Александр. Великий поход -2

ХРОНИКА ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ — 2

ХРОНИКА ИОНИИ.

ИСПОЛНЕНИЕ МЕЧТЫ.

Пролог:

Претворяя в жизнь давние планы своего отца царя Филиппа, Александр Македонский двинул общегреческое войско в поход на Персию. Главным лозунгом этой войны было необходимость возвращения в лоно свободной Эллады народов Ионии, находящихся под игом азиатской деспотии.

Под этим многообещающим лозунгом царю Филиппу, кровью и железом удалось объединить разрозненные греческие полисы под эгидой Македонии, сделав то, что никто и никогда не делал до него.

Эти смелые действия стоили Филиппу жизни, но начатое и дело не пропало даром. Его сын, Александр не позволил врагам развалить эллинский военный союз, созданный с таким трудом. Подобно отцу, кровью и железом он прочно скрепил, пошатнувшееся было единство греческих городов, славными делами доказав Элладе и соседям, что по праву является наследником великих замыслов покойного Филиппа.

Разрушив мятежные Фивы и пощадив Афины, Александр показал, что является самостоятельным властителем, для которого стратеги его отца Антипатр и Пармерион — помощники, а не подпорками, как до этого ошибочно полагали его враги. Молодой орел решительно расправил свои крылья, что бы поразить всю Элладу и Ойкумену невиданным в истории человечества военным походом в самое сердце далекой Персии. И пусть все верят, что главная его цель Иония. Глупцы они еще не знают на, что способен молодой царь, получивший в свои руки самое сильнейшее и совершенное войско в мире.

Никто не знает этого — даже его мать, вдовствующая царица Олимпиада, взрастившая и воспитавшая своего великого сына. Она лишь смутно догадывается о том, что твориться в душе у Александра. Однако, имея хороший жизненный опыт, эпиротка продолжает наставлять сына своими советами. И в первую очередь о недопустимости прощения тех, кто уцелел после убийства его отца Филиппа. Месть за пролитую заговорщиками царскую кровь должна настигнуть их всех, где бы, они не находились.

И так, 334 г. до. н. э. Абидос, пролив Геллеспонт.

Глава I. Прощание с родиной и начало похода.

Тихо потрескивало масло в золотом светильнике работы неизвестного греческого мастера, подаренном царем Александром своей матери из своей фиванской добычи. Его свет хорошо освещал богатую обстановку одной из комнат царского дворца в Пелле. За столом сидели двое; молодой македонский правитель Александр и его мать, вдовствующая царица Олимпиада.

Уже все было решено и по приказу Александра, главные силы македонского войска двигались к Геллеспонту, где их ожидали корабли для перевозки солдат на ту сторону пролива. В столице оставались лишь гетайры, щитоносцы и сам царь, только что передавший всю власть в стране в руки Антипатра, одного из опытных полководцев своего отца, дав ему для этого титул регента Македонии.

Под его руку, царь оставил всего семь тысяч пехоты и две тысячи конницы с твердым приказом надзирать за приведенной к покорности Элладой и в особенности за Спартой. Спартанский царь Агис открыто проклинал македонцев и громогласно объявил о своем намерении заключить союз с Персией против Македонии.

Многие из соратников отца советовали Александру подождать, пока спартанская угроза сойдет на нет или же ликвидировать ее, двинув на Спарту войско. Шаг вполне разумный и правильный, но Александр не пожелал их слушать. Он двинул войско к Геллеспонту, свято веря в свою звезду и талант Антипатра, оставив ему одну треть своих сил.

Настала пора прощания и царица желала поговорить со своим сыном перед его уходом в дальний поход. Ласковой рукой провела она, по густым желтым волосам сына усаживая Александра на стул перед собой.

— Как я, переживаю, мой любимый сын нашу разлуку — горестно возвестила Олимпиада, усаживаясь напротив Александра.

— Не надо мама. Все уже решено и ты прекрасно об этом знаешь — решительно сказал Александр, и глаза женщины наполнились тоской.

— Я знала, что рано или поздно ты покинешь меня, чтобы начать свой путь великого воина. Мойры сулили тебе такой жребий и с этим нужно смириться. Единственно, что страшит меня — это твоя жизненная неопытность, а я не доверяю никому из твоего близкого окружения. Ни твоим друзьям, ни Пармериону, а в особенности Антипатру. Ты знаешь об этом, но раз ты принял такое решение, я ему подчинюсь. Но не смирюсь. Оставаясь в Пелле, я буду посылать тебе письма с советами и достоверными рассказами о положении в Македонии.

Александр понимающе кивнул в ответ на слова своей матери. Вот уже много лет между его матерью и стратегом Антипатром идет старая вражда. Олимпиада бы с огромным удовольствием приказала бы казнить ненавистного ей стратега подобно тому, как был казнен другой ее обидчик Аттал. Однако возможный мятеж греческих полисов, а также угроза возникновение нового заговора в рядах македонской знати удерживало ее от этого шага.

Антипатр был одним из трех главных стратегов покойного царя Филиппа, при помощи, которых он смог привести Македонию к ее нынешнему величию, к званию гегемона Греции. После внезапной смерти Филиппа, Аттал был убит после его неудачной попытки выступить против царя Александра. Пармериона новый македонский царь был взят в большой поход, а Антипатра царь оставил дома для надежного прикрытия своего тыла.

С большим удовольствием он передал бы всю власть над Македонией в руки своей матери ничуть, не сомневаясь в ее способностях руководителя, но упорно распускаемые кем-то слухи уже прочно очернили царицу в глазах простых македонцев, приписывая ей связь с убийцей царя Филиппа — Павсанием.

Слух был полностью беспочвенен, поскольку все время после развода с Филиппом, царица находилась сначала у своего брата в Эпире, а затем под стражей в Пелле. Послабление ей было дано лишь после возвращения в столицу Александра, но логика в данном случае была бессильна.

Могла царица Олимпиада своими прелестями соблазнить глупого юношу? Да могла. Могла вскружить ему голову и сделать слепым орудием своей мести? Да могла. Значит, роман с Павсанием у них был и зловредная эпиротка принимала участие в заговоре протеев царя Филиппа. Как она радовалась, смерти Клеопатры и её дочери Европы, народ не обманешь, он все видит и знает.

Так говорили жители столицы, так говорили большие и малые города македонского царства. И не важно, что для того, чтобы за короткий срок добраться из Пеллы в Эпир и закрутить лихой роман с коварной царицей, Павсаний должен был иметь крылатого коня Пегаса. А, чтобы проникнуть в хорошо охраняемый стражей дворец, Павсаний должен был обернуться змеем и проползти мимо караулов стоящих у покоев бывшей царицы.

Да у Олимпиады были определенные любовные грешки, но что бы решиться на устранение Филиппа, который сам поспешил помириться с сыном после своей пьяной выходки на свадьбе с Клеопатрой — это маловероятно. Кто-кто, а царица Олимпиада не была настолько глупа, что бы поставить благополучие своего сына в угоду слепой женской мести. Сколько измен и гадости она простила Филиппу, ради Александра не счесть, значит, могла простить и свой развод.

Такова была логика поступков, но македонцы не желали прислушиваться к этим доводам. Олимпиаду в Пелле откровенно не любили и черную ложь, столь заботливо и главное вовремя вылитую на неё убрать было невозможно.

Эпиротка подозревала, что порочащие её слухи дело рук Антипатра, в руки которого и был вынужден отдать верховную власть в стране Александр, в этот трудный период македонского царства. Хотя если быть честным то, никогда в истории Македонии не было тихого и мирного времени. За все время существования царства, в нем постоянно шла ожесточенная борьба за власть. Заговоры, борьба конкурентов за царскую власть, постоянно перемежались с войнами с соседями, всегда видевших Македонию слабым противником, которого можно пограбить.

— Я очень надеюсь на разум Антипатра. Его воинский талант и трезвую голову, которая ранее не позволяла ему изменить нам — попытался утешить Александр мать.

Олимпиада кивнула в знак согласия головой и, вздохнув полной грудью, приступила к главному разговору этого вечера

— Но сейчас я хочу сказать тебе не об этом.

Услышав эти слова, Александр напрягся, ибо интуитивно чувствовал, что должно произойти что-то важное. Он очень опасался, что мать признается ему в соучастии убийства отца, но этого не случилось.

— Перед тем как ты покинешь Македонию, и скорее всего мы с тобой долго не увидим, друг друга, я хочу рассказать тебе тайну твоего рождения.

В комнате повисла тишина. Александр пытливым взглядом сверлил лицо своей матери, но оно оставалось непроницаемым. У служителя Диониса была хорошая закалка.

— После нашей свадьбы с Филиппом я не понесла, хотя очень того хотела. Сразу после свадьбы он ушел на войну с иллирийцами, и я осталась во дворце. Ты не представляешь, как это было обидно и горько остаться одной посреди полностью чужих тебе людей. Это сейчас я могу постоять за себя, а тогда я была молодой девчонкой, привезенная царем из захудалого Эпира.

Все они открыто говорили мне в лицо, что я не настоящая царица Македонии. Что меня навязал в жены Филиппу, мой дядя для которого я была бесполезным балластом. Что у него до меня было две жены и что я ненадолго задержусь в его постели, да и сам он временный владыка престола Аргидов. — от каждого произнесенного матерью слова, Александра словно кололи иголками, и он болезненно морщился.

— Сначала я обижалась, но вскоре поняла, что это правда и единственный способ остаться царицей — это родить своему мужу наследника, мальчика. Когда он вернулся с войны, я только и делала, что пыталась забеременеть, но все напрасно. Твой отец вновь ушел на войну, оставив меня без своего семени. Это было огромным горем для меня и в этот момент, Мойры послали мне одного гадателя. Он приехал издалека и был обучен искусству предсказывания будущего. За золотой гребень моей покойной матери, он составил мне гороскоп и предсказал мне рождение великого сына, его отцом будет великий Зевс — Амон, который защитит меня от гнева Филиппа.

Голос матери виновато дрогнул и от этого, у Александра перехватило дыхание и яростно заколотило сердце.

— Возможность зачать ребенка от бога получает не каждая женщина. Потому я, без всякого сомнения, пришла ночью в храм, где в предсказанный гадателем день, ко мне явился великий Зевс, который стал моим супругом. У него была баранья голова с золотыми рогами, величественный вид и когда он вступил в храм, раздался гром, и сверкнула молния. Стоя у алтаря, я не могла отказать богу, и от близости с ним у меня появился ты.

Олимпиада доверчиво посмотрела в глаза сына и к радости не увидела в них ни капли осуждения. Говоря свою исповедь, она умело заменила одни детали правды другими, делая свое повествование убедительным.

— Все получилось, как и говорил гадатель. Когда явился Филипп, я уже была в положении, но срок был малый и сначала Филипп не о чем не догадывался. Подозрения появились позже, когда какой-то доброхот рассказал о громе и молнии в храме, во время моего свидания с богом. И тогда царь послал гонца к Дельфийскому оракулу с вопросом о твоем происхождении. Выполняя волю бога, оракул призвал Филиппа чтить узы брака, который был заключен по волю Зевса и великих Мойр. После этого царь успокоился и стал ожидать моих родов.

И вновь Олимпиада отошла от истины, забыв сказать о том, что она подкупила царского вестника несшего ответ оракула. Тогда, осознав всю опасность своего положения, молодая царица проявила свойства прирожденного лидера и одержала свою первую серьезную победу. Пообещав вестнику через свою рабыню, талант золота, Олимпиада сумела подменить таблички оракула, чьи манеры изречения она хорошо знала со времен своего прибивания в Додоне.

— Твое рождение вновь застало Филиппа в походе. Тогда он одержал победу над греками и получил три радостных вести, в том числе и весть о твоем рождении. Такое тройное стечение вестей полностью подтвердило твое божественное происхождение Александр для меня и для Филиппа. Он никогда не простил мне измены с богом, но был очень горд тобой, ибо в полной мере был твоим вторым отцом.

Царица облегченно вздохнула, перенеся часть своего давнего груза на плечи сына, но не только для этого она затеяла свой разговор.

— Ты истинный герой Греции мой сын — гордо сказала эпиротка — даже твои замыслы не ограничиться одной Ионией как этого хотел Филипп, а захватить все Средиземноморье поистине свидетельствую о божественной искре в тебе. Поэтому когда будешь в Египте, обязательно отправься к амонийскому оракулу для подтверждения своей божественности. Сейчас не время открывать наши планы посторонним людям, но в нужный момент я подтвержу это.

Неясная тень пробежала по лицу юноши, и было трудно понять, как он воспринял все сказанное своей матерью. Однако Олимпиада продолжала развивать особую тему этого разговора.

— Тамошние люди привыкли видеть к живым богам и примут тебя с распростертыми объятиями. Тебе следует только намекнуть или подтолкнуть силой своего меча к этому местных жрецов и простой народ с радостью примет своего нового бога. Это не наши греки, которые только гордятся своей образованностью, но из-за постоянных распрей не могу построить сильного государства. Все их великие дела погубили мелкие дрязги и склоки. Вспомни судьбу Геракла, Тесея, Ясона и Мелеагра. Как сильны они были в свои лучшие дни, но все же нашли свою смерть в результате предательства и зависти.

— Не будем загадывать так далеко, мама, — скромно произнес Александр, но горящие глаза явно говорили о том, что все слова эпиротки попали прямо в цель.

— Я так верю в тебя мой мальчик, в твое великое предназначение что, несмотря на грусть и тревогу, рвущую мне сердце, я отпускаю тебя в этот славный поход. Иди, да охранят тебя великие Мойры и да прибудет с тобой благодать со стороны твоего отца Зевса.

— Спасибо мама, ты всегда будешь со мной, — растроганно произнес Александр и опустился перед Олимпиадой на одно колено. Эпиротка величаво подошла к сыну и, прикоснувшись горячими губами к чистому лбу юноши, поцеловала его.

Таким трогательным было прощание молодого полководца со всем родным, что связывало его все эти годы в понятие Македония. На следующее утро войско вышло за стены Пеллы и Олимпиада, стоя на городской стене, махала на прощание своему сыну белым платком с красной каемкой.

Александр обернулся все лишь один раз, и моментально выделив мать из всех провожатых, приветственно потряс ей своим золоченым копьем, вызвав у многих женщин горестные всхлипы. У многих, но не у царицы. Подобно Ниобе, стояла она, у крепостных зубцов не проронив не одного всхлипа или слезинки. Стоявшая рядом с ней царская кормилица Ланика, предательски шмыгала носом, готовая разреветься в любой момент.

Олимпиада твердо вынесла прощание, всем своим величавым видом показывая оставшимся македонянкам, что провожает своего сына не на смерть, а на великий подвиг, равный которого еще не знала история Греции.

Ровной и уверенной поступью покидала македонская рать равнину Пеллы и втягивалась в горный перевал. Грозно вышагивали щитоносцы во главе с Кеном и Мелеагром, без страха за свое будущее шли пельтеки и лучники. Отдельной колонной шла конница под командованием сына Пармериона Филоты, прославившегося в сражении при Фивах и Фракии. Сам Александр со своей агемой был впереди колонны, демонстрируя всем свою энергию и храбрость.