрал палку, которая служила ему костылем — с рогатулиной на конце длинный березовый сук, такой, чтобы доставал до подмышки. Огляделся в поисках брошенного в ярости ножа, и тут на глаза попалось углубление в нише, в том месте, куда он изливал накопившуюся боль. Больше всего оно походило на открытый каменный сейф, только без дверцы. Такие же ровные, словно вырезанные и отполированные края. Лет пять назад он вместе с классом ходил на экскурсию, на фабрику по обработке полудрагоценных камней и видел, как вода, поданная на инструмент мастера под высоким давлением, разделяет полуфабрикаты на половины. Тогда, Севе удалось припрятать маленький кусочек, срез на котором был очень похож на то, что он видел перед собой. А внутри гладкого, с четко различимыми темными прожилками серого каменного сейфа лежали два продолговатых предмета. Шероховатых и судя по весу металлических. По форме они напоминали четырехгранные бруски, которыми его отец точил ножи. Вот только сплошь покрытые не понятными знаками. Жалящим уколом на Севу нахлынули воспоминания. Вот отец с доброй улыбкой опоясывает его ремнём с простенькими кожаными ножнами и торчащёй кверху костяной ручкой настоящего собственного охотничьего ножа, и в этот момент глаза матери светятся законной гордостью. Вырос уже первенец, повзрослел. Теперь и он с полным правом может, небрежно так, бросить фразу своим друзьям, мол, своим ножом попал бы в это дерево и с тридцати метров, а у этого баланс плохой. Но метать свой клинок он, конечно же, не будет никогда. Баловство это, для не разумных детишек, а он уже давно с мужиками на охоту ходит.

— Теперь ни мамы, ни папы у меня уже нет, да и сам я могу оказаться на том свете быстрее, чем хотелось бы, — подумал Сева, — особенно если не перестану распускать сопли. Нужно обязательно дойти до реки, ну не мог я сильно далеко от неё отойти, а вода это жизнь, так всегда учил отец, и он там, на небесах, сильно огорчиться, если я не смогу спасти себя сам.

Нагнувшись, Сева подобрал расколовшиеся части рукояти ножа. Если приладить на место и крепко перетянуть шнурком, то какое-то время она еще послужит. Всё лучше, чем ничего. Он сунул один из не понятных брусков себе за пояс, отыскал глазами в жидкой траве блестевшую на солнце сталь, и тяжело опираясь на самодельный костыль, осторожно похромал вниз по склону.

Он всё-таки вышел к воде. Правда, не туда, куда планировал, но всё равно это была почти победа. Теперь оставалось идти всё время вниз по течению, и он обязательно встретит людей, рано или поздно. Плохо то, что еды не было совсем, и не слушалась нога. Зато имелась мушка с леской, зацепленная за отворот кармана ветровки и можно было попробовать ловить рыбу. Был и коробок спичек, аккуратно уложенный в полиэтиленовый пакетик и перетянутый резиночной. Доковыляв до реки, Сева всерьез поверил, что выживет. Первым делом он напился и насобирал топляка на дрова. Потом надрал с берёзы бересты и вырезал из тальника длинную жердь для удочки. Довольно быстро ему удалось поймать пару не больших рыбок. Разделив костер на две половины, он принялся ждать пока один из них, поменьше, прогорит, чтобы испечь на углях рыбу. Заняться больше было не чем, и Сева достал из-за пазухи найденный недавно брусок, чтобы поточить об него нож. Но едва он прикоснулся к нему лезвием, как раздался чистый мелодичный звук. Он быстро сообразил, что если постукивать ножом по разным символам, густо испещрившим брусок, то получалась волнующая мелодия, то затихавшая, то вновь усиливающаяся. Если он попадал ножом по очередному символу, и мелодия срывалась, то тело тут же скручивала боль, но Сева не останавливался. Не мог остановиться, мелодия пленила и требовала завершения. Час за часом как заведенный он отстукивал мотив, поминутно искажаясь в гримасе боли. Костры уже давно прогорели, белые хлопья пепла развеялись по ветру, а ужин был прочно забыт. Звук, издаваемый бруском, постепенно истончился и был слышен только Севе, он вибрировал где-то внутри, покалывая каждую клеточку тела. Наконец был поставлен финальный аккорд. Парень поднялся и быстрым шагом на абсолютно здоровых ногах направился вниз по течению реки, обходя буреломы прямо по воде. Местами приходилось плыть, берега заросли настолько, что продраться сквозь кущи было не возможно, а чтобы их миновать пришлось бы карабкаться на скалы. Сева как будто не замечал преград, он парил в океане спокойствия и уверенности, каждый мускул играл силой, а по сосудам вместо крови пульсировал огонь. Он шел и шел, как автомат почти сутки, и на исходе следующего дня вдруг свернул от реки на мало заметную в сумерках тропинку. Она привела на порог охотничьего домика, ветхой полуземлянки, словно вросшей в полого поднимающийся склон. И тут у Севы, разом кончились силы. Он упал, и уже не видел, как обитавшие в домике рыбаки пытались привести его в чувство. Не преуспев, они погрузили его в лодку и доставили в ближайший райцентр, а там и в больницу. В себя он пришел только на третий день.

—

Наши дни.

Всеволод Сергеевич Збруев, известный в узких кругах финансовый консультант в это утро, как и в три предыдущих проснулся в мрачном расположении духа. Выспаться толком ему не удалось, всю ночь в голове мелькали странные образы, перемешанные с малоприятными воспоминаниями. Чувствовалось нарастающее напряжение, глухая тоска и желание поскорее вернуться домой. В Лондон он прилетел вчера вечером и сразу же отправился в один из своих любимых отелей — FOUR SEASONS. Всеволоду нравилось современное здание, расположенное в центре города, просторные люксы класса Premier, а также не навязчивая обслуга, появляющаяся только в тот момент, когда это необходимо. В Англии всегда умели ценить комфорт и уединение. Ценил это и Всеволод.

На сегодняшний день у него была запланирована чрезвычайно важная встреча с одним из опальных русских олигархов. И если ему удастся произвести впечатление человека, которому можно доверить крупную сделку, то это станет пропуском в высшую лигу. Туда, где за неспешным разговором решались судьбы миллионов людей, менялись политические курсы государств, развязывались, как это принято теперь называть локальные вооруженные конфликты и где, по ехидному замечанию одного из партнеров Всеволода, за чашкой утреннего кофе давалось добро на восход солнца.

К тому времени, когда зазвенел телефон, все не нужные мысли были запрятаны в самый дальний чулан мозга, закрыты на замок и похоронены под ощущением внутреннего спокойствия и уверенности знающего себе цену человека.

— Мистер Збруев, простите, вас спрашивает мистер Ренквист, Тони Ренквист, — прозвучал в трубке бархатный голос администратора.

— Попросите его немного подождать в баре, пожалуйста, я сейчас спущусь — отчеканил Всеволод. Его английский, как и у многих людей, учивших язык по книгам и аудио записям, отличался угловатостью построения фраз, тем не менее, с иностранными клиентами он общался без переводчика, не без основания полагая, что конфиденциальность в данном случае гораздо важнее, чем мелкие неудобства собеседника. Друг друга они понимали отлично, и это было главное.

— Мистер Ренквист? — полу утвердительно спросил Всеволод у человека, к которому его проводил Метрдотель.

— Зовите меня Тони, — протягивая руку, попросил мужчина на чистейшем английском, — просто Тони.

Да хоть Оноре де' Бальзак, с такой рязанской рожей, как не назовись всё равно на лбу крупными буквами написано Иван, — подумал Всеволод, а вслух сказал — приятно познакомиться. И в свою очередь ощупал взглядом доверенное лицо Большого человека. Питбуль, — решил финансист, — такой если вцепиться, то умрет, а не выпустит, вряд ли так же предан, но без хозяина, в свободном плавании высот не достигнет никогда.

Павлин, индюк напыщенный, не опасен, но козырь в рукаве держит, а то и два, иначе не вел бы себя столь самоуверенно, во всяком случае, в покер играть с ним не стоит — дал свою оценку Тони. За годы работы в ФСО, а затем и в службе безопасности крупного бизнесмена он научился распознавать людей с первого взгляда. Его нынешний шеф встречался с разными людьми. Кто-то приходил просить, кто-то угрожать или договариваться, не во всех читались эмоции, но так как этот не вел себя никто. Словно на рынок за семечками вышел, — нашел сравнение Тони, и вслух сказал, — Пройдемте к выходу, пожалуйста, и я попрошу вас, как только выйдем за двери отеля воздержаться от имен и резких движений. В молчании они дошли до припаркованного неподалеку от отеля лимузина с наглухо тонированными стеклами и тут игра в шпионов продолжилась. Во-первых, внутри никого не оказалось и, во-вторых, как только Всеволод поудобнее устроился в кожаном кресле, усевшийся напротив Тони, вежливо, но настойчиво попросил его раздвинуть руки в стороны. Затем этот человек-питбуль поводил вокруг финансиста попискивающей пластиковой коробочкой с двумя горизонтальными антеннами, отобрал мобильный телефон и отправил прогуляться по центральной аллее Гайд-парка. Благо идти тут было совсем не далеко. Журналисты были бы в восторге, знай они о том, что финансовый магнат, из самой элиты бизнеса ведет свои дела в этом крайне демократичном парке, среди катающейся на роликах ребятни, целующихся парочек, нередко однополых, и усевшихся на искусственно запущенный, чисто английский газон семей, перекусить бутербродами. Почему нельзя было встретиться в любом офисном здании, Всеволод так и не понял. Если боятся прослушки, то проще всего прямо перед разговором проверить помещение, включить глушилку и всё. Сам он так всегда и делал. Ну, побывали в деловом центре два бизнесмена в одно и то же время, и что? В этот день воротил различного масштаба в этом центре побывало ещё около сотни. Надежная, проверенная схема, — размышлял, неспешно вышагивая, финансовый консультант. Возможно, что-то за этим стоит, возможно, нет, но ломать голову определенно не стоит. Может у этого олигарха паранойя пополам с манией величия и ему везде мерещатся агенты ФСБ, мечтающие, наплевав на запрет экстрадиции, в контейнере с мороженой рыбой переправить страдальца на родину. А вот кажется и он. Слава богу, что не в сером плаще, шляпе и черных очках. Тогда, в виду явной невменяемости клиента пришлось бы срочно менять планы.

— Добрый день, как вам погода, — на языке туманного Альбиона поприветствовал человек с ястребиным профилем, — Как мне вас называть?

— Погода? В самый раз для пешей прогулки, — механически ответил Всеволод, — зовите меня Консультант.

— Ну а я, стало быть, Мастер. Расскажите мне в общих чертах о вашем предложении, — не замечая недоуменного взгляда финансиста, продолжил бизнесмен.

— Одна из компаний специализирующаяся в области компьютерных разработок объявила о продаже активов, в условиях последних событий на финансовом рынке для них это единственный выход. Я хочу посоветовать вам приобрести контрольный пакет акций, и уже через три года, вы не пожалеете об этом решении, — поворачивая на одну из дорожек, ведущую к "Уголку Ораторов", говорил Консультант. — На настоящий момент, я и мои специалисты уже провели переговоры, и на счет интересующей нас компании был переведен первый авансовый платеж. В случае если вы проявите интерес, мы заключим соглашение. Вы передаете мне недостающие для полного выкупа пакета средства, плюс ту сумму, которую моя фирма потратила в качестве залога, плюс наши комиссионные, я, в свою очередь, отдаю акции вам.

— Мои финансовые аналитики советуют вкладывать деньги в развитие нанотехнологий, почему я должен верить именно вам? — со скучающим видом спросил Мастер. Чем дольше они разговаривали, тем Всеволод всё больше утверждался в мысли о неправильности происходящего. Несмотря на возраст, он имел богатый опыт ведения переговоров, который твердил — клиент не готов к серьезным решениям. Мастер то и дело переводил взгляд на парящие облака, цветущие белоснежные деревья, или студентов, играющих в регби. От него сквозило равнодушием.

— Моё предложение не идет в разрез с исследованиями ваших специалистов, скорее дополняет. Почему выбор пал именно на эту компанию, я сказать не могу, но за меня говорит репутация.

— Да-да — рассеянно произнес Мастер, — вы никогда не ошибаетесь, мне это известно...Хорошо,... считайте, что мы договорились, и позвольте мне в честь нашего соглашения преподнести не большой подарок. — Мастер обернулся и легким кивком головы подозвал шедшего на почтительном удалении человека, высокого и худого как жердь, с испанской бородкой и круглыми очками. "Судя по всему референт" — решил Финансист, он был готов поклясться, что в этот момент глаза олигарха оживились, в них появилось легкое затаённое напряжение.