"Ключ". Глава 1 - 6

Пролог.

За десять лет до описываемых событий.

Не высокий вихрастый подросток, тяжело опираясь на палку, брел по тропе вдоль склона таёжной сопки. Местами она была выбитой копытами зверей до самого скальника, местами приходилось выпутывать ноги из травы. Временами он продирался сквозь густой ельник, или перешагивал через скользкие от влаги упавшие деревья, и это было с больной ногой труднее всего. Пару часов назад Сева заблудился в горах. Вроде бы совсем не давно всё было понятно и знакомо, но вот, перевалив через очередную релку (поросшая лесом продолговатая возвышенность), и поднявшись на вершину, он понял, что свалился в соседнюю ложбину. А когда попробовал вернуться назад, то перед глазами встали не знакомые шапки горных великанов, и было совершенно непонятно куда теперь идти, а значит абсолютно всё равно, в какую сторону. Изнемогая от голода и боли в подвернутой ноге, он набрел на странную нишу в скальнике. Начал накрапывать дождь, обещая превратиться в ливень, и он надеялся подождать его окончания под этим поросшим мхом каменным козырьком над головой. Ниша оказалась довольно вместительной, и он смог, прислонившись спиной к стене вытянуть ноги. Устало прикрыв глаза, Сева попытался заснуть, но никак не мог найти удобного положения, раздражал каменный нарост, упиравшийся в спину. Сильно раздражал, и с каждой секундой терпеть его угловатость между лопаток становилось всё невыносимее. И тут на юношу накатило. Захлебываясь в слезах и выкрикивая самые грязные ругательства, которые он только знал, Сева выхватил охотничий нож, подарок отца, сделанный незадолго до смерти, и принялся яростно долбить рукоятью, мешавший ему камень. В этой вспышке вылилось всё: и обида на жестокость тайги, которая совсем недавно отобрала у него родных, близких ему людей, их глупая, не обязательная гибель, винить в которой можно только себя добавляла отчаянья; и жалость за собственное безысходное положение; и страх, дикий, безотчетный страх.

— Сука, мразь, — кричал он, стоя на коленях, и бил, бил до тех пор, пока костяная рукоять не раскололась у него в руках. Отбросив нож, и схватив подвернувшийся под руку камень, он продолжил долбить скалу перед собой. В глазах все плыло и двоилось от слез, и он не сразу заметил, что мешавший ему выступ с хрустом провалился вовнутрь. В бешенстве вскочив на ноги, он принялся искать глазами новую цель, но тут боль в поврежденной ноге дала о себе знать. С тихим стоном он повалился на землю, и продолжал лежать, свернувшись клубком, мелко содрогаясь и поскуливая.

Дождь давно закончился, и выглянувшее летнее солнце уже прогрело остывший во время грозы воздух, когда Сева заставил себя подняться на ноги. Глубоко и прерывисто вздохнув, он подобрал палку, которая служила ему костылем — с рогатулиной на конце длинный березовый сук, такой, чтобы доставал до подмышки. Огляделся в поисках брошенного в ярости ножа, и тут на глаза попалось углубление в нише, в том месте, куда он изливал накопившуюся боль. Больше всего оно походило на открытый каменный сейф, только без дверцы. Такие же ровные, словно вырезанные и отполированные края. Лет пять назад он вместе с классом ходил на экскурсию, на фабрику по обработке полудрагоценных камней и видел, как вода, поданная на инструмент мастера под высоким давлением, разделяет полуфабрикаты на половины. Тогда, Севе удалось припрятать маленький кусочек, срез на котором был очень похож на то, что он видел перед собой. А внутри гладкого, с четко различимыми темными прожилками серого каменного сейфа лежали два продолговатых предмета. Шероховатых и судя по весу металлических. По форме они напоминали четырехгранные бруски, которыми его отец точил ножи. Вот только сплошь покрытые не понятными знаками. Жалящим уколом на Севу нахлынули воспоминания. Вот отец с доброй улыбкой опоясывает его ремнём с простенькими кожаными ножнами и торчащёй кверху костяной ручкой настоящего собственного охотничьего ножа, и в этот момент глаза матери светятся законной гордостью. Вырос уже первенец, повзрослел. Теперь и он с полным правом может, небрежно так, бросить фразу своим друзьям, мол, своим ножом попал бы в это дерево и с тридцати метров, а у этого баланс плохой. Но метать свой клинок он, конечно же, не будет никогда. Баловство это, для не разумных детишек, а он уже давно с мужиками на охоту ходит.

— Теперь ни мамы, ни папы у меня уже нет, да и сам я могу оказаться на том свете быстрее, чем хотелось бы, — подумал Сева, — особенно если не перестану распускать сопли. Нужно обязательно дойти до реки, ну не мог я сильно далеко от неё отойти, а вода это жизнь, так всегда учил отец, и он там, на небесах, сильно огорчиться, если я не смогу спасти себя сам.

Нагнувшись, Сева подобрал расколовшиеся части рукояти ножа. Если приладить на место и крепко перетянуть шнурком, то какое-то время она еще послужит. Всё лучше, чем ничего. Он сунул один из не понятных брусков себе за пояс, отыскал глазами в жидкой траве блестевшую на солнце сталь, и тяжело опираясь на самодельный костыль, осторожно похромал вниз по склону.

Он всё-таки вышел к воде. Правда, не туда, куда планировал, но всё равно это была почти победа. Теперь оставалось идти всё время вниз по течению, и он обязательно встретит людей, рано или поздно. Плохо то, что еды не было совсем, и не слушалась нога. Зато имелась мушка с леской, зацепленная за отворот кармана ветровки и можно было попробовать ловить рыбу. Был и коробок спичек, аккуратно уложенный в полиэтиленовый пакетик и перетянутый резиночной. Доковыляв до реки, Сева всерьез поверил, что выживет. Первым делом он напился и насобирал топляка на дрова. Потом надрал с берёзы бересты и вырезал из тальника длинную жердь для удочки. Довольно быстро ему удалось поймать пару не больших рыбок. Разделив костер на две половины, он принялся ждать пока один из них, поменьше, прогорит, чтобы испечь на углях рыбу. Заняться больше было не чем, и Сева достал из-за пазухи найденный недавно брусок, чтобы поточить об него нож. Но едва он прикоснулся к нему лезвием, как раздался чистый мелодичный звук. Он быстро сообразил, что если постукивать ножом по разным символам, густо испещрившим брусок, то получалась волнующая мелодия, то затихавшая, то вновь усиливающаяся. Если он попадал ножом по очередному символу, и мелодия срывалась, то тело тут же скручивала боль, но Сева не останавливался. Не мог остановиться, мелодия пленила и требовала завершения. Час за часом как заведенный он отстукивал мотив, поминутно искажаясь в гримасе боли. Костры уже давно прогорели, белые хлопья пепла развеялись по ветру, а ужин был прочно забыт. Звук, издаваемый бруском, постепенно истончился и был слышен только Севе, он вибрировал где-то внутри, покалывая каждую клеточку тела. Наконец был поставлен финальный аккорд. Парень поднялся и быстрым шагом на абсолютно здоровых ногах направился вниз по течению реки, обходя буреломы прямо по воде. Местами приходилось плыть, берега заросли настолько, что продраться сквозь кущи было не возможно, а чтобы их миновать пришлось бы карабкаться на скалы. Сева как будто не замечал преград, он парил в океане спокойствия и уверенности, каждый мускул играл силой, а по сосудам вместо крови пульсировал огонь. Он шел и шел, как автомат почти сутки, и на исходе следующего дня вдруг свернул от реки на мало заметную в сумерках тропинку. Она привела на порог охотничьего домика, ветхой полуземлянки, словно вросшей в полого поднимающийся склон. И тут у Севы, разом кончились силы. Он упал, и уже не видел, как обитавшие в домике рыбаки пытались привести его в чувство. Не преуспев, они погрузили его в лодку и доставили в ближайший райцентр, а там и в больницу. В себя он пришел только на третий день.

—

Наши дни.

Всеволод Сергеевич Збруев, известный в узких кругах финансовый консультант в это утро, как и в три предыдущих проснулся в мрачном расположении духа. Выспаться толком ему не удалось, всю ночь в голове мелькали странные образы, перемешанные с малоприятными воспоминаниями. Чувствовалось нарастающее напряжение, глухая тоска и желание поскорее вернуться домой. В Лондон он прилетел вчера вечером и сразу же отправился в один из своих любимых отелей — FOUR SEASONS. Всеволоду нравилось современное здание, расположенное в центре города, просторные люксы класса Premier, а также не навязчивая обслуга, появляющаяся только в тот момент, когда это необходимо. В Англии всегда умели ценить комфорт и уединение. Ценил это и Всеволод.

На сегодняшний день у него была запланирована чрезвычайно важная встреча с одним из опальных русских олигархов. И если ему удастся произвести впечатление человека, которому можно доверить крупную сделку, то это станет пропуском в высшую лигу. Туда, где за неспешным разговором решались судьбы миллионов людей, менялись политические курсы государств, развязывались, как это принято теперь называть локальные вооруженные конфликты и где, по ехидному замечанию одного из партнеров Всеволода, за чашкой утреннего кофе давалось добро на восход солнца.

К тому времени, когда зазвенел телефон, все не нужные мысли были запрятаны в самый дальний чулан мозга, закрыты на замок и похоронены под ощущением внутреннего спокойствия и уверенности знающего себе цену человека.

— Мистер Збруев, простите, вас спрашивает мистер Ренквист, Тони Ренквист, — прозвучал в трубке бархатный голос администратора.

— Попросите его немного подождать в баре, пожалуйста, я сейчас спущусь — отчеканил Всеволод. Его английский, как и у многих людей, учивших язык по книгам и аудио записям, отличался угловатостью построения фраз, тем не менее, с иностранными клиентами он общался без переводчика, не без основания полагая, что конфиденциальность в данном случае гораздо важнее, чем мелкие неудобства собеседника. Друг друга они понимали отлично, и это было главное.

— Мистер Ренквист? — полу утвердительно спросил Всеволод у человека, к которому его проводил Метрдотель.

— Зовите меня Тони, — протягивая руку, попросил мужчина на чистейшем английском, — просто Тони.

Да хоть Оноре де' Бальзак, с такой рязанской рожей, как не назовись всё равно на лбу крупными буквами написано Иван, — подумал Всеволод, а вслух сказал — приятно познакомиться. И в свою очередь ощупал взглядом доверенное лицо Большого человека. Питбуль, — решил финансист, — такой если вцепиться, то умрет, а не выпустит, вряд ли так же предан, но без хозяина, в свободном плавании высот не достигнет никогда.

Павлин, индюк напыщенный, не опасен, но козырь в рукаве держит, а то и два, иначе не вел бы себя столь самоуверенно, во всяком случае, в покер играть с ним не стоит — дал свою оценку Тони. За годы работы в ФСО, а затем и в службе безопасности крупного бизнесмена он научился распознавать людей с первого взгляда. Его нынешний шеф встречался с разными людьми. Кто-то приходил просить, кто-то угрожать или договариваться, не во всех читались эмоции, но так как этот не вел себя никто. Словно на рынок за семечками вышел, — нашел сравнение Тони, и вслух сказал, — Пройдемте к выходу, пожалуйста, и я попрошу вас, как только выйдем за двери отеля воздержаться от имен и резких движений. В молчании они дошли до припаркованного неподалеку от отеля лимузина с наглухо тонированными стеклами и тут игра в шпионов продолжилась. Во-первых, внутри никого не оказалось и, во-вторых, как только Всеволод поудобнее устроился в кожаном кресле, усевшийся напротив Тони, вежливо, но настойчиво попросил его раздвинуть руки в стороны. Затем этот человек-питбуль поводил вокруг финансиста попискивающей пластиковой коробочкой с двумя горизонтальными антеннами, отобрал мобильный телефон и отправил прогуляться по центральной аллее Гайд-парка. Благо идти тут было совсем не далеко. Журналисты были бы в восторге, знай они о том, что финансовый магнат, из самой элиты бизнеса ведет свои дела в этом крайне демократичном парке, среди катающейся на роликах ребятни, целующихся парочек, нередко однополых, и усевшихся на искусственно запущенный, чисто английский газон семей, перекусить бутербродами. Почему нельзя было встретиться в любом офисном здании, Всеволод так и не понял. Если боятся прослушки, то проще всего прямо перед разговором проверить помещение, включить глушилку и всё. Сам он так всегда и делал. Ну, побывали в деловом центре два бизнесмена в одно и то же время, и что? В этот день воротил различного масштаба в этом центре побывало ещё около сотни. Надежная, проверенная схема, — размышлял, неспешно вышагивая, финансовый консультант. Возможно, что-то за этим стоит, возможно, нет, но ломать голову определенно не стоит. Может у этого олигарха паранойя пополам с манией величия и ему везде мерещатся агенты ФСБ, мечтающие, наплевав на запрет экстрадиции, в контейнере с мороженой рыбой переправить страдальца на родину. А вот кажется и он. Слава богу, что не в сером плаще, шляпе и черных очках. Тогда, в виду явной невменяемости клиента пришлось бы срочно менять планы.

— Добрый день, как вам погода, — на языке туманного Альбиона поприветствовал человек с ястребиным профилем, — Как мне вас называть?

— Погода? В самый раз для пешей прогулки, — механически ответил Всеволод, — зовите меня Консультант.

— Ну а я, стало быть, Мастер. Расскажите мне в общих чертах о вашем предложении, — не замечая недоуменного взгляда финансиста, продолжил бизнесмен.

— Одна из компаний специализирующаяся в области компьютерных разработок объявила о продаже активов, в условиях последних событий на финансовом рынке для них это единственный выход. Я хочу посоветовать вам приобрести контрольный пакет акций, и уже через три года, вы не пожалеете об этом решении, — поворачивая на одну из дорожек, ведущую к "Уголку Ораторов", говорил Консультант. — На настоящий момент, я и мои специалисты уже провели переговоры, и на счет интересующей нас компании был переведен первый авансовый платеж. В случае если вы проявите интерес, мы заключим соглашение. Вы передаете мне недостающие для полного выкупа пакета средства, плюс ту сумму, которую моя фирма потратила в качестве залога, плюс наши комиссионные, я, в свою очередь, отдаю акции вам.

— Мои финансовые аналитики советуют вкладывать деньги в развитие нанотехнологий, почему я должен верить именно вам? — со скучающим видом спросил Мастер. Чем дольше они разговаривали, тем Всеволод всё больше утверждался в мысли о неправильности происходящего. Несмотря на возраст, он имел богатый опыт ведения переговоров, который твердил — клиент не готов к серьезным решениям. Мастер то и дело переводил взгляд на парящие облака, цветущие белоснежные деревья, или студентов, играющих в регби. От него сквозило равнодушием.

— Моё предложение не идет в разрез с исследованиями ваших специалистов, скорее дополняет. Почему выбор пал именно на эту компанию, я сказать не могу, но за меня говорит репутация.

— Да-да — рассеянно произнес Мастер, — вы никогда не ошибаетесь, мне это известно...Хорошо,... считайте, что мы договорились, и позвольте мне в честь нашего соглашения преподнести не большой подарок. — Мастер обернулся и легким кивком головы подозвал шедшего на почтительном удалении человека, высокого и худого как жердь, с испанской бородкой и круглыми очками. "Судя по всему референт" — решил Финансист, он был готов поклясться, что в этот момент глаза олигарха оживились, в них появилось легкое затаённое напряжение.

— Надеюсь, она не представляет культурной ценности, иначе меня не выпустят из страны, — разглядывая только что переданную ему простенького вида трость с обыкновенным круглым металлическим набалдашником. Никакой вычурности. Просто и,...элегантно, подобрал эпитет Всеволод. Точно с такими же, ещё сто лет назад по этим дорожкам фланировали лондонские джентльмены.

— Не беспокойтесь, Консультант, это новодел и у вас не будет проблем с таможней. Правда внутри спрятан стилет, но на самолет вас проводит Тони и уладит формальности. Сама трость сделана из Белой Акации, кстати, одного из самых твердых пород дерева. Знаете, Консультант, в христианстве акация — это символ бессмертия и по одной из легенд терновый венец был сделан именно из неё.

— Возможно. А Друидам это дерево помогало пользоваться успехом у женщин,... — попытался отшутиться Всеволод. Встреча в непривычном месте завершалась совершенно неожиданным подарком. Он был растерян, и пытался всячески скрыть это.

— Не смотря на иронию в вашем голосе, вы абсолютно правы — перебил Мастер — считалось, что Акация — дерево, зарождающее жизнь, оно пробуждает инстинкт продолжения рода в равной степени, как у мужчин, так и у женщин. У вас представиться случай проверить на практике. Всего наилучшего, — не подавая руки, попрощался бизнесмен.

— Что скажешь, Брат Оливер? — спросил своего помощника Мастер, глядя в удаляющуюся спину финансиста, — ты слушал нашу беседу, я заметил. Твое мнение?

— Он тот, кого мы искали, не сомневайтесь.

— Я не об этом.

— Сыроват, наши Братья в России потратили несколько лет, постепенно подводя его к Тайне, подбрасывая ориентиры на пути. Он должен получить полное знание сам, иначе просто не примет, не сможет поверить. И он ещё не готов.

— Так, все так, Брат Оливер. Только времени-то у нас и нет. Архивариус велел форсировать события. Последняя неудача слишком сильно подкосила его здоровье, он торопиться, боится не успеть завершить главное дело своей жизни. Обидно закончить путь, стоя на пороге дома, к которому стремился. Я его понимаю,... Подготовь защищенный канал связи, — немного помолчав, продолжил бизнесмен, — необходимо связаться с московскими Братьями ещё до отлета Консультанта.

* * *

Москва.

— Витюня, ты чего-то темнишь. Мнится мне, не договариваешь. Чего молчишь? — тихо раздавалось в полутемной комнате с отделанными лиственницей стенами, откуда-то из-за широкой спинки кресла качалки. Человек, сидевший в нем, был известен в криминальных кругах как вор в законе Веня Страх, и явившийся к нему на ковер Виктор Королёв, он же Виконт, в этот момент был готов поклясться, что знает почему. Легкий, слегка скрипящий голос напоминал шепот извлекаемого из ножен кинжала и наводил на слушателя необъяснимую дрожь. — Ведь это ты меня в свое время убедил вложиться не в гостинцы и рестораны, как это делают все порядочные люди, а в, слово-то какое, биржевые операции. Я не доволен результатом. А теперь выясняется, что куча бабла просто исчезла, испарилась, перескакивая по этим вашим счетам и венчурам.

Виконт, на лице которого подрагивал свет от огня, горевшего в камине у противоположной стены, уже в который раз поблагодарил царящий в комнате полумрак и ещё раз ослабил узел галстука. "Хорошо, что он сидит всегда спиной и не видит моего лица" — подумал Королёв, а также о том, что тела тех несчастных, кем оказывался не доволен Веня Страх, находили далеко не всегда и, честно говоря, к лучшему. Нечего там было хоронить. — Мало кто мог предположить, Вениамин Аристархович, такого обвала рынка, и хвала всевышнему, мы оказались в их числе. Благодаря оперативному вмешательству нам удалось вывести из-под удара основную часть средств, тем не менее, вы правы, прибыли, на сегодняшний день заметно упали, по сравнению за аналогичный период прошлого года. И все же мы уверены в том, что обстановка на финансовом рынке в ближайшее время стабилизируется. А деньги мы найдем, уверен — это какая-то ошибка, сообщить о неприятности я был обязан, но, повторюсь, я не верю, что их украли, это даже технически сделать не возможно. — Виктор Королев, снял очки и аккуратно вытер платком пот, выступивший на залысинах. В этом помещении было всегда жарко. Веня Страх топил камин в любое время года. Как подозревал Виконт, ему просто нравилось смотреть на пляшущие языки пламени. Окна были задрапированы плотными шторами, и единственным источником света оставался огонь. "Медитирует он так, что ли?" — думал не к месту Королёв. Он не был матёрым уголовником с богатым лагерным прошлым, и своё место в ближайшем окружении законника заработал головой и интригами. Бывший комсорг и выпускник экономического факультета престижного столичного ВУЗа прекрасно понимал, что его ответ не удовлетворит уголовного авторитета, но другого у него пока не было. В этот момент за спиной раздались тяжелые шаги, и в нос шибануло потом, чесноком и перегаром. Через порог, скрипнув половицей, переступил раздобревший крепыш в неизменной кожаной куртке, — здрав будь, академик, — блеснул железом во рту племянник Вени Страха и его правая рука Артем Седых. На Виконта только покосился и неохотно кивнул. Людей никогда не державших в руках ничего опаснее авторучки он откровенно презирал, с Королёвым же, принимая во внимания его заслуги перед братвой, вынужденно мирился.

— И тебе не болеть, — поприветствовал родственника вор, — ищите, двое суток вам сроку, — продолжил по инерции авторитет, — Седой, ты сказать чего-то хотел? — обратился он к только что вошедшему.

— Да вот, мне с час назад шара пригнали (донесли) на Консультанта. Дело у него, говорят, появилось на сумму с такой кучей нулей, что враз не сосчитаешь и нам про то он не мигнул.

— А в чем проблема? Отдаст нашу долю и пускай работает дальше.

— Вопрос в том, на какие знаки (деньги) Консультант играет? Точнее на чьи? У него столько нет — это точно. Вот я и подумал, может, дал кто, а товарищам сказать об этом позабыл? — в упор уставился Седой на Королёва.

— У Консультанта нет доступа к оборотным средствам, он дает советы и только, — ушел от ответа Виконт. — Наша брокерская контора сотрудничает с его фирмой, и некоторые проекты проводятся через их счета, но всё это легко проследить. Он так топорно не подставится.

— А ты проверь Витюша, вот завтра с утра и проверь. Где этот деятель? — спросил законник.

— В Лондоне, говорят, базары разводил с Левинским, — ответил Седой.

— Витюша, тебе заняться не чем? — отпустил вор Виконта, — Артёма, а ты в курсе, почему притихли азербайджанцы, может, задумали чего, вот и затаились на время? — доносилось до шедшего по коридору к выходу Королёва.

"Левинский?... Левинский... Кинуть меня решил Сева?", — размышлял Виконт — "столько трудов положил не заметно по крохам собирая сумму, необходимую для залога. На полный выкуп акций этой компьютерной фирмы не хватало — взял бы внагляк, собственно я уже начал скапливать деньги братвы на секретных счетах и всё прошло не заметно, если бы Папе срочно не понадобился для каких-то целей почти вагон наличности. Как не вовремя. И Консультант тоже хорош, наобещал золотые горы, а по сути, использовал, но это мы ещё посмотрим. Сева пацанчик шустрый, но не с тем связался".

Отступать не собирался никто. Это почти мистическое чутьё Консультанта обещало, в случае успеха, лично Королёву безбедную старость.

"Очень безбедную, и, главное, никакого криминала", — безуспешно пытаясь дозвониться до Всеволода, ворочал потяжелевшими в голове мыслями Виконт. — "Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети", будь он не ладен". — Собственно даже сам Веня Страх не против уйти на покой. Пару лет тому назад они уже имели соответствующий разговор, после которого клан и начал вкладывать доходы с черного рынка в легальный бизнес. Планировалось ещё через год-другой перевести всю деятельность по другую сторону закона. По слухам, долю Вени Страха уже поделили, и как только вор отойдет от дел, территория будет передана соседям. Возможно именно поэтому, в последние годы у них не было никаких серьезных разногласий с другими группировками.

— Алло, здравствуй Соломон, дорогой ты наш человек, а где твое начальство носит, когда оно так нужно? — дозвонился до зама Консультанта Виконт. — Что ты говоришь? Пузо на Ямайке греет? Завтра к обеду вернётся? Передай ему, как увидишь, что у нас проблемы возникли с последним делом, он поймет. Нужно срочно встретиться, слышишь Соломон, срочно! — усаживаясь на заднее сидение мерседеса представительского класса и семафоря водителю трогаться, почти прокричал Королёв.

* * *

Москва встретила Всеволода привычной, теплой весенней погодой. Как и обещал Левинский, никаких проблем с таможней не возникло. Ещё на Английской стороне Тони с кем-то пошептался и Севу пропустили в самолет вообще без проверки. История повторилась и на родной таможне. Только что прибывшего финансиста чуть ли не под руки, какой-то, видимо, большой начальник из управления аэропортом, поминутно косясь на трость, проводил прямо до выхода, где Консультанта уже поджидал его зам Соломон Давидович Каганман и Николай с тройкой бойцов в машине сопровождения.

— К чему эскорт, Коля, мы, что с кем-то воюем?

— Почти, Всеволод Сергеевич садитесь в машину, — напряженно выдал начальник службы безопасности Севиного бизнеса, — Соломон Давидович объяснит.

— Ну, так что случилось? — спросил финансист, у бритого Колиного затылка, когда все с удобством разместились в шуршащем шинами BMW. Затылок кивнул в сторону пожилого человека, явно семитских кровей, который в этот момент делал вид, что чем-то чрезвычайно озабочен. Глубоко вздохнув, он страдальчески сморщил лицо, смешно закатил глаза к небу, чего-то пробормотал себе под нос и, наконец, сказал — Утром к нам в офис нагрянули какие-то, не побоюсь это слова, бандиты, привели скользких ревизоров, которые принялись потными ручонками рыться в моей бухгалтерии. В моей Сева!... Как будто я какой-то мелкий лавочник! Ужас... Вчера, поздно вечером, мне звонил Виконт и, брызгая слюной в трубку, требовал подать тебя не медля, напугал Кору, а ведь ты знаешь, ей с больной печенью нельзя волноваться, — продолжал возмущаться Соломон Давидович. — Я тогда не придал звонку особого значения, и видимо зря. А вот он, — указывая пальцем на мелко сотрясающегося от еле сдерживаемого смеха Николая, — отказывается выполнять свои непосредственные обязанности, не желает вышвырнуть вон этих молодых нахалов. Подумать только, вот прямо сейчас они занимаются тем, что перепутывают платежные поручения, и как потом я буду со всем разбираться? Я вас спрашиваю, молодой человек? — не давая вставить Всеволоду ни слова, говорил Каганман. — Сева, мальчик мой, скажи мне, что это никак не связано с той лондонской встречей, которую ты меня просил организовать. Соломон, добрый дядюшка, вышел на своих родственников и всё устроил, но мне не хотелось бы знать, что это послужило началом больших неприятностей. Моё старое сердце не выдержит, если с тобой что-нибудь случиться, и кто тогда будет кормить моих внуков? Я вас спрашиваю, молодой человек? — очень тихо, но так чтобы было слышно, пробурчав последнюю фразу, затихал старенький еврей.

— Так всё серьезно, Коля?

— Не знаю, приехали ребята из бригады Лысого, но им самим ничего не объяснили. Дали адресок, чернильниц в нагрузку и наказали присмотреть, чтобы их никто не помял.

— Кстати, куда мы едем? Офис в другой стороне.

— Ко мне на базу, там безопаснее.

— Так дело не пойдет. Соломон Давидович, вам есть куда уехать на пару недель?

— Кора давно хотела повидаться с родней и подлечить свою печень. Вы же знаете, в Израиле лучшие врачи на этой планете. Не беспокойтесь за нас. Остановите машину у метро, пожалуйста, — печально проговорил тёзка иудейского царя. — Надеюсь, мы с вами ещё увидимся, — крепко, не по-старчески пожав Всеволоду руку, Каганман вылез из машины и, сгорбившись, побрел в сторону метрополитена.

— Заедем ко мне домой, нужно кое-что забрать из сейфа, а потом, если настаиваешь, можно будет и осмотреть твое хозяйство. Почему нет? — скомандовал Збруев.

Как только Всеволод начал помогать группировке Вени Страха отмывать деньги, к нему сразу же был приставлен боец. Довольно часто требовалось перевозить очень внушительные суммы наличности, братва признавала только шуршащие денежные знаки, те которые можно потрогать руками. Поэтому охрана от беспредельщиков и отмороженной молодежи оказалась весьма кстати. Да и присматривать за самим Консультантом Веня Страх также счел необходимым. Чтобы боец не маячил на глазах у респектабельных клиентов, Всеволод придумал для него должность начальника службы безопасности. Так началось их знакомство с Колей Ходоком. Немногим позже, финансист, чтобы завоевать доверие приставленного к нему вежливого бандита, предложил Николаю организовать на равных паях совместный бизнес — школу по подготовке телохранителей. Как говориться, деньги наши — руки ваши. Часть обученных людей распределялась между подконтрольными группировке Вени Страха частными охранными предприятиями, часть отпускалась на вольные хлеба, а кому-то, очень редко и после тщательного, жесточайшего отбора Коля Ходок делал предложение, от которого нельзя отказаться. Так у него появилась собственная бригада бойцов формально подчиненная Артему Седому, фактически — лично Николаю. Для тренировок был выкуплен старый санаторий неподалёку от одной из подмосковных деревень, и после сделанного там ремонта у школы телохранителей появился собственный тренировочный лагерь.

В течение нескольких лет тесного сотрудничества Всеволод так и не смог решить, кем его считает Ходок. После того как он обзавелся собственными бойцами, обращался Коля к Консультанту исключительно как к старшему. И улаживая спорные вопросы с конкурентами Всеволода, он не спрашивал разрешения у верхушки клана Вени Страха. Но вот встанет ли он в случае конфликта на сторону финансиста большой вопрос, на которой, судя по развитию событий, очень скоро Николаю придется ответить.

* * *

Тренировочный лагерь школы по подготовке телохранителей с не затейливым названием "ЩитЪ" располагался неподалеку от деревни Пожитково. Добраться до него можно было по Киевскому шоссе. Сорок пять километров за рулем автомобиля, и ты на месте. Личного транспорта у Вени Александрова с некоторых пор не было, поэтому он пользовался электричкой. Неудобно, конечно, зато не дорого. С деньгами у Вениамина тоже было не густо. И вообще, если бы бывший снайпер разведроты 45-ого полка ВДВ, верил в несчастливую звезду, то мог бы утверждать, что эта самая звезда зажглась над его головой. Примерно с год тому назад. Ему помнились, словно кадры на фотопленке, улыбающиеся лица сослуживцев, провожавших Вениамина с молодой женой Мариной в свадебное путешествие. Ребята скинулись тогда, и подарили две путевки в сочинский санаторий. Кто же знал, что всё так обернется? Мокрый асфальт серпантина горного перевала и не расторопный водитель перечеркнули счастливый отдых. Домой, он вернулся с женой-инвалидом на руках. Полгода операций в бесплатных столичных клиниках, вроде бы вернули надежду, на то, что она сможет со временем самостоятельно передвигаться на ногах, но...

Но требовалось прохождение дорогостоящего реабилитационного курса. Примерно в это же время умерла, помогавшая во всём родная тётка Марины. Она оставила о себе добрую память и двушку-распашенку в Строгино, спальном районе Москвы. Пришлось оставить службу в армии, ухаживать за больной женой стало некому, своей родни у Вени не было, он вырос в детдоме. И перевести тоже было нельзя, она находилась под наблюдением врачей. Сразу же по приезду вопрос — а на что жить, встал ребром. Никакого образования, не считая одиннадцати классов, у Вениамина не было. За плечами была служба в армии срочником, затем в том же полку по контракту. Он и с женой-то познакомился, когда приехал в отпуск к боевому товарищу. Тогда тоже была весна, деревья цвели, и она, одиноко гуляющая в парке, такая нежная и хрупкая, буквально с первого взгляда покорила сердце молчаливого парня.

— Поезд прибывает на станцию "Пожитково" по третьему пути первой платформы, выход со стороны пирона, — прервал воспоминания Вени голос информатора, — просьба не забывать свои вещи в вагонах.

До лагеря оставалось пройти пешком с пяток километров, а если срезать через не большой лесок и выйти к реке Гвоздня, то путь сократиться до трёх. Для тренированного молодого человека — пустяк. А там уже покажутся кирпичные стены ограды бывшего санатория. Пройти обучение в школе "ЩитЪ" Вениамину посоветовал напарник, с которым он охранял не большую автостоянку. Машины на ней оставляли, в основном, живущие неподалеку автовладельцы, постоянные клиенты, имеющие месячный абонемент. Поэтому левых доходов, когда плата за ночную стоянку кладется в собственный карман, у сторожей было мало. Зарплата же позволяла еле-еле сводить концы с концами. И никаких перспектив в обозримом будущем. Казалось, что поставить Маришку на ноги так и будет несбыточной мечтой. Хоть на большую дорогу выходи и просись к грабителям в банду, знать бы только где они обитают. И вот когда он узнал, что, пройдя обучение в этой школе телохранителей, лучшим выпускникам гарантированно предоставляется работа в ряде ЧОП-ов, а так же, если верить полунамекам подпитого напарника, есть возможность попасть в службу безопасности банка подконтрольного бандитам, Веня недолго раздумывал. Продал свою не первой свежести Тайоту и, придерживая одной рукой карман с деньгами и держа в другой бумажку с адресом, выписанным из рекламной газетки, открыл двери офиса школы. Там, улыбчивые девушки показали ему не большой рекламный фильм, в котором на фоне виднеющихся чуть вдали сосен ребята в черной униформе преодолевали полосу препятствий, плавали в бассейне и стреляли в тире. Потом ему рассказали о системе скидок. Оказалось, что в конце каждого месяца обучения по результатам сдачи нормативов определялся лучший, и освобождался от платы за следующий месяц. Затем Александрова оставили размышлять одного на мягком диванчике наедине с договором. Веня, опасаясь подвоха, (уж очень понравился ролик, слишком хорошо, чтобы было похоже на правду) внимательно изучил каждый пункт соглашения. Он никогда не считал себя уникальным и в то, что ему удастся получить бонус хотя бы в одном месяце, верил слабо, поэтому расплатился за весь курс сразу. Деньги ушли почти все, осталось только на лекарства Маришке. Зато теперь, когда учеба завершена и теоретические экзамены сданы, а впереди осталась только огневая, он был уверен в правильности своего выбора.

— Здорово Веник! Ты как всегда раньше всех, — поприветствовали Вениамина охранники на воротах учебного центра. Он кивнул в ответ и не торопясь направился по мощеной брусчаткой дорожке в сторону двухэтажного центрального корпуса. Веня шел на последний экзамен и слушал, как слева шумит иголками сосновый бор, щурясь от солнца, рассматривал переоборудованный под полосу препятствий стадион, распложенный справа, и на душе у него было легко. Стрелял он всегда не плохо, может и не лучше всех, но в своей роте был первым и не опасался, что не сдаст норматив. Стойка, с колена, лёжка про это бывший снайпер вообще молчал. Посложнее было в движении, но, опять же в армии и нормативы были построже и времени отводилось поменьше. Так что, можно сказать отдохнуть сегодня пришел и позаниматься любимым делом.

В центральный вход Вениамин не пошел, а обогнув здание, с торца спустился в подвальное помещение. Да и, по большому счету, не чего ему было делать в административном здании, первый этаж которого состоял из бассейна, столовой и кинозала, а второй отдали под нужды администрации школы. Там же, на втором, была сделана перепланировка и из множества санаторских комнатушек получились громадные трех, четырех и даже пяти комнатные номера, в которых останавливались, в основном инструкторы, и, изредка, начальство "Щита". В подвале же был расположен тир и оружейка, пахло порохом и маслом. Эти привычные запахи помогали настроиться на рабочий лад и выкинуть из головы грустные мысли. Окунувшись в привычную атмосферу тира, Веня сразу же направился в оружейку к Митричу. Этого немногословного инструктора по огневой подготовке все так называли: не уважительно Дмитриевич, а именно Митрич. На самом деле он был совсем не старым мужиком, что-то между тридцатью пяти и сорока, но знали об этом не многие. Дело в том, что все инструкторы появлялись перед учениками исключительно в масках. Шапочка лыжника, если верить ценнику в магазине, была и на Митриче. Такая анонимность не могла не подогреть интерес со стороны обучающихся. Выдвигались различные версии от принадлежности к секретным подразделениям ФСБ, до объявленных в розыск террористов, и даже делались ставки. Была своя версия и у Вени, но он её не афишировал. Хотя расспрашивали постоянно, ведь за дверями оружейки он был частый гость. Нужно отметить, что гостем он там был из всей группы единственным, никого больше Митрич туда не пускал. Если разобраться ничего удивительного в этом не было. Они были во многом похожи. Два молчуна не высокого роста, с жилистыми руками и плавностью в движениях. Никакой спешки. Никакой суеты. Меж собой общались больше не понятными остальным знаками, нежели на словах. А сблизиться им помог случай. Группу весь день занимавшуюся физическими упражнениями, уже к обеду, ясен пень, начинал терзать зверский голод. На этот случай в школе имелась столовая, хоть и не дорогая, но Веня, постоянно стесненный в средствах, был вынужден экономить на всём. Поэтому он приносил сидорок с не затейливой едой из дома. А обедал, преимущественно в тире, просто потому, что занятии по стрельбе проходили обычно около полудня. Садиться в столовой со своим он почему-то стеснялся. Ну а ребята не могли пропустить это мимо, и зубоскалили над Веней вовсю. Он понимал, что избавиться от насмешек можно было только двумя способами: либо отвечать тем же, либо бить морды. Красноречием он никогда не страдал, а за драку можно было запросто вылететь из школы. Порядки тут были строгими. Поэтому Веня обиду проглотил, но не забыл. И на первых же спаррингах особо отличившимся острословам вбил зубы в глотку до самой задницы. Не смотри, что с виду неказист — гвардии старший сержант, спецназ ВДВ, мать твою!

Ребята всё поняли, только теперь громко и со вкусом стали меж собой обсуждать: "а что это, интересно, сегодня на обед, в прошлый раз отбивные были, вроде ничего?". В общем, приятного мало. Это заметил Митрич и как-то во время обеденного перерыва, стоя в дверях оружейки жестом позвал Вениамина внутрь. Также молча, он указал на стоящую в углу, на трехногом журнальном столике микроволновку, достал из ящика стола кусок сала, нож, пододвинул Вене, и уткнулся в баллистические таблицы. Через пять минут, Веник ещё не успел доесть, дверь оружейки открылась, и на пороге возник директор "Щита", Николай Иванович Стародуб. Веня подскочил было, пытаясь сообразить, прогонят прямо сейчас или дадут дохлебать суп.

— Снедай, давай, — остановил его директор, — война войной, а обед по расписанию. Я смотрю, Митрич, ты напарника себе нашел? — спросил инструктора Николай. Митрич поднял голову, посмотрел долгим взглядом в глаза директору, медленно стащил маску, обнажив загорелую лысую голову и, не произнеся не звука, снова уставился в таблицы.

— Ну-ну, посмотрим, подумаем, — произнес Николай и вышел из оружейки.

Сегодня, когда Веня вошел к Митричу, тот был необычно оживлен, прохаживался между рядами полок, вытирая ветошью испачканные в масле руки, и насвистывал популярный мотивчик.

— Последний день Митрич, — сказал Веня, — ты как, не против отметить после экзамена? — позвякивая бутылками, он прятал под стол черный пластиковый пакет.

— Не сегодня Веник, как отстреляешься, никуда не уходи. Ближе к вечеру, для тебя будет особый экзамен. Что придумает Ходок — не знаю, помочь ничем не могу, у каждого из нас, — показывая на маску, сказал инструктор, — было что-то своё.

— Ближе к вечеру это когда? — растерялся сразу Веня. — У меня же сегодня смена в девять. И Маришка одна, по... — тут же заткнулся Вениамин. О своей беде он не говорил никому, терпеть не мог вымученного сочувствия.

— Веник, если выдержишь испытание, а лично я в этом не сомневаюсь, то можешь забыть про свою стоянку. И жену свою в германскую клинику отправишь. Решай. Сейчас, — закончил свой непривычно долгий монолог Митрич.

— А откуда ты знаешь про Маришку... — начал, было, Веник, но тут за дверью раздались голоса курсантов. Видимо кто-то решил перед экзаменом подмазать инструктора, поэтому и пришел пораньше.

— Всё Веник, все разговоры потом, — отрезал Митрич, натягивая на голову шапочку лыжника. — Иди, готовься.

* * *

— А мы с валета зайдем, с крестей, нету у тебя таких!

— Зато мамка есть козырная.

— Ха, мамка и у меня есть, крестовая, ты их любишь.... Чё, съел Петюня? На тебе вдогонку исчо одну. — В комнате охраны, на пропускной тренировочного лагеря "ЩитЪ", азартно резались в "дурака", и не сразу заметили, как подъехали две машины.

— Кажись начальство, прячь карты и на выход, сегодня я страхую. И проверь по всей строгости, пусть остальные документы засветят, — кричал вдогонку напарнику охранник.

— Да знаю я, — пробурчал второй, подходя к калитке в массивных металлических воротах. Прежде чем выйти наружу он проверил расстегнута ли кобура, и оглянулся посмотреть успевает ли напарник.

— Давай, не тяни, — высунулся из окна машины Николай Стародуб, шеф не расторопной охраны.

— Николай Иванович, всё в норме? — больше для того, чтобы показать рвение проговорил Пётр.

— Да, да не томи.

— Порядок, Николай Иванович, — промямлил охранник и бочком подошел к машине сопровождения.

— Ваши пропуска, пожалуйста, — чуть смелее сказал Петя людям в масках, сидевшим во второй машине. И только после этого сообщил по рации, чтобы напарник открывал ворота.

Едва машины тронулись, как молчавший почти всю дорогу Всеволод произнес, — хорошо выдрессировал, у тебя тут как на режимном объекте.

— Рисуются они передо мной, мол, сидели весь день, и глаз не сводили, — ответил Николай и добавил, — Всеволод Сергеевич, разговор есть. Кандидат образовался, посмотрите?

— Посмотрим, от чего не посмотреть? Комнату мне приготовили? — спросил Сева, когда BMW подкатил к парадной. — Вот поваляюсь в ванной, и через часок заходи.

— Да,... Всеволод Сергеевич, я взял на себя смелость спрятать здесь Вику.

— Вику? Да кому она нужна? В крайнем случае, поспрашивают маленько, может, поимеют, да отпустят.

— Она многое знает, — не соглашался Николай, и потом, он имел точное представление, как умеют "спрашивать" бойцы того же Лысого, и ему было просто жаль девушку.

"Что-то много ты на себя в последнее время берёшь", — так и вертелось в голове у Всеволода, — "но и без Коли, сейчас совсем никак. Это твоя самая большая в жизни авантюра, Сева. Не время мелочиться. Ну, привез и привез, чего ты заводишься?", — думал Консультант, поднимаясь на второй этаж в свои личные апартаменты. Бывал он тут не часто, но Стародуб не умел делать что-то наполовину. Если нужно место для отдыха, то пусть это будет ультрасовременный пятикомнатный номер. И точка. Обстоятельный мужик.

— Вик, ты здесь? Ну и ладненько, быстро в душ и поиграем, — от близкого предвкушения, Севу начало лихорадить. Он понимал, что в этот момент ни чем не отличался от настоящего наркомана, но мало что мог поделать. С каждым годом это становилось всё сильнее. Ему не терпелось ощутить в руках тяжесть бруска, найденного много лет назад в тайге. Провести пальцами по не понятным символам, от которых по всему телу пробегала дрожь. Временами он манил к себе, требовал отстучать на нём затейливую мелодию, ту, которая удалась в первый раз, больше десяти лет назад у таёжной речушки.

* * *

Вениамин Александров первым сдал экзамен по огневой подготовке и сейчас сидел в оружейке на деревянном табурете за столом с покарябанной столешницей. Он медленно попивал крепкий чай из гранёного стакана, и рассматривал висящий на зеленой бетонной стене старый календарь с глянцевой красоткой, мисс февраль по версии журнала "Медведь". Нет ничего утомительнее ожидания неизвестного. Сутками торчать в засаде ради секунд, когда враг попадёт в прицел оптики верной СВД, а палец мягко спустит курок — это да, это Вене было знакомо, но маяться от мыслей, что тебе приготовили в качестве испытания, было в новинку. Слишком многое для Веника означала бы не удача. Все его мысли постоянно вертелись вокруг одного — сможет он, или нет. Вениамин не был маленьким мальчиком и прекрасно понимал, что братки могут потребовать в качестве доказательства серьёзности намерений. Кровь.... Но одно дело убивать на войне, когда вокруг свистят пули, строчит РПК, а высотку, которую занял твой отряд накрывают минометным огнем, или в ночной охоте, когда и человека-то путем не видно, только огонёк сигареты или слабо различимый силуэт на фоне бьющего из окна света, и совсем другое лишить жизни абсолютно не знакомого, ничего лично тебе не сделавшего мирного гражданина. "А вдруг это будет маленькая девочка или беременная дурочка, которую черт завел не туда и не в то время?", — размышлял Веник. — "Нет. Ну не маньяки же они. Вон, Митрич, вполне вменяемый мужик". Александров никогда не врал самому себе и поэтому честно пытался ответить на вопрос: смогу или нет? — "А ты вспомни, зачем тебе это надо? Вспомнил? Хочешь, чтобы Маришка через пару лет превратилась в невыносимую старуху, гниющую в собственной моче? Чего молчишь? Давай, уходи, никто пока не держит. Тогда будешь белый и пушистый, может, в рай попадешь. Вон она, дверь", — накручивал себя Веник в тот момент, когда эта самая массивная железная дверь с местами облупившейся зелёной краской распахнулась. Пригибая голову, в оружейку вошли директор "Щита" Николай Стародуб, Митрич и еще один седой мужик с рваным шрамом на шее, как будто кто-то пытался перегрызть ему горло. Сразу стало тесно и некоторое время вошедшие толкались плечами, пока не расселись кто куда. Директор оказался в потертом оранжевом кресле ещё советского производства, напротив Александрова, и первым делом установил на стол, не большой электронный прибор, переключил на нём тумблер и подождал, пока замигает зеленая лампочка.

— Стало быть, согласен, раз уж не ушел, — начал Коля Ходок, — парень ты вроде не глупый, поэтому популярно объяснять не стоит. Работать будешь на меня, остальное тебе знать не нужно. Мы крышуем бизнес одного уважаемого человека и каждый имеет свою долю. Работенка в основном не пыльная и желающих нашлось бы много, но её нужно заслужить. Догадываешься как?

— Кого? — просипел внезапно перехватившим горлом Веник. "Вот оно, началось" — подумал он.

— Да говнюка одного. Засранец, каких поискать. Сам удивляюсь, почему земля до сих пор носит? — не глядя, протянул назад руку Ходок, в которую мужик со шрамом вложил тонкую пластиковую папочку. — Вот, полюбуйся.

На фотографиях был изображен сухой старик, с волевым лицом, но каким-то помятым что ли. Глубокие морщины сплошь избороздили лицо, а белые как снег редкие волосы напоминали паклю. Выделялись лишь глаза, на фото, сделанном крупным планом, их было хорошо видно. Жесткие, цепкие, они буравили Веню как стальные клинки. — "И, правда, зажился дедуля" — подумал Александров. Напряжение, царившее в душе немного отпустило и он почувствовал себя раскованнее — никаких задушенных в колыбели младенцев не предвиделось. Этот, сам кого хочешь сожрёт и не подавиться.

— Операцию готовили давно и тщательно. Объект живет в коттеджном поселке. Там у него не хилый такой бревенчатый домик в старорусском стиле. Вокруг лес, соседей рядом почти нет, только в сотне метров на восток недостроенный трех этажный кирпичный замок, владелец которого откинул копыта, а наследники поделить не могут, вот и стоит неприкаянный. Вот здесь, — доставая из папочки довольно профессионально набросанную карандашом карту, сказал Ходок. — В одной из его башен и была выбрана огневая позиция, намечен основной и резервный путь подхода, разработали и пару маршрутов отхода. Был изучен распорядок дня цели. В принципе всё готово. Стрелять должен был Митрич, но теперь нажимать на курок будешь ты. Он, кстати, пойдет с тобой, покажет всё на местности и подстрахует, если что. Плохо времени у тебя на подготовку почти нет.

— А...,— начал, было, Веник, его для начала интересовал другой вопрос — оплаты.

— Понимаю, так не делается, но сроки уже поджимают, — подняв руку ладонью вперед, перебил его Николай Стародуб. — Операцию будем проводить сегодня. Как стемнеет, выйдете на позицию, и утром снимешь цель. У этого хмыря фича такая, он по стариковски много не спит и в шестом часу прямо в халате выходит курить трубку на балкон, в аккурат под прицел с выбранной точки. Митрич проверял, прострел кое-где закрывали ветки деревьев, но мы под видом электриков их убрали, типа мешают линии и может коротнуть, так что здесь всё чисто. Теперь охрана. Двое в доме, трое во дворе, плюс те, что сторожат посёлок. Про последних можешь вообще забыть, пока чухнут, раскачаются, вы уже уйдете вот таким макаром, — провел черту на карте ногтем указательного пальца Стародуб. — Здесь вас будет ждать Меченный, — кивок в сторону седого со шрамом. — Это в крации. Так, пройдемся ещё раз, но с деталями. Если что не понятно — спрашивай, потом поздно будет. И не ссы, мы за тобой давно наблюдаем, предложение делаем не от балды, и там не оставим. Одноразовых исполнителей найти можно на любом рынке по три рубля штучка, пять рублей кучка. А ты товар штучный. Не пальцем деланный. У тебя медалей больше чем у меня, такими людьми не разбрасываются. Вопросы?

— Есть. Сколько?

— Чего сколько? А, ты за хрусты беспокоишься? А сколько хочешь?

— Одиннадцать тысяч пятьсот пятьдесят два евро, — тут же ответил Вениамин и понял, что сморозил глупость. Именно такая сумма была необходима на реабилитационный курс для Маришки.

— О как.... Это ты поскромничал, я бы ещё пару центов добавил, для круглого счёта, — заржал Стародуб. — Идет. Вот, здесь шесть кусков, — достал Ходок из внутреннего кармана пиджака плотную пачку банкнот и положил на стол, — остальное после операции.

Веник уставился на небрежно брошенное состояние и не мог оторвать глаз. Так много он не видел никогда. Подумать только, перед ним лежала половина из решения его проблемы. Как просто.... А уже через сутки, он сможет устроить жену в лучшую клинику, где стены белее белого и воздух такой стерильный, что убивает микробов ещё на подлёте, а доктора умные и вежливые. Маришке приставят сиделку, и ей больше не придётся терпеть до последнего и всё же ходить под себя.... А через несколько месяцев она оттуда выйдет.... Сама....

— Ау-у-у, где витаешь? — вернул Веника к действительности Николай, — я говорю, ты внимательно слушаешь, иначе прочищу уши шомполом, — на полном серьёзе добавил Ходок таким будничным тоном, что Веник понял — именно это и сделает, вон тем самым стальным ёршиком, что лежит под рукой у Митрича. — Итак, пройдемся по плану ещё раз....

* * *

— Можно? — спросил Николай Стародуб, постучавшись в тяжелую из мореного дуба входную дверь номера, где приходил в себя после перелета Сева.

— Заходи, Коля, я в кабинете — глухо раздалось из глубин апартаментов. — Ты, вроде говорил, что Вику привез? И где она? Самое время показать насколько без меня скучала, — бодро вышагивал Сева, заложив руки за спину, по настоящему, ручной работы иранскому ковру. Такие ткутся в течение целого поколения. Девушка, выходя замуж, начинает коротать тягучие как патока вечера, добавляя по миллиметрам к узору, а заканчивает, нянча на руках собственных внуков. Консультанта подобные вещи уже перестали интересовать, хотя в свое время он отдал не малую часть жизни изучению все различных орнаментов, арабской вязи и прочей письменности. Крупным специалистом не стал, но при желании мог предположить по своеобразному рисунку, в какой части страны был изготовлен ковер. Кабинет был не большим. Свет из окна во всю стену падал на пару кресел, между ними в центре комнаты стоял круглый красного дерева столик, вдоль стен книжные полки под потолок, а в углу массивный британский сейф Bisley. У Консультанта был такой пунктик — отказывался жить в месте, где отсутствует надежный хранитель секретов. В целом, комната напоминала скорее место, где деловой человек в случае крайней нужды сможет принять посетителя, подписать пару бумаг, в конце концов, просто посидеть в спокойной обстановке, настраиваясь на работу.

— В сауне она, Всеволод Сергеевич. Хмурый с кралей своей прямо здесь живет, вот Вика с ней кости и греет. Позвать?

— Позже. У тебя дело ко мне было, — плюхнулся в коричневое кожаное кресло, закинул ногу на ногу и принялся покачивать ей Всеволод. Вид у него был довольный и умиротворенный, а глаза словно искрились изнутри. Обычно не различимого цвета, толи серого, толи зеленого, сейчас они смотрели на мир стальным оттенком. "Готов", — подумал Стародуб, — "вот теперь можно начинать, нормально я подгадал". Он хорошо знал, что может означать такое состояние шефа. Однажды, в самом начале знакомства, Николай заподозрил Консультанта в употреблении наркотиков и даже добыл образец его крови для анализа. Правда пытался сделать это с присущей ему прямотой, по сценарию наезда подвыпившей молодежи типа "дядя, закурить не найдется?". Шпана должна была расквасить нос Всеволоду и быстро свалить, а Консультант под сопровождением Ходока отправиться в больницу, где сцедить с организма пару кубиков можно не вызывая подозрения. В результате в больницу они попали. Вот только вести туда пришлось незадачливых хулиганов. Консультант решил проявить несвойственное милосердие, и доставил в травм пункт переломанных гопников. А ещё на него нашел очередной философский приступ, и всю дорогу он учил пацанчиков морали, применяя в качестве аргументов пассатижи и жгут из аптечки. Гипотеза с наркотиками не подтвердилась, зато Стародуб быстро вычислил, что только в таком, странном состоянии Консультант принимает серьезные решения и, главное, никогда не ошибается. Никогда.

— Вот, Всеволод Сергеевич посмотрите, — Николай протянул через столик увесистую картонную папку с надписью "досье" на обложке, — пристроить хочу человека.

Консультант развязал бантик, открыл папку, и на него по-волчьи уставилось худощавое остроносое лицо Вениамина Александрова заросшее недельной щетиной. Дальше пошла биография, показатели физической выносливости, результаты сдачи нормативов, тестов на психологическое соответствие требованиям к охраннику, эмоциональную возбудимость, стрессовую устойчивость и многое другое. Досье составляли явно профессионалы, и подошли к этому делу очень серьёзно. Не иначе, Стародуб привлек кого-то со стороны. Материала получилось много, но Коля Ходок не спешил оставить шефа в одиночестве разбираться с бумагами. Стародуб замер в кресле и, казалось, не дыша, с легким холодком мистического ужаса, наблюдал Консультанта за работой. На это стоило посмотреть. Всеволод ничего не анализировал, не помечал карандашом моменты, к которым следует вернуться и вникнуть более внимательно, не задавал вопросов, просто читал. Вот только делал это с такой же скоростью, с какой обыкновенный человек, посмотрев на номер страницы, перелистывает на следующую. Затем Консультант аккуратно завязал тесемки, положил папку на стол и с отсутствующим видом подошел к окну. Завел разговор о погоде, биржевых новостях, политике и спорте, а в этот момент его мозг подобно мощному компьютеру последнего поколения обрабатывал информацию. Вдруг он резко оборвал фразу и без всякого перехода сказал, — Если информация полная и достоверная, то с высокой долей вероятности ты можешь доверять этому человеку. Мне нужно с ним встретиться самому. Сейчас я договорюсь с клиникой Маневеского и сразу после разговора мы отправим туда его жену. Дашь машину и водителя. Это хороший крючок и мы на него посадим Александрова.

— Не вопрос, Всеволод Сергеевич, не вопрос. Сделаем, — выдал Стародуб, прикидывая, успеет ли Веник определить больную в клинику, и выйти в срок на позицию. По всему выходило, что времени впритык. Весь тщательно разработанный план по устранению трещал по швам. И во всём была виновата спешка. Стародуб не любил так работать, но выхода не оставалось.

— Ты чем-то встревожен, — не особо вникая, спросил Всеволод. Мысли его витали далеко отсюда, там, куда невозможно добраться воплоти — в собственном прошлом.

— Ничего серьезного, просто я намечал общие командные стрельбы и Веник нужен мне здесь, — ответил Николай, делая вид, что внимательно изучает корешки книг на полках. Он даже встал с кресла и провел по одной из них пальцем.

— Тогда позови своего бойца и через пятнадцать минут сообщи Вике, что я приехал — рассеянно отправил Стародуба Консультант. Очень четко, как будто это происходит здесь и сейчас перед его глазами проносились картинки почти десятилетней давности. Вот он уже в вечерних сумерках робко подходит к большой стеклянной двери краеведческого исторического музея и, в ожидании момента закрытия, когда по домам начнут расходиться работники, присаживается на бетонные ступени, подложив под себя спортивный рюкзак. Ему нужен какой-нибудь грамотный ученый, кому можно показать фотоснимки найденной в тайге штуковины. Всеволоду очень хочется верить, что значение вытравленных на ней символов никак не связано с потусторонним миром, или ещё хуже — с дьяволом. Севина бабушка при жизни была очень набожной, постоянно говорила о грехах, заповедях и пугала озорного внука "рогатым". А теперь перед глазами проноситься следующая картина, как юный Сева обращается к вышедшему из музея благообразному старику, с длинными седыми волосами до плеч и в квадратных очках, судя по виду самому умному в этом городе человеку и при свете фонарного столба, показывая фотоснимки, пытается путано объяснить, что ему нужно. Сбивается, начинает сначала, а в итоге оказывается, что этот старик — вахтер в гардеробе музея и ни чего не знает. Зато указывает на едва заметную в сгустившейся темноте удаляющуюся спину и говорит, что возможно, ему поможет тот человек. Следующая картина, молодой коротко стриженый здоровяк, с доброй веселой улыбкой прищурившись, внимательно разглядывает фотоснимки. Вертит под разными углами, пытаясь поймать от уличного фонаря побольше света. И говорит, судя по тому, что смог разглядеть ничего похожего он раньше не видел, попросил забрать снимки домой и пообещал обязательно вернуть, когда изучит. Они договорились встретиться через неделю. Спустя оговоренный срок, Севу ждало разочарование. Молодой ученый не смог разгадать тайну, но посоветовал не отчаиваться. Оказывается, довольно часто совершаются находки сходу, объяснить которые не удается. В течение последующих четырех лет они часто встречались, ученому удалось заинтересовать Севу древней письменностью, и они искали ответ вместе. "Потом.... А что было потом?" — думал Консультант, стоя перед окном кабинета и рассматривая проплывающие в вышине облака. — "Когда пропала тяга узнать и понять? А разве это важно?"

Плавный поток образов прервал раздающийся за дверью, мягкий, стелящийся по мраморным ступеням шаг и Консультант повернулся спиной к весеннему небу за стеклом, а заодно и своим мыслям. Как всегда, после манипуляций с загадочным предметом его чувства обострились до предела. Через минуту на Всеволода почти не мигающими глазами уставилось уже знакомое по фотографиям лицо Вени Александрова. Он был насторожен, сжат как пружина и ничего для себя хорошего от разговора не ждал. "Интересно, чего ему наплел Коля? Так не пойдет, слишком зажат" — подумал Консультант. Он поприветствовал Вениамина, жестом указал на кресло, заговорил о себе и, глядя прямо в глаза вошедшего, мысленно потянулся к нему, представляя, как руками развязывает тугой запутанный узел где-то в области груди Веника. Раньше, в состоянии самадхи Сева всегда чувствовал настроение собеседника и даже мог предугадывать его слова, но в этот раз всё было на много острее. Изучая санскрит, Всеволод нашел близкое описание собственных ощущений, наступающих после общения с мистическим предметом, и для себя решил впредь это так и называть — самадхи. Поймав какой-то сумасшедший кураж, с безумным блеском во взгляде он постарался сделать то, о чем экзальтированные особы поминутно падая в обморок, шепотом рассказывают друг другу об очередном шарлатане гуру. И у него получилось. С удивлением осознавая, что человек, присевший на краешек кресла, стал похож на кусок пластилина, он принялся лепить преданного лично ему, готового на всё бойца, вслух говоря о каких-то ничего не значащих вещах. Полностью ломать личность Венику он не стал, но крепко вбил в область позвоночника металлический штырь верности, именно так во внутреннем взоре Консультанту представлялся сам процесс. Затем добавил Александрову чувства обязанности за выздоровление жены лично Всеволоду и отстранённо подумал о том, что не мешало бы теперь всех Колиных бойцов подвергнуть такой процедуре. Никакой усталости за этим не последовало, но Збруев не обольщался. Он точно знал, что после двадцати четырех часов очень активной работы наступал мучительный откат, и в течение двух последующих дней он будет медленно приходить в себя.

— Ну и что теперь с тобой делать? — Консультант пощелкал пальцами перед стеклянным лицом Веника, но тот никак не отреагировал. — Как там, в книгах написано? Постой, постой.... Ага! Я досчитаю в обратном порядке от пяти до одного, и на счет "раз" ты придешь в себя, и не будешь помнить последние десять минут. Бред какой.... Но почему бы не попробовать.... Пять, четыре, три, два, раз....

— Простите, Всеволод Сергеевич, я немного задумался, — в сомнении, словно не понимая, как он здесь очутился, вертя головой по сторонам, пробурчал Веник.

— Ничего-ничего Вениамин. У тебя был тяжелый день. Много информации, много эмоций. Я тебя понимаю.

— Спасибо вам, Всеволод Сергеевич. Я никогда не забуду, что вы для меня сделали, — тихо и очень серьёзно произнёс Александров.

В этот момент огненным вихрем в кабинет, постукивая каблучками, влетела стройная девушка и буквально бросилась Збруеву на шею.

— Сева, ты наглый эгоист! Почему не сказал, что уже приехал? Я так скучала...

"Самое интересное", — думал Консультант, — "что так оно и есть". — Своим обострившимся чутьем он знал это совершенно точно. — "Как странно и не обычно. Похоже, что она меня действительно любит, милая дурочка".

— Ну, я, это, пойду я, — неловко выдал Веник.

— Во дворе тебя ждет машина, с клиникой всё утрясли, так что вези туда жену и возвращайся. Николай задумал стрельбы какие-то, — поверх рыжей макушки ответил Консультант. Затем губы его расплылись в улыбке, нежно коснулись темени девушки, и Сева переключился на другие, более плотские материи.

—

Вениамин Александров лежал на непромокаемом туристическом коврике и ждал. Он очень хорошо умел это делать — ждать. Сидеть в засаде он мог и сутки, и двое, даже в снегу или болоте. А тут, под крышей, да на коврике веселой сине-красной расцветки одно удовольствие. Только-только начинался новый день, и предрассветные сумерки окрашивали всё окружающее в серо-розовый цвет. Такая же кровавая муть заливала пыльный чердачок одной из крохотных башенок новорусского кирпичного замка, надтреснутую оконную раму, через которую совсем скоро Веник поразит цель, а темное пятно воды, специально разбрызганной по полу перед стволом ВСС, стало похоже на бардовую кляксу. Не встретив на своем пути никаких препятствий, на позицию он и Митрич вышли около полуночи и кое-как разместились под крышей башенки. Ну не была она рассчитана на двух даже не очень крупных мужиков. Решили дежурить по очереди, меняясь через каждый час. И первая вахта с полуночи до часу досталась Митричу с таким расчетом, что время, когда должен был появиться клиент, выпадет на бодрствование Веника. Нет никакой нужды обоим не смыкать глаз всю ночь, если знаешь приблизительное время атаки. Тем более что один из них всё время наблюдает за домом расположенным в ста пятидесяти метрах к западу. "Возможно Митрич и хороший спец по спортивной стрельбе", — размышлял Вениамин, — "но лично я бы выбрал не такую очевидную позицию. Хотя,... Если там, за бревенчатым забором этого домика-пряника и вправду нет стреляных вояк, то с этого места, чего греха таить, — попадет и ребёнок". Балкон был как на ладони, а цель, по словам Ходока, обязательно выйдет полюбоваться рассветом и повернёт лицо прямо под девятимиллиметровую пулю ВСС. Ещё в армии Венику довелось пострелять из этой "игрушки" и он по достоинству оценил возможности "Винтореза". Бесшумный, беспламенный, можно установить помимо стандартного ПСО ещё и ночной прицел. Легкое, компактное оружие с малой отдачей, быстро разбирается на три основных узла и укладывается в специально сделанный кейс, мало отличимый от того, каким пользуются командировочные. Венику было немного жаль бросать здесь оружие, но Ходок, предвидя отношение снайпера к своему рабочему инструменту, дважды повторил, что унести машинку с собой нельзя. Ещё до отъезда с базы Александров сделал с десяток выстрелов и вынужден был признать, что приведен к нормальному бою "Винторез" отменно. На дистанции в сотню метров разброс почти не давал и, вообще, ВСС оставил впечатление не нового, но очень ухоженного оружия.

Веник лежал на удобном коврике и размышлял на отвлеченные темы. У него был свой способ не терять бдительности. Позволив векам расслабиться, он оставлял глаза чуть приоткрытыми, так они меньше уставали, но каждые несколько минут широко раскрывал их, и обозревал окрестности через прицел ночного видения. А что бы не впасть в дремоту он постоянно вертел в голове какую-нибудь логическую задачу. Вот и в тот момент, когда слегка пошевелился Митрич, он думал над тем, почему об операции не знал Всеволод Сергеевич. Как объяснил Николай Стародуб, у современных бизнесменов иногда возникают жизненные ситуации, когда им начинает мешать делать деньги какой-нибудь конкурент, а задача команды Ходока в том и состоит — расчищать площадку для новых свершений Консультанта. Но вот знать о некоторых аспектах работы бригады ему совсем не обязательно. Даже наоборот, Збруев должен был оставаться вне подозрений при любом раскладе. Такая таинственность немного смущала Веника, и он пытался понять, не пахнет ли тут предательством. Александрову хватило одного разговора, чтобы выяснить, кто действительно его настоящий босс и играть против него у Веника не было ни малейшего желания. Тут его отвлек вновь издавший не громкий шум Митрич и до Вениамина, наконец, дошло, что таким образом тот привлекает его внимание. На балкон, там, где должна была появиться цель, как раз выходил человек. Веник прильнул к окуляру и навел прицельный угольник на попыхивающего трубкой заспанного старика с не расчесанными волосами. Снайпер вдохнул и, застыв на полувыдохе, плавно нажал на спусковой крючок. "Пф-ф-ух" — выплюнула кусочек стали ВСС, и окна второго этажа, находящиеся за спиной падающего навзничь человека окрасились темными кляксами крови вокруг аккуратной дырочки в стеклопакете. Веник тут же навел прицел на тело убедиться в попадании и заметил движение в окне. Митрич тем временем открыл в полу крышку лаза и приготовился спрыгнуть вниз, он видел достаточно, чтобы подтвердить поражение цели, а Вениамин всё медлил. Ждал малейшего намека на движение, что бы успокоить ретивого охранника. В том, что это был очередной перекаченный бык, он нисколько не сомневался. Промелькнувшая фигура обладала внушительными габаритами, да и некому тут ещё было взяться. Время замерло и медленно отсчитывало драгоценные секунды. Возможно, Веник ошибался и в этот самый момент охранник уже вызывал подмогу, но и исключать утреннюю расслабленность телохранителя после ночной вахты было нельзя. Зачем ему всюду таскать с собой рацию, когда в этом тихом месте даже птицы не решаются нарушить покой респектабельных жильцов поселка своим пением. С другой стороны, убери быка, и выиграешь время, остальные не сразу сообразят что к чему и появится существенный гандикап. Секунды таяли, и если голова не появится в прицеле сейчас, вот прямо сейчас, то промедление для киллера становиться смертельно опасным. Может, и были в голове Александрова подобные мысли, но они проскользнули мимо сознания. Сработало чутьё, и Веник ждал, он умел ждать, а вот охранник только что убитого старика — нет. Он не выдержал первым и буквально на миг высунулся из-за подоконника осмотреться. Вряд ли бодигард успел сообразить, что уже умер, когда его мозги расплескались по дорогому паркету из Карельской берёзы. Веник аккуратно положил на кирпичный пол башенки оружие и, не вставая, быстро попятился назад, сползая ногами в открытый лаз. Затем он спустился в холл первого этажа, пересек его и выбрался наружу через окно на противоположной от домика-пряника стороне. Там его поджидал Митрич. Они спуртом преодолели открытое пространство до ближайших деревьев и скрылись в листве. Всю дорогу молчали, берегли дыхание. Уже в машине Митрич спросил: "Веник, у тебя нервы есть вообще или как?", — он сидел на переднем пассажирском кресле не приметных серых Жигулей и с улыбкой повернулся к напарнику, а его правая рука ощупывала рукоять пистолета, кобура которого крепилась под сидением. Абсолютное, ледяное спокойствие сразу же после убийства человека — это тоже отклонение от нормы и от таких маньяков нужно избавляться в первую очередь, они не умеют работать в команде и не редко подставляют своими действиями всю бригаду целиком.

"А как же, вот только не знаю где они, уже в штанах или ещё при мне", — ответил с ухмылкой Веник, помахивая вокруг носа рукой. И только сейчас Митрич обратил внимание на редко подрагивающие пальцы Александрова, хлопнул его по плечу, показывая, что оценил шутку юмора и убрал свою кисть от пистолета.

Меченый вел машину вроде бы не быстро, плавно и без рывков, но километры так и таяли. Не нарушая правил, они проехали пару десятков вёрст по автостраде, затем свернули на проселок и через несколько минут подпрыгивания на ухабах пересели в другой автомобиль. Чуть позже на сотовый каждого из них пришло сообщение: "Красный код. Общий сбор". Митрич на SMS отреагировал, почесав репу, Меченный зевнул вовсю пасть, а Веник по не продолжительному размышлению, решил присоединиться к Митричу. То есть почесать репу и не задавать глупых вопросов. Меченый итак везет всех на базу, а там по-любому всё объяснят.

* * *

Виктор Королёв любил окружать себя массивными предметами с претензией на роскошь, и как сорока тащил к себе в дом всё блестящее. В результате, его огромная московская квартира, перепланированная из расселенной коммуналки, напоминала нарезку кадров дешёвого телесериала, из разряда уж очень малобюджетных, когда в одной и той же комнате, только в разных углах происходят съемки всего "шедевра". В жилище Виконта рядом со столом на витых позолоченных ножках, подделкой под 19 век, спокойно мог размещаться дутый кожаный диван ядовито зеленного цвета производства фабрики "Большие Луки", между ними никелированный абажур, используемый в качестве вешалки, а на полу расстеленная почему-то поверх ковра шкура белого медведя. В следующей комнате можно было встретить старый комод, заново покрытый лаком и лепниной, на нем огромную мраморную шахматную доску с недостающими фигурами и ноутбук. Здесь же резное деревянное кресло-качалка, пара обыкновенных низких кресел и посередине комнаты высоченный круглый стол на одной ножке, толстая столешница которого доставала в аккурат до подбородка сидящих в креслах людей. И обязательно на всех стенах картины, чем больше по размеру, тем лучше, а что на них изображено дело десятое. Никакого понятия о стиле Виконт не имел. Его тяга к монументальным предметам с вензелями превратила отличные квадратные метры в склад вещей, которые по отдельности, может, и смотрелись, но вместе создавали ощущение хаоса. Самое удивительно, что в делах Виконт был строг, аккуратен и педантичен до безобразия. Как такое совмещалось в одном человеке не понятно. И вот в этой самой квартире, в то время, когда за плотными бордовыми портьерами разгоралась заря, зазвонил мобильник, лежащий на белом гипсовом постаменте около огромной высокой двуспальной кровати с балдахином. Протянув руку, Королёв не сразу нащупал трезвонивший аппарат, а потом долго не мог попасть толстыми пальцами по кнопке приема вызова — без очков он был как крот.

— Да, — прохрипел Виктор.

— Виконт, у нас беда, Папу завалили.

— Какого, на хрен, папу? Ты чего мелешь, придурок? Ты на часы смотрел, урод, — спросонья не понимал Королев.

— Виконт, сукой буду, в натуре порешили Веню Страха.

-....

— Ало, ф-ф-ф, Виконт, ты меня слышишь? Ф-ф-ф...

— Не пыхти, я думаю. Так, давай по порядку. Кто, когда?

— Да не знаю я ни хера. Приехал меняться с бойцами Шила, сегодня наша очередь Папу сторожить, зашел в дом — тихо. Ну, я прошвырнулся по-быстрому, и на втором этаже нашел Шило почти без черепа, а на балконе Веня Страх с дыркой между глаз.

— Кто ещё знает?

— Ты первый, я вот тут думаю надо....

— Думать ты в сортире будешь, а сейчас слушай. Ты никому, ничего не сообщаешь, я сам это сделаю, а закрываешь дверь в комнату с трупаками и никого, повторяю, никого туда не пускаешь. Сам перед ней встанешь и даже, если тебе явиться Дева Мария, то пусть ждет на пороге. Твои архаровцы должны по тихой закрыть в подвале тех бойцов, что до вас сторожили. Потом допросим, но сейчас главное, чтобы до моего приезда никто ничего не узнал, даже твои ребятки. Ты меня понял? Башкой отвечаешь!

"Так. Так. Так-так-так." — пытался привести в порядок мысли, прыгающий на одной ноге и пытающийся натянуть носок на другую Виконт. "Стоп", — уселся, на кровать Королёв. — "Первое, нужно, отвести подозрения от себя. Сейчас я — подозреваемый номер один, пропали деньги, а кто за них отвечает? Значит необходимо, чтобы Тёма Седой узнал о смерти дяди от меня и только от меня. Скажу, что уже выезжаю на место и буду там его ждать. Мол, я ни при делах, и вообще стал бы тут расхаживать, если бы сам и заказал Веню Страха. Этого, конечно, мало, но всё-таки. Что ещё? Ещё.... Так ведь Вор мертв и можно недостачу денег в общаке списать на особую, секретную договоренность с законником о покупке компьютерной фирмы, через Консультанта, а все разговоры про пропажу велись чисто для отвода глаз", — осенило Виконта, — "Тогда что? А получается, Сева всех кидает и откатывается к Левинскому. Я узнаю, и начинаю аудиторскую проверку в его конторе. Пацанчик паникует и решает избавиться от проблемы". — Королёв уже немного успокоился и, расслабившись, прилег на кровать. — "Кстати, надо будет Седому сказать, чтобы без охраны нигде не появлялся, напустить тумана, типа я знаю, откуда ветер дует, и всё при встрече поясню. Потом хватаем за жабры Збруева и с пристрастием спрашиваем: куда девал заначку братвы, и почему мы до сих пор не в шоколаде? Тому и сказать в ответ будет нечего. Дела-то он вел только со мной, и в курсе был Папа или нет, точно не знает. Кстати, заодно и отметем акции компьютерной фирмы. Пацанчика жалко конечно, такой талант, но молодой ещё Сева, что бы в большие игры играть. Нехер было меня кидать. Остается одна проблема — где теперь искать Консультанта?". — Вопрос кто же на самом деле убил законника и за что, Виконт пока решил не трогать. Будет время, разберется. — "Логичнее всего, при условии, что Консультант замазан, спрятаться в охраняемом месте, типа его школы телохранителей. Там и людей со стволами много, и место тихое, и Коля Ходок под боком. Вот ещё один сюрприз для Седого: Стародуб потихоньку обзавелся собственными людьми и, скорее всего за Севу вкупится. Сколько у него бойцов никто не знает, но подчиняться приказам Седого не будет ни один. Это факт. Да и сама школа — твердый орешек, с нахрапа не возьмешь. Нужно посылать много людей. Так, у Седого четыре бригады и пошлет он максимум половину, остальные будут проверять другие места, где может объявиться Консультант. У меня столько же бойцов, но сильно доверять мне Тёма не будет и чтобы не нервировать, посоветую усилить нападение Лысым с его десяткой. Ему все доверяют. Остальные тоже пусть шерстят, может, и накопают чего. Всё. Время. Пора звонить", — Королёв подскочил с кровати и, надев очки, начал набирать номер мобильника Артёма Седых.

* * *

Собиравшаяся в небе с раннего утра свинцовая хмарь разразилась-таки проливным дождем. Порывистый ветер весенней грозы бросил прошлогодние листья в стекла микроавтобусов производства дойчеланд медленно ползущих по проселку, и с небес ведрами пролился гнев божий. Да так, что не справлялась хваленая немецкая автоматика, дворники просто не успевали сметать водопады воды, закрывавшие обзор водителям. До школы подготовки телохранителей осталось проехать совсем не много, когда колонна из трех автомобилей под завязку набитая вооруженными людьми встала.

— Э-э-э, чё за дела, чё встали? — Прогундосил мелкий, вертлявый недоносок, держащий на коленях эффективное средство геноцида — помповый дробовик. Их машина шла посредине, и причину задержки определить визуально было невозможно.

— Заткнись, Слоненок, ща всё узнаем, — ответил человек с головой похожей на шар для боулинга, доставая из поясного кармана телефон. Не успел он набрать номер, как из трубки полилась набившая оскомину мелодия "Владимирского централа".

— У аппарата.... Ага, был.... Э не, хлеб за брюхом не ходит, лучше уж вы ко мне в машину.

— Ну чё там, бугор? — спросил вертлявый.

— Слоненок и Рыба прогуляйтесь-ка к соседям, иначе не поместимся.

— Ты чё Лысый, там же за бортом шторм натуральный, это Рыбе пофигу, он водоплавающий, а я только по-собачьи могу, возле берега, где мелко.

Лысый вместо ответа одной рукой сдвинул в сторону дверь, а другой схватил за шиворот гундосого обладателя дробовика и придал ему нужное ускорение. Смешно перебирая ногами, чтобы не ввалиться мордой в грязь, тот мигом добежал до передней машины, проорал: "Здравствуй, мама, я вернулся, открывай, а то уйду", дернул за ручку и врезался в грудь выходившего из Мерседеса франта в классической тройке и лакированных туфлях. "Пардон", — сказал последний, печально посмотрел на раскисшую дорогу, поднял воротник пиджака и, ссутулившись, направился в сторону призывно машущего рукой Лысого. Третий бригадир уже находился в центральном микроавтобусе и стряхивал ладонью воду с короткого ёжика волос.

— Француз в своем репертуаре, ничего без выефона не делает, — не громко, но так чтобы все услышали, пробасил Кумач, старший бригады из последней машины.

— Ты что-то, сказал? — спросил усаживающийся на место Слоненка щеголь.

— Да вот, до сих пор удивляюсь, — завел старую песню Кумач, — за какие заслуги, как только вместе на дело выезжаем, ты у нас в капитанах ходишь?

— Наверное, потому что умный, а зависть один из смертных грехов, ты не знал?

— Смертных это ещё не смертельных, — с угрозой ответил Кумач.

— Ладно, за дело надо побазлать, грехи потом отмаливать будем, — вклинился в начинающуюся ссору Лысый, — Тема такая: был я у Ходока на базе и скажу, что не заметно хрен туда войдешь. Сигнализация кругом, датчики движения, камеры понатыканы даже на ограде. Забор у него хозяйский, метра три будет, а поверху колючка под током. Внутри тоже все хитрыми устройствами упаковано. Если от ворот смотреть, то сразу справа будет стадион, слева парк, а прямо двухэтажка с номерами. Там и надо искать Консультанта. Сразу за ней есть ещё один корпус, но он не жилой. Ни окон, ни дверей, просто стены и крыша. Они там тренировки какие-то устраивают. Ну а ещё дальше крутой обрыв и река. Там забор не кончается, становится поменьше, но всё равно от воды не подняться.

— Можно столб свалить и не будет у них электричества, иди себе спокойно. Тогда каждый со своими лезет через забор с разных сторон, и берем их тепленькими прямо в койках. Время ещё восемь, дрыхнут, поди, и льет как из ведра, далёко не видать, охрана кипишь раньше времени не поднимет, — предложил Кумач.

— Дождь зарядил — это конечно нам в масть, но так не вечный же он. Через пять минут спадет, — подал голос Лысый.

— Не вариант, системы охраны обычно питаются от генератора, — подвел итог Француз, — Лысый, сколько там людей?

— Двое в дежурке у ворот, ещё четверо в главном здании, но это так, молодняк с пукалками. Может, кто из инструкторов на выходные остался. Левых там сейчас нет, точно. Да, ещё упорно ходят слухи, что Ходок подобрал команду из отмороженных ветеранов. Он же сам две компании прошёл, вот и пригрел, говорят. Вряд ли много, их же "кормить" надо, пять — семь. Итого по максимуму получается человек пятнадцать — двадцать.

— Не мало.... И не заметно, говоришь, не пройти.... А что ворота? — спросил Француз.

— Железные, каркас сварен из труб, отъезжают в сторону верхней частью по балке, там ещё двигатель стоит, а снизу по желобу. Управляются из КПП. Один охранник подходит к не большой калитке, сморит пропуска, говорит по рации второму, тот нажимает на кнопку и проход открывается.

— Короче, машиной не снесёшь...

— Почему же, БТР-ом запросто. Француз, кончай мудрить. Лезем на стену, режем колючку и провода под током. Ну а потом стреляем во всё что движется. Хера ли тут думать? — вступил в обсуждение Кумач.

— Лысый, ты у Ходока один был, али сотоварищи? — Не обращая внимания на реплику бригадира, продолжал расспросы Француз.

— Да вот с этим Чукчей, — показал на толи бурята, толи узбека Лысый, — ну и Слоненок там был, он сейчас в твоей машине байки травит.

— Это, у которого помело вместо языка?

— Он самый.

— Такой-то нам и нужен. Делаем так: Кумач, ты, как и хотел, лезешь через стену с той стороны, где на территории парк начинается, то есть слева от ворот. Лысый, ты со своими попробуешь зайти от обрыва, то есть в тыл. Там, как я понял, убитое здание есть. Вот в нем и закрепишься для начала. Я попробую пройти через ворота. Разбегаемся прямо отсюда. Через полчаса все уже должны быть на позициях и ждать сигнала. Связь через радио, на всех раций не хватит, но пару штук для вас найду. Всё время пошло, — закончил инструктаж Француз и полез из машины наружу. Дождь закончился, и в воздухе пахло свежестью, а на западе яркие лучи солнца подсвечивали синее небо. Гроза уходила дальше, поливать улицы Москвы. Следом за главарями из транспорта посыпались бойцы. Помогая себе матом, они начали разбегаться по мокрой траве вправо и влево от жидкой грязи на дороге. Около машин остался только Француз со своей десяткой, да заметавшийся было Слонёнок. Тот дернулся сначала за Лысым, но услышав окрик старшего, не торопясь вразвалочку, положив дробовик на плечо, подошел к Французу.

— Ты, говорят языкастый больно, братва решила тебя послать отвлекать внимание охраны на КПП. Задача минимум выманить одного за ворота. Ствол оставишь тут, — объяснял Француз, снимая пиджак и закатывая рукава безупречной белизны сорочки.

— Эта, начальник, ты чё, смерти моей хочешь? Я, чё, мля, на ниндзя похож? Как я без помповухи-то буду? — заартачился боец, рассматривая два больших блестящих пистолета в наплечных кобурах, что оказались под костюмом Француза. — Не, начальник, дай мне лучше верёвку, пойду сам повешусь на во-о-он той берёзе. Под ней меня и похоронят, а через месяц никто и не вспомнит, что был такой на Земле, Пётр Васильевич Смакин, — траурным голосом пуская петухов, декламировал бандит. — Только чёрный ворон будет кружить над деревом и.... Не, ну надо так надо, — не дыша и боясь сглотнуть, Слонёнок покосился на неведомо как очутившийся у кадыка здоровенный тесак с зазубринами по тупой стороне лезвия. Не мигающим взглядом с недоброй внутренней борьбой на него уставился молниеносно оказавшийся рядом Француз, и четко с расстановкой произнес: "Повторяю Последний Раз, Специально Для Идиотов, Ты Идешь К Воротам И Выманиваешь Охранника Наружу. Чего не ясно?".

— Да всё в порядке, начальник. Шуткую я, натура такая. Иду, уже иду, — аккуратно, по сантиметрам отодвигал двумя пальцами от своей шеи лезвие ножа Слонёнок. — А можно и мне такой же хрякорез в качестве дополнительного аргумента при переговорах с охраной заиметь. Ну, так, на всякий случай?

— Горбатого могила..., — вздохнул Француз, — держи, потеряешь — шкуру спущу.

— Ага, и типа сапоги из неё сошьешь, — добавил враз повеселевший Слонёнок, — знаем, проходили, — вертел он на вытянутых руках тесак. — Во-о-о, счаза повоюем! Ну, чё, прячьте мамы дочерей, я веду к вам лысого развратника, — пропел боец и направился вперед по дороге. Взобравшись через полста метров на холм, и пропетляв по извивающейся колее ещё с сотню, он уперся в массивные ворота, вправо и влево от которых убегала даже на вид толстенная стена из желтого кирпича. В углу запирающей проход конструкции притаилась не большая глухая калитка без смотрового окна. Вокруг стояла тишина. Казалось, даже птицы замерли в ожидании и не стрекотали кузнечики, заслушавшись, как надрывался Слонёнок. Он посадил голос, по третьему кругу рассказывая в пустоту о застрявшей машине, больной маме и беременной жене, которой вот прямо сейчас приспичило рожать. А также о том, как срочно нужен телефон вызвать эвакуатор, скорую помощь и даже пожарных. "Если этот сезам не откроется, я вас гадов точно спалю к ядрёной матери! У-у-у-у, паскуды!", — распалился не на шутку Слоненок, вытащил спрятанный сзади под ремнём тесак и с криком "банзай" бросился на штурм кованой калитки. Врезавшись с разгону в толстый слой металла, он мешком скатился по гладкой поверхности на землю, но его было уже не остановить. Тут же вскочил на ноги, приготовился ко второму наскоку и заметил, что от удара дверца приоткрылась. Рывком распахнув во всю ширь, с криком: "ну всё падлы, теперича я вас на ремни порежу", Слоненок вихрем влетел в КПП размахивая огромным резаком, и тут же получил по затылку тяжёлым отрезвляющим ударом. Боевого задора у него поубавилось, зато появилось желание жить, когда, лежа на полу, со стоном перевернулся на спину и увидел нечто лохматое с чем-то очень напоминающим оружие в руках.

— Сгинь, леший, — в глазах бандита всё плыло и двоилось. Соображал он с трудом, и хотелось блевать. — Я вашего брата завсегда уважал, сухарики в лесу оставлял, а бутылки ни-ни. Будь человеком, а? Не ешь меня, я не вкусный, костлявый весь. Вот со мной пацаны пришли, так они здоровенные, мясистые. Скоро тут будут...

— Сколько вас? — спросил Вениамин Александров, облаченный в маскировочную накидку снайпера, обшитую длинными лоскутками ткани и бессистемно расположенными пучками травы. Лицо Веника было закрыто камуфляжной маской, и он действительно выглядел, как вышедший из сказок леший.

— Да человек тридцать наберется.

— Как вооружены?

— Дробовики, пистолеты, калаши укороченные. О, у меня ещё нож есть. Краси-и-и-вы-ый, — глядя в потолок и шаря рукой по полу, хрипел пересохшим горлом Слонёнок. — Был. Где-то здесь он. Хочешь, тебе подарю, — Перспектива попасть на обед к лешему совсем не радовала, и он очень старался угодить нечисти. Правда, ворочать языком получалось плохо, зато искренне.

— Откуда наступать будут?

Сил ответить у бандита уже не было никаких, он вяло махнул рукой в сторону, потом прямо и себе за спину, показывая направление. Веник решил не канителиться и врезал ногой Слонёнку по дурной башке ещё раз. Подумал, не переборщил ли, вдруг этот "язык" даже родственников перестанет узнавать, он уже сейчас правую руку от левой слабо отличает, но всё-таки взвалил обмякшее тело себе на плечо и потрусил к лесу вправо от центральной дорожки. Бросив в овраге бесчувственного пацанчика и присыпав его прошлогодними листьями, снайпер отошел на пару десятков метров, и занял позицию в кустарнике. Ждать оставалось не долго. Первое задание, взять одного живым, он уже выполнил, скоро и за вторым не заржавеет. Николай Стародуб приказал поначалу в драку не лезть, а по возможности ранить не смертельно какого-нибудь бойца и оттащить в сторонку. Пригодиться мол. Ну а после дал полный карт-бланш. Так и сказал — "ты их пропусти, пусть до засады дойдут, потом веселись Веник, стреляй во всё, что по территории движется. Наши будут в тренировочном здании, не зацепишь, ну а Митрича, он тоже в свободное плавание пойдет, ты не перепутаешь. Да, если кто захочет свалить, особо не препятствуй. Прореди по возможности, но не подставляйся". Веник и не собирался ловить пулю, ему было ради кого жить. Вдруг он услышал рев двигателя и увидел, как на приличной скорости к входу административного корпуса направляется микроавтобус. Снайпер сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и приготовился к поражению целей.

* * *

Стародуб разместил свою группу в бывшем лечебном корпусе — серой двухэтажной коробке из бетонных блоков, расположенной в пятидесяти метрах за южной стеной единственного жилого помещения школы. План был прост. На всей территории кроме них никого не осталось и атакующие рано или поздно выйдут к зданию с затаившимися бойцами. Удерживать одну позицию, при превосходящих силах противника проще, чем весь комплекс. Главное не поднимать шума и подпустить нападающих поближе. Потом можно забросать гранатами, и во время поднявшейся паники добить выживших. Когда вокруг раздаются взрывы, свистят пули и стонут раненные, пытаясь руками затолкать свои пузырящиеся сизые кишки, то в штаны может наложить любой, даже крепкий духом мужик. Чтобы соображать в такой ситуации, требуется особый опыт, и не базарных разборок с применением бит, ножей и пистолетов, а серьёзных боевых столкновений. Может, есть среди столичных бандитов специалисты по штурму укрепленных сооружений, но в массе своей — это братки, даже издалека не наблюдавшие за тем, как может воевать профессиональная хорошо сработавшаяся команда, да ещё на своей территории, где каждый камушек знаком. Превосходство в живой силе в данном случае большой роли не играет, и Ходок не сомневался в успехе. А если, всё-таки придется отступить, то делать это из дальнего здания расположенного не далеко от символического ограждения будет гораздо проще.

Шесть бойцов вооруженных АС "Вал" с девяти миллиметровыми бронебойными пулями занявшие второй этаж здания, плюс Стародуб с "Печенегом" (пулемёт), залегший за мешками с песком на плоской крыше, да пара снайперов, работавшая в тылу у растерянного противника, были в состоянии остановить маленькую армию. Правда при условии, что у последней нет тяжелого вооружения, гранатометов и своей снайперской поддержки. Но это выглядело настолько маловероятным, что не принималось в расчет даже в качестве гипотетической вероятности. Коля Ходок хорошо знал своих коллег и не ждал от них сюрпризов. Единственным слабым звеном в построенной им оборонительной схеме оставались шесть ЧОП-овских охранников. Сейчас они находились в закрытом административном здании, и играли роль отвлекающей силы. На лестнице в равном удалении от промежуточной межэтажной площадки и вторым этажом была сооружена баррикада из кресел, тумбочек, горшков с декоративными растениями — всего, что попало под скорую руку из предметов находящихся в холе. Любой сунувшийся на лестничный пролет попадал под ураганный огонь полудюжины напуганных, но от этого не менее опасных охранников. В замкнутом пространстве на небольшой дистанции даже один дробовик будет очень эффективен, а шесть создадут такую плотность огня, что шансы выжить у самых смелых будут минимальны. И всё же самого Стародуба такая преграда не смогла бы остановить. Задержать — да, но не более. Он знал, что парни там остались на убой, и даже немного сожалел об этом. Тут всё как на войне, чтобы победа досталась тебе, кто-то должен умереть. Иногда погибают твои друзья, иногда малознакомые люди, но всё равно "наши". Это закон. Жестокий, но к нему быстро привыкаешь.

Если бы было больше времени на подготовку, Ходок постарался бы избежать ненужных жертв. В принципе, ответная реакция братвы после убийства Вени Страха была предсказуема. Стрелки падали на Виконта, и тот был просто обязан перевести их на Консультанта. Здесь расчет оказался верен. Он ошибся только во времени, понадобившимся бандитам, для решения несложного уравнения, в котором два плюс два равняется пяти, или трём. Кому как удобнее. И если бы не звонок информатора все закончилось бы ещё плачевнее. При таком раскладе возможная смерть шестерых, не самая большая потеря. Главное успели собраться и притащить с собой самого Збруева, его женщину и кралю Хмурого в тот же самый бывший лабораторный корпус в котором находилась основная группа. Лучшего решения в жестком цейтноте Ходок не нашел. Нацепили на гражданских по бронику, одели каски и заставили лежать на матрасах, не поднимая головы.

Консультанта мало устраивала его роль бессловесной куклы и вот уже несколько минут, как он пытался шепотом добиться от бойца, отвечающего за связь, возможности поговорить с Ходоком, затаившимся на крыше. Радист на все его горячие убеждения отвечал категорическим жестом и демонстративно смотрел только в ноутбук, не встречаясь глазами с Всеволодом. На переносной компьютер поступала дублированная информация из центра наблюдения. Датчики движения, разбросанные по территории "Щита", должны были подсказать направление атаки. В конце концов, ему надоело отражать нападки настойчивого Збруева, он стащил с головы ободок с наушником и усиком переговорного динамика и, переключив рацию на общий канал передал средство связи.

— Коля, ты меня хорошо слышишь? — прошептал Консультант.

— Мля, я же их предупреждал.... Что случилось Всеволод Сергеевич? Сейчас не очень подходящее время вести переговоры, мы в засаде, если вы не заметили. Полное радиомолчание. Отбой.

— Постой, постой. Мне кажется, что я могу принести больше пользы, имей я автомат или хотя бы пистолет, на худой конец. Я хоть и не служил в армии, но стрелять умею с раннего детства, мой отец был охотником.

— Всеволод Сергеевич, — с бесконечной усталостью в голосе, словно объясняя ребенку разницу между мальчиком и девочкой начал Ходок, — каждый должен заниматься своим делом. Я же не учу вас, когда нужно сливать доллар и покупать фунты.

— Хорошо. Но я могу помочь и другим способом. Я чувствую, что люди, пришедшие за мной уже где-то рядом, и я мог бы предположить, откуда они идут.

— Инздец, — подвел итог Стародуб.

Почти в ту же секунду, радист отобрал переговорное устройство у Консультанта и начал быстро отстукивать по динамику пальцем. Пять бойцов, находившиеся рядом синхронно повернулись к окнам на южной стороне и на корточках начали движение. Затем, вдруг остановились и с удивлением посмотрели на связиста.

— Да вижу я их. Лезут через забор. И говори уже открытым текстом. Хойли теперь-то. Коли до сих пор прут как лоси на водопой, пока мы тут базары трем, значит, радиоперехват не ведётся, — раздалось из переговорного устройства, которое радист держал в руке.

— Докладываю. На объект проникли неизвестные с юго-западной, северо-восточной и северной сторон. Квадраты 18, 5, и 1. Ждем указаний.

— Так. Действуем по плану. Группу, которая заходит со стороны реки, атакуем по сигналу гранатами, потом зачищаем. Ждем реакции остальных и дальше уже по обстоятельствам. Как поняли?

— Есть атакуем гранатами, — повторил приказ радист.

— Есть. Есть. Есть, — раздалось из наушника, а один из бойцов запел — А мы по локоть, закатаем рукава....

— Кто-нибудь дайте Меломану в ухо. Слышь ты, Паваротти, будешь забивать эфир, огрею самолично, — предупредил Стародуб. — Петюня, как понял? — Спросил одного из ЧОП-овцев, забаррикадировавшихся в административном корпусе. — К вам идет команда, предположительно от восьми до двенадцати человек. Ваша задача сидеть тихо, даже когда будут ломать входную дверь. Как только появятся на лестнице — стреляйте. Только не все сразу. Сначала трое работают, оставшиеся страхуют. Потом первые перезаряжаются, а вторые ведут огонь. И ради бога не мелькайте перед окнами — пристрелят нахрен. Не чужие, так свои. Всё, тишина в библиотеке.

* * *

Микроавтобус с бойцами Француза успел набрать приличную скорость и к зданию он подскочил весьма ходко. Завизжав тормозами, машина остановилась в каком-то метре от тяжелой, темной металлической входной двери и к ней тут же устремились люди. Веник находился позади и не много слева, поэтому в прицел его "Винтореза" попал только водитель, замешкавшийся на сидении. Вот его-то снайпер и успокоил первым. Пуля пробила ветровое стекло автомобиля и вошла за ухом у бандита. Александров перевел прицельный угольник на дверь, увидел новую цель и, не раздумывая, выстрелил в показавшуюся спину два раза. Что происходило по другую сторону Мерседеса, он не разглядел, пассажирские окна больше напоминали зеркало, но, судя по поднявшейся панике, Митрич вступил в работу активно. У него нападавшие должны быть как на ладони. Веник решил сменить позицию и аккуратно, чтобы не шелохнулась ни одна веточка, попятился из зарослей кустарника. В это время Француз, лежа на резиновом коврике в пассажирской части "Мерина" решал не простую задачу. Первые три выскочивших наружу человека были убиты быстрее, чем кто-то что-нибудь успел сообразить. Ещё один почти лишился головы, когда в темпе запрыгивал обратно, попутно сбив с ног самого Француза. Кровь бедняги сейчас ручьем лилась на лицо бригадира, но тот не спешил отодвинуть в сторону тело. В машине оставалось ещё восемь боеспособных братков, скорчившихся между сиденьями, и даже не помышлявших о том, чтобы с криками "мать-перемать" штурмовать помещение. Первый же кто высунет голову, почти стопроцентный трупп. Француз и сам сейчас сожалел, что не похож на черепашку, но понимал — предпринимать хоть что-то необходимо немедленно.

— Слушай сюда! Выставили стволы к окошкам, и чтобы каждый отстрелял магазин длинной очередью. Куда хочет, хоть в белый свет, мать вашу! Мочи уродов! — крикнул Француз и, подобрав под себя ноги, резким толчком выкинул наружу неподъемное тело, а сам ужом проскользнул вперед к водительскому сидению. Машина ещё гудела и, включив животом и локтем заднюю передачу, не поднимая головы, руками надавил на газ. Микроавтобус, огрызаясь восемью стволами, с визгом подал назад, проехал метров пятьдесят и остановился.

— Михей, смотри куда рулить! — старался перекричать грохот автоматов бригадир, — задача номер раз снести входные двери нахрен, — схватившись левой рукой за баранку, правой он утопил акселератор.

— Француз, да ты псих долбанный! Куда прёшь! А-а-а-а, ..ать, правее бери, правее!!!

Едва выстрелы смолкли, как гордость немецкого автопрома с диким грохотом протаранила вход в здание. Бойцы, как кегли посыпались на пол, а сам Француз, ударившись головой о панель приборов, на несколько секунд потерял сознание. В себя он пришел от того, что кто-то тащил его за ноги. Кровь заливала правый глаз, и всё было как в тумане. Радом строчил АКСУ, отдаваясь пульсирующей болью по мозгам. Затем его поставили в вертикальное положение и, опираясь на твердое плечо в коже, Француз ввалился в холл первого этажа. Бригадир присел у стены и, вытирая измазанное лицо, с тупым равнодушием наблюдал, как несколько человек сунулись было на лестницу. Двое остались лежать, не добежав даже до половины — сверху обрушился шквал свинца. Ухающие дробовики терзали тела и поднимали пыль из мелких осколков мраморных ступеней. Одному повезло, и словно ошпаренный, он в три широких скачка нырнул за стойку администратора. В следующую секунду, до братков донесся слитных хор взрывов, прозвучавший со стороны реки. "Лысый" — вяло подумал Француз и достал из кармана брюк рацию. Ещё утром штаны были идеально отглажены, а теперь напоминали грязную половую тряпку, и это нервировало бандита больше всего. — "Трындец котёнку, не с кем теперь будет гонять шары в боулинге, но проверить надо" — мелькнуло в голове бригадира. Рация ожила и голосом Кумача прохрипела: "Француз, не стреляй, заходим". За спиной два раза бабахнуло разорвавшимися гранатами и в покореженный проем двери на полусогнутых начали вбегать люди. "Три, пять, восемь", — считал Француз, — "да, Кумача тоже потрепало".

— Приятно видеть тебя в таком цветущем виде, — упал рядом третий бригадир, рассматривая начавшую оплывать правую половину лица старшего и его окровавленную сорочку. — Жаль не я постарался, — продолжил он ёрничать. — Чё делать будем, капитан?

— Что с Лысым?

— А это ты у него сам спросишь. В аду.

— Понятно. Наверху засели стрелки, — сказал Француз, показывая на лестницу. — У тебя гранаты есть? Бери всех людей и штурмуй по-быстрому. Чует моё сердце, скоро кавалерия подойдет, та, что Лысого утрамбовала. Нужно мухой прошерстить второй этаж и отходить. Переиграл нас Ходок.

— Это ты херню говоришь. Сейчас прикончу всех в этом гадюшнике, окопаемся, и пускай потом сами под пули лезут. — Вместо ответа Француз только махнул рукой, сила теперь была не на его стороне. Затем жестом подозвал одного из своих оставшихся в живых и прошептал: "Михей, сейчас этот дебил полезет на амбразуру. Нам", — сделал ударение на это слово, — "делать тут больше нечего. Как только Кумач с остальными двинется наверх, поможешь мне выбраться отсюда и можешь потом вообще ни о чем не греть голову — озолочу".

— А пацаны как?

— Дубина, наших предупреди втихушку, все и свалим. Делать ноги надо, иначе все тут поляжем. Михей, печёнкой чую, я зверь травленный, ты знаешь. Ждали нас тут, подготовились, суки. Всё! Делай как говорю, потом спасибо скажешь, — закончил Француз и одобряюще посмотрел на Кумача, который с подозрением наблюдал за шушукающимися. Кивнул головой, мол, всё в поряде, своих проинструктировал, чтобы вместе атаковали. Кумач кивнул в ответ и достал из кармана ручную гранату. Выдернул предохранительное кольцо, осторожно подошел к лестничному пролету и спустил рычаг запала. Досчитав до двух, он просто подбросил "эфку" по дуге вверх и отпрыгнул назад. Граната взорвалась в воздухе, прямо над головами ЧОП-овских охранников, и здание огласилось криками боли. Те, кто не умер сразу, корчились в муках посеченные осколками. А Кумач, как истинный красный командир обернулся к своему воинству, выхватил "ТТ" и, проорав "за мной", бросился добивать выживших. Через пару минут бандиты разобрали баррикаду и, перепрыгивая через труппы в черной одинаковой форме, рассыпались по второму этажу в поисках Консультанта.

Заметив мельтешение в окнах, Ходок, засевший с пулеметом на крыше лечебного корпуса, вызвал по рации ЧОП-овцев и, не услышав ответа, открыл прицельный огонь. Расстояние для "Печенега" было смешным, всего пятьдесят метров, а убойная сила позволяла прошивать блочные железобетонные стены.

А как хорошо всё начиналось, даже лучше, чем Стародуб предполагал, и он начал всерьез подозревать, что обойдется без жертв со своей стороны. Затаившаяся группа скрытно наблюдала, как братки перелезли через стену и сгрудились в кучку, да так удобно, что Меломан, он служил в мотострелковом полку гранатометчиком, аж зубами заскрежетал, остро ощущая необходимость вдарить по нападавшим из РПГ. Бандиты посовещались и не спеша без особого порядка, поминутно приседая и оглядываясь, начали движение. Они не прошли и двадцати метров, как услышали канонаду со стороны административного здания и тут же залегли в траву. Через минуту выстрелы смолкли, но бандиты продолжали оставаться без движения.

— Ходок, — еле слышно подал голос Хмурый, — может, выйдем да ножами прирежем. Чего-то не решительный какой-то народ.

— Пытаются связаться с другими группами, — не громко вклинился связист. Посматривая на информацию, передаваемую с датчиков, он параллельно вел радиоперехват и был в курсе всех разговоров бандитов.

— Негры, негры, негритосы, залезайте на кокосы. Это взвод ЧК-истов роты, вышел в джунгли, на охоту, — шепотом запел Меломан, — Ходок, я Хмурого поддерживаю, давайте сами выйдем навстречу, хлеб, соль, и всё такое.

— Отставить. Хорошо лежат. Готовь "эфки" и на счет три.... Да, Паваротти, в ухо ты заработал. Три! — и семь "лимонок" взвились в воздух, обещая смерть каждому в радиусе поражения. Не успели клубы дыма рассеяться, как пятерка человек выпрыгнула прямо из окон второго этажа. Приземлились с перекатом, и тут же в темпе вальса цепью пробежались до места, где залегли бандиты. Несколько раз раздавались не громкие хлопки выстрелов "ВАЛов" и чмякающие звуки от входящих в тело пуль. Обратно группа шла медленнее, более тщательно осматривая труппы. Оставлять даже раненного врага за спиной большая глупость и, страхуясь, бойцы изредка всаживали стальные приветы в шевелящиеся или просто подозрительно лежащие тела. Подниматься к радисту, прикрывающего Консультанта и женщин, штурмовая пятерка не стала, запрыгнула через окна внутрь первого этажа и замерла в ожидании. А через некоторое время началось что-то не понятное. В корпусе с номерами хлопнул взрыв, завязалась стрельба, и стали видны мелькающие в стеклах тени. В это же время по другую, не просматриваемую сторону здания начали раздаваться выстрелы. Причем они удалялись. Получив приказ атаковать, бойцы Стародуба выдвинулись из здания и короткими перебежками двумя командами сокращали дистанцию до административного корпуса. Пока два человека вели огонь на подавление по окнам, тройка других делала рывок. Затем наоборот. Ну, и здорово помогал Коля Ходок с пулеметом. Редко кто рисковал показаться, ещё реже осмеливался не прицельно выстрелить. Сорок секунд и первая пара оказалась под стеной. Хмурый, как самый большой согнул спину и для опоры ухватился руками за прутья решетки. На него сходу запрыгнул Меченый, присел на одно колено и остальные трое как по лестнице проникли на второй этаж. Первым внутри оказался Меломан и тут же начал работать. Выпустил короткую очередь сквозь дверь, пинком распахнул её, и ушел в сторону. Сзади набегал Чёрт со светошумовой гранатой, которая и полетела в коридор. Окно, через которое проникла группа, было выбрано не случайно. Самое крайнее в здании оно приходилось на угловую комнату, что гарантировало отсутствие противника хотя бы с одной стороны. Плюс в этой части корпуса располагается бухгалтерия и отдел кадров, то есть два больших помещения без перегородок напротив друг друга. Вспышка, хлопок и Меломан вываливается в коридор. Пусто. Делает два шага вперёд и присаживается на колено. За спиной Чёрт дает короткую очередь в дверь, выламывает ее, и третий участник группы Зверь кидает внутрь спецгранату. Пара заходит и быстро осматривается. Никого. В этот момент на хлопки гранат бестолково, но массировано выскакивают бандиты. Меломан двумя короткими очередями сметает ближних. Последняя пуля вылетает трассером — магазин почти пустой, а братки уже очухались от неожиданности, прыснули все в одну комнату в другом крыле и вот-вот начнут, не высовываясь поливать свинцом коридор.

— Чёрт! Мать твою, я пустой!

— Глаза! — крикнул Зверь и бросил прямо изнутри отдела кадров с отскоком от стены светошумовую. Сквозь плотно зажмуренные веки Меломана облизала ослепительная вспышка. Он упал на пол и на ощупь перезарядил оружие. А над его головой одиночными вступил в перестрелку Чёрт, не давая показаться из дверного проема противникам.

— Меломан, кончай отдыхать! Один — ноль, я счет размочил, — пнул он лежащего, — Ходок, заходим в шестой номер, не шмаляй туда.

— Какой один — ноль? Ты совсем к старости слепой стал, эти два мои, — срывая "Ф-1" с разгрузки и бросая в ближайшую комнату, сдавленно возмутился Меломан, и после прогремевшего взрыва, нырнул туда следом. — Зверь, ты свидетель. Счет два — один, — прислонил ствол "ВАЛа" к косяку боец, выцеливая проем наискосок дальше по коридору. Наступило затишье. Бойцы Стародуба сбавили темп, а бандиты заняли выжидательную позицию. Все ли они укрылись в одном номере, было до конца не понятно. Возможно, по одному — двое засели и в оставшихся. В этом крыле непроверен оставался один, и в другом ещё четыре.

— Доложить обстановку, — раздался в наушниках командный голос Ходока.

— Зашли, работаем по первому, пока тихо, — скупо ответил Хмурый.

— Минус три, ведем зачистку, — отрапортовал Зверь.

— Что показывают датчики?

— ....

— Матрос, мать твою, отвечай! Что за.... Стоять! Куда! — надрывая голос, Коля Ходок наблюдал, как Консультант неестественно быстро для человека бежит к зданию с засевшими бандитами. Он дал длинную очередь по корпусу напротив, увидел, как Збруев завернул за угол, и скомандовал по рации, — Меченый, Хмурый принимайте Консультанта. Этот чудила к вам идет. Без меня сидеть на попе ровно, окопались и ждёте. Всё ясно! — обычно невозмутимый Стародуб был в бешенстве.

— Так точно.

Всеволод завернул за угол и увидел разбитый микроавтобус, труппы и раскуроченную входную дверь. Не обращая никакого внимания на тела, кровь и опасность словить пулю, он спокойно вошел в корпус. В голове плыла абсолютная пустота и где-то вдалеке, на пределе слышимости пищало в ушах. Почему-то его тянуло сюда, и пока не вошёл, он не мог определить что.

Смерть.

Это была именно она. Для кого-то удивление, смешанное с чувством сожаления, для кого-то избавление, для кого-то мука, для кого-то страх. Она многолика, но всегда одна. Для всех одна. Консультант кожей чувствовал её присутствие и жаждал уловить тот миг, когда она коснётся человека, отпуская его. Зачем? Для чего? Он просто зал, что должен и точка.

Всеволод пересек холл и начал подниматься по лестнице. Кинувшихся наперерез бойцов он остановил простым жестом руки. Ноги Хмурого словно вросли в пол, и он не мог сдвинуться с места. От усилий у него вздулись вены на лбу, и пот градом катился по лицу, но всё было тщетно. Тело перестало повиноваться. Боец скосил глаза вправо и увидел, как в точно такой же позе застыл Меченый, и на него липкими волнами накатило саднящее чувство, перерастающее в тихий ужас.

— Братва, у меня к вам претензий нет, кто захочет, может уйти. Кто старший? — Консультант наступил на последнюю ступеньку и ждал.

— А ты сам кто будешь? — Кумач слабо верил в благотворительность, точнее совсем в неё не верил, но дураком не был и понимал — положение у них хуже не придумаешь. Остатки бригады с ним во главе забаррикадировались в ближнем, справа от лестницы номере. Голову не давал поднять садивший пулемет из здания напротив. И в коридор не высунуться — засевшие в другом крыле Стародубовские отморозки стреляли не в пример его собственным. Кумач просто тянул время, ещё надеясь, что Француз не просто свалил, а сейчас заходит противнику в тыл. Слабая надежда, но какая есть.

— Севой мама назвала. Выходи, поговорим.

— Давай лучше ты к нам.

— Хорошо, — пожал плечами Консультант, повернул голову налево, посмотрел, как к нему быстро приближаются по коридору стелящимся шагом Колины бойцы, и шагнул вправо, туда, откуда раздавался голос. Хмурый и Меченый маячили на пять ступеней ниже. Как только Збруев скрылся из виду, ступор спал, но они не могли заставить себя подойти ближе. Что-то внутри противилось и упиралось лапками, нашептывая "не ходи". Снизу бесшумной молнией взлетел по лестнице Ходок. Бойцы еле успели вжаться в стену. Стародуб, не говоря ни слова всей своей немаленькой массой врезался Консультанту в спину, вышибив из того дух, да так и остался лежать на нем прикрывая собственным телом. Сгорая от стыда, Хмурый прорычав нечленораздельно, бросился вперед. Рыбкой сиганул в дверной проем и начал стрелять ещё в полете. Приземлился на живот и тут же, не прекращая огонь, перекатился в сторону. Магазин опустел и боец, отбросив автомат, выхватил пистолет, не замечая, что воевать больше не с кем. Следом за ним в комнату ворвались остальные, и через три секунды всё было кончено. Пять аккуратных, почти целых трупов, куча битого стекла, попорченной мебели и деловито осматривающийся Меломан — все это как через вату доходило до Хмурого. Вот, в дверях появился метающий молнии Ходок. Остановил свой взгляд на вновь напевающем Меломане и лицо его просветлело. Стародуб не спеша подошел к любителю музыки и от души приложился тому в ухо. Остальные враз затихли, ожидая своей очереди. Меченый даже сделал шаг вперед — косяка они спороли знатного, чуть не угробили клиента, а сам он себя считал кем-то вроде кадетского дядьки и решил гнев начальственный принять на себя. Коля Ходок посмотрел на такое "геройство", глубоко вздохнул, выдохнул и вышел из комнаты.

— Наш командир суров, но справедлив. Сказал дам в ухо, сделал, — нравоучительно произнес Зверь.

— Как он теперь петь будет?

— Вот уж не знаю, — заворчал поднимающийся с пола Меломан, с опаской поглядывая на стену, — мне теперь Стародуб на ухо наступил. — В ответ раздался сотрясающий воздух хохот пяти лужёных глоток. Ребята сбрасывали напряжение.

3.

— Нет! Нет! Не надо! Держись! Просто держись на плаву! — отчаянно размахивая руками и тяжело дыша, Всеволод Збруев подскочил на кровати и, сбросив мокрое от пота одеяло, подбежал к окну. Сердце его учащенно билось, и перед глазами всё ещё стояла макушка деда, то уходящая под воду, то ненадолго выныривающая на поверхность. Он распахнул раму и глубоко вдохнул полуденный воздух, пахнущий сиренью. Она росла прямо за стеклом и загораживала половину обзора улицы, зато аромат её распустившихся цветов напоминал Консультанту детство и наполнял душу чувством защищенности. Вот в таких небольших городках как этот, в скромных одноэтажных срубах на шести сотках, к Всеволоду возвращалось давно забытое чувство Дома. Не места, где ты проводишь ночи, а именно Дома.

Сразу же после того, как удалось отбить нападение бандитов, Збруев вместе с Викой уехал на историческую родину Меченного в поселок Парфино, Новгородская область. То, что скрыть происшедшее не удастся, было понято даже тому ёжику, который вечно бродит в тумане. Шесть трупов ЧОП-овских охранников, погибших при несении службы, ни под какой бетон не закатаешь. Обязательно хватятся родные, близкие или коллеги. Полдюжины пропавших в один день, с одного объекта — явный перебор. Оставалось только сообщить куда следует, и с праведным гневом требовать от правоохранительных органов усилить усиление и надавить давление. Главное при этом петь одинаковую песню. Мол, сами не в курсе, охрана не вышла на связь в установленное время, мы приехали и вот.... В общем, вы всё видите сами. И вообще, мы горим желанием поквитаться с обидчиком, и лучше бы вы нашли его первым, а то быть беде — принесем в разобранном виде. Чем-то подобным Стародуб и занимался, пока Консультант приходил в себя после манипуляций с загадочным артефактом. Збруев впал в кому ещё в дороге и, очнувшись, какое-то время не мог сообразить, где он и что с ним. К подобным ощущениям Всеволод уже привык и перестал удивляться незнакомым местам, в которых он оказывался после отключки. Жив и ладно. Память медленно прокрутилась до момента потери сознания и подсказала, что находиться он должен в маленьком поселке, недалеко от озера Ильмень. Сева давно хотел побывать в этом историческом месте, теперь случай представился. "Может и соберусь, как только ноги перестанут дрожать, и если дела не отвлекут", — подумал Збруев, рассматривая медленные, печальные облака.

— Эх вы, городские! Ничего поручить нельзя. Кто ж так дрова колет? — раздалось бурчание Меченного откуда-то слева, из-за угла дома. — Иди лучше воды в баню натаскай, оболтус. Колодец в конце улицы.

Через пару минут около калитки показалась спина Александрова. Ходок настоял на охране, и Консультант выбрал Веника. Сейчас он волочил за собой тележку с большой алюминиевой флягой под воду. Колесики этого чуда кулибинской мысли крутились со скрипом, вихляя из стороны в сторону, а сосуд подпрыгивал на неровностях и дребезжал крышкой, терзая слух Всеволода. Он чувствовал себя как после долгой, глубокой болезни. Каждый звук пробегался по нервам, заставляя вздрагивать в ознобе. Тело слушалось плохо, внутри всё тряслось, а в сердце закрадывался беспричинный страх. Хотелось забиться под одеяло и накрыть голову подушкой. По личному опыту Збруев знал — лучшее лекарство это отбросить накатывающуюся тоску и постепенно разгонять застоявшийся организм работой. Только так, ну и ещё пара секретов, полученных пару лет назад от бабки-ведуньи вдогонку. Поэтому Консультант не отходил от окна, заставляя себя радоваться окружающему, и слушал, как стучит топор, вздрагивая от каждого удара тяжелой стали о поленья. Калитка хлопнула ещё раз и, опустив глаза, Сева увидел Вику. В простом сером платье, с завалившимися глазами и выглядевшим просто огромным в её руках армейским рюкзаком, обычно очень живая девушка еле передвигалась. Вот она увидела, похожего на приведенье Збруева, бросила неподъемную ношу и, прижав кулачки к груди, быстро засеменила ногами. Сдерживая слёзы, она забралась коленями на подоконник, обхватила руками Севину шею и разрыдалась у него на груди.

— Не плач, всё хорошо. Ну.... Чего ты маленькая? Всё уже кончилось, — сказал Консультант. Пошатываясь от натуги, он втащил Вику в дом, прижал к себе и успокаивающее поглаживал по спине. На шум выглянул Меченный, крякнул и скрылся за углом. Чуть позже стук топора возобновился.

— Я-а-а,... Я-а-а-а думала ты у-у-умер, — всхлипывала девушка, — а эти даже в больницу тебя отвезти не разрешают. А ты всё лежишь и лежишь, как бревно.... А вчера начал кричать и звать родителей, а я даже не знаю, чем помо-о-о-чь, — опять разревелась Вика. Через несколько минут она взяла себя в руки и, прошептав: "тебе, наверное, кошмары снились", затихла, мелко вздрагивая и прерывисто дыша.

— Один. Один и тот же кошмар. Только это не сон. Лет десять назад мы с семьёй поплыли на лодке до одного минерального источника. Я тогда жил примерно в таком же городке, — начал неожиданно для самого себя Збруев. — Там тоже была река и выше по течению, в горах находился целебный родник. Добраться туда можно только на вертолете, либо по воде. У нас была лодка, такая длинная, узкая, хищная. — Вика попыталась поднять голову и посмотреть Всеволоду в лицо, но он прижал её затылок ладонью. Ему было легче рассказывать, не встречаясь с ней взглядом. — Я закончил десятый класс, пошел на летние каникулы и вызвался сопровождать старенького деда. Ему нужно было подлечить колени. Взяли с собой и мать, она никогда не работала, вела хозяйство, а отец пошел в отпуск, и мы оправились, как он тогда сказал "в большое семейное путешествие". Он был хороший мужик. Временами строгий, временами веселый. Я старался не вспоминать о них и уже стал забывать лица. — Трудно было только начать, дальше Консультант говорил безумолку, чувствуя необходимость высказать то, о чем он молчал треть своей жизни. — День был ясный, и река искрилась от солнца....

* * *

.... День был ясный, и река впереди искрилась от солнца, а встречный ветерок приятно холодил кожу. Мотор урчал ровно, а набегавшие волны мягко били по плоскому дну лодки. Сева сидел на корме и правил. Они только что отошли от берега, и нужно было выходить на стремнину. Чуть ниже по течению находились пороги, вода там бурлила котлом меж огромных валунов, напоминающих спины исполинских рыб и стоял такой грохот, что не было слышно самого себя. Проплыть по порогам вряд ли возможно, но никто и не пытался — обходили берегом. Разгружаешь вещи и на горбу несешь вдоль опасного участка. Затем возвращаешься и за веревку тянешь лодку по мелководью у самого края реки. Тоже работа не сахар, плоскодонка постоянно садиться брюхом на мель, а оттолкнешь чуть дальше и всё, пиши — пропало. Сильным течением веревку вырывает из рук, и если упустишь, обратно будешь возвращаться пешком. А сотня верст по таежным горам — это вам не в парке гулять. Река тут делает широкую, в несколько десятков километров петлю, огибая скалистую возвышенность. Если смотреть с высоты птичьего полета, то, кажется, будто какой-то великан взял, да и приподнял один участок земли над остальными, прямо на пути воды, и ей пришлось найти новую дорогу. В обход. Вот и получилось, что по правую сторону, если смотреть по течению, по всей длине петли возвышались зубастые скалы. Периодически, с них падали в воду каменные глыбы, поэтому и пороги на этом участке не редкость, но такие, которые Сева с семьей только что миновал, больше нигде не встречаются. Отец даже доверил парню управление, чем тот несказанно гордился. В последний раз он обернулся посмотреть на буйство стихии и пропустил момент, когда сильный удар под днище перевернул лодку. Всё произошло слишком быстро — толчок, и вот ты уже барахтаешься в ледяной воде, не понимая, где находится дно, и глотаешь вместо воздуха воду. Отчаянно молотя руками, Сева всплыл на поверхность и завертел головой. Сначала он никого не увидел, запаниковал и принялся надрывать голос, но чуть позже из воды показалась макушка отца. Он прокричал, чтобы Сева как можно быстрее плыл к берегу. Течение на середине реки было сильным и людей с пугающей скоростью сносило прямо на пороги. Затем отец нырнул и пропал из виду. Сева медленно приближался к темнеющейся полоске леса, поминутно оглядываясь и пытаясь разглядеть родителей. Его мать не умела плавать и отец, раз за разом окунался вглубь, пытаясь разглядеть её под водой, пока не исчез насовсем. Пороги были уже рядом, а сил оставалось все меньше. Сева выдохся, и многим позже, вспоминая эти минуты, он понял, что утонул бы, если не дед. Его голова мелькала ниже по течению и гораздо дальше от спасительного берега, но он упрямо плыл, постоянно громким голосом подбадривая внука. Даже Севе в тот момент было ясно, что дед не успеет выплыть, не сможет, но он не сдавался. И это его "давай Севка, давай, ты сможешь", первое время снилось почти каждую ночь. Пороги забрали и деда. Выбравшись на берег, Сева, шатаясь от усталости, побежал вдоль реки по течению. Мимо бушующих валунов и дальше, осматривая воду и прибрежные кусты в тщетной надежде на чудо.

А вдруг?

Ну, может хоть отцу удалось выжить? Он же такой сильный.

Может здесь? Нет....

Сева бегал по берегу до тех пор, пока не стемнело. Слезы уже давно высохли и глаза болели так, как будто в них насыпали мелких осколков стекла. Как он ещё держался на ногах одному богу известно. Мозг парня упрямо отказывался поверить в случившееся и мучил тело до тех пор, пока оно не свалилось от усталости, не в силах пошевелить даже пальцем. Едва Сева свернулся калачиком, пытаясь сохранить тепло, как на него снизошел спасительный сон. Усталая душа стремилась в объятия морфея, туда, где родные были живы.

* * *

Збруев спал глубоким здоровым сном без сновидений. После того, как он рассказал свою историю, ожидаемое облегчение не пришло. Наоборот, появилась в нем какая-то неловкость и стыдливость, что ли. Он сам не разобрался, но видеть Вику ему не хотелось. А куда тут денешься, если домик крохотный, да к тому же в девушке проснулось желание заботиться и лечить? Всеволод принимал это за жалость, которую терпеть не мог, и ему становилось тошно. Положение спас Меченный, позвав в баню париться. Там, под потемневшим от старости потоком, в пару, да под взмахи березового веника грустные высасывающие душу мысли стали покидать Консультанта. Затем он плотно поел и выпил почти два литра странноватого настоя из травок, за которыми в аптеку, пока мужики парились, отправили Вику. После обеда, Збруев еле доплелся до кровати.

Вот уже час, как девушка сидела рядом на старом комоде, прикрытом плетеным половичком, и слушала, как Всеволод сопит. Он был, чуть ли не единственным мужчиной в её жизни, который никогда не храпел, а знавала она многих....

Вика была далеко не такой наивной, какой старалась казаться. И скелеты свои в шкафах не хранила — не поместились бы. Да и не родилась она Викой если уж на то пошло. Но сейчас, глядя, как подрагивают ресницы Збруева, ей было действительно жаль этого только внешне железного человека. Под маской жесткого беспринципного бизнесмена с каменной уверенностью в своих силах был глубоко-глубоко похоронен напуганный мальчик в одночасье лишившийся всего. Чтобы десять лет жить с чувством вины и не спиться, не стать наркоманом или мелким воришкой мало быть сильным духом, нужна ещё и поддержка. Кое-что в этом Вика понимала. Теперь она точно знала, в чем нашел опору Всеволод, и это знание не давало ей покоя. "Сева, Сева.... Лучше бы ты молчал.... Мне-то, что теперь делать?".

— Надеюсь, ты меня поймешь.... Вряд ли сможешь простить, ты не умеешь этого делать, так хотя бы поймешь. Крепись Сю, Бог смотрит на тебя.... — прошептала Вика. По её щекам пробежали две дорожки тихих женских слёз. Девушка встала и решительным шагом, не оборачиваясь, вышла из комнаты, а затем и из дома.

На крыльце, не громко разговаривая, Меченный и Александров играли в нарды. Они уселись прямо на серые, потрескавшиеся деревянные ступени друг напротив друга и загородили проход. День подходил к концу, и становилось прохладно. В воздухе пахло свежестью, а над головами игравших крутились рои мошек, то сбиваясь в кучу, то ненадолго разлетаясь в стороны.

— Веник, дай телефон, — попросила Вика с бесшабашным весельем в голосе, сделавшего не простой выбор человека.

Александров без разговоров полез в карман, достал трубку, вставил батарею и передал аппарат.

— Стародуб запретил пользоваться телефоном, — подал голос Меченный.

— Заткнись и дай мне пройти, папаша.... — с вызовом ответила Вика.

Седой медленно встал и, не торопясь попятился. Сделав два шага, он остановился и с ненавистью посмотрел на девушку. "Задушил бы" — так и читалось на его лице.

— Не скучайте, — сказала девушка и упорхнула за калитку.

Она шла вдоль ровных заборов, за которыми виднелись аккуратные домики, и думала о том, как не похоже это место, на то в котором она провела большую часть своей жизни. Никакой пьяной ругани и шатающихся аборигенов. Дети бегают по улицам без опаски, и катаются на велосипедах со счастливыми лицами. Наверное, ей очень повезло, но Вика так и не встретила ни одного грязного, оборванного и вечно голодного ребенка, выпрашивающего мелочь "на хлебушек", которую, без всякого сомнения, отберут, накостыляв по шее, сильно пьющие родители. А может тут, и правда, не было маленьких "волчат" с затравленным, таким знакомым взглядом, и впечатление о поселке осталось несмазанным. В любом случае, Вика не любила вспоминать своё детство, и, отбросив не нужные мысли, девушка набрала легко запоминающийся номер.

— Слушаю, — отозвался ненавистный голос.

— Я нашла то, что тебе нужно. Я узнала его тайну и хочу гарантий.

— Слушай ты, шмара подзаборная....

Вика опустила руку с телефоном и подождала, пока не иссякнет поток ругательств.

— Остыл? Повторяю, мне нужны гарантии. Я хочу получить всё, что у тебя на меня есть и сто тысяч гринов впридачу. Плюс твоё честное пионерское, что ты не будешь меня искать.

— Да кому ты, стерва, нахрен, нужна. Если информация того стоит — катись, хм,... Вика. Обманешь, не пожалею.

— Стоит, стоит. Документы и деньги положишь в ячейку СДМ банка, офис по Волоколамке. Найдешь. Там, лично на тебя оформлена разовая доверенность. Получу подтверждение, перезвоню. — Вика выбросила телефон и заспешила к центру посёлка. Где-то здесь должна быть автобусная станция, оставаться в Парфино теперь было опасно. — Сева, Сева.... Ну зачем ты мне рассказал об этой своей штуковине? Зачем....

* * *

Збруев проснулся заполночь от острого желания отлить. Отвар по бабкиному рецепту давал о себе знать, и требовалось в срочном порядке справить нужду. Вокруг стояла такая темень, что не видно было даже собственную руку. Спустив ноги на пол, Всеволод почувствовал какой-то предмет, засунутый за резинку его трусов. На ощупь — листок бумаги. "Это что ещё за шутки?" — подумал Консультант. Он зажал находку в левом кулаке и принялся, выставив вперед ладонь правой, маленькими шажками передвигаться в поисках выключателя. Электричество тут есть, это он знал точно, другой вопрос, что днем Збруев не потрудился запомнить, где находиться заветная кнопка. По логике вещей свет включается рядом с входной дверью, но Всеволод, совершенно потеряв ориентацию, не мог сообразить в какой стороне её искать. Покружив по комнате и ежеминутно натыкаясь на предметы, он начал в полголоса материться. Дурацкая ситуация — мочевой пузырь готов лопнуть, а заветный выход был как та истина — всё ещё где-то рядом. Хоть на помощь зови, вот смеху будет. В очередной раз споткнувшись, Збруев зажмурился от резко ударившего по глазам света. В паре метров от него, держась рукой за косяк, стоял Веник.

"В одежде спал что ли?" — подумал Консультант, разглядывая мятую спецовку Александрова и его такой же свежести не бритую рожу.

— Вениамин, два вопроса. Где сортир и есть ли фонарик? — Спросил Всеволод и накинул на плечи, подобранный с пола махровый халат.

— Угу, — буркнул снайпер, повернулся и вышел.

Сунув ноги в чьи-то резиновые шлёпанцы, Збруев поспешил следом. Они вышли в сени и там, пошарив по полкам, Веник протянул шефу мощный туристический фонарь. Консультант, пощелкав кнопкой, выбрал режим рассеянного света, и уголком сознания отметив прибавившейся обуви, с силой дернул на себя закусывавшую входную дверь. Внутрь ввалился спиной вперед человек, при ближайшем рассмотрении оказавшийся Меломаном.

— Не сплю, не сплю. Задумался просто, — начал оправдываться боец.

— Веник, куда?! — Збруеву было уже до лампочки, что тут делает, оставленный в Москве головорез. В мозгу отчаянно билась только одна мысль — не расплескать бы.

— Налево, по тротуару до конца.

Через пару минут, когда способность соображать вернулась к Всеволоду, зажав под мышкой фонарь, он развернул найденный в собственном белье клочок бумаги.

"Сева, мне пришлось уйти. Возможно, когда ты прочтешь это послание до конца, ты захочешь отомстить и это вполне закономерно, но постарайся понять, у меня не было другого выхода. Я маленький человек, а у тебя и без того полно проблем. Да, я дрянь, и ты даже не представляешь какая. В этой жизни мне приходилось делать ужасные вещи. И самая невинная из них, мое согласие на предложение этого урода, Коли Ходока, стать твоей любовницей. Задачу поставили простую — узнать, что за предмет ты ото всех скрываешь. Мне тогда было всё равно. Потом многое изменилось, ты заставил меня поверить в то, что счастье возможно, но мой злой рок всегда был рядом и требовал плату...., поверь, я не могла поступить иначе. Вокруг тебя затевается какая-то большая игра, я не смогла в ней разобраться, но знаю, что тут замешан Гусинский и Стародуб, чтоб он сдох. Прости, если сможешь и береги себя.

Твоя не смотря ни на что, Вика".

— Вот стерва, вот мармазявка недоделанная, милять штопаная, — бесился Збруев, стоя над очком, и перетирая записку в пыль.

Приступ ярости быстро прошел и сменился глухой обидой.

— Ну, мы ещё посмотрим, кто кого, — прошептал Консультант и быстрым шагом вернулся в дом.

В комнате, где он спал, на деревянном столе без скатерти стояла коробка. Небольшая такая, тридцать на тридцать сантиметров, в блестящей оберточной бумаге. Даже розовый бантик был на месте. Рядом, на табурете сидел Александров и пил похожую на чай бурду.

— Всеволод Сергеевич, тут...

— Где Вика? — властно перебил Збруев.

— Не могу знать, — проливая на руки кипяток, машинально вытянулся во фрунт Веник.

— Не понял?

— Пропала ещё днем. Ушла позвонить и не вернулась.

— Как так?! Кто позволил?! Почему отпустили?! — разорялся Консультант.

На шум со всего домика сбежались приехавшие вечером бойцы. Тут были все, не хватало только Ходока.

— Я на кой хрен вас кормлю, дармоеды! — Сказал Всеволод и вытянул руку в вопросительном жесте в сторону столпившихся у входа людей. — Почему моя баба пропала, а вы тут все сидите и жопы чешете?! Я вас, мля, спрашиваю, идиоты! Вы должны были уже давно перерыть этот грёбаный свинарник и докладывать о результатах! Чего встали?! Выполнять! — брызгая слюной, довершил он.

Пожав плечами, народ начал рассасываться. Бегать среди ночи, разыскивая девку, перспектива малоприятная, но хойли тут сделаешь, если у заказчика пена изо рта идет?

— Александров, стоять. Что за хрень? — показывая на коробочку, спросил Збруев. — Думаю, мне на сегодня подарков достаточно, — мрачно продолжил он.

— От Стародуба презент. Кто-то принес в офис на ваше имя, вот он и передал с оказией. Разрешите, я открою? — с явным намерением не допустить шефа к вскрытию коробки, Веник подошёл к столу. Видимо он от природы был такой мнительный. Всеволод вложил в него только верность и ничего более.

— Валяй, — разрешил Консультант и подумал, что хоть этот никогда не предаст — маленькая программа, затаившаяся в подсознании Александрова, не позволит. Не то, чтобы Всеволод сходу поверил в предупреждение Вики, но если допустить у Стародуба свой, не понятный пока интерес, то это многое меняет. И тут уже любые меры предосторожности нелишни. Хотя, имей такую цель, Ходок мог куда проще и незамысловатее отправить Збруева к праотцам. Вариантов масса и можно гадать до бесконечности. Куда проще подхватить скамеечку и отойти в дальний угол комнаты. Консультант присел у стены, так, чтобы спина Веника прикрыла его в случае, если коробка окажется с взрывоопасным сюрпризом и начал вспоминать странности в поведении Стародуба. Кроме нечастых отлучек на два — три дня и явно навязанной Вики он так ничего и не припомнил. "Опять же, нет здесь странного. Мало ли куда ездил Коля Ходок? В деревню к любимой бабушке, например. Ну, а девок он мне всегда поставлял. Не раз и не два. Ничего это не доказывает. Куда интереснее, чего это вдруг братки на меня взъелись? Неужели из-за последней сделки? Но так не делается. Встретились, переговорили и всё выяснили, зачем стрелять-то сходу? На них это совсем не похоже — люди серьёзные, не отморозки. Странно, в общем". — Размышлял Всеволод, покачиваясь вперед-назад на скамеечке. Если бы он только знал, что человек, находящийся вместе с ним в одной комнате, может прояснить ситуацию, так сказать, из первых рук, то многое могло бы пойти иначе.

— Здесь телефон,.... Спутниковый, по-моему, — с неуверенностью подал голос Александров. — Только он какой-то маленький. Никогда такого не видел. И ещё номер внутри коробки написан.

— Давай сюда, разберёмся.

— Сейчас, — ответил Веник и снял заднюю крышку трубки. Вытащил батарею и внимательно осмотрел. Затем собрал устройство связи, вытянул руку в сторону окна, набрал номер и отвернул лицо. Ничего не произошло, и, дождавшись ответа, Александров передал телефон.

— Збруев.

— Здравствуйте Всеволод, — раздался знакомый голос из трубки. Вот только где Консультант мог его слышать? Он обладал отличной памятью на лица, с голосами было похуже. — Мы с вами не так давно встречались в Лондоне. Меня зовут Тони. Тони Ренквист. Вспомнили? — на этот раз он говорил по-русски.

"А-а-а-а..., человек-питбуль из охраны Левинского" — озарило Збруева.

— Не буду вас утомлять и перейду прямо к делу. До нас дошли слухи, что у вас возникли серьезные трудности. Мы могли бы вам помочь. Например, пригласить в гости. Поживёте у нас, подышите свежим воздухом, говорят, для здоровья очень полезно. А тем временем, глядишь, страсти и поулягут.

— Благодарю, но я намерен решать свои проблемы сам.

— Что, без сомнения, делает вам честь, но если вы хорошенько подумаете, то поймете, что выбора у вас нет. Так, в аэропорт, какого города отправить самолет? Да, и не забудьте трость.

— А она-то, зачем нужна?

— Это ваш пропуск.

— Минутку. — Всеволод прикрыл ладонью динамик телефона, выдохнул и негромко сказал в пустоту — ох уж мне эти шпионские страсти.... Веник, Стародуб к нам не собирается?

— Ребята говорили, что к утру подъедет, — ответил Александров.

— Свяжись с ним, пусть прихватит из офиса трость.

"А что я теряю? Вечно прятаться не будешь, а как вылезешь из норы, то у братвы разговор короткий. Хочешь жить — принимай приглашение. Плюс, какая-то непонятка с Колей Ходоком твориться. Ну да ладно, посмотрим, на кой я им сдался", — подумал Консультант и сказал в трубку телефона — Новгород, мистер Ренквист, господин Великий Новгород.

* * *

Остаток ночи Всеволод провел у Ловати, местной речушки. Как Збруев и предполагал, поиски Вики ни к чему не привели. Почти ни к чему, круглосуточный ларек с пивом Стародубовские архаровцы нашли и под местный аналог воблы мочили свои усы в пене. Он отобрал у них машину и, прихватив с собой Веника (а куда от него денешься, не отходит ни на шаг), решил прокатиться. Все равно куда. Дорога малость пропетляв, привела к пологому заболоченному берегу. Всеволоду хотелось побыть одному и всё хорошенько обдумать. Он вышел из машины и, подстелив найденное внутри полотенце, уселся, нахохлившись, прямо на капот. Как назло, в голову лезли дурацкие мысли. Вспоминался недельный отпуск, который он провел в горной Шории вместе с Викой, катаясь на лыжах. В этом году модно отдыхать в России, а после того, как курорт "Каритшал" посетил премьер министр, то туда потянулась вся финансовая мелкота, вроде Збруева.

Приходили и другие воспоминания, не имеющие никакого отношения к настоящей ситуации. Голова отказывалась работать, и после упорных, но безуспешных попыток Всеволод сдался. Так и сидел, думая обо всём и ни о чем до самого утра, и не заметил, как рассвело хмурое, моросящее небо.

Вскоре послышалось урчание мотора. К берегу подъехал черный, заляпанный грязью, Рендж Ровер и хлопнул дверью. Збруев даже не повернул голову, было лень. На заднем сиденье Севиного автомобиля заворочался Александров, вышел наружу и пересел в подъехавшее авто. К Всеволоду подошел Стародуб, прислонился рядышком к бамперу и молча, глядя на медленно перетекающие волны речушки, протянул бумажный кулёк с земляным орехом. Консультант взял горсточку и принялся закидывать в рот по одному и тщательно пережевывать.

— А от меня баба сбежала, прикинь? — первым нарушил молчание Збруев.

— Бывает.

— Наверное....

И они снова надолго замолчали.

— Ты мне лучше вот что скажи, — как будто разговор не прерывался, произнес Консультант, — с какого перепуга твои коллеги по ремеслу травить меня вздумали?

— Веню Страха замочили, а на вас стрелки упали.

— Это по какой кривой я вдруг виноватым оказался? А кто убил?

— Не я, — повернув лицо, на полном серьезе ответил Коля Ходок.

— Да ну тебя, — заржал Збруев и ткнул кулаком в каменное плечо Стародуба. — Трость привез?

— Ага.

— Тогда собираемся, — начал оживать Всеволод, — дела у нас в новгородском аэропорту нарисовались.

— Туда с оружием не пустят, а без ствола я сейчас даже в сортир не хожу. Сильно надо?

— Чует моё сердце, Коля, что нынче мы даже твой любимый пулемет пронести сможем. Ты только на плече его не таскай. Поехали.

* * *

Полюбоваться красотами одного из старейших русских городов, Збруеву не довелось — аэропорт располагался на окраине. Из поселка Парфино до Великого Новгорода они добирались, огибая Ильмень с западной стороны. И как только по правую руку стал виден противоположный берег озерной глади, впереди показался пригород. Свернув на Юрьевское шоссе, кортеж, состоящий из автомобиля Консультанта и двух джипов сопровождения, быстро подкатил к зданию аэропорта. Ещё в дороге Всеволод связался с Тони, который сказал, что самолет уже прибыл и пообещал их встретить. И сейчас, выйдя из машины, Консультант вертел головой, отыскивая взглядом Ренквиста. Тони возник на горизонте внезапно и совсем не с той стороны, откуда можно было предположить его появление — сзади, подъехал на такси.

— Извините, что заставил ждать, — улыбаясь во все свои тридцать зубов, Ренквист подхватил одной рукой Збруева под локоть и повел в здание аэропорта. В другой руке Тони держал не большой деревянный бочонок. — О, я смотрю, вы взяли с собой подарок Мастера. Забыл вам в прошлый раз сказать — таскайте его всюду и перед вами будут открыты многие двери. Гарантирую.

— Я постараюсь, — пообещал Всеволод.

— Надеюсь, вы не собираетесь брать с собой всю охрану — перешел на английский Ренквист, — уверяю, у нас вы будете в безопасности, да и самолет маленький, все не поместимся.

— Нет, что вы, — умело скрывая досаду, ответил Збруев. — Только двоих, — показал на Стародуба и Веника.

— Ого, — рассматривая Колю Ходока, произнес Тони, — этот, один за троих по весу будет. Может, выберете кого-нибудь другого, полегче? Нет? Ну и ладно.

— Коля, все не полетим, — перевел для своих Всеволод, — у этого господина ишак худой, дохлый совсем.

— Хмурый, будешь за старшего, — дал распоряжение Стародуб и, быстро пожал руки каждому из остающихся.

Александров молча присоединился к Збруеву, верно истолковав его жест, и выдвинулся чуть вперед и правее.

Вчетвером, они вошли внутрь, и Ренквист повел их через служебные помещения, минуя застывшую, со стеклянными глазами охрану. Всем встречным он периодически улыбался и кивал головой, как старым знакомым.

— Поделитесь секретом, как вам удается каждый раз проводить меня мимо таможенного досмотра, сегодня даже паспорт не посмотрели, — спросил Всеволод.

— С радостью бы ответил, но это, к сожалению, не в моей компетенции. А хотите, я открою вам маленькую личную тайну? Взамен, пообещайте, не рассказывать о том, что я заставил вас ждать. У нас с этим строго.

— Валяйте, — только для того, чтобы поддержать разговор разрешил Консультант.

— Прошу, — сказал Тони, открывая очередную дверь и пропуская Збруева на взлетно-посадочное поле. После полутемных коридоров яркий уличный свет больно ударил по глазам Всеволода, и он зажмурился. — Нам сюда, — показал рукой на темный силуэт Ренквист.

Проморгавшись, Збруев рассмотрел автомобильчик с открытой подвижной платформой на крыше, используемый для технических нужд аэропорта.

— Так вот, — продолжил Ренквист, когда все разместились на площадке, и машина тронулась с места. — Имею я слабость к хлебному квасу, — с плотоядным выражением лица, Тони поднял на уровень глаз деревянный бочонок, — и когда бываю в России, обязательно покупаю пару литров. В вашей стране квас делают совершенно по-особенному. Вот уж не знаю как, но такого напитка я больше нигде не встречал. Каюсь, не смог устоять и первым делом смотался в город, забыв об обязанностях. Но, мы же договорились?

— Не беспокойтесь, никто не узнает об этой маленькой оплошности, — успокоил Консультант. — Так это и есть ваш самолет?

— Пусть вас не пугают его размеры, как говорят в вашей стране, — упорно отказываясь признавать себя русским, проговорил Тони, — мал золотник, да дорог. Домчит до места быстрее пули, часа за два.

— Ага, если не будет встречного ветра и дождик не пойдет, — буркнул молчавший до сих пор Стародуб.

Больше всего летательный аппарат, представший перед глазами, напоминал блестевшую на солнце серебристую рыбку, нацепившую зачем-то крылья, не иначе как по недоразумению. Внутри самолета оказалось действительно тесновато, и вчетвером можно было разместиться лишь с относительным комфортом. Зато скоростью он обладал очень приличной, и полет завершился даже быстрее, чем предсказывал Ренквист.

Буквально через полтора часа они приземлились на каком-то аэродроме. Судя по размерам — частном. Вокруг никого не было, и молчал такой привычный на транспортных узлах голос информатора. Было непонятно, куда они прилетели, хотя бы на территорию какого государства. Тони, разом утратив говорливость, на все вопросы отвечал как заведенный: "потерпите, скоро вы всё узнаете" и Збруеву оставалось только смириться. Единственным ориентиром могли служить виднеющиеся вдали снежные шапки гор. Всеволод почему-то решил, что это Альпы. Так это или нет, но направились они в ту сторону, теперь уже на вертолете. Летели не долго, и по мере того, как каменные великаны вырастали на горизонте, Консультант становился мрачнее. Его нервировали недомолвки и тот налет таинственности, который с неизвестной целью пытался создать олигарх Гусинский вокруг, по сути банального события. Не девушка же, в конце концов, чтобы таким образом производить на него впечатление.

Она появилась внезапно. Ещё секунду назад отдельно стоящий утес ничем не отличался от остальных, и, вдруг, до Збруева дошло, что он смотрит на самую настоящую средневековую крепость, словно вросшую в скалу, являясь её продолжением. Сам замок и выступающие из него серые величественные стены с двумя башнями перед воротами дышали строгой красотой. Бывает так, что здания не вписываются в общий ландшафт и раздражают, словно бельмо на глазу. Иногда, созданное человеческими руками слегка дополняет окружающую природу. Но во всех случаях остается привкус ненатуральности и неестественности. Всеволод, всегда отмечавший эту черту, сейчас был вынужден признать, что исключения бывают из любых правил. Ансамбль выглядел абсолютно логичным завершением скалы, и не каждый бы смог определить, где заканчивался утес и начинались стены. Глядя на него, возникало чувство, что он просто должен был стоять на этой вершине от самого сотворения мира, и он тут был. От начала времен. В воздухе ощутимо витала вечность, к которой хотелось прикоснуться, и Тайна. Древняя, ревностно охраняемая Тайна.

— Мать твою, — сунул свой нос к иллюминатору Веник.

— Твою мать, — охнул Стародуб.

— Н-да-а-а-а..., — только и смог выдавить из себя Збруев, не отрывая взгляд от этого подавляющего своим царственным величием симбиоза природы и архитектуры. Никаких излишеств, только строгая симметрия и массивность.

— Добро пожаловать в "ТудащХас", — довольный произведенным эффектом проорал Тони, перекрикивая шум лопастей.

Вертолет приземлился прямо внутри крепостных стен, места там оказалось более чем достаточно. Слегка пришибленного Всеволода вместе со спутниками проводили, минуя не большой пруд, по невысокой лестнице внутрь каменной твердыни. Сразу за толстенными деревянными воротами располагался огромный холл, в футбол играть можно. Здесь, выдерживая стиль, также не оказалось никакой вычурной роскоши. Ровные стены расписаны батальными сценами, а высокий свод был отдан под библейские темы. Скользкий пол блестел белизной, а на противоположной от входа стене располагалась балюстрада, под которой ветвилась интересного вида лестница. По бокам, справа и слева, вниз, прямо в скальные недра, убегали две дрожки, посредине десяток широких ступеней уходил вверх и заканчивался вместительной площадкой, затем лестница опять раздваивалась и терялась под потолком. Окна тут не были предусмотрены в принципе, но света было достаточно от огромных люстр и висевших во множестве по стенам светильников. Поставить мощный генератор и обзавестись электропроводкой нынешний хозяин ТудащХас не поленился.

— Ну, и дальше что? Так и будем тут стоять, — раскатисто ухнул Стародуб. Акустика в холе была выше всяких похвал.

Ренквист, исполнив роль проводника, оставил прибывших в одиночестве рассматривать расписанные стены. Заняться чем-то другим не представлялось возможным, тут даже присесть было некуда, и, справившись с мимолетной неловкостью, Консультант уделил внимание картине. Следуя наитию, он встал в самый центр помещения, и перед ним, вовсю ширь левой стены, то пола и до потолка, как перед полководцем, раскрылось эпическое средневековое сражение за какой-то город. Рыцари крестоносцы шли в атаку на укрепления, взбираясь по лестницам, а защитники поливали их головы кипящей смолой, кидали камни и пускали стрелы. Эффект присутствия просто потрясал воображение. Казалось, что вот-вот послышится стон раненных и ноздрей коснется запах свежепролитой крови и вспоротых внутренностей.

— Глухой ты, Коля, к искусству человек, — отозвался Всеволод.

Большим ценителем живописи Збруев не слыл, но был уверен — к тому, что предстало перед глазами, приложил руку талантливый художник. "Очень талантливый" — поправился мысленно Всеволод и, с замиранием сердца, предвкушая ещё один шедевр, развернулся на сто восемьдесят градусов к правой стене. Здесь тоже был изображен штурм крепости, вот только теперь малочисленные крестоносцы ожесточенно защищались.

В полной мере насладится росписью, ему помешал прозвучавший со стороны лестницы голос.

— Рад видеть вас вновь, Консультант, — заставив Всеволода вздрогнуть от неожиданности, приветствие ощутимой волной прокатилось по коже.

— Я вижу, вы оценили работу великого Леонардо. Впечатляет, не правда ли? — продолжил спускающийся по ступеням Левинский.

— Леонардо? Тот самый?

— А что вас удивляет, друг мой? Да Винчи писал, уж это-то вы оспаривать не будете? Многие его современники постоянно жаловались на то, что он годами не выполняет уже оплаченные заказы, и только очень узкий круг людей доподлинно знает почему. Гений трудился здесь. В течение всей жизни, порой, делая длительные перерывы, Леонардо да Винчи творил для своих братьев в этом зале. К сожалению, он не успел завершить последний сюжет. Видите, — Мастер показал рукой на светлое пятно на потолке, — сюда Леонардо планировал поместить ангела. Мы не решились обратиться к другому художнику, чтобы он довершил начатое. Теперь, эта роспись служит нам напоминанием о скоротечности жизни.

— Что это? — разводя руками в стороны, спросил Збруев.

— Да Винчи запечатлел для последователей битву за Святой город, а на другой стене двадцать пять отважных братьев на Майорке предпочли погибнуть в бою, но не сдаться преследователям. Возможно, если бы все были столь же решительны, наш орден не был бы запрещен.

— Да я не об этом. Где мы, вообще, находимся? Постойте, постойте.... Иерусалим....

Крестоносцы....

Майорка.....

Орден....

Тамплиеры!? — ахнул Всеволод.

— Я думаю, на все ваши вопросы, хозяин ТадащХас ответит лучше меня, — с улыбкой Моны Лизы ответил Левинский. — А вот, кстати, и он, — перешел на английский Мастер.

Снизу, по левой лестнице, в залу поднялся высокий худощавый человек. Быстрым шагом незнакомец приближался к Всеволоду. Голову он нес высоко поднятой, а спину держал, как на приеме у королевы. Впечатление портил с синими нарукавниками белый стерильный халат, да проглядывающие из-под него обыкновенные джинсы. А когда он, подслеповато щурясь, подошел поближе, образ стареющего, но ещё крепкого аристократа растаял бесследно. Больше всего хозяин замка походил на рассеянного ученого сухаря. Короткая седая борода и длинные пепельные волосы, заправленные в тугой хвост, вместе с виноватой улыбкой совсем не вязались с загадочным владельцем не менее таинственного замка, и Збруев оказался слегка разочарован.

— Добрый..., — сделал заминку незнакомец.

— День, — тут же подсказал ему Мастер.

— Добрый день, уважаемый Консультант. Я так не часто оказываюсь под солнцем, что, порой не уверен, светит ли оно снаружи, или в мире сейчас властвует ночь. Я рад приветствовать Вас в своем доме. Прошу прощения за опоздание, я не знал точное время Вашего прибытия и, по своему обыкновению, заработался в библиотеке. Как добрались? — напрочь игнорируя Веника и Стародуба, хозяин ТадащХас вел разговор только со Збруевым.

"Э-э-э, ребята, да вы тут сдвинулись все на почве пунктуальности" — сделал зарубку в памяти Всеволод и вслух ответил дежурной фразой, — Перелет был отличным, благодарю за заботу.

— Проводите спутников нашего гостя в их комнаты, — мягким, но не терпящим возражения тоном "попросил" незнакомец Левинского, и у Всеволода отпали все сомнения в том, кто перед ним стоит. Такой тон и манера говорить не появляются вдруг, а вырабатываются в течение десятков поколений и могут принадлежать только людям, привыкшим повелевать с детства. Вежливая фраза, но с властным, и при этом не оскорбительным оттенком. О, да — это был высший пилотаж. — Я вижу, Вас переполняют вопросы, спрашивайте, не стесняйтесь. Кстати, забыл представиться, зовите меня Архивариус.

— На земле какого государства находиться этот замок, — наученный ответом Мастера на такой же вопрос, Всеволод постарался быть максимально точным.

— Он находиться на моей земле, географически в Карпатах.

— Только не говорите мне, что я в гостях у потомка графа Дракулы, — попытался пошутить Збруев.

— Нет, что Вы, его поместье располагалось севернее, — не понял юмора Архивариус, — и, упреждая ваш следующий вопрос, отвечу — мои предки заняли ТадащХас больше тысячи лет назад. Кем он был построен и с какой целью, для меня до сих пор остается загадкой.

— Зачем я здесь? Точнее, что вам от меня нужно?

— Ну, вот мы и добрались до сути. Боюсь, придется начать издалека и это займет много времени. Давайте пройдемся, мне действительно нечасто удается подышать свежим воздухом. К старости начинаешь ценить каждую отмеренную тебе минуту и стараться провести её с пользой.

Они подошли к выходу и, как по волшебству перед дверью возник плечистый привратник.

"Где он тут прятался?" — размышлял Консультант, наблюдая за тем, как с полупоклоном слуга открывает дверь. — "Не проста избушка, ох не проста. Ходов тут тайных, поди, ни счесть".

— Вам знакома история Тамплиеров? — спросил Архивариус.

— Только в общих чертах. Вроде как, в своё время, этот рыцарский Орден был главным банкиром Европы, но, насколько мне известно, он был запрещен.

— Совершенно верно. Папа Климент V распустил духовно-рыцаркий Орден под давлением алчности короля Франции Филиппа IV, и начались гонения. Но не все христианские земли приняли Папский указ, и кое-кто давал пристанище Тамплиерам. Среди них был и мой далекий предок. Наша семья, всегда занималась изучением сакральных знаний, и после того, как она получила финансовую поддержку богатейшей на то время организации, мы смогли развернуть свою деятельность на более высоком уровне.

— Но ведь всё имущество Тамплиеров было разграблено, земли отошли церкви и в королевскую казну.

— Консультант, вы же сами финансист и не мне вам объяснять, как лучше всего спрятать кубышку. Я продолжу? — с иронией спросил Архивариус.

— Простите.

— Цели Тамплиеров и моей семьи со временем тесно переплелись и в настоящее время, здесь, в библиотеке ТадащХас, скопились знания обо всех мистических практиках этого мира — сделал ударение Архивариус. — Часть из по крупицам собранного, имеет самое что ни на есть практическое применение, благодаря чему, Орден вернул и даже приумножил своё влияние на политическую жизнь не только Европы, но и всей планеты. Внутри Тамплиеров появились обособленные течения, а часть братьев откололась, образовав множество тайных сообществ. Сегодня, мы не стремимся к публичности, печальный опыт прошлого показал, что лучше всегда оставаться в тени. Тем не менее, мы продолжаем искать и находим всё выходящее за рамки существующих представлений об устройстве вселенной.

— Когда-то и кузнецов, и мельников считали колдунами, а травниц ведьмами.

— Вы верно уловили суть. Большинство фундаментальных научных открытий были сделаны нашими братьями, либо под патронажем Ордена.

За неспешным разговором они поднялись на крепостную стену, и перед Збруевым открылся захватывающий дух вид. Облака проплывали так низко, что, казалось, до них можно дотронуться рукой. Далеко внизу раскинулись луга, и блестело небольшое озеро, а от высоты кружилась голова. Всеволод даже отпрянул и на удалении полуметра от края, вытянув шею, проследил, как ниже уровня стен пролетела стая птиц.

Подъем на стену дался для Архивариуса нелегко, и он долгое время не мог прийти в себя, вздыхал тяжело и прерывисто, при этом в легких что-то хрипело и булькало. Хозяина ТадащХас скрутило, и он закашлялся.

— Что с вами? Вам плохо?

— Нет, нет, ничего — прохрипел Архивариус, поднимаясь с колен, — мне уже лучше, не обращайте внимания. — Он утер рукавом рот и продолжил — Нам известно, что Ваши возможности выходят за рамки общедоступных. Если Вы поделитесь информацией, то вполне возможно, что и у меня найдется, чем Вас удивить. Поверьте, для Вас это будет выгодный альянс. Не спешите, обдумайте свой ответ. У вас есть время до утра. Вас проводят, — не прощаясь, Архивариус медленно и аккуратно повернулся, как будто нес на голове стеклянную вазу, и оставил Консультанта размышлять над своими словами в одиночестве.

Он очень хорошо рассчитал, чем и как можно заинтересовать Всеволода. Здесь и сейчас, стоя на крепостной стене таинственного замка и глядя с умопомрачительной высоты, Збруев был готов поверить, что он только что разговаривал с одним из самых могущественных людей на планете. К тому же, Архивариус, вероятно, единственный человек, кто способен помочь в разгадке вопроса, не дающего Консультанту покоя вот уже десять лет. Предложение очень заманчиво, и тут действительно было о чём подумать.

4.

Региональное управление Федеральной службы безопасности РФ по Красноярскому краю.

— Разрешите войти?

— Докладывайте, лейтенант... — глава управления Воскресецкий совсем недавно вступил в должность и ещё не всех сотрудников управления знал поименно.

— Морозов, товарищ генерал.

— Докладывай, лейтенант Морозов.

Вошедший в кабинет к начальству молодой человек поднял на уровень лица папку с пришпиленным к ней листком бумаги, быстро пробежался глазами и, опустив руку, произнес — в 14,32 по местному времени автоматическая система слежения в аэропорту зафиксировала человека находящегося в международном розыске по подозрению в терроризме. Возможно.

— Не понял, что значит, возможно?

— Вероятность совпадения лица Денченко Михаила Васильевича, известного под псевдонимом Хирург, и заснятого в аэропорту человека равна 13,57 процента. В нашей картотеке этот террорист находится под третьим номером, с директивой задержать живым любой ценой.

— Послушай, лейтенант, — вздохнул начальник управления, — под такой процент соответствия попадет каждый двадцатый взрослый мужчина этого города. Прикажешь проверить всех? — Причина, побудившая лейтенанта проявить рвение, была Воскресецкому понятна: новый босс и надо бы, на всякий случай, о себе заявить. "Мол, вот он я, работаю усердно не то, что некоторые. Тяжело ему придется. Через голову начальника своего отела прыгает, а это не любит никто", — подумалось руководителю управления. — "А может, желание служить своей Отчизне ещё не пропало. Вон как глаза горят. Или, чем им там сегодня в институтах мозги вправляют, чтобы, как говорил незабвенный Феликс, руки были чистыми, голова холодной, а сердце — пламенный мотор? Или это уже из другой оперы?".

— Товарищ генерал, — нисколько не смутился лейтенант, — я провел дополнительный анализ. Посмотрите. — Он достал из папки два больших фотоснимка и положил их на стол. Если ввести в компьютерную программу дополнительные параметры, а именно убрать шрамы и приделать на место ухо, то вероятность совпадения будет равна уже 89,25 процента.

— Приделать ухо?

— Так точно. У пассажира, прибывшего сегодня рейсом из Пекина, отсутствует левое ухо.

— Ага, вижу.... Так, — ФСБ-шник мигом сбросил с себя шутливый тон и посмотрел на часы. — Получается, что этот гаврик уже, скорее всего, прошел паспортный и таможенный контроль и сейчас где-то в городе.

— Камеры наружного наблюдения десять минут назад зафиксировали, как подозреваемый садился в такси.

— Таксиста найти и допросить. Как только Хирург появится на горизонте, никакой отработки контактов, будем брать сразу. Приступай. Обо всех деталях докладывать мне лично.

— Есть, — откозырял лейтенант и направился к выходу.

— Морозов, — начальник управления подождал, пока подчиненный повернётся и сказал, — молодец, Морозов.

— Служу России, — с каменным лицом отчеканил молодой ФСБ-шник и вышел за дверь.

* * *

Красноярск. Центральный район.

Внутреннее и внешнее убранство кафе "Бочка" в полной мере соответствовало своему незатейливому названию. Причем в буквальном смысле. Оно располагалось на первом этаже жилого дома, прошивая его насквозь, и имело два входа, с обеих сторон сталинской пятиэтажки. Фасад кафе выходил на один из центральных проспектов и был декорирован вертикальными, покрытыми лаком и состаренными по специальной технологии досками, заключенными в круг. Никаких окон и даже входная дверь открывается глазу только вблизи. А если смотреть с расстояния двадцати-тридцати метров, то складывалось впечатление, что неведомые строители взяли, да и заключили в объятия здания самую настоящую, гигантских размеров деревянную бочку. Со стороны внутреннего дворика сталинки, на посетителя глядело зеркальное отражение центрального входа. Мода на необычный интерьер ресторанов докатилась из Европы и до областных центров Восточной Сибири. На Западе, уже никого не удивишь приглашением отобедать сидя на унитазе в открытом со всех сторон, стеклянном кафе, тогда как здесь, подобное ещё в новинку, и заведение пользовалось спросом. Правда, у неширокого круга посетителей. Цены, по сравнению с теми же европейскими, были относительно доступны, но для сибирских металлургов, казались заоблачными. Поэтому поесть сюда приходила, в основном, областная элита, да редкие иностранные туристы.

Час был ещё ранний, девять утра, и в заведении пустовало. Саша, сидел за столиком, очертаниями напоминающим перевернутую на попа бочку. Впрочем, все предметы в этом кафе — стулья, барная стойка, столы и даже светильники были выполнены в виде незабытого в эпоху космических технологий изделия бондаря. Ерзая от любопытства, Саша усиленно старался придать себе скучающий вид, и краем глаза косился на единственного посетителя через специальную стеночку, отгораживающую зону персонала от основного зала. Впереди у официанта маячили два выходных на родительской даче наедине с Ленкой, и он с нетерпеливым раздражением ожидал, когда же чертов сменщик Петька соизволит появиться. Но едва первый и единственный утренний посетитель вошел в кафе, усталость Саши после ночных, как рукой сняло. Персонаж был колоритный — простенько одетый скособоченный мужик обладал ужасными шрамами на всю левую половину лица. Они тянулись почти от макушки и до подбородка. Густые с проседью волосы не могли скрыть три глубокие отметины, впрочем, как и короткая бородка, а вот левого уха у этого страшноватого посетителя не было совсем. Подавая меню, Саша был убежден, что посетитель, крякнув, попросит минеральной воды, самое дешевое, что кафе могло предложить, и быстро выцедив стакан, уберется. Но Кривой, как его тут же окрестил Саша, в очередной раз удивил, заказав полноценный обед из трех блюд. Причем по две порции каждого.

"И как в него только все влезает?" — подумал Саша в тот момент, когда в кафе вошел ещё один человек. Высокий лоб с залысинами, портфель, очки, рассеянный взгляд и недорогой костюм — "профессор", — решил официант и не сильно ошибся. Владимир Олегович Можайский принадлежал к славному роду историков арабистов, и носил ученую степень кандидата наук. Несколько недель назад, общаясь на одном из профессиональных форумов, он набрел на интересную иллюстрацию очень знакомых символов, под которыми была прописана просьба к любому, кто когда-либо видел что-то подобное, оставить сообщение по такому-то адресу. Историк узнал символы сразу же. Лет десять тому назад, один паренёк уже показывал такие, после чего несколько долгих зим подряд они вместе бились над расшифровкой. Затем их дороги разошлись и, увидев сообщение на форуме, Можайский был уверен, что просьбу оставил тот самый, вихрастый, но уже возмужавший человек. Владимир Олегович несказанно обрадовался старому другу и решил сделать ему сюрприз. Сохранив инкогнито, он стал настаивать на встрече и сейчас, войдя в кафе, находился в недоумении. Человек за пять-шесть лет может сильно измениться, но не настолько же. В "Бочке", где он назначил встречу, кроме официанта и пятидесятилетнего мужика больше никого не было. Приблизившись, Можайский, страдающий близорукостью, совершенно точно уверился в мысли, что перед ним не Сева.

— Извините, я обознался, — повернулся к выходу кандидат наук.

— Можайский Владимир Олегович? Вы не ошиблись, это со мной вы так настойчиво желали увидится, — лишенным каких бы то ни было эмоций голосом, проговорил сидящий.

Историк аж вздрогнул, точно такую же, механическую манеру говорить, временами имел и Сева. В совершеннейшей растерянности он присел рядом. Официанта Сашу наизнанку выворачивало от желания узнать, о чем пара утренних посетителей будет говорить и, подхватив тряпку, он начал старательно протирать стерильной чистоты столы около беседующих.

— Ничего не понимаю, это какая-то ошибка, — пробормотал ученый. Привычка мыслить вслух преследовала его всю жизнь, и кое-кто из друзей даже утверждал, что это заразно, потому что они сами стали за собой её замечать.

— Я проделал очень долгий путь, и мне бы не хотелось думать, что напрасно, — незнакомец поднял глаза от тарелки, и ученого вновь прошило уколом узнавания, а в груди зашевелился неприятный холодок.

"Родственники они с Севой, что ли?" — Такой отсутствующий, потусторонний, почти не мигающий взгляд с пляшущими в глубине зрачка темными язычками пламени, до сих пор, историк видел только у одного человека.

— Боюсь, тут действительно произошло ужасное недоразумение. Я был уверен, что сообщение на форуме оставил один мой друг. Мы не виделись много лет и, прося о личной встрече, я думал, что увижу здесь его. Своего рода розыгрыш.

— Значит вам ничего не известно об этих символах, и вы никогда их не видели раньше?

— Почему же? Ничего подобного я не говорил.... Постойте, а как вы узнали мое имя?

— Вы имеете обыкновение пользоваться интернетом со своего личного компьютера и не соблюдаете элементарных правил анонимности. Вычислить человека по IP адресу в этом случае совсем не сложно. Вернёмся к теме. Что вам известно об этих символах?

— Мне не удалось расшифровать, что они означают, если вы об этом.

— Вы видели их раньше, — утвердительно произнес незнакомец.

— Да, много лет назад один юноша приносил мне фотоснимки предмета, на котором была вытравлена странная, ни на что непохожая символика.

— Четырехгранный брусок длиной чуть больше десяти дюймов. Так?

— Совершенно верно.

— Что вы хотите за имя этого мальчика?

— А зачем он вам?

— У вас дурная привычка отвечать вопросом на вопрос. Моё терпение не безгранично, — абсолютно спокойно, так, как мог бы говорить камень, произнес незнакомец. — Этот предмет у меня украли, и я хочу его вернуть. Только и всего. Имя.

— Вряд ли в преступлении может быть замешан мой знакомый, он нашел брусок в тайге, так, во всяком случае, он мне сам говорил, — с некоторым сомнением произнес Можайский. — Нет, я не верю, что он способен на воровство, — более утвердительно сказал историк. — Я знал его года четыре и даже доверял музейные ценности. Нет. Определенно, он не тот, кто вам нужен.

— Тем больше причин разрешить это недоразумение. Взамен я могу предложить на выбор десять тысяч долларов наличными прямо сейчас, или укажу настоящее место расположения затерянного города Ирем. То, что нашли в девяностых археологи и назвали Городом Колонн, далеко не то легендарное поселение, упомянутое в Коране и "Некрономиконе" Абдул Аль-Хазреда. Я могу доказать, смотрите, вот это я принес из Аравийской пустыни.

— Это..., — осторожно держа в руках, ученый внимательно рассматривал предмет.

— Это же..., — Можайский приподнял очки на лоб и, прищурившись, ещё раз, но уже без очков осмотрел переданное ему "доказательство". — Если верить вам то.... Вы представляете себе культурно-историческую ценность находки!? Я уже не говорю о финансовой стороне вопроса и славе мирового масштаба, которая, безусловно, настигнет сделавшего такое открытие. И вы готовы променять всё на имя?

— Да.

Саша протер уже все столы вокруг пары посетителей, подслушивая, о чем они беседуют, и сейчас сгорал от любопытства, что же эта за штуковина такая, за которую не жалко десяти тонн баксов. Он подошел к столу якобы с целью забрать пустые тарелки и бросил быстрый, цепкий взгляд. Увиденное его разочаровало. Темная, корявая и ржавая табличка величиной с ладонь, к которой припал "профессор" не впечатляла. Ну, да, с рисуночком и узорами, но будь на то воля Саши, он бы выбрал десять тысяч.

— Я был бы последним глупцом, если бы отказался от такого предложения. Тем более самому Севе, это вряд ли может повредить, скорее наоборот, — убеждал себя Можайский, не выпуская табличку из рук. — А где гарантии, что собрав экспедицию и прибыв на место, я найду там Ирем? Как я узнаю, что вы не вручаете мне липу?

— Торгуетесь? Отлично, значит, мы договоримся. Гарантий никаких, как, впрочем, и у меня. Согласны? Но в любом случае, это, — незнакомец кивнул через стол подбородком, — останется у вас.

— Пожалуй.... Всеволод Збруев, — сдался Можайский. — Сейчас ему должно быть около тридцати. Пять — шесть лет назад он жил в поселке Подгорск, что в тридцати километрах к югу. Затем он уехал в Москву и потерялся из виду. Это всё, что я могу вам сказать.

— Держите, — незнакомец передал историку сверток и скривил рот в попытке улыбнуться. Лучше бы он этого не делал. Мимика в его исполнении больше всего напоминала волчий оскал, от которого по рукам пробегают мурашки, и появляется желание избавиться от собеседника как можно скорее. — Здесь карта с точным указанием места и вознаграждение. Напоследок не большой, но очень ценный совет: забудьте, что вы меня видели, и наш разговор тоже.

Незнакомец сидел абсолютно неподвижно, смотрел выше и правее головы историка, а губы его не шевелились. Можайскому показалось, что последняя фраза прозвучала прямо в голове, и он почувствовал, как в глубине души начал нарастать животный ужас перед чем-то потусторонним, находящимся за гранью понимания человека и от этого ещё более страшным. У историка зашевелились волосы на затылке. Он нерешительно встал, и тяжело перебирая ногами, словно продавливая сгустившийся воздух, побрел к выходу. Предметы проплывали перед его взором, как ленивые рыбы, а в затылок Можайскому дышало что-то куда ужаснее смерти, и он безуспешно старался ускорить шаг. Быстрее.... Быстрее.... Ещё быстрее....

Саша так и не понял, что произошло. Ещё секунду назад посетители мирно беседовали и вот уже один из них, огромными скачками, как кенгуру, бежит к выходу. "Хорошо, что он ничего не заказывал", — подумал официант, проследил, как в дверь выскочил сумасшедший "профессор", и пропустил момент, когда через другой вход, расположенный напротив, вошла женщина.

* * *

— Хирург в том же кафе, куда его привез таксист прямо от аэропорта. — Лейтенант Морозов сидел в припаркованной напротив "Бочки" машине с наглухо тонированными стеклами, и рапортовал по телефону Воскресецкому.

— Не сменил ни маршрут, ни транспорт.... Прямо с самолета и пожрать.... Что это значит? — размышлял вслух генерал.

— Либо обнаглел совсем, либо ждет.

— Кого ждет, Морозов? Нас? Это ты загнул. Тут что-то не так.... В кафе ещё кто-нибудь есть?

— Кроме официанта и сержанта Приветковой никого.

— Что, совсем?

— Так точно. Правда, когда мы только подъехали из дверей "Бочки", прямо на проспект выскочил какой-то полоумный, запрыгнул в маршрутку и укатил.

— Хвоста прицепили?

— Так точно. Наши действия?

— ....

— Наши действия? — повторил лейтенант.

— Я думаю, — ответил Воскресецкий. Что-то уж больно просто всё получается и это очень смущало главного ФСБ-шника края. — Ну, хорошо. Заходите в кафе с двух сторон и берите Хирурга. Будьте внимательны.

— Есть.

* * *

Официант Саша подал меню женщине и с тоской посмотрел на часы. Сменщик Петька, засранец, мать его в коромысло, совсем охренел, однако. Уже полчаса как он должен быть на работе, а Саша спешить на свиданку, но его все нет и нет. Странный посетитель, судя по всему, собирался уходить, ничего интересного больше не предвиделось и официанту дико, до зуда в костях, захотелось забить на долбанную работу и бросить всё к чёрту. "Устал, я просто устал", — успокоил хандру Саша и направился подать счет Кривому. Официант поставил на стол маленький чёрный поднос с бумажкой, на которой от руки была написана сумма, и собирался уже отойти в сторонку, когда его остановил голос посетителя.

— А ты очень любопытный, — Кривой сделал паузу, посмотрел на бейджик халдея и продолжил, — ты очень любопытный Саша. Совсем не многие в этом мире могут позволить себе такую роскошь. — И тут же не меняя тона, — где находится ещё один выход?

— О чём это вы? — Попытался включить дурочку официант и почувствовал, как его язык прилипает к нёбу, колени слабеют, и становится трудно дышать. — Пожалуйста, я ни кому ничего не скажу, — слабым голосом проскрипел Саша, указательным пальцем оттягивая галстук "бабочку" и отрывая пуговицу на воротнике рубашки.

— Конечно не скажешь, — без угрозы, но как-то уж очень страшно пообещал Кривой. — Где запасной выход?

— Есть, есть такой, через подвал, но там дверь всегда закрыта на замок, а у нас нет ключа. — Саша очень старался угодить.

— Пошли, проводишь, — страшный посетитель встал и, схватив за шиворот официанта, поволок его через зал в огороженную зону для персонала, а затем и через неприметную дверцу на кухню. Заскакивая в поварскую, Хирург краем глаза заметил, как в кафе ворвались вооруженные люди в масках. Прикрыв за собой дверь, он одной рукой опрокинул стоявший рядом здоровенный холодильник, перегородив сразу две третьих проема, а другой встряхнул официанта и спросил — Куда?

От его спокойного тона, как будто ничего не происходит, Саше сделалось совсем худо. В голову пришла и прочно поселилась мысль: "Все, теперь он меня убивать будет". От страха, он даже не смог ничего выговорить, только указал трясущейся рукой в дальний угол кухни и почувствовал, как по ногам заструился горячий ручеёк. В этот момент по двери пришелся тяжелый удар, и Хирург в темпе двинулся через кухню, сбивая по пути кастрюли болтающимся слева официантом (он так и держал его на вытянутой руке), и давая затрещины попадавшимся под ноги поварам. Сходу вынес ногой дверь в подвал и толкнул внутрь халдея. Сам Хирург спустился на пару ступеней, присел, расстегнул ветровку и достал из наплечной кобуры автоматический пистолет с глушителем и лазерным целеуказателем. Он прицелился в трещавшую по швам, но ещё державшуюся под натиском спецназа дверь, выпустил наискось всю обойму и спустился ещё на ступеньку вниз. С той стороны кто-то вскрикнул, раздались маты и в ответ в кухню полился гард пуль, дырявя стены и разбивая посуду. Оседая на пол и закрывая голову руками, противно завизжала уборщица, а вот поваренку не повезло, он оказался на линии огня, и его тело превратилось в решето меньше чем за секунду. Верхняя часть двери, там, где проход не загораживал лежащий на боку холодильник, наконец, раскололась на куски и внутрь тут же полетели спецгранаты. Через секунду покатились ещё две. Хирург находился ниже линии пола и световые вспышки не повредили его зрение. Резко выпрямившись, он заметил, как, толкая перед собой остатки двери и морозильное чудо бытовой техники, в комнату стремятся два спецназовца. Почему-то их никто не прикрывал и Кривой воспользовался несогласованностью в действиях атакующих. Быстро, почти не целясь, прямо сквозь металл и дерево Хирург произвел два выстрела и спустился ещё на ступеньку вниз. Первый боец получил пулю в подбородок и, бросив автомат, схватился за челюсть, хрипя и катаясь по полу. Второму повезло больше — он умер сразу. Пуля прошла через не защищенную шею, пробила позвонки и теперь его тело, упав по инерции перед холодильником, создавало дополнительное препятствие для атакующих. Хирург был спокоен. Быстрая операция по захвату провалилась. Вскоре, тёртые спецы по ту сторону баррикады наплюют на приказ командования брать его живым, и начнут применять самые решительные меры. Но пока, есть ещё немного времени. Он чувствовал каждого противника и понимал причину заминки. Бой только начался, а они уже потеряли троих. Осталось ещё пятеро, спаянных многочасовыми тренировками профессионалов. Они представлялись перед внутренним взором Кривого, как единый организм. Плюс женщина и кто-то ещё. "Не боец", — подсказал Хирургу внутренний голос. — "Скорее..., Ищейка! Плохо, очень плохо.... Всё. Время вышло". Он знал, что вот-вот спецназ пойдет в ещё одну атаку, которая для него станет последней. Двое с разбега упрутся в импровизированную баррикаду под прикрытием огня оставшихся. В три ствола они ему не дадут поднять голову. А потом, когда холодильник окажется отодвинутым, просто поменяются ролями. Первая пара будет прижимать к лестнице, пока тройка входит внутрь. Ну, а затем его элементарно забросают в подвале осколочными гранатами. Никто под землю не полезет, незачем.

"Вот тогда будет хреново", — завершил мысль Хирург и, не вставая, приподнял над порогом руку с пистолетом, буквально за секунду до того, как бойцы под прикрытием ураганного огня собирались ворваться внутрь. Кривой выстрелил не глядя, ориентируясь по звуку только ему слышимого в общем гаме шуршания одежды двигающегося человека. Короткая, с отсечкой на три патрона очередь из автоматического пистолета прервала движение ещё одного спецназовца.

"Всё, пора сваливать", — решил Хирург, и в один прыжок оказался на земляном полу. Он подхватил на плечо поскуливающего официанта и в темноте, двигаясь с невероятной быстротой, пересек помещение, выбивая по пути все попадающиеся двери. Подвал в этом доме представлял собой единый блок, разгороженный по числу подъездов. А самый дальний закуток, с торца здания, когда-то, видимо, был отдан под компьютерный клуб. Сейчас, судя по всему, бизнес захирел и место пустовало. Ворвавшись в это помещение, Хирург заметил вдоль стен ряды столов с пыльной, безвозвратно устаревшей техникой и в углу лестницу наверх. Сзади уже послышались взрывы осколочных гранат, и Кривой, не медля, поднялся по ступеням. Аккуратно, но сильно надавил плечом на дверь и простенький замок не выдержал. Хирург постоял пару секунд и, не почувствовав угрозы, выскользнул наружу. Ему повезло. Здание, выходило торцом на перекресток центрального проспекта и не большой улочки с односторонним движением, а прямо напротив двери, перед светофором, замерло несколько автомобилей. Ближним оказался здоровенный как корабль Ленд Круйзер и Хирург, не раздумывая, подбежал к нему. Выкинув водителя, он бросил поперек пассажирского сиденья сомлевшего официанта и тут же, прямо с открытой дверью тронулся с места. Благо сигнал светофора сменился на зеленый, и ничто не мешало движению. Проехав несколько кварталов, Кривой заметил мчавшиеся навстречу патрульные машины и скорую помощь. Очень быстро район будет оцеплен, все выезды из города перекрыты, а его фотография окажется у каждого постового, но пока он имел солидное преимущество во времени, и собирался его использовать с максимальной эффективностью. Центральный проспект заканчивался железнодорожным вокзалом, а сразу за ним, располагался "бичеватый" район частного сектора. Медленно передвигаясь среди обветшавших домиков, Хирург высматривал подходящую машину, чтобы сменить транспорт. Ориентировка на джип, наверняка уже поступила. Связать угон автомобиля в том же самом месте, где произошла перестрелка, с его персоной сможет даже ребёнок. Как это иногда бывает, решение проблемы само нашло Кривого. Прямо поперёк дороги, напротив открытого гаража стоял древний, с помятым задним крылом 412-тый Москвич грязно-желтого цвета. Хирург притормозил и вышел из машины. Огляделся и, не заметив ничего подозрительного, вошел в гараж. Там, прямо за верстаком, не закусывая, пили подозрительного вида водку две помятые личности. В одной из них по длинным, грязным волосам угадывалась женщина. Другая рожа была такой же опухшей, почти беззубой и тоже с фингалом под глазом, но явно мужская. Семья пьянчужек ожесточенно спорила. Баба кричала, что нужно продавать машину, пока она ещё на ходу, а мужик слабо сопротивлялся. Увидев, подошедшего Кривого он обрадовался, что можно сменить тему и тут же спросил — Тебе щё надо? А, проехать хошешь, сейшас отгоню.

— А заведется? — спросил Хирург.

— Обишаешь, я ше всю шизть отшлешарил, — шепелявил беззубой челюстью мужик, — она ищё меня перешивет.

— Это точно, — ответил Кривой, достал пистолет и двумя выстрелами в голову положил обоих алкашей. Очнувшийся официант выбрал именно этот момент, чтобы засучить ногами и дать дёру. Пришлось и его успокоить мягким ударом в висок, от которого он опять потерял сознание.

Москвич завелся с пол оборота и, отъехав на нем в сторону, Хирург загнал джип в гараж, а трупы спустил в погреб. Вряд ли их кто-нибудь хватиться в течение недели, а то и двух. Пока сильно не завоняют. Да и то не факт. Какой-то тут на редкость не любопытный народ жил. Пока Кривой возился с машинами и телами, никто даже в окно не посмотрел, уж чужой-то взгляд он бы почувствовал наверняка. "Ну и ладненько", — решил Хирург и усадил на переднее сидение бесчувственного официанта, придав ему вид спящего. Не торопясь и соблюдая все правила дорожного движения, он выехал на северную объездную дорогу, затем по мосту "Три семерки" пересек Енисей и направился в сторону Берёзовки. Вообще-то ему нужно было в Подгосрк, что находился в прямо противоположном направлении, но сначала необходимо сбросить со следа Ищейку. Он не сомневался, что нашли его именно Тамплиеры. Узнать теперешнего Хирурга не смог бы ни один нормальный человек. Кривой чувствовал бульдожью хватку Ордена и "слышал" вой его "гончих псов".

"Усмешка судьбы", — подумал беглец. В этих краях десять лет назад, держа в руках Ключ, он уже уходил от погони самых могущественных людей на планете, стремясь к величайшей загадке этого мира.

Врата.

Он прошел через них, но нашел совсем не то, что хотел. Потом были долгие годы блуждания по плато в поисках утраченного Ключа и ожидания, что он где-нибудь всплывёт. Не та вещица, чтобы не дать о себе знать. И вот теперь, когда он уже почувствовал удачу, ему вновь приходиться убегать. Орден не прощает ренегатов и не забывает своих врагов. Спрятаться можно только в том случае, если тебя считают мертвым, а сегодняшний провал показал, что и смерть не дает никаких гарантий. После того, как он прошел Вратами, силы его возросли и позволили так долго оставаться в тени, но на этом и всё. Действовать активно и в тоже время не вызывать подозрения он не мог. Ну, а сейчас, вообще беда, и без помощи Знающей Кривому было не обойтись. Желательно старой и опытной, живущей вторую сотню лет и столько же времени успешно ускользавшей от внимания Ордена. Хирургу казалось, что где искать одну такую он знает. Однажды, ещё в пору пеших походов на плато, когда он надеялся лично отыскать утерянный Ключ, Хирург задействовал все свои новые возможности, чтобы "услышать" хотя бы след пропажи. Почувствовать артефакт ему не удалось, но на самой границе восприятия он поймал тоненький голосок колокольчика Знающей за работой. Тогда это было неважно, и он не заострил внимания, хотя и отложил в памяти направление. Сегодня, это знание ему пригодилось.

"Должно быть где-то здесь. Я уже рядом", — порывшись в памяти, решил Хирург. После поста ДПС на выезде из Красноярска он проехал уже с сотню километров, но пока так и не почувствовал Знающей. Как и ожидал Кривой, никаких сложностей при преодолении кордона у него не возникло. Остановивший его милиционер, подошел к машине один и на секунду взглянул в глаза. Этого оказалось достаточно, чтобы стражу порядка почудилась сидящая в автомобиле чета пенсионеров, и он пропустил их без досмотра. С тех пор прошло два часа и в голову Хирурга начали закрадываться сомнения, а не проехал ли он уже место, где спряталась от мира Знающая, как, вдруг, Кривого, словно сквозняком обдало. Он резко затормозил и вышел из машины. Пешком вернулся назад и увидел малоприметный съезд на проселок, а рядом указатель с нечитаемым названием деревеньки. Четкий ветерок присутствия Знающей дул ему в лицо. Ошибиться было не возможно.

* * *

Карпаты. Крепость ТадащХас.

Мрачное, но по своему красивое утро не принесло Всеволоду Збруеву однозначного ответа на предложение Архивариуса. Он втайне надеялся, что хорошенько выспавшись, на следующий день будет точно представлять стоит ли совать голову в пасть льва и есть ли у него выбор вообще. Выглянув последний раз из окна, Консультант засобирался на завтрак. Вид, открывающийся из его комнаты, поражал воображение каждый раз по-новому. Сегодня это был густой утренний туман у подножия крепости. Складывалось полное ощущение того, что медленно паришь на облаке прямо вместе со всем комплексом зданий, а внизу печально проплывают луга. На Збруева даже накатило давно забытое ощущение сказки, и он как ребенок приплясывал около окна, высовываясь по пояс наружу. Настроение испортил появившийся внезапно мажордом. Он чопорно поздоровался, пригласил на завтрак и попросил не опаздывать.

"Определенно, они тут все свихнулись на почве точности и пунктуальности", — размышлял Всеволод, направляясь в трапезную. Местные называли её именно так. Причем в гостевой половине замка, была своя комната для приема пищи. Крепость неохотно расставалась со своими секретами и даже кормили их отдельно, не позволяя лишний раз передвигаться по замку. Стоило только выйти за пределы левой, гостевой половины, как рядом тут же объявлялся одетый в хламиду прислужник. Со смирением на лице, спрашивал, не надо ли чего, а после не отходил ни на шаг. Мало удовольствия разгуливать по замку с двухметровым громилой за спиной. Это только вид они на себя напускали безобидный, широченные, проходящие не во всякую дверь плечи, ни под каким балахоном не спрячешь.

"Интересно, а что будет, если опоздать к завтраку", — не к месту подумал медленно вышагивающий Збруев. Трапезная находилась посредине гостевой половины, совсем не далеко от комнаты, в которую поселили Консультанта, и он сознательно укорачивал шаг, оттягивая момент принятия решения. — "Оставят без пайки, или просто будут сокрушаться над безответственностью некоторых представителей рода человеческого. Да и хер с ними", — решил Всеволод и потянул на себя большую ручку на дверях. Внутри трапезной за длинным и широким деревянным столом уже сидели Александров со Стародубом, а вид имели удивленный. Кроме тарелок, ножей и вилок, есть было больше нечего. "Ну, хоть скатерть постелили", — мелькнуло в голове Збруева. — "Правда только на треть стола, но и то хлеб. Не иначе исключительно ради нашего удобства стараются. Сами, судя по аскетичности окружающего, обходятся малым".

— Доброе утро, — раздался позади Консультанта голос Мастера, — как спалось? По лицам вижу, что отлично. Горный воздух, знаете ли, очень этому способствует.

Стародуб при этих словах расплылся в не часто виденной от него улыбке, а Веник потупил глаза, виновато покосившись в сторону Всеволода.

— Архивариус, попросил меня примерить роль хозяина во время завтрака и составить вам компанию. Он, как обычно, в этот час уже работает, и не сможет к нам присоединиться, — продолжил Левинский. В следующую минуту начали бить большие напольные часы, и распахнулась дальняя дверь трапезной. Внутрь по очереди входили привычные уже то ли прислужники, то ли охранники в длиннополых серых балахонах с подносами в руках. Поставив не хитрый завтрак перед каждым из присутствующих, они удались, также безмолвно, как и вошли.

За едой Мастер обсудил со Збруевым последние сводки с Лондонской биржи. Они немного поспорили о прогнозах котировок и переключились на другую, точно такую же светскую, ни к чему не обязывающую тему. Молчаливым согласием, Всеволод также решил не говорить о деле. А вот Веник, быстро, по-солдатски расправившись со своей порцией, чувствовал себя очень неуютно и не знал, куда деть руки, то кладя их на стол, то убирая на колени. Стародуб с тоской огляделся, для него порция была маловата однозначно, и прокашлялся, привлекая внимание.

— Я вижу, Консультант, ваши спутники скучают, — в момент отреагировал Левинский. — Могу предложить вам посетить третий этаж замка. Там вы сможете найти для себя много интересного, включая оружейную палату, спортивный зал и даже тир, в котором можно потренироваться в стрельбе не только из пистолетов и автоматов, но и их предшественников — из лука и арбалета. Довольно забавное занятие, я как-то пробовал, но из этого мало что вышло. Воинское дело не мой конек, — улыбнулся Мастер.

Збруев кивнул в ответ на вопросительный взгляд Александрова, а Стародубу сказал, — действительно, Николай, почему бы вам не развеяться. Думаю, мы тут задержимся ненадолго, и сидеть всё время в комнате, резона нет никакого. Походите, посмотрите, а я пока встречусь с Архивариусом. Нам есть что обсудить.

В ответ Стародуб пристально посмотрел Всеволоду в глаза и медленно кивнул в знак того, что понял скрытый подтекст. Правда, он очень сомневался, что им позволят разведать хоть что-нибудь сверх необходимого для комфортного проживания в этих стенах, но попробовать стоило.

— Не подскажите, где я могу найти хозяина?

— Я провожу, сами вы, вряд ли найдёте, — ответил Левинский, — Прошу....

Они спустились на первый этаж в огромную приемную залу, а затем и по левой лестнице ещё ниже, вглубь скалы. Ступени тут были высечены прямо в камне, и от частого использования блестели как отполированные.

Через два пролета, ноздрей Збруева коснулся едва уловимый запах пыли, кожи, свежей бумаги и чего-то ещё. Очень знакомого, но никак не приходящего на ум, и по мере того, как он спускался всё ниже, ощущение усиливалось. Так могло пахнуть только в.... библиотеке. Нет. В Б-и-б-л-и-о-т-е-к-е. Для того чтобы описать представшее перед глазами Всеволода, требовались исключительно возвышенные эпитеты. Помещение своими размерами наводило на мысль об ангаре для пассажирских самолетов и всюду, куда падал взор, располагались ровные ряды стеллажей, теряющиеся где-то вдали, но никак не заканчивающиеся. Збруев поднял голову кверху и ахнул. В высоту книжные полки достигали метров пятнадцати. Вокруг стояла такая тишина, что можно было услышать стук собственного сердца. Консультант так и стоял бы разинув рот от удивления, если бы Мастер мягко, но настойчиво не потянул его за рукав и повел сквозь лабиринт стеллажей. Они шли довольно долго, петляя среди полок, периодически поворачивая то вправо, то влево, пока не уперлись во вместительную нишу, выглядевшую в этом зале совсем маленькой и казавшуюся инородной. Збруев даже не пытался запомнить дорогу и считать повороты. Самостоятельно выбраться отсюда было не возможно в принципе. В глубине алькова, к которому Левинский подвел Консультанта, располагался широкий, почти квадратный стол с сенсорным экраном вместо столешницы. За ним в деревянном кресле с высокой спинкой сидел Архивариус, и с задумчивым видом двигал руками. Эта картина настолько выбивалась из окружающего антуража, что Всеволод на несколько секунд впал в ступор. Меньше всего в этом храме книги он ожидал увидеть достижения кибернетики.

— Стало быть, вы согласны, раз не уехали, — не здороваясь и не отрываясь от своего занятия, сказал Архивариус.

— А отпустили бы? — с улыбкой закинул удочку Збруев.

— Право слово, за кого вы нас принимаете? За банду уголовников?

При этих словах с Консультанта слетел весь игривый тон, и он моментально собрался, вспомнив о собственных проблемах. Это не осталось не замеченным, Архивариус поднял голову от сенсорной панели, посмотрел на Всеволода, а затем перевел взгляд на Мастера. Дождавшись утвердительного кивка от Левинского, хозяин ТадащХас снова уткнулся в работу и проговорил — Уважаемый Сева, можно я буду вас так называть?

— Как вам угодно.

— Сева, расслабьтесь, все ваши заботы и не приятности с бандитами уже в прошлом. Я взял на себя смелость помочь.

— Боюсь, вы не совсем хорошо представляете, что такое русская братва. Я сомневаюсь в существовании возможности воздействия на них.

— Сева, мальчик мой. Я прожил долгую жизнь и могу с уверенностью сказать, что уголовники везде одинаковы. Если им ясно дать понять, что дело не принесет выгоды, а проблемы появятся более чем ощутимые, то они отступят. Я попросил наших Братьев из российских спецслужб, и они гарантировали вашу неприкосновенность. Надеюсь, вы простите мне это маленькое вмешательство в частную жизнь? Поверьте, бандиты не самый страшный враг, который у вас есть, — вздохнул Архивариус и продолжил. — Но об этом позже. Итак, вы готовы раскрыть мне свой секрет? Скажите, как вам удается столь удачно играть на бирже? Всеволод оглянулся вокруг в поисках стула и только сейчас заметил, что они остались одни, — А где..., — начал, было, Збруев, но тут же плюнул как на отсутствие Мастера, так и на невозможность присесть и продолжил. — Ещё подростком я нашел в тайге, на плато в сотне километров от Подгорска, это Красноярский край в России, один необычный предмет. — Всеволод расстегнул пиджак и запустил руку в специально подшитый потайной карман. С тех пор, как на него было совершено нападение, он не расставался с артефактом ни на минуту. — Вот он. Приглядевшись, можно заметить вытравленные на нем в особом порядке символы. Если ударить по любому из них металлическим предметом, то раздастся звук, а отстучав определенную мелодию....

— Ваш разум становиться чистым и светлым, — перебил его Архивариус. — А любая задача, казавшаяся неразрешимой, приобретает пустяковый характер. Тело начинает вас удивлять своей возросшей силой и удесятерившейся чувствительностью. Вы слышите, как в соседней комнате пробежала мышь, и улавливаете биение её сердца. Сева, вы будете удивлены, но я уже встречал этот предмет и занимался изучением его свойств. Положите ваше сокровище в верхний левый угол стола.

Нельзя сказать, что после слов Архивариуса, Збруев был ошарашен. В конце концов, на что-то похожее он и надеялся. Но вот сам стол, который он вначале принял за сенсорную панель, удивил его безмерно. На ощупь это оказался гладкий слегка теплый, светящийся изнутри бирюзовым цветом камень. Едва Всеволод положил в указанное место артефакт, как его окружило розовое сияние. Через секунду оно исчезло, и на столе сам собой возник длинный ряд, состоящий из цифр и букв, незнакомого Консультанту алфавита. Затем он сместился в сторону, и его место заняло изображение круглого шарика Земли. Оно увеличивалось в размере до тех пор, пока не приобрело объемный вид горного плато с огибающей его речкой. Больше всего это было похоже на цветную видеосъемку со спутника. Вот только, увидев такую четкую и трехмерную картинку, специалисты из НАСА удавились бы на собственных галстуках от зависти.

— Да ну нахрен.... Быть того не может, — прошептал Збруев, узнавая местность.

— Почему же. Упоминание о Ключе встречается ещё в первом тысячелетии до нашей эры, — не понял его Архивариус. — И относительно недавно, около десяти лет назад, я уже имел возможность держать его в руках. Сева, а когда вы нашли артефакт? Только точно.

— Прошло уже девять лет и десять месяцев, — не отрываясь от изображения, выдавил из себя Консультант.

— Тогда это многое объясняет.... Возможно, это тот же самый Ключ....

— Что объясняет!? — Взорвался Збруев. — Мне вот почему-то нихера не понятно! Может вы потрудитесь расска.... — прервался на полуслове Всеволод, увидев, как прямо по воздуху, в его сторону плывет большой фолиант в кожаном переплёте. Летит сам по себе, презрев закон всемирного тяготения. С трудом протолкнув в горло подступившую слюну, Збруев твердо решил больше, ничему не удивляться. Словно не замечая ошарашенного Консультанта, Архивариус подождал, пока книга приземлиться на стол и откроется на нужной странице. Затем тоном завзятого ученого спорщика принялся что-то доказывать. До Всеволода, как через вату, доходили лишь отдельные слова и выражения: "Это на старо-арамейском.... Две части Ключа.... Врата.... Жрецы считали, что там находится истинная Земля Обетованная..."

— Кхм-кхм, — прочистил горло, малость пришедший в себя Збруев. — А можно покороче? В общих чертах? А то я кое-что пропустил и не улавливаю суть.

— Ну,... Если совсем упрощенно, то.... На Земле существуют так называемые Врата. Нам доподлинно известно месторасположение трех, сколько их на самом деле не возьмется сказать никто. Как, впрочем, и о том, что находится по ту сторону. Пройти сквозь них может лишь обладающий Ключом, состоящим из двух частей.

— Вторая осталась там, — быстро перебил Всеволод, кивнув на изображение плато.

— Но и здесь, как это часто бывает, много условностей. — Продолжил Архивариус, — Например, далеко не каждый человек способен собрать части воедино, а уж случаи, когда удавалось активировать артефакт можно пересчитать по пальцам. Я знаю только один, и произошло это, приблизительно в то же самое время, в том же самом месте, когда к вам в руки попала половина Ключа.

— То есть вы хотите сказать, что кто-то уже прошел Вратами?

— Нет, иначе этот кто-то унес бы Ключ с собой и он не попал бы к вам.

— А если у меня другой Ключ. Запасной типа? — попытался пошутить Збруев.

— Такой вариант исключать нельзя, но он кажется маловероятным. Я же говорил, тут слишком много условностей. Вот если бы у меня не украли Ключ, и я лично присутствовал при эксперименте, то тогда мог бы сказать наверняка, — грустно улыбнулся Архивариус.

— Как же вы допустили пропажу? — беззлобно поддел Всеволод.

— О-о-о.... Это возвращает нас к тому, что я говорил ранее о ваших неизвестных врагах. Так получилось, что в лице Ордена, вы получили мощного союзника. Мы с переменным успехом ведем необъявленную войну на протяжении многих сотен лет.

— Каких таких моих врагов? — забеспокоился Збруев.

— Неужели вы думаете, что русские бандиты напали на вас просто так, без видимой причины? Это же очевидно, их подтолкнули.

— Вы не ответили на вопрос.

— К моему величайшему прискорбию, на Земле живет довольно много не организованных, но от этого не менее опасных фанатиков. Они считают, что сакральные знания должны принадлежать только им, либо никому вообще. У них нет общих интересов кроме одной цели — не позволить ищущим Истину пройти дорогой до конца. Из-за их разрозненности, бороться с фанатиками очень сложно. Они проникают всюду, как тараканы, и в наши ряды тоже, — с горечью закончил Архивариус. Повисла минутная пауза, во время которой каждый погрузился в собственные мысли.

— Что случилось, Малефикус, — прервал молчание хозяин ТадащХас. Задумавшись, Збруев не заметил, как рядом оказался один из тех мрачноватых людей в балахоне, которые населяли этот полный мистических тайн замок. Прислужник склонился над ухом Архивариуса и шепотом, что-то коротко произнес.

— Прошу меня простить, — с загоревшимися энтузиазмом глазами встал с кресла Архивариус. — Мне сообщили, что Братья напали на след одного из самых опасных людей из числа тех безумцев, о которых мы только что говорили. Продолжим беседу после обеда. Вас проводят.

Всеволод кивнул в ответ, и пристроился за спину прислужника. Он уже начал привыкать к образу жизни толи гостя, толи пленника крепости ТадащХас, а так же к странноватой манере местных заканчивать разговор не прощаясь.

5.

Машину Хирург решил бросить, не заезжая в деревеньку, где жила Знающая. Кривой проехал по трассе назад, в сторону Красноярска, километров восемь — десять и утопил Москвич в каком-то не широком, но довольно глубоком водоеме. Видимо, раньше, тут был карьер. Брали гальку или песок, с заросшего густой травой берега не понять. Главное, что вода почти без звука поглотила автомобиль, и с дороги его не видно. Добираться до поселка теперь пришлось пешком, но и это было на руку Хирургу. Насколько он помнил из прочитанного в Библиотеке "ТадащХас", идти на поклон к Знающей лучше всего именно так — пешком, а стучаться в дверь в темное время суток. Ночь — это её время, и бабка будет спокойна. Хирург надеялся, что если соблюсти этот своеобразный этикет, то уж с порога не прогонит точно, а там.... как кости лягут. При этих мыслях он нехорошо усмехнулся своей кривой волчьей улыбкой, и решил, что таскать на себе бесчувственного халдея, будет слишком большой для официанта честью. Да и силы сегодня ещё могут понадобиться. Сунув ненадолго лицо Саши в муравейник, он привел его в сознание.

Через полчаса марша по березняку вдоль дороги, когда в голове официанта перестали плясать чёртики, и ему удалось выковырять из ушей последнего злобного муравья, он увидел вдали медленно ехавшую фуру. Кривой шел, не оборачиваясь впереди. Саша решил, что удобнее случая уже не представиться и попытался, вопя во всё горло, сбежать ещё раз. Не удачно. На этот раз бить его не стали, но Кривой пообещал переломать ноги. Он умел убеждать, а если что-то обещал, то делал обязательно.

Саша был сообразительным пареньком и понял, что раз его до сих пор не прикончили, то он зачем-то ещё нужен. В качестве заложника, например. Официант сменил тактику. Громко звать на помощь не рискнул, но канючить не переставал ни на секунду. Ноги в своих лакированных туфлях Саша натер почти сразу. Он периодически оступался и падал, а поднимался тяжело, всхлипывая с шипением на губах от боли в кровавых мозолях. Пеший переход давался ему нелегко, точнее не давался совсем, и показывать актерскую игру не было никакой нужды, — настроение под стать.

— Дяденька, ну пожалуйста, отпустите меня. Я никому ни чего не скажу правда-правда, — тихонько скулил Саша.

— Не ной, — отвечал Хирург, но тот всё не унимался.

— Дяденька, я больше не могу.... Ну зачем я вам нужен? Никто за нами уже не гонится, а я честно-честно....

Хирург отличался дьявольским терпением, но минут через сорок не выдержал и он. В один обманчиво плавный, тягучий прыжок Кривой оказался рядом с официантом, зажал его голову своими ладонями, как в тисках, и уставился в испуганные голубые глазёнки. Саша в ужасе завизжал и начал бестолково размахивать руками, от усердия разорвав подмышками рукава своей некогда белоснежной рубашки. Ещё секунд пять он извивался всем телом, кричал и ругался, но затем начал постепенно затихать, пока его голос сначала не перешел в шепот, а затем истончился совсем. Руки Саши безвольно опустились вдоль туловища, взгляд потускнел и сделался бессмысленным, как у идиота. Только что слюни не пускал.

— Идем, — скомандовал Хирург и подумал, что надо было сразу его так усмирить. Меньше вышло бы возни, но тогда он не смог бы подпитываться страхом официанта. Палка о двух концах, а простые решения, как известно, не всегда самые верные.

Вскоре, Хирург вышел к неприметному съезду и с трудом разобрал на прострелянном в двух местах указателе, что до деревеньки осталось ещё два километра четыреста метров. Название было частью соскоблено, частью заляпано подозрительного вида коричневой субстанцией и не читалось никак. "Ну и черт с ним", — подумал Кривой и не торопясь двинулся вперед. Две раздолбанных колеи змеились вглубь березовой рощицы, теряясь за поворотом. Идти даже по такой, мягко говоря, плохой дороге оказалось не в пример легче, чем по лесу и шаги быстро отмерили приблизительно половину пути. Не дойдя до поселка с километр, Хирург свернул в березняк. Официант ожившей куклой следовал позади, повторяя в точности его движения. Саша даже улегся на прошлогодние листья, точно также разбросав в сторону руки, когда Хирург остановился и начал понемногу черпать силы от самой Земли.

Существа на планете не берегут собственной энергии, порой, расходуя её впустую, бездумно выбрасывая на ветер. Земля, как огромный аккумулятор собирает по крохам жизненные силы, чтобы в нужный момент, в нужном месте выплеснуть наружу. Вот и получается, что в одном краю и дети здоровее, и леса гуще, тогда как в другом, соседнем, даже рожь не колосится.

Знающая явно не наобум поселилась в этой округе. Тоненький родничок силы бил из самых недр, лениво расползаясь по горизонту. Он был настолько мал, что почувствовать его издали не представлялось возможным. Хирург и сам бы прошёл мимо, если не острая нужда в подпитке. Сегодняшний день вымотал его изрядно. Последние несколько часов он держался только за счет бурных эманаций официанта, но после того как халдея пришлось собственноручно закапсулировать, все естество Кривого молило хотя бы о маленьком глотке живительной энергии и на рефлексах сканировало округу. Хромой уже очень давно не выкачивал себя до остатка, всегда оставляя запас, и что такое жить обыкновенным человеком позабыл совсем. Когда его тело, минуя сознание, само свернуло в сторону от дороги и улеглось на землю, Кривой понял, насколько близко от опасной грани оказался на этот раз. Словно загнанная лошадь он пёр напролом, и не остановился бы, пока не умер, но что-то живущее внутри, что-то сильнее его воли и разума властно взяло управление в свои руки. Инстинкт, привитый Вратами, требовал покоя и силы. Лёжа на приятно холодившей разгоряченную плоть земле, Хирург постарался полностью отключиться. Получалось плохо, мешала навалившаяся усталость, а также выворачивающая суставы боль. В какой-то момент силы окончательно покинули Кривого, и на него топором палача обрушилась спасительная тьма.

Через несколько часов Хирург также резко очнулся. Ему казалось, что прошло всего несколько минут, но смотревшие с небес звезды говорили обратное. За то время, пока он валялся в отключке наступила ночь. Теперь можно было идти к Знающей. Ритуал соблюдён.

Тело почти не болело, слабые искорки покалывали в ногах, и затекла шея, но на это можно смело не обращать внимания. А вот о том, что бабка не могла не заметить, как он, пусть в беспамятстве, воровал энергию, определенно стоило задуматься. Старая карга, по-любому, считает этот родник своей собственностью, и возможно, уже сейчас готовит ему парочку не приятных сюрпризов. "Что ж, тем хуже для неё", — блеснул зубами Хирург, с наслаждением потянулся, хрустнув шейными позвонками, и скомандовал официанту — "За мной".

Деревенька производила впечатление игрушечной. Насколько можно было рассмотреть в свете уличных фонарей (они горели!), не по-российски чистенькая, с ровными аккуратными домиками за вычурными, скорее, символическими заборчиками. Собаки сидели на цепи, а свиньи не рылись в отбросах — не было тут мусорных куч. Даже дорога последние метров пятьсот стала образцовым проселком. Чудеса, да и только.

Хирург уже много лет как разучился удивляться, но сам факт отметил, а внутренний голос ему подсказал: "Немцы живут. Потомки военнопленных". Встретив только одного похрапывающего под забором пьянчужку, за всё время своей короткой экскурсии по этой деревеньке он утвердился в своей первоначальной мысли. Контраст с тем, что открывалось в начале пути, был разительным. Поворот от федеральной трассы на жалкое подобие дороги, ведущей к посёлку даже заметить трудно, тогда, как в самой деревеньке присутствует почти осязаемый порядок. Знающая приложила много усилий, чтобы место её проживания привлекало как можно меньше не нужного внимания. "Не удивлюсь, если тут даже участкового нет. Сколько не присылали, а все куда-то пропадают", — усмехнулся Хирург. Старая карга начинала ему нравиться. Обстоятельная такая ведьма, опытная и, скорее всего, сильная. Лучше и придумать нельзя.

"Это я правильно зашел, теперь главное, чтобы помогла", — думал Хирург, остановившись рядом с очередным домиком, как близнец похожим на своих собратьев справа и слева. — "Попробуй тут разбери, в котором бабка живет. Если не чувствовать как я, ни за что не найдешь. Номеров нет, названий улиц тоже. Все избушки одинаковые, а закружить не желательного гостя в трех соснах — это Знающие завсегда умели, как никто другой".

Хирург толкнул калитку и прошел к дому по присыпанной речной галькой дорожке. Входная дверь была открыта настежь, а в сенях, больше по запаху, угадывались пучки трав, развешанные по углам. Голова у Кривого сразу же закружилась, в глазах задвоилось, и вторую дверь, ведущую в жилую часть дома, он толкал, пытаясь справиться с отравлением в усиленном режиме качая собственную кровь через печень. — "Ай, да бабка! Молодец ведьма!", — восхитился Хирург, и на ослабевших ногах ввалился в полутемную комнатушку. В нос сразу же ударил запах кошек, сгоревшей каши, не мытого тела. Пол был настолько загажен, что, казалось, мусор с него никогда не убирался. На белёных стенах красовались разводы, а по углам притаилась паутина. Малочисленная мебель и домашняя утварь выглядели убого, взгляду не за что было зацепиться, кроме, пожалуй, разномастных куцых половичков. Они встречались повсюду: и на низенькой скамеечке, и на не заправленной постели с серым от грязи бельем, и на русской печи перегораживающей дом пополам. Не было их только на полу. В тусклом свете керосиновой лампы отражалась нищета, призванная символизировать дряхлость хозяйки дома и её неспособность вести хозяйство.

— Хорошо маскируешься, — стоя у порога, тихим низким голосом сказал Хирург.

— Проваливай, — раздался бодрый, совсем не старческий голос откуда-то справа, из-за занавески, идущей от печи и до противоположной стены.

— Дело есть.

— У меня с Перевороченными делов нету никаких. Шагай куда шёл! И Куклу свою, что у калитки оставил с собой забирай!

— Мне нужна помощь, — бесцветно выдавил из себя Хирург, и попытался на уже чуть окрепших ногах сделать шаг вперед. Ему это удалось, но едва Кривой оторвал от пола вторую ногу, как получил весьма увесистый удар по затылку, прилетевший из ниоткуда. Бабка делала предупреждение.

— Стой, где стоишь! Или нет, проваливай, черти тебя задери! Я тебе уже помогла. Сок Земли испить позволила? Позволила.... К людям выйти разрешила? Разрешила.... Иди, стучись на постой в другую хату, окаянный! Вот и делай после этого добро....

— За мной гонятся Тамплиеры. Ищейка уже села мне на хвост и в этот поселок теперь заглянет точно. Если не поможешь сбить её со следа, нет нужды сушить сухари..., и тебе, между прочим, тоже. Подвалы у Братьев глубокие, а суд скор. Сожгут с молитвами на следующий же день, да тебе ли не знать, — отрешенным, монотонным голосом попробовал зайти с другого конца Хирург. Если ведьма откажет в третий раз, останется только уйти. Или, как вариант, можно было потянуть время, чтобы восстановиться после бабкиных травок, пыльцу которых Кривой так опрометчиво вдохнул в сенях. Ещё минута-две, а там быстрый рывок и.... Все что нужно — это заглянуть ведьме в глаза, тогда он её сломает. В этом Хирург не сомневался. Как, впрочем, и в том, что Знающая вряд ли допустит такого развития событий и попытается вышвырнуть его раньше.

— Крестяки, — выплюнула как ругательство бабка.

По ту сторону занавески раздался грохот, что-то зазвенело и покатилось по полу. В этот момент Хирург попробовал подобрать под себя ногу. Замерев на полушаге, он так и стоял неудобно раскорячившись. Едва обе ноги оказались вместе, а Кривой приготовился к рывку, как тут же получил ещё один, но уже более серьезный удар по затылку.

— Не озоруй! И буркалы свои к земле направь. На что способен ведаю, знавала я одного Перевороченного. Ох, и давно это было....

Ведьма снова чем-то загремела и, отодвинув рукой дальний от входа край занавески тяжело ступая, вошла в комнату. Чем она там занималась, Хирург не видел, смотрел строго под ноги, дышал глубоко и ровно. Бабке хочется чудить — пусть ей. Согласилась, вот что важно.

— Всё, могёшь глядеть. Токмо извиняй, гуторить так будем. Пужливая к старости стала.

Хирург вкинул глаза и в первую минуту не понял, о чём ведьма речь ведёт. Напротив, у дальней стены, стояла сгорбленная старушка в цветастом платке. Прищур с крестьянской хитринкой на круглом, добром лице не таил в себе ничего угрожающего, тем не менее, что-то тут было не так. Кривой Знающую видел, ощущал идущий от неё запах полевых цветов, но не чувствовал совершенно, чего, в принципе, быть не могло. Хирург в недоумении покрутил головой, подошел поближе и на середине комнаты уперся в невидимую стену. В следующее мгновение, его осенило. То, что он принял за мусор на полу, на самом деле являлось элементами незавершенной пиктограммы Аол. В незаконченном виде он её просто не узнал, зато теперь, когда ведьма вошла внутрь и передвинула пару предметов, все стало на свои места. Вон тот засушенный хвост ящерицы в северном углу пиктограммы символизировал, надо понимать, его самого, а пучок омелы и первоцвет у бабкиных ног в сочетании с ещё десятком ингредиентов служил своего рода колпаком, спрятавшим ведьму от любого сканирования. Очень тонкая и кропотливая работа. Знающая его ждала и приготовилась, как могла. Кривой и сам пришел не с пустыми руками, но чтобы использовать своё основное "оружие", погружение в состояние измененного сознания, ему не требовались "костыли" и времени сам процесс занимал немного. Хирургу случалось справляться за несколько секунд. Нужны были лишь мгновения полной отрешенности от окружающего, и его организм начинал работать в другом режиме. Мысли становились четкими и ясными, внутри зарождалась непоколебимая уверенность в собственном превосходстве, а возможности тела увеличивались многократно. Мускульная сила, выносливость, скорость реакции, зрение, слух и обоняние выходили далеко за человеческие рамки. Энергии всё это съедало не меряно, но ведь и потребность в активных действиях возникала не постоянно, а восстановить запасы особого труда не составляет. Конечно, Сила есть не везде, и нужно уметь её видеть, но при наличии практики ничего невыполнимого тут нет.

— Хм..., — уважительно кивнул подбородком Хирург, а про себя подумал — "То-то коврики с пола прибрала, а я, валенок, дважды два связать не смог. И отраву свою в сенях развешала, что бы соображать перестал. Молодец ведьма.... Зря я с ней ещё тогда, как только почуял, не познакомился".

— Ты мне леща не забрасывай, не девица, чай. Толком дело говори. И присядь уже, давай, не мельтеши, окаянный.

Хирург подошел к левой стене и опустился на низенькую, враз на ноги не вскочишь скамеечку.

— Дело к тебе пустяковое. Кто такие Тамплиеры и почему они нашего брата не любят, рассказывать нет нужды — не первый десяток живешь, наверняка встречались. Так вот, заставила меня нужда из норы вылезти, тут их Ищейка и прицепилась. Обложили плотно, но от погони я, на время, оторвался. Помоги со следа сбить. В долгу не останусь. Если мешает там кто.... Ты только намекни, я ведь про ваши пацифистские заморочки в курсе, сделаю в лучшем виде, — якобы в усталости прикрыл глаза Хирург. Незачем Знающей видеть, какие черти отплясывают внутри его ока.

— Погодь, погодь. О цене, вообще, никто ничего не говорил. Слишком многое про нас брешут, — с обидой сказала Знающая. — Может, я тебе за так помогу, за красивые глаза, голубь сизокрылый. А может, и у меня какой счет к Крестякам найдется? Ты лучше вот что поведай, как ты вообще смог уйти-то? Бабушка моя ещё сказывала, будто нет от Ищейки спасения. Коли, Дух твой почуяла, то остановит её лишь смерть, ничего боле. Может, ты у нас казачок засланный?

— О-о-о мать, однако, долго ты из своей глуши носа не показывала. Про Обряд, конечно слышала? — Хирург дождался утвердительного кивка и продолжил. — Раньше Тамплиеры проводили его вслепую, "как бог распорядится" — говорили Братья. Теперь они могут инициировать людей на заранее выбранное усиление способностей. Скажем, нужен тебе боец. Выбираем человека из военных, ну, чтобы наверняка в нем этот дар присутствовал, хоть и в зачаточном виде. Ты же знаешь, душа всё равно стремиться к тому, в чем склонность имеет и рано или поздно, но дар проявится. А они постоянно следят за перспективными кандидатами. Всю жизнь могут следить, и когда убедятся, делают предложение, от которого нельзя отказаться, — абсолютно без эмоций говорил Хирург. Если бы не ставил ударения, то ощущение, что разговариваешь с машиной, было бы полным. — Сначала промывают мозги своими россказнями о Великом пути Знания, который должен приподнять все человечество на новый уровень, приблизить людей к Богу, а затем проводят Обряд. Знаешь, что они делают после? Особенно, если ты не очень проникся идеями Братства?

— Не отвлекайся, давай.

— Итак, нужен Ордену боец. Человека уже выбрали, идеологическую подготовку провели, и осталось дело за малым, собственно сама инициация. Ещё лет двадцать назад в таинстве Обряда присутствовал элемент случайности — в результате мог получиться нисколько не изменившийся воин, но зато, например, гениально играющий на скрипке. Бывает, Дар прячется так глубоко, что опознать не возможно, а бывает, и нет его совсем. Современный уровень технических знаний позволил Тамплиерам измерить возмущения полей во время Обряда. Не спрашивай как, я не специалист, объяснить не смогу. Только знаю я точно, что ученые Ордена создали устройства, с помощью которых могут генерировать похожие частоты. Сейчас, они способны таким образом воздействовать на инициацию, что получают в результате человека с заранее известным талантом к убийству, коли речь ведем о воине. Уровень такого бойца будет пониже, чем у прошедшего полноценный Обряд и действительно имеющего Дар воина, но зато таких недоделков Тамплиеры могут создавать вообще из любого человека. Из любого.... Правда, по статистике, выживает только каждый двести тринадцатый, но когда это Орден волновало?

— Ой, ты, чёт больно мудрёно сказ ведёшь, — всплеснула руками Знающая. — Мне, старой, и не понять вовсе. Правильно я мыслю, будто Крестяки споганили Обряд и теперя из людёв без Дара строгают монстров не обученных? Ох-ох-ох.... Совсем совесть потеряли, и куды только Всеведущая Праматерь смотрит?

— Можно сказать и так. Новые Ищейки — как раз один из побочных результатов в попытке создать идеального ловца ведьм, — с усмешкой, не глядя на Знающую, ответил Хирург. — Эти люди способны снимать энергетическую матрицу и отслеживать перемещения объекта. Чем ближе такая Ищейка, тем точнее может указать место.

— То бишь, если по-нашему, то она твой Дух запомнила и теперича чует куда сбёг....

— Что-то вроде. Только..., есть ещё одна странность. Уверен, что именно эта Ищейка — мужчина. Видеть не видел, но голос его слышал. Конкретно где я есть, он пока не знает, но чувствует, что рядом. Иначе Тамплиеры уже давно были бы здесь. Вот и получается, что Ищейка, которая села мне на хвост неполноценная, из новых. Его нужно поставить на четкий след, а я постарался отрезать все концы. Даже если привезут человека с Даром, а таких не много, то ему нужно будет меня хотя бы один раз увидеть. Поэтому, до тебя и смог дойти. Сейчас Орден уже задействовал все спецслужбы региона и как только они определят направление, в котором я скрылся, через час, максимум два Тамплиеры будут в этой деревне.

— Складно брешешь, да вот токмо бабушка говорила, нет спасу от Ищеек, нету и всё тут, — повторила Знающая.

— А может бабушка и способ, какой хитрый рассказывала, раз уж до внучки своей дожить сподобилась?

— Способ, способ.... Токмо смерть, ты что глухой?

— Это я и без тебя знаю. Но меня к Ищейке близко не подпустят. Охраняют как мавзолей при Советах.

— Не могу я грех на душу брать, — в сердцах воскликнула Знающая. — Сам гуторил, ведаешь про нас малость, чего пристал? Беги лучше, пока можно. Сховайся где-нибудь, авось и забудут про тебя Крестяки.

— Про меня не забудут, — уверенно возразил Хирург. — Я им на любимую мозоль наступил. А грех на себя возьму, не переживай. Пропустишь через меня своё колдовство и будешь спать спокойно.

— Ты, голубь, никак спятил! Чужой грех он ведь в два раза тяжелее на том свете аукнется. Не боишься?! И потом, я же сама знать буду, что человека потравила. Праматерь не простит.

— Я в таком Аду побывал, что меня уже ничем не напугаешь, — глухо прорычал, взлетевший со скамеечки Хирург. — Если ты мне не поможешь, клянусь всем, что дорого — я убью тебя. — Мимолетное раздражение быстро покинуло Кривого, и последнюю фразу он проговорил спокойным зловещим тоном так, словно собирался пообедать, и стало понятно, что слово своё сдержит обязательно. — А потом вырежу всю твою деревню и сожгу лес в округе.... В этих местах не останется ничего живого, даже птицы будут облетать его стороной. Всё, время просить по-хорошему вышло. — Медленно, но неотвратимо как сама смерть Хирург приблизился к пентаграмме и уперся руками в невидимую стену. Вместо его глаз на бабку смотрели темные, пляшущие языки пламени. В голову Кривого тут же ударила кочерга, затем в ногу впилась вилка, а за шиворот опрокинулся чугунок с кипятком. По комнате закружился вихрь из домашней утвари и нацелился на Хирурга. Сердце сжала холодная скользкая лапа, а грудь сдавило так сильно, что не удавалось вздохнуть. Из ушей и ноздрей Кривого потекла кровь, и он услышал, как похрустывают его кости. Не обращая внимания, Хирург давил руками в созданную Знающей преграду. Чувствуя, что стена начинает прогибаться, он усилил натиск и вдруг услышал молящий голос ведьмы.

— Не губи, старую.... Помогу я тебе! Не губи!

Хирург ударил, для порядка, пару раз кулаком в невидимую преграду и отступил на шаг назад. Фокус удался, и в дополнительной агрессии не было нужды, но моментально выйти из боевого транса невозможно. Поэтому Кривой ещё несколько минут из стороны в сторону мерил шагами комнату, утирая кровь и наблюдая, как в изнеможении осевшая на пол ведьма, приходит в себя. Короткая, но выматывающая, яростная схватка не прошла бесследно не только для Хирурга. Платок с ведьмы слетел и тяжелые, не смотря на возраст, черные как смоль волосы растрепались по плечам. Едва отдышавшись, первым делом бабка покрыла свою голову. У Знающих всегда было слишком много условностей. Например, они считают, что черпают свою силу от Всеведущей Праматери. Чтобы получить энергию, или, как говорят ведьмы, испить Сок Земли, им приходиться совершать много обрядов, на взгляд Хирурга совершенно лишних. А ещё, Знающие верили, что Праматерь не одобряет убийства человека, и оступившуюся ведьму ждало наказание в виде лишения Дара. Самое интересное, механизм работал стопроцентно. И чего тут больше — мистики или самовнушения разобраться не мог никто. С таким отношением к миру ведьмы не дожили бы до наших дней, если не одно НО. Праматерь делала исключение в случаях, когда её последователям угрожала расправа. Тут уже все средства были хороши и оправданы. Главное, чтобы сама Знающая поверила в свою скорую смерть. Парадокс, конечно, но так уж был устроен их мир. Опытные практики, изредка, прибегали к этой лазейке. Если загнать сильную Знающую в угол и использовать её Дар на полную мощь, то возможности открывались поистине фантастические. Другой вопрос, что сделать это удавалось не каждому. Ведьму "без тормозов" остановить очень и очень непросто.

— Знала же.... Ох..., — с кряхтением, упершись ладонями в пол, бабка поднялась на колени, передохнула секунду и встала на ноги. — Знала же, что дел с Перевороченным нельзя иметь никаких. Вот и помогай потом людям....

— Тоже бабушка подсказала? — Хирурга мелко потрясывало от переизбытка в крови адреналина. Эстроген и тестостерон бурлили в жилах не меньше и требовали выплеснуться наружу всепожирающей яростью, но Кривой умело держал себя в руках, балансируя на грани выхода из состояния измененного сознания. Энергию следовало беречь.

— Нет. Это я своей внучке такой наказ оставлю, — заметив искру интереса на лице Хирурга, ведьма быстро добавила, — и думать не смей окаянный, я тебя за неё в порошок сотру, не побоюсь и гнева Праматери.

Кривой только пожал плечами и отвернулся к окну. Как-то подозрительно тихо стало вокруг, даже собаки не лаяли. Он вгляделся в ночную тьму через грязное стекло, прислушался к себе и, не оборачиваясь, произнес — Ты давай, твори своё колдовство, а то поздно будет.

— Ага, токмо ты сперва клятву дай, что не убьешь.

— Нет проблем, — стоя спиной к ведьме ответил Кривой, — Клянусь.

— Э-э-э, не-е-е.... Ты Привратником поклянись.

Хирург резко повернулся на пятках, моментально "уходя" в боевое состояние, в его глазах без белков снова забилась тьма, будто пытаясь вырваться наружу. — И много вас таких умных развелось? — чуть врастяжку спросил Кривой.

Ведьма взгляд выдержала и, нисколько не смутившись, ответила — Достаточно.

— Если поможешь избавиться от погони, я не причиню вреда, но только с условием, что и ты не станешь покушаться на мою жизнь, здоровье и разум. Обещаю..., и Привратник тому свидетель. — Кривой вновь отвернулся к окну, — теперь довольна?

Знающая молчала. Пауза затянулась, и стало слышно, как кривой в злости скрипит зубами.

— Если я нарушу договор, да покарает меня Привратник, — выдохнул Хирург и зашипел от боли. На левой половине его головы, рядом с уже имеющимися тремя шрамами, сама собой начала появляться ещё одна отметина, словно кто-то не видимым ножом медленно разрезал плоть. Она проползла от макушки через затылок и завершила свой бег на шее. Темный ручеёк крови скользнул за шиворот и остановился. Края раны непостижимым образом начали затягиваться, в воздухе запахло палеными волосами и сгоревшим мясом.

Что при этом чувствовал Хирург, ведьма могла только догадываться. Вмешиваться она не стала, но, увидев такие метаморфозы, целостность пентаграммы нарушила. Сдвинула ногой пучок омелы буквально на сантиметр, этого оказалось достаточно, чтобы непреодолимая стена между ней и Перевороченным исчезла. Теперь, нарушить слово, он при любом раскладе не сможет. Что уж там происходит, по ту сторону нашего мира, и кто такой Привратник ни одна ведьма с уверенностью сказать не сумеет, да и сами вернувшиеся оттуда б-о-о-о-льшая редкость. Тем не менее, слухи о Клятве просочились и упорно витают в среде Знающих.

— Эвона как корёжит, не врал значится, — о чем-то своем под нос пробормотала бабка, — Слышь, голубь сизокрылый, — громче произнесла ведьма, — может мазью помазать? Сама делала, по старым рецептам. Боль как рукой снимет.

— Нет. — Терзало Хирурга изрядно, но позволить этой травнице к себе прикасаться, а уж тем более "лечить" — верх самонадеянности. Отсутствием подозрительности Кривой не страдал. — Давай, начинай своё шаманство.

— Ведарство, голубь, ведарство от Праматери доставшееся. Мы не какие-то там плясуны с бубнами, — обиделась Знающая.

— Мне всё равно, начинай. Если нужно там что, типа..., — Хирург указал рукой на пол, где валялись травки, корешки, перья и засушенные части животных, — то ты не стесняйся, говори. Только не медли, время уходит, — Кривой почти физически ощущал, как петля погони затягивается вокруг его шеи.

— Шустрый ты больно. Окромя силы не требо тут, токмо надобно по более чем имею, не накопила я столь, не ждала тебя. Ты ж, имени-то Ищейки мне не скажешь, обрисовать не сможешь. Как найду на кого порчу слать? Токмо и остается по зацепу, что на тебя повесили, обратно до погани дойти, да нить не утерять. А вот когда сама почую Ищейку твою, тогда и.... Но на енто одного Дара маловато, уж больно тяжкая работа, а без благословления Праматери мне не осилить вовсе.

— Будет тебе "батарейка", не переживай, — сказал Хирург и толкнул дверь в сени, предварительно зажав рукой нос и задержав дыхание. Прошелся по углам, свободной рукой, обернутой в подобранную тут же половую тряпку, снял со стен хитрые бабкины травы и отнес их в дальний конец огорода, к нужнику поближе. Сам он от действия этого лесного сбора уже оправился, а вот официанта ударная доза природного яда собьет с ног однозначно, что было крайне нежелательно. В грядущем ведьмином колдовстве халдею уготована центральная роль.

Хирург взял официанта как ребенка за руку и отвел в дом. Посреди комнаты уже стоял потертый табурет с виднеющейся кое-где голубой краской. Вот на него-то ведьма и усадила Сашу.

— Поклади ему свою ладонь на шею, в аккурат под кадык, и подприжми малость. Токмо не усердствуй, задохнется, а вторую руку, мне давай, — командовала Знающая. — Да не енту, другую руку тяни, левую. И чему вас, мужиков, учат? Как голову свернуть — это мы могём, это враз каждый заторопиться....

— Что, и всё?

— А тебе, голубь чего надобно? Ищейку потравить, али фуйверков красочных? Дурное дело не хитрое, — вздохнула Знающая. — Молчи лучше, окаянный.

— Больше уговоров было, — буркнул Хирург и замолчал, почувствовав, как начинают холодеть пальцы в цепкой бабкиной ладошке. Другая рука наоборот начала нагреваться, да так, что, казалось, сейчас кожа покроется волдырями. Сквозь его тело, как река струилась Сила. Энергия, высасываемая из официанта, то переполняла Кривого, то выкачивалась ведьмой. Странное ощущение. Ему ещё никогда не приходилось чувствовать себя этаким своеобразным насосом.

Халдей усыхал на глазах. Кожа его покрылась морщинами, а глаза запали и вокруг них появились иссиня чёрные круги. Волосы официанта поредели и словно присыпались пеплом. Хирург с интересом наблюдал, как с ужасающей быстротой молодой, здоровый паренёк превращается в старую развалину. В тот момент, когда изо рта халдея начали выпадать зубы, ведьма что-то прошептала, разжала свою ладонь и процесс перекачки живительной силы остановился. Кривой с сожалением в глазах, как держал, так и приподнял официанта за шею с табурета. Это оказалось совсем не сложно, то, что ещё две минуты назад было человеком, теперь весило килограммов сорок, не больше. Хирург немного сожалел, что не удалось досмотреть, как этот мешок костей усохнет до конца. Поворачивая его из стороны в сторону, он что-то внимательно разглядывал, параллельно решая удавить официанта прямо сейчас, или всё-таки не мусорить у бабки и донести это чучело до леса. В качестве жеста доброй воли.

— Ты, выю-то отпусти, живой ведь исчо, — попросила ведьма.

— Зачем он тебе? А-а-а..., для колдовства приспособить хочешь. Ну, коли, нужен — забирай. — Хирург разжал пальцы, и тело с глухим стуком брякнулось о деревянный пол.

Знающая только покачала головой. Бесполезно объяснять Перевороченному, что хочет выходить несчастного, в ком душа еле держится. Для него этот человек ненужный свидетель и самый простой способ заставить его замолчать — закопать под ближайшей елью.

Кривой прикрыл глаза, на миг замер, прислушиваясь к собственным ощущениям, и глубоко вздохнул, поводя плечами. Не обманула ведьма. Всё сделала честь по чести. Гнетущее чувство опасности, не покидавшее последние несколько часов, испарилось без остатка.

— До встречи, — произнес Хирург и быстро вышел из дома.

— Не приведи Всеведущая. Чур, меня, чур..., — поплевала ему вслед Знающая и присела рядом с официантом. Поводила рукой вокруг его лба, нахмурилась и прошептала, — Ну и чем ты его так озлобил, малыш? Эх-эх-эх, говорила мне бабушка, не имей дел с Перевороченными....

Региональное управление Федеральной службы безопасности РФ по Красноярскому краю.

В кабинете начальника управления было жарко. Кондиционеры работали, но с перебоями, чего в принципе быть не могло. Да и вообще, странностей в этот день хватало. Близился второй час ночи и задействованные в поимке террориста сотрудники возвращались в контору. Задержать преступника "по горячим следам" не удалось и теперь в отработанную схему требовалось вносить коррективы. Главы отделов, набросав на скорую руку отчёты о проделанной работе, поодиночке и небольшими группами входили в кабинет шефа и, скрепя в гнетущей тишине ножками стульев, рассаживались за длинным Т-образным столом. Кидая друг на друга заинтересованные взгляды, они ждали, пока слово возьмет недавно назначенный начальник управления. В их коллективе, Воскресецкий человек новый, и как он себя поведёт в такой не простой ситуации, не знал никто. Пока, главный ФСБ-шник края никак не проявлял своего неудовольствия. Просто поднимал взгляд на только что вошедшего, указывал на стул, и быстро, по диагонали, просматривал очередной принесённый отчет. Он заметно нервничал, так ведь и поводов хоть отбавляй. Первая же операция, в которой принял участие в качестве координатора, обернулась полным провалом. Погибли три спецназовца и гражданский. Ещё один боец с тяжелыми ранениями угодил в больницу, официант злополучной "Бочки" пропал без вести, а результата нет — террорист ушел и сейчас разгуливает на свободе.

Собрались почти все, запаздывал только глава аналитического отдела, но это было понятно. Информация поступает каждую минуту и её столько, что на обработку требуется время. Тянут до последнего, как обычно. Руководители подразделений, присутствовавшие в кабинете шефа, не имея другого полезного занятия, начали потихоньку переговариваться и кидать сочувствующие взгляды в сторону сидевшего особняком подполковника спецназа Валентина Юрьева. Предыдущий начальник управления не очень жаловал группу захвата, совершенно незаслуженно считая её бойцов недалекими солдафонами, а подполковника открыто недолюбливал за прямоту и резкость высказываний. Вызывали его обычно только на расширенные совещания и не часто, а мнение по тому или иному вопросу спрашивали и того реже. Даже место выделили в самом конце стола. Юрьеву на все эти танцы и подковёрные игры было глубоко наплевать. Дело он своё знал отлично и накладок не случалось. До сегодняшнего дня.

— Начнем, пожалуй, — прервал шепчущихся подчиненных Воскресецкий. — Что у нас с контактом Хирурга? Почему до сих пор этот профессор не даёт показания? Плохо спрашиваете? — Вопрос был адресован начальнику следственного отдела.

— Никак нет, — поднялся со стула грузный и одышливый старший следователь. — Можайский Владимир Олегович, кандидат исторических наук в настоящее время обследуется у медиков. Наши специалисты считают, что он невменяем. Либо сошел с ума, либо находиться под воздействием сильнодействующего психотропного препарата. Результаты лабораторного анализа его крови будут готовы утром. Товарищ генерал, я указал это во втором приложении к своему отчету. Там же приведено предварительное заключение медиков.

— Так, теперь вижу.... — Воскресецкий пролистал доклад, быстро просмотрел последнюю страницу и отодвинул от себя аккуратную стопочку отчетов. — Подведу итог. Мы с вами, господа офицеры, в полной заднице. Оперативно-розыскные мероприятия по горячим следам....

"Да, это ты, товарищ генерал точно отметил. И глубже всех в этой жопе я и мои ребята", — со свойственной ему самокритичностью подумал подполковник спецназа. — "Чего уж тут, так бы и говорил: налажал в этот раз Юрьев. Господа офицеры, можете поблагодарить за бессонные ночи коллегу. Ишь как глазенками своими стреляют. Да и ... им всем в ... на ... а потом ещё разок ... и ...". — Не помогло. Настроение у главы отдела специального назначения осталось паршивым донельзя и ожидаемое взыскание или даже смещение с должности тут было не причём. Трое бойцов погибли при выполнении рядовой операции и ещё один скорее мертв, чем жив. Каждого он знал лично, за каждого нес персональную ответственность. Валентин Юрьев гордился тем, что за время руководства отделом его люди всегда возвращались домой. Задержания, "командировки" и другая, порой весьма специфичная деятельность обходились без потерь. До сегодняшнего дня. В тысячный раз задавая себе вопрос, как такое могло случиться он находил только один ответ — мистика.

— Можно сказать и так, подполковник, — сквозь туман горьких мыслей донесся до Юрьева голос генерала. Задумавшись, он не заметил, как последнее слово произнес вслух. — Вот только сути дела это не меняет, — продолжил Воскресенский. — Утром я жду от всех вас свежих, не тривиальных идей. Совещание окончено. Подполковник Юрьев, останьтесь на пару слов.

"Ну вот, пришло время получать люлей", — спокойно подумал начальник отдела спец операций. — "А что не при всех? Устроил бы показательный суд. Народ бы порадовался. Вот предшественник твой, никогда себе в этом удовольствии не отказывал". — Юрьев смотрел как его коллеги выходят из кабинета, бросая на него заинтересованные взгляды, и на лице подполковника появилась угрюмая решимость. Он был просто обязан хотя бы попытаться выгородить своих ребят.

Ожидая тяжелый разговор, подполковник заранее проиграл мысленно несколько вариантов диалога. Сейчас они стремительно мелькали в голове, перемешивались и создавали сумбур. Как оказалось, домашние заготовки не понадобились. Генерал-лейтенант начал совсем не с того, что Юрьев ожидал услышать.

— Приставления погибших к наградам, выплаты пенсий семьям, в общем, все по максиму.... Разберись, подготовь и ко мне на подпись. Завтра с утра начну пробивать....

— Так точно, — удивленно ответил подполковник. Всё это, конечно, он бы сделал и сам, но вот обычно лишнюю копеечку приходилось выгрызать зубами, продираясь сквозь такие бюрократические барьеры, что....

Они немного помолчали. Один в недоумении, а другой, задумавшись о чем-то своём.

— Как так получилось? — нарушил молчание Воскресецкий. — Если без протокола.

— Э-э-э-э-э..., — замялся Юрьев. — Не могу знать. Рациональных объяснений не нахожу. Я в своих людях уверен как в себе. Руководивший захватом капитан Звягинцев в рапорте детально описал почти каждый шаг и я не нашел к чему можно придраться. Всё было сделано правильно и на высоком уровне, вот только объект оказался.... Это дьявол какой-то. Он будто предсказывал следующий шаг группы захвата и действовал на опережение. Если бы не дурацкий приказ брать живым.... Плюс спешка. Мы даже с планом здания не успели ознакомиться, и то, что есть ещё один выход, через подвал, нас также никто не предупредил. Да, чего теперь-то говорить, поздно уже, ребят не вернешь.... — Развел руками руководитель отдела спец операций.

Было ещё кое-что, но выглядело оно невероятным, и Юрьев решил промолчать. Сразу же после провала операции по захвату, он прибыл на место одним из первых, ещё до экспертов, прошёлся тем же маршрутом, каким уходил Хирург, и отметил не укладывающийся в здравый смысл факт. Подвал перегорожен на три секции. Каждая запирается на металлическую дверь. И вот два таких хозяйских запора, с мощными железными косяками (не новодел бутафорский) оказались выломаны из стены с корнем. Криминалисты, конечно, точнее скажут, но.... Если бы спросили его мнение, то ответ бы обескуражил любого. Подполковник считал, что вся эта покореженная груда металла оказалась на полу вследствие удара ногой. Бред конечно, но на одной из дверей в глубокой вмятине Юрьев разглядел четкий след ботинка. Если приладить железяку на место, то отпечаток окажется как раз на высоте бедра человека. Объяснение найти можно чему угодно, и интуиция подсказывала опытному подполковнику, что рано или поздно оно появиться и для этого факта. Например, наступили ногой позже, когда дверь валялась на земле. Как они оказались выбиты? Так спецназ же гранаты кидал. Какие ещё могут быть вопросы? И вообще, Юрьев, тебе заняться нечем? Вот только от мысли, что рисунок подошвы на обуви группы захвата един и не имеет ничего общего с обнаруженным, уже никуда не денешься. Кроме спецназа и террориста в подвал давно никто не заходил, так откуда отпечаток там мог появиться?

Многолетняя служба научила подполковника спецназа не задавать лишних вопросов и держать своё мнение при себе. Поэтому он просто повторил факты, указанные в своем же докладе и замолчал, ожидая, когда генерал соизволит его отпустить.

На столе Воскресецкого замигала лампочка селектора и, словно очнувшись, начальник управления поднял глаза на Юрьева в красноречивом жесте.

— Разрешите идти? — подхватился подполковник.

— Вы свободны, — ответил генерал и потянулся за трубкой телефона.

— Слушаю.

— То-оварищ генерал, — раздался голос немного тянущего слова адъютанта, — на-ачальник а-аналитического о-отдела по-одполковник Ба-алябин.

— Пусть войдет, — ответил Воскресецкий и задумался о том, как с такой дикцией майор до сих пор на своем месте сидит. — "Хотя.... Дело он своё знает на отлично. Не назойлив, и не лизоблюд", — чего генерал на дух не переносил. — "Пусть посидит пока, присмотримся".

— Разрешите войти? — на пороге по стойке смирно замер высокий подтянутый красавец.

"Ну, прямо хоть сейчас на агит плакат", — мелькнуло в голове Воскресецкого. — "Время третий час ночи, а вид бодрый, прическа волосок к волоску, штиблеты блестят и на брюках ни складочки".

— Заходите подполковник, — разрешил генерал. — "Нет, ну прям как мой адъютант, у них что, соревнование такое? Кто лучше выглядит? Точно, оставлю майора в приемной. Он и мой мундир в божеский вид приводить будет", — подумал Воскресецкий.

— Что-то припозднились вы с докладом, — пробурчал генерал, потирая виски ладонями. Заработанная ещё в юности мигрень временами давала о себе знать.

— Около часа назад произошёл несчастный случай с одним из сотрудников аналитического отела, — отчеканил Балябин. — Выезжал на опознание.

— Что произошло?

— Судя по всему, лейтенант напросился с милиционерами в рейд по патрулированию прилегающих улиц с целью обнаружения угнанного террористом автомобиля. Меня он в известность не поставил, и даже эта информация поступила от дежурного УВД. Постфактум. Уже возвращаясь с дежурства, машина ДПС попала в аварию на Коммунальном мосту. Водитель МАЗа не справился с управлением и на большой скорости выехал на полосу встречного движения. Наш сотрудник погиб на месте.

— Дайте-ка угадаю, лейтенант Морозов, — полу утвердительно произнес генерал и внимательно посмотрел на руководителя аналитического отдела.

— Так точно. — На лице Балябина не дрогнул ни один мускул. — Разрешите идти?

— Вы свободны, — ответил Воскресецкий и потянулся к селектору. Его рука застыла, не дойдя до кнопки считанных сантиметров. Генерал задумался на минуту, встал из-за стола и вышел в приемную. Адъютант занимался тем же чем и всегда, разгребал его бумаги. Что-то пойдет на подпись, что-то вернётся на доработку, а часть отправится прямиком в архив.

— Майор, приведите ко мне контрразведку, — прервал бесконечное перекладывание бумаг Воскресецкий. — Доставить лично.

Если адъютант и удивился такому приказу, то внешне это никак не отразилось. Он тут же встал, поправил мундир и без лишних разговоров удалился.

"Оставлю, вот этого точно оставлю", — глядя на прямую удаляющуюся спину и четкий уверенный шаг, решил генерал.

6.

Карпаты. Крепость ТадащХас.

Сквозь щелочку в гуляющих от сквозняка плотных темно-синих шторах пробивался солнечный лучик. Он блуждал по лицу словно говоря: "просыпайся, впереди новый замечательный день!". Всеволод был с ним не согласен. В результате вчерашней забавы у него ныла спина, и болело плечо. После того, как разговор с Архивариусом прервал внезапно появившийся охранник, Збруев от скуки решил воспользоваться тиром. Поражать ростовые мишени из различного вида стрелкового оружия оказалось настолько интересным делом, что он сам не заметил, как за окном сгустилась ночь. Особенно впечатлила мощь бельгийского пулемета, разрывающего в щепки толстенные деревянные чурбаки. В азарте Всеволод отстрелял две ленты, прежде чем решил, что для него Minimi, пожалуй, тяжеловат и переключил внимание на штурмовые винтовки. Благо выбор позволял. Это было вчера, а сегодня Консультанту не до смеха. Плечо, в том месте, куда упирался приклад, напоминало вздувшуюся подушку. Куда там шевелить рукой. Даже легкое прикосновение отзывалось острой болью. Вставать не хотелось совершенно. Шевелиться, впрочем, тоже, и вот если бы не мешал этот распроклятый "зайчик", совершать телодвижения необходимости не было. Завтрак он уже пропустил, а к хозяину замка его никто не приглашал. Делать всё равно нечего, и Збруев решил в противостоянии с лучиком солнца пойти на компромисс. Подниматься не стал, а лицо прикрыл здоровой рукой. Всеволод ещё додумывал мысль о том, какой он находчивый, когда в дверь комнаты тихонько постучались, и внутрь проскользнула стройная гибкая тень, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся чернокожей девушкой. Довольно симпатичной. Если бы не заменяющая волосы татуировка на голове, её можно было смело назвать красавицей. Ступая с мягкостью кошки, она подошла к окну и одной рукой отдернула шторы. Второй, девушка прижимала к груди глиняный горшочек, перетянутый поверху тряпицей вместо крышки. Затем, с не меньшей грацией, напоминающей движения дикого зверя, приблизилась к лежащему на кровати Всеволоду, поставила рядом, на столик, свою ношу и откинула кусок материи с горловины сосуда. В нос Консультанта шибануло противным кислым запахом.

— Я это есть не буду, и не уговаривай, — спросонья прохрипел по-русски Збруев.

Обворожительно улыбаясь, чернокожая красавица стянула с него одеяло и зачерпнула из горшка густую зелёную кашицу.

— Не понимаешь? Вот мля.... Не надо мне этого, — попробовал на языке туманного Альбиона Консультант. — Слышишь?

Не обращая на него ни малейшего внимания, девушка низко наклонилась и, обдав запахом цветов, начала своей рукой наносить противную кашицу ему на грудь.

— Ты что, глухая? Нет, я конечно рад видеть тебя в своей постели..., — слабо попытался противиться произволу Всеволод и заметил, как девушка одними губами четко артикулируя, "произнесла" что-то очень похожее на слово идиот, и опустила вниз ресницы. Проследив за её взглядом, Збруев уткнулся в надпись на собственной коже. Коротенькое английское слово "run" оказалось размазано чуть ли не быстрее, чем до него дошел смысл предостережения. Ровный слой чего-то, скорее всего лечебного, плавными настойчивыми движениями продолжал втираться в ноющую опухоль. Втираться изящными шоколадными руками с четырьмя пальцами на кистях. На правой не хватало среднего, а на левой мизинца. И если Консультант ещё не ослеп, то девушка калекой не родилась. Пальцы она потеряла гораздо позже. Заметив смесь жалости и брезгливости, написанные на лице Всеволода, чернокожая красавица горько усмехнулась, вытерла руки о тряпицу, ей же закрыла горшок и встала, намереваясь уйти.

— Погоди, — остановил её Збруев. — Прости, если обидел, я..., — запнулся он. — Почему?

В ответ, девушка лишь посмотрела полными печали и скрытой ненависти глазами и приоткрыла рот, показав то, что осталось от её языка.

— Э-э-э-э..., — только и смог выдавить из себя Збруев, наблюдая, как незнакомка направляется к выходу. Было в этом движении что-то завораживающее, что-то волнующее доселе молчавшие струнки души. Наваждение растаяло, едва она прикоснулась к двери. По ту сторону порога девушку ожидали четыре охранника без лишних разговоров взявших её в "коробочку". Видимо, для дальнейшего препровождения в один из застенков, о существовании которых Всеволод только догадывался. Конечно, он мог и ошибаться, но уж больно увиденное напоминало конвоирование опасного узника.

"Крыша" у этих сказочников протекает, однозначно. Ёмнулись они тут все окончательно, мля.... Чем им эта чернозадая красотка так насолила? Садисты, мля.... Язык отрезали, мля...." — начал закипать Всеволод. — "Ещё и пару пальцев удали, мля..., Без наркоза, мля...", — в его душе поселилась не присущая торопливость и желание что-то делать немедленно, прямо сейчас. Збруев даже выпрямился на кровати и оглянулся в поисках одежды, но тут же сам себя притормозил, — "Сто-о-о-ять Сева..., ты чего надумал? Прынцесс из лап злодеев вызволять вздумал? Что за херня? Тебе не семнадцать, успокойся...., успокойся и думай головой, а не тем, что болтается между ног. Мало ли? Может эта дама такая стерва, что...", — его размышления прервала резко, со стуком откинувшаяся дверь. Внутрь, широко расставив руки и странновато выламываясь, словно перетекая на полусогнутых, вплыл Стародуб. Неуловимо для глаза сместился в сторону, пропуская выскользнувшего из-за его спины Вениамина. Увидев спокойно сидевшего на кровати шефа, пара бойцов расслабилась. Неторопливой походкой Николай приблизился к Всеволоду, произнес дежурное "с добрым утром" и скривил нос, ощутив "аромат" расползающийся по комнате от снадобья из горшочка.

— А я-то голову ломал, почему тебя Ходоком кличут. Что это было? — Рассмеялся Консультант, совершая волнообразные движения руками в попытке изобразить нечто подобное увиденному. — И вообще, что за штурм? Веник, можешь уже спрятать зубную щетку, со мной всё в порядке.

Александров нисколько не смутившись, обошёл помещение ещё раз, заглянув по пути под кровать и сунув свой острый нос в окно, и только после этого убрал в рукав форменной куртки четырехгранную заточку, собственноручно изготовленную ночью из привычного всем предмета утреннего туалета.

— Чего молчим? — повторил Збруев, подкладывая под спину подушку.

Стародуб плюхнулся на заскрипевшую от такого неуважительного отношения скамейку, покрутил бычьей шеей и мотнул подбородком в сторону облокотившегося на подоконник Вениамина. — Да вот, прилетел он ко мне, как в жопу осой ужаленный и давай трындеть, мол, чую опасность и всё тут. Ну, мы и.... поспешили.... Людей смешить. Да, Веник?

Четыре пары глаз уставились на Александрова. Одна с нескрываемым удивлением, а другая, не обещая ничего хорошего за эту вспышку немотивированной паники. Вениамин насупился, открыл, было, рот сказать что-то в своё оправдание, но передумал. Он не знал, как объяснить то, что творилось в его душе последние сутки. Тягостное, тревожное чувство, словно тебя привязали на рельсы в туннеле метро, и откуда-то сзади из темноты надвигается локомотив, прочно угнездилось в области грудной клетки. Этой ночью он плохо спал виной не задержавшихся в памяти кошмаров, а под утро, и это запомнилось абсолютно четко, к нему в царство морфея пришла чернокожая гостья, буквально умолявшая бежать из замка как можно скорее. Веник проснулся в холодном поту задолго до рассвета и больше уже не смог лечь в кровать. Первым делом он проверил, заходил ли кто-нибудь в комнату пока он спал. Закрепленный между косяком и дверью волосок никуда не делся, а сама комната оказалась заперта снаружи. Тем не менее, Веника не покидало ощущение чужого присутствия. Он привык полагаться на свои инстинкты и твердо верил, что ещё жив только потому, что всегда доверял внутреннему голосу, сейчас буквально охрипшему от немого крика "Уходи!". Так или иначе, в ожидании утра ему ничего другого не оставалось, кроме как мерить шагами крохотную комнатку с выщербленными серыми стенами, да смотреть в окно. Собственно, благодаря бессоннице Александров и стал свидетелем странных событий. А кое-что, очень важное, пришло в голову прямо сейчас. Ему не терпелось высказать свои подозрения шефу, но только не здесь, не в стенах этого замка.

Внимательно наблюдая за Александровым, Всеволод уловил внутреннюю борьбу, продолжавшуюся в течение нескольких секунд. Затем, лицо Вениамина одномоментно утратило эмоции, как будто ставни захлопнулись, и он произнес не относящуюся к делу фразу: "Всеволод Сергеевич, у Вас плечо болит?".

— Есть маленько, — осторожно ответил Збруев, пытаясь сообразить к чему клонит боец.

— Ты не уходи от ответа, — буркнул Коля Ходок.

— У меня в учебке с непривычки тоже болело, — Александров выразительно посмотрел на Стародуба и продолжил, — всё плечо синее было. Так, наш медик посоветовал хорошее средство, кровь разгонять самое оно. Только нужна веревка, метров пять. Ну и места по боле, чем тут.

— Да ладно, Коля, отстань от него. Ну, ошибся, бывает. — Осадил начальника своей охраны Консультант, — А точно поможет? — Он уже сообразил чего хочет боец, но правила игры следовало соблюдать. Раз уж есть подозрение на прослушку, то вести себя необходимо естественно.

— Мне помогло.

— А мы, помнится, компресс прикладывали. — Подхватил Стародуб. — Немного ваты, марлю и эта,... Поссать, в общем, на неё надо. — Заметив брезгливость на лице Всеволода, Коля Ходок добавил, — А чё? Своё же.... Зато помогает. Проверено. Ну, раз не нравиться, то можно и Вениковский способ испробовать.

— Лады, уговорили. Значит так. Через полчаса встречаемся на Восточной стене Замка. Места там вволю, и вид хороший. Кстати, Веник, попроси у здешних цифровой фотоаппарат, на время. Николай, не в службу, а в дружбу, на тебе веревка.

— Веревка, веревка.... Намылить бы тебе Веник шею, мудрец хренов. — Скамейка под Стародубом жалобно скрипнула и будто вздохнула с облегчением, когда Коля Ходок весь свой не маленький вес перенес на ноги. — Пошли, чего встал? — Добавил он, и бойцы гуськом вышли из комнаты, мягко притворив за собой дверь.

Збруев, ещё с минуту повалялся, прислушиваясь к звукам за дверью и уловив глухой стук, не торопясь и поминутно кривя лицо, оделся. Все-таки опухоль его действительно доставала. Затем, Всеволод подхватил туалетные принадлежности, переступил порог своего временного жилища и направился в дальний конец каменного без окон коридора. По стенам факелы, конечно, не висели, освещался ТадащХас электрическими лампами, тем не менее, яркостью они похвастаться не могли. В углах постоянно плясали, преломляясь, причудливые тени, выхватывая которые периферийным зрением, у Збруева усиливалось ощущение ведущегося за ним наблюдения. Настроение итак не ахти, а тут ещё добавляет пессимизма серая мрачность полуподвала. Всё окружающее выглядит строго функциональным, никаких украшений или излишеств. Даже удобства в Замке были как в общежитии, один совмещенный санузел на этаж, войдя внутрь которого, Консультант смог себя поздравить, он всё понял правильно. Именно здесь, стоя над раковиной, ожидал Александров. Всеволод приблизился, включил воду в соседнем умывальнике и, намыливая руки, в полголоса спросил, — Ну, и....

— Вы доверяете Стародубу? — прошептал Веник.

— Снова здорово.... И ты туда же. Что случилось?

— Сегодня, рано утром, я наблюдал из окна странную картину. Эти чудилы, которые в длинных тряпках, вышли всей толпой на площадь перед Замком, и давай выплясывать очень похоже на то, как Николай Иванович входил в вашу комнату. Это очень необычная техника и простым совпадением объяснить сложно. Откуда она ему известна? Я, например, такую не знаю, поверьте на слово, в армии ничему подобному не учат. И потом.... Он же похож на них как близнец. Вы присмотритесь.

— Это всё?

— Нет. Есть ещё одно странное совпадение. В ночь перед нападением бандитов на базу "Щита", Стародуб заказал мне человека. Что-то вроде вступительного экзамена в бригаду, а уже под утро...

— Опиши его, — быстро перебил Збруев.

— Метр семьдесят пять — метр восемьдесят, старый, сухой, лицо в морщинах с ввалившимися глазами, волосы редкие, седые до белизны, нос...

— Веня Страх.... Пиндец, мля...

— Есть и ещё кое-что, но об остальном я расскажу на стене, нужно проверить. — Александров перекрыл воду и быстро вышел, оставив Консультанта размышлять над своими словами.

"Коля — Тамплиеры.... Тамплиеры — Коля.... Почему?" — думал Всеволод, нанося гель для бритья на лицо. — "Что такого ему могли предложить? Деньги? Он, вроде, не нуждался.... Э-э-э, тут смотря о какой сумме речь, ты бы и сам....", — додумывать мысль дальше оказалось неприятно, и Збруев задавил её в зародыше. — "И что теперь делать?". — Бритва в руках Всеволода начала своё плавное движение от шеи до подбородка и замерла на середине пути. — "А с чего ты взял, что Стародуб тебя продал? Писулька от истеричной бабы и чего-то там померещившееся Венику? Сколько ты Колю знаешь? Нихера это не показатель.... А Веню Страха кто заказал? Млять!", — По щеке Збруева пробежали три кровоточащие полосы. С появлением безопасных бритв, мужчины настолько расслабились, что перестали относиться серьезно к процессу удаления щетины. Выполняя механические движения, внимание само переключается на сторонние темы, ведь пораниться практически невозможно, но Консультанту это удалось. — "Не, ну что за!...", — досадовал он. — "О-о-о-х.... Вот сейчас бы "поиграть" на Ключе! Все проблемы сами собой бы решились!", — От этой мысли у Збруева в груди разгорелся теплый огонек и слегка задрожали в возбуждении пальцы. — "Нельзя, мля.... Слишком мало времени прошло с последнего раза. Можно и копыта откинуть, мля....", — Вздохнул ещё раз Всеволод. — "Ладно. Нужно что-то решать со Стародубом. Сейчас решать", — усилием воли он загнал вглубь души желание активировать артефакт. С каждым разом это становилось делать всё сложнее и сложнее. — "Некогда разыгрывать шпионские многоходовки, нужно точно знать кто друг, а кто враг", — решил Всеволод, смывая остатки геля с лица. — "А значит.... Значит, нужна провокация", — Консультант замер, пытаясь не отпустить промелькнувшую мысль. Прямо перед его носом, на стене, в маленьком, как раз только побриться зеркальце, отражалось недовольное и не выспавшееся лицо с мешками под глазами и торчащими в разные стороны волосами. Оно смотрело на Збруева и гаденько улыбалось. — Сам такой, — вслух бросил собственному отражению Всеволод и поспешил на крепостную стену. Назначенные им полчаса уже подходили к концу.

Странно, но царившая в ТадащХас нетерпимость к опозданиям будто бы передавалась всем его постояльцам. Консультант, ещё пару дней назад смеявшийся над местными обитателями, теперь, дабы явиться вовремя, неосознанно ускорял шаг. По пути он заскочил в комнату и накинул на плечи пиджак. Все-таки на продуваемой всеми ветрами стене, даже летом довольно прохладно. Выйдя наружу, Збруев отметил некоторую неправильность окружающего. Вроде и пруд на месте, и посыпанные галькой дорожки, но чего-то не хватало. Додумать мысль ему не удалось. Наверху, на фоне быстро летящих облаков уже прохаживалась человеческая фигурка и призывно махала рукой. Не без труда осилив подъем по крутой лестнице, Всеволод застал Стародуба, а также не замеченного снизу Веника за странным занятием. Начальник охраны, широко расставив ноги и заложив руки за спину, суровым тоном что-то выговаривал подчиненному, пока тот ритмично отжимался от пола. Со стороны это выглядело комично.

— ... И если ты, курва, опозоришь меня ещё раз, то отправишься охранять свинарники в Псковскую область. Все ясно!? — Уловил концовку разговора Збруев. Судя по оттопыренному, покрасневшему уху Александрова, разбор полетов проходил стремительно и для Веника не очень приятно.

— Так точно! — пропыхтел боец.

— Встать! Вольно, — угомонился Стародуб. — Ну, Всеволод Сергеич тут, говори чего надумал. — Требовательно рыкнул Коля Ходок.

Александров тяжело дыша, сплюнул тягучую слюну через стену, утер пот со лба, резко выдохнул и поднял с пола скрученную в кольцо веревку толщиной с большой палец.

— Сегодня утром я не смог выйти из комнаты, дверь была закрыта. — Не поднимая глаз, Веник завязывал один конец веревки в петлю, — Я так понимаю, чтобы не шлялся где попало, и не видел то, чего не должен.

— Во сколько это было? — перебил Стародуб.

— Около семи.

— Дальше.

— Ну, дверь закрыта, делать нечего, вот я и проторчал полдня возле окна, пока меня не открыли. Заметил такую странность. За несколько часов вертушка, на которой нас привезли, несколько раз куда-то улетала, а обратно возвращалась с пассажирами.

"Точно. Вот чего не хватало на площади — вертолета", — осенило Збруева.

— Я насчитал девять человек, — Продолжал Александров, просовывая свободный конец веревки через петлю. Получилось эдакое подобие лассо. — А теперь самое интересное. — Веник с трудом проглотил ставшую колючей в пересохшем горле слюну. — Этот, который олигарх, улетел первым рейсом, а когда вертушка вернулась, то он вышел встречать гостей из ворот замка. Я думал у меня крыша поехала, но.... Он улетал каждым рейсом, а когда вертушка возвращалась, каждый раз выходил встречать. Пожмет руки, покивает головой и прыг в кабину. Даже не заходил внутрь с гостями, а потом смотришь, уже опять из ворот выходит. Мистика, какая-то. Хоть режьте, что видел, то и говорю. Его и сейчас нет. Чудики в балахонах в один голосов твердят, улетел, мол. Может, ещё какой отсюда выход есть, кроме как по небу? — Александров поднял глаза, в которых плескалась надежда на верность догадки и в тоже время глухая тоска от понимания её беспочвенности. Как сюда ещё можно добраться? Отвесная скала высотой в несколько сотен метров практически не оставляет шансов даже для опытного скалолаза. В душе Вениамин понимал, что его слова выглядят малоправдоподобно и страшился действительно повредиться рассудком. Он искал логичные объяснения увиденному и не находил их.

— Веник, а ты не перегрелся, чуток, а? — Стародуб с подозрением внимательно заглянул своему бойцу в глаза. — Чёт, мелешь ты пургу.

— Погоди, погоди.... Не торопись Николай. Может и есть в этом что-то рациональное. Не поверишь, но я вчера своими глазами видел летающую по воздуху книгу. Так что....

— Наркотики? Если в еду подмешивают, то почему у меня глюков нет?

— Может быть, через вентиляцию газы, какие подают и всё. — С энтузиазмом подхватил идею Александров. Галлюцинации вследствие наркотического опьянения нравились ему больше собственного сумасшествия. — Заметили, что не сплю, вот и накачали в комнату. И потом, Вы большой очень, Николай Иванович, вам много надо. Могли не рассчитать дозу, так что еда и вода не отпадают. — Подал голос Александров, чувствовавший себя так, словно гора с плеч свалилась.

— Боюсь, что не так всё просто, — ответил Всеволод. — Мне надо подумать. Вениамин, ты фотоаппарат достал?

— Э-э-э.... В общем, не дали они его мне. Сказали не положено. Говорят, хочешь виды, могём картину задарить, а камерой щелкать нельзя. — Развел руками боец.

— Обидно. — Пробормотал Збруев, отошел в сторонку и, облокотившись на зубчатый выступ стены, задумчиво уставился вдаль. Он любил, порой, побыть в одиночестве ни о чем конкретно не думая, отрешившись от всего и позволяя мысли блуждать где ей заблагорассудиться. Правда, в последнее время редко удавалось оставаться наедине с самим с собой, а в голову лезли по большей части тяжелые, тошнотворные думы. — "Коля, Коля.... Ну какого хрена ты связался с этими ребятами? Мы же с тобой, можно сказать вместе начинали. Я деньгу заколачивал, ты меня прикрывал,... и перед своими, и от пришлых оголтелых", — Консультант настолько привык к надежному тылу в лице Коли Ходока, что его предательство просто не поддавалось разумению. Он доверял ему настолько, насколько вообще способен современный бизнесмен. — "А может туфта это всё.... Совпадение.... Ага, и Санта Клаус тоже существует. Не пори фуйни, Сева.... Надо проверять.... Вот только как?".

— Слышь, Веник, а ты какого чёрта петельку-то соорудил? Вешаться собрался? — Зычный голос Стародуба прервал плавный поток горьких мыслей Консультанта. — Или в индейцев в детстве не доиграл?

— Да вот, думаю какой бы способ снятия опухоли сочинить с её помощью. Я же для наблюдателей в комнате Всеволода Сергеича ляпнул. Надо теперь выкручиваться.

— Да брось ты. Не считай их глупее себя. Всё они прекрасно поняли, если слушали нас, конечно. Давай лучше замажем по маленькой, кто больше раз накинет петлю на вот этот выступ. С десяти попыток. Я первый кидаю.

— А по маленькой, это по сколько, — осторожно спросил до недавнего времени сильно стесненный в средствах Александров. Он ещё не избавился от привычки считать буквально каждый рубль.

— А сколько у тебя есть?

— Ну,... Мелочи горсть найду. Всегда с собой таскаю, на крайний случай. Если сложить в носок, да размахнуться покрепче....

— Во! Это по-нашему! — заржал Стародуб, — Моя школа...

"Замажем по маленькой.... Замажем.... По маленькой....", — вертел чем-то зацепившую фразу Всеволод. — "По маленькой замажем.... За.... Стоп!", — будто прострелило Консультанта. — "Так и сделаем! Как говориться, одним выстрелом, да в соседскую корову".

— Николай! А у тебя, сколько денег с собой есть в твердой валюте? — обернулся к бойцам Збруев.

Стародуб в этот момент увлеченно спорил с Веником, а услышав вопрос, как-то уж очень подозрительно быстро откликнулся. Видимо в предложенной им забаве верх одерживал Александров. Проигрывать Коля Ходок не любил. Никогда и ни в чём.

— Ну, тонну-две зеленых наскребу. А зачем?

— Идея появилась, — призывно помахал рукой Консультант.

— Что за идея?

— Не орать же. — Всеволод подождал, пока приблизятся оба охранника и продолжил. — Думаю, проверить догадку Веника с чёрным ходом надо. Мало ли.... Я пока ещё ни с кем, ни о чем не договорился и куда кривая повернёт до конца не ясно. Ну,... Тебе, Коля, об этом объяснять не надо. Вспомни, как мы алмазы в Африке покупали.

— Угу. — Угрюмо засопел Стародуб. — До сих пор, как в бассейн после сауны прыгаю, так вспоминаю. Жарища днем стояла, мать его, градусов под пятьдесят. Океан рядом, а попить, ну ни глотка нету. Ночью оскал страшенный, а с дровами та же песня, что и с водой. То бишь, хер где взять. И вот так два дня почти.... Бр-р-р....

— Ну, тогда многое пошло не по плану. В итоге за алмазы даже заплатить пришлось, — хохотнул Консультант. — Ладно, дело прошлое, забыли. Значит так. Если и есть ход потайной, то искать его надо через подвал по правой лестнице. Меня туда не водили, но больше негде. Слева находится Библиотека, и это, скажу я вам.... — При воспоминании о сём громадном помещении, вырубленном прямо в скале, вид у Всеволода сделался задумчивым. — Короче, судя по их хранилищу, такой ход существовать может, однозначно может. Туда, понятное дело, не пускают, но....

— Кхе-кхе..., — прокашлялся Александров.

— Веник, ты если имеешь что сказать, то говори, не стесняйся. Мы тут не на приеме, чинов не надо, — подбодрил бойца Консультант.

— Эта, пробовал я спускаться по правой лестнице. Фонарей там почти нет. Так, над головой только. Располагаются метров через двадцать. Получается, что прямо под лампами пятна света, между ними ступенек на десять сумрак, а по бокам вообще не видно ничего. Вот там-то и есть скрытые ниши, в которых дежурит охрана. Смену караула проследить не смог, меня быстро обнаружили. Подозреваю, что ход оснащен датчиками движения и камерами слежения в инфракрасном диапазоне.

— Ценное наблюдение, но если всё пойдет как задумано, то высокая степень защиты нам только на руку. Это значит, определенно есть что скрывать. Плюс, вряд ли так строго охраняется коридор по всей длине, это не разумно. Достаточно поставить плотный заслон в начале и в конце пути.

— А бабки зачем? — Вклинился Стародуб. — Эту охрану не подмажешь. Я к ним присмотрелся чуток. Ребята серьезные, только больные на всю голову. На церковной почве больные. В качалке отработают пару часиков, в кружочек садятся и вроде как молятся. Вчера видел, пока вы с Веником с пулемета палили. Минут двадцать сидели эти гаврики на жопе, мычали и качались вперед-назад, как болванчики. М-м-м-д-оума, — Изобразил Коля Ходок двигая корпусом.

— А мы, как говорил вождь мирового пролетариата, пойдем другим путем. Деньги нужны, чтобы посоревноваться с охраной в тире. Ты, Николай, у нас мастер в деле развода на "замазать по маленькой". Я только что видел. Тебе и карты в руки. Задача отвлечь внимание от раздевалки и умыкнуть один балахон. Они же без этой своей "спецодежды" тренируются. Потом ты, Коля, в темпе накидываешь на себя эту тряпку, вид принимаешь благостный, просветленный и медленным шагом, тихо и печально как флагман "Москва" исследуешь подземелья. И не спорь. Кроме тебя на эту роль никто из нас не подойдет. У тебя габариты соответствующие, а лицо под капюшонам, да в темноте не разглядеть.

— Не получится. — Засомневался Стародуб. — Не будут они на деньги играть. Они ж.... Они ж, как монахи, мля.

— Ты, главное, не волнуйся и всё получится. — С загоревшимися энтузиазмом глазами, принялся уговаривать Всеволод своего начальника охраны. — Сам подумай, мужики тут торчат чёрт знает сколько времени. Заняться нечем, каждый день одно и то же. А тут ты такой модный подходишь к их старшему, и с понтом говоришь: "на сколько поспорим, что один мой боец стреляет лучше, чем все твои вместе взятые?". Заденет это их. Точно заденет.

— Не надо меня уговаривать, я вот такой ваш взгляд, Всеволод Сергеевич знаю. Вы когда "пустышки" своим клиентам впариваете вид такой же имеете. — Обиделся Стародуб. — Я не мальчик уже, чтобы в игрушки со мной играть. План в принципе неплохой, вот только не получится с этими аборигенами на деньги "замазаться". Не поведутся они. — Стоял на своем Коля Ходок.

— Ты начни только, а мы поддержим. Так поддер..., — Звук приближающегося вертолета заставил Збруева замолчать. Как по команде он и Стародуб обернулись в сторону летательного аппарата. Один Александров, сжав до боли кулаки, смотрел в другую сторону. На выход из Замка. Его лицо стало похоже на гипсовую маску, у Веника непроизвольно задергалась бровь, и он просипел — Смотрите...

— Что? Куда смотреть? — Отозвался Консультант. — А-а-а, вижу, Левинский. Постой, постой, он же вроде....

— Угу, улетел на этой самой вертушке, — глухо отозвался Александров, не глядя, показывая большим пальцем руки себе за спину. — Другой тут нет.

В воздухе повисла долгая пауза, во время которой вертолет успел приземлиться, а также высадить пару пассажиров во фраках и с широкими повязками на глазах. В руках прибывшие держали трости, один в один с подаренной Консультанту. Рядом с разряженными незнакомцами тут же возникли местные обитатели в непременных серых балахонах, вежливо взяли под локти и со всем возможным почтением препроводили внутрь ТадащХас.

— Вы это видели? — Спросил Коля Ходок, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Да. Улетел Мастер.

— Я не про то, Всеволод Сергеевич. Повязки.... Нам глаза никто не закрывал.

Троица молча переглянулась. Збруев был готов поклясться на чём угодно, что в голову каждого пришла одна и та же мысль: "Отпускать нас, никто не собирается".

— Подписываюсь. Бредовый ваш план, конечно, но я подписываюсь. Пошли готовиться Веник, — Хлопнул по плечу своего бойца Стародуб.

* * *

Подгорск. Красноярский край.

— Петька! А ну выходь давай! Слышь!

"Ага, счаза. Только шнурки поглажу. Не, мля, это ж надо такой дуррой быть! Послал Бог родственничков", — Пётр Смакин, известный в криминальных кругах столицы как "Слонёнок", притаился около пыльного, давно не мытого окна за серой заляпанной жирными пальцами занавеской и на чём свет стоит костерил свою тётку. — "Я ж тебе, чума не мытая, на пальцах расписал, что в бегах я. Не видела, не знаю, и пиндец".

— В порядке тут всё. За хозяйством слежу, всё как Севке и обещала. Даже племяша свово на ночь в дом отправляю. Охранял чтоб. Петька! Где ты есть! Спишь што ль! — Пожилая, но ещё крепкая и бойкая деревенская баба суетилась вокруг седовласого коренастого мужика. — А то ведь, знаете, ворья столько развелось. За всем глаз да глаз нужён. Намедни вот, Фёдоровну обокрали. Забрались ночью во времянку, а у ней тама и брать то нечего. Ложки да тазик алюминиевый, а и те унесли. Петька!

"Чё заладила, мля. "Объявление" (жарг.: висячий замок), мля, на двери не видишь чё ли? Нет меня, и не было никогда", — заёрзал по грязному полу Слонёнок. — "На хер ты его сюда привела!?", — в очередной раз обласкал родственницу бандит.

— Аккуратно тута, не измарайтесь, — предупредила женщина и ловко по краю обошла пахучую кучу навоза, вываленную прямо на тротуар. — Поросюшек мы тута держим. С зимы как почистили стайку, так прибрать всё руки не доходят, а племяша не допросишься. Петька! Ну, где ты есть-то! Ну и картошку в огороде садим. — Слегка стушевалась тётка Слонёнка. — А чё добру-то пропадать, верно...

— Верно, — низким, идущим из глубины голосом согласился незнакомец.

— Вот и я про тоже, — приободрилась женщина. Уперев в бока красные натруженные руки и соорудив на лице крестьянский прищур с хитринкой, она поинтересовалась, — А бумагу можно какую поглядеть, господин проверяющий. Нет, я вам, конечно, верю, но порядок-то быть должён.

— Должен, — согласился седой, медленно поворачиваясь и внимательно всматриваясь в окружающее. Старый, но ещё не развалившийся, вместительный дом, запущенный сад, черемуха, забравшаяся своими ветвями на крышу избы — всё говорило об отсутствии настоящего хозяина. Нет, запустением тут и не пахло, люди появлялись в усадьбе постоянно, но наскоками, не заботясь о добротном её состоянии. Даже покосившийся забор починить никто не потрудился, просто подперли трухлявым колом, дабы не упал и успокоились. Чужое ведь, к чему пуп надрывать.

— Вы уж там Севке передайте, что Дорофеевна своё слово держит. За добром его пригляд имеет. Вот только..., — женщина потупила в притворной скромности глаза, — только тяжело мне уже старой. Тут и подкрасить надоть, и крышу залатать, и ограду новую справить. Да разве ж мне по силам? Пенсия маленькая совсем, на жизнь едва хватает. Вот, если б Севка подкинул чуток, на ремонт хозяйства отцовского....

"Во даёт! Во заливает! С меня "Франклина" (жарг.: стодолларовая купюра) за халупу стребовала и этого разводить пытается! Ну, тётка! Ну, жадюга старая!", — развеселился Слонёнок. Наблюдать за не прошеным гостем он уже не мог, парочка зашла за угол, но слышал прекрасно. — "Вот только хрен тебе чего обломиться. Видал я таких. Дядечка тот ещё", — Слонёнок прислонился спиной к стене и вытянул ноги. — "Ну, и чего ему тут надо? Вальнуть меня послали? А чё тогда светиться, тётку прицепом брать? Вот так захочешь наглухо завязать и хер тебе, Пётр Васильевич Смакин. Придет такой вот "тяжеловес" (жарг.: убийца) и поминай, как звали". — Слонёнок поморщился и сплюнул в угол. — "Не, не похоже. Француз тогда ведь сам "хрипел" (жарг.: говорил) — разбегаемся и шкеримся на время кто куда. Хотел бы завалить, просто оставил бы там и всё. "В доску спустил бы" (жарг.: убил) меня Коля Ходок, и мараться никому не надо".

Прошло чуть меньше недели с момента, когда Француз, уходя из расставленной ловушки в тренировочном лагере "Щитъ", по невероятному стечению обстоятельств нашел бесчувственного Смакина в овраге. Попросту говоря, наступил на присыпанного листьями Слонёнка и почему-то не бросил. Приказал своим отбойщикам помочь выбраться. Он тогда здорово получил по голове, плохо соображал и самостоятельно не то, что найти дорогу, просто передвигать ногами был не в состоянии. Когда муть в глазах рассеялась, предметы перестали двоиться, а блевать уже было нечем, перед Смакиным встал вопрос что делать дальше. Точнее, в какой глухой угол забиться, да так чтобы ни одна собака найти не смогла. Особых накоплений он не нажил, деньги как-то не задерживались в руках, утекали сквозь пальцы, словно вода и метнуться за кордон было элементарно не на что. Но не зря говорят, что голь на выдумку хитра, довольно быстро Слоненок вспомнил о тётке, проживающей в далёкой Сибирской тайге. Достав из заначки паспорт на чужое имя и две тысячи долларов, спрятанные на чёрный день в камере хранения Казанского вокзала, чудом оставшийся в живых Смакин первым же рейсом вылетел в Красноярск. Добрался до Подгорска он только глубокой ночью и, осчастливив тётку хрустящей банкнотой, был отправлен в соседскую хибару, хозяева которой толи уехали куда, толи умерли вообще. Едва Слонёнок начал привыкать к не торопливой деревенской жизни и принялся посматривать на местных простушек, как на тебе. Словно гром среди ясного неба объявился незнакомец с повадками наемного убийцы и видом человека, которому нечего терять.

— Ну, так как, господин проверяющий покажете бумагу, али участкового кликнуть? — Осмелевший голос Дорофеевны раздался прямо под окном, за которым притаился задумавшийся Смакин.

Осторожно приподнявшись на корточки, Слоненок одним глазом ещё раз внимательно рассмотрел пришлого. Четыре глубоких шрама и отсутствующее левое ухо говорили, что свою жизнь этот человек прожил отнюдь не на диване. — "А если не за мной, тогда хера ли тебе тут надо, "успокоин" залётный?" — подумал Смакин и вдруг на секунду встретился с ним взглядом. Слонёнка словно прошило электрическим разрядом, и он резко отпрянул в сторону. — "Спалил. Точно спалил", — с дико бухающим в груди сердцем отметил Смакин и неосознанно потянулся лодыжке. Туда, где под штаниной крепилась кобура крохотного пистолета Глок 26.

— Нотариальный документ, удостоверяющий моё право быть поверенным Всеволода Сергеевича Збруева, которому и принадлежит данная недвижимость, вам покажет мой помощник. — Седой повернулся к женщине, пристально посмотрел её в глаза и продолжил, — Идите к себе домой, и ждите его там.

"Кого-кого? Збруева? А это не тот самый...", — промелькнуло в голове у Слонёнка. — "Не, мля, вот это непруха! Заендись спрятался, мля. А чё не прямо в офисе у Консультанта? Ты, кретин, Петя, долбанный кретин!".

— Да. Домой. Ждать. Дома. — Механически повторила тётка Смакина и, передвигая одеревеневшими ногами, дерганой походкой направилась к забору прямо по засаженному картофелем полю. Перевалилась через ограду и скрылась из виду.

Сообразив, что отсидеться теперь не получиться, Слонёнок поднялся на ноги, пристроился слева от окна, навел оружие на обезображенного незнакомца, но стрелять, не стал. Просто выжидал, непонятно на что надеясь и наблюдая, как седой поднял голову к небу, широко раскинул руки и глубоко, полной грудью вздохнул.

— Опусти оружие. Я пришёл не за тобой, — донесся до Смакина спокойный голос незнакомца в тот самый момент, когда палец уже был готов нажать на спусковой крючок.

— Эта,... Ты это бабушке моей расскажешь, птица перелётная, а встретишься ты с ней скоро, — эмоционально накручивая себя, начал Слонёнок. — Стой как есть и лапы в гору держи! А я так и быть, подумаю моч...

Что произошло дальше, Смакин так и не понял. На долю секунды моргнув глазами, он вдруг потерял седого из виду, а уже в следующее мгновение раздался звон бьющегося стекла и Слонёнок, подхваченный неведомой силой, вылетел из окна наружу. Быстро вскочив на ноги, московский бандит ошалело покрутил головой и обнаружил в двух шагах от себя мирно стоящего человека со шрамами на лице. В руках он вертел пистолет Слонёнка и судя по всему стрелять не собирался. Пока.

— Эта..., спокойно дядя, спокойно, — медленно пятясь, прижал локти и развел ладони в стороны Смакин. — Шутковал я, натура такая. Давай договоримся, мы же деловые люди и друг друга понимаем.

— Договориться? Пожалуй.... Что ты знаешь о Всеволоде Сергеевиче Збруеве?

— А тебе дядя, зачем он? — осторожно прогнусавил Слонёнок.

— А не всё ли равно? Допустим, должен он мне.

— Ну, может, и пересекались где, — ответил Слонёнок, не прекращая медленно, по сантиметрам продвигаться назад. — Ты игрушку-то мою опусти, и поговорим за жизнь, как эти, циливизованные люди.

— А есть о чём?

— Найдется, — уверенно сказал Смакин и остановился, не скрывая вырвавшегося вздоха облегчения, когда увидел как седой, предварительно разрядив, выбросил Глок в навозную кучу.

— Я слушаю, — требовательно произнес незнакомец.

— Я в теме только насчёт одного Збруева, и живет он в Москве. Кличут Консультантом. И эта...., ты дядя, удачно зашёл. Я тебе расклад на эту гниду нарисую в лучшем виде. Только опоздать ты дядя можешь. Не одному тебе этот фраер "висит" (жарг.: должен). У братвы вопросов к Консультанту на пару "тулупов деревянных" (жарг.: гроб).

— Опоздать? Это вряд ли, — скривил рот в неприятной усмешке седой. — Это вряд ли...

— А как звать-то тебя, дядя? — Приблизился успокоившийся Слонёнок.

— Имя? Хм, интересный вопрос.... Зови Макаром.