"Приют для путника"

Пролог

Личная приписка к официальному рапорту: "Капитан! Если вы снова пришлёте какого-нибудь придурка, я лучше сам пристукну его, чтоб не мучился. Дайте нормального напарника, тихого и чтоб под ноги не лез!"

Из Конституции Аргеоса: "Гражданин Аргеоса, в возрасте от двадцати четырёх до тридцати шести лет, имеет право на киберизацию собственного тела — при условии заранее оформленного завещательного документа. Дополнительное условие: кибер-личность в течение определённого срока выполняет задание государства в качестве платы за собственную полноценную жизнь".

— Завещание она оставляла?

— Нет.

— Спутники с нею были?

— Был. Есть. Выживет.

— Родственники?

— Мать. Но у неё новая семья. Жертва давно с нею не живёт.

Двое стояли в комнате морга над телом, словно пропущенным через мясорубку. Голова человека (застывшие в крови волосы и череп, чьи сломанные кости проткнули мозговое вещество) была спрятана в прозрачный прямоугольный пластик, облепленный датчиками, которые выводили на виртуальный экран данные. Датчики были едва видны в био-жидкости, не дающей доступа к мёртвой плоти разложению.

— Любопытно. Память осталась, но её сохранность точечная, — прищурившись на экран, озвучивал показания следующего сканера человек в сером. Человек в зелёной медицинской форме внимательно сверял его наблюдения с собственными, кажется ещё быстрей считывая общие данные физического состояния тела. — Та-ак... Характеристики из учебного заведения, где она училась несколько лет назад, неплохие. Адекватность восприятия реальности. Вдумчивость. Склонность к интуитивной аналитике. Главный принцип, которого придерживается... придерживалась: живи сама — и давай жить другим. Довольно дружелюбна, но старается держаться в стороне от активной жизни. Одиночка по натуре. Домашняя. Таких в древние времена называли серыми мышками. Ксенофобии не наблюдается. Занималась технологией различных рукоделий. Что думаете, коллега?

— Думаю — подойдёт. Серая мышь — то, что надо.

— Когда вы хотите закончить с нею?

— Хватит трёх месяцев.

— Неплохо. Но вы уверены, что завещания нет?

— Теперь будет.

Из диагност-кабинета санитары вывезли тело к операционной. Там уже стояло несколько каталок. Оставив пластиковую карточку с социальными данными: фамилия, имя, возраст, — на теле, закутанном в плёнку, санитары удалились. Чуть позже подошли другие. Их каталка немного задела предыдущую, пластик с данными слетел с плёнки. Один из санитаров машинально поднял его и, продолжая беседу с напарником, положил его на другую каталку.

— Лисса, что ты делаешь?!

— Плачу! — яростно прорыдала хрупкая девушка, с невыразительным лицом, тощая и лысая после недавних процедур облучения. Сидела она, забравшись с ногами на койку. И ревела не тихонько, как полагается серой мышке, а самозабвенно и в голос. — У меня ничего не получается! Я всё забыла! Эти нитки... Эти спицы... Неужели я любила вязать? Потрясающе глупое дело! Я — и любила вязать?..

— И с удовольствием... Это — что? — спросил озадаченный куратор, принюхиваясь к странному запаху горелого, застоявшегося в тесной конуре при центре реабилитации, несмотря на сильную вытяжку дымоуловителя.

— Я попробовала испечь пирог, — шмыгнула носом Лисса, грохнула кулаком по перекладине кровати — и снова со злостью зарыдала.

— Ничего, ничего, — торопливо проговорил куратор, заглянув на кухню (клетушка два на два) и с недоумением созерцая сгоревшую сковородку и нежно-чёрную горстку сажи на ней. — Успокойся. Твоя память скоро вернётся. Твои бывшие увлечения не будут слишком много значить там, куда тебе придётся уйти. Хотя и пригодятся.

— Правда?

— Конечно, милая девушка, — терпеливо и успокаивающе заговорил куратор, всегда спокойный невысокий человек, неопределённо темноволосый и в неизменном деловом костюме серого цвета. — Там, куда тебя пошлёт правительство, нужны будут другие твои качества — особенно дружелюбие. Ну, те великолепные результаты, которые ты показываешь в спортивном зале, на тренировках, возможно, тоже понадобятся, хотя лучше обойтись без них. Но, если захочешь, можно будет ввести часть данных о готовке и о рукоделиях в твой блок памяти. Подумай об этом, пока ты здесь, где легко подсоединиться к центральным базам компьютера.

— Спасибо, куратор, — заикаясь от затихающего плача, выговорила девушка. — Только вот мой блок очень уж слабый. Объёма маловато. Из-за этого столько приходится запоминать наизусть! Как бы башка не лопнула!

Она сползла с койки и пошла на кухню. Куратор остолбенело хлопал глазами ей вслед: неужели та незаметная серая мышка, оставшаяся в прошлом этого человека, говорила таким языком? Или врачи и кибер-хирурги, занимавшиеся ею, что-то перепутали, восстанавливая тело и оснащая его различными микросхемами?

В вестибюле реабилитационного центра куратор обратился к своей подопечной:

— Итак, Лисса, готова ли ты платить правительству за своё возвращение к жизни?

— Готова, — вздохнула девушка.

— Ещё раз — о том, что от тебя потребуется. Будешь вести обычную жизнь обычного человека на нижнем ярусе нашего мегаполиса. Поняла? Постарайся не ввязываться в... — куратор запнулся. — В столкновения преступных группировок или в разборки бандитов. Главное — быть одной из тамошних жительниц, но, в отличие от соседей, очень лояльной к своему правительству, давшему тебе ещё один шанс на жизнь. Ты всего лишь осведо... прости, всего лишь историк-дилетант, который станет писать свои дневниковые впечатления о том, какова атмосфера того места, куда мы тебя посылаем, — и это будет единственная плата правительству за твою новую жизнь. Вот твои документы на новую квартирку. Работу получишь на месте от нашего человека там. На ярус тебя спустят с помощью аэротакси. Очень сильно надеюсь, что говорю тебе — до свиданья, Лисса. — Последнее он выговорил, с нескрываемым сомнением глядя на бывшую подопечную.

— Спасибо за всё, куратор. До свиданья!

1.

Девушка, общим видом больше похожая на невзрачного, с месяц недоедавшего парнишку, одетого к тому же в мешковатый комбинезон, прижимая к себе дешёвую мягкую сумку с вещами первой необходимости, сидела на переднем сиденье, рядом с роботом-водителем, который при случае мог превратиться в дорожного полицейского.

Хлопая глазами на стены, поднимающиеся наверх, и понимая, что спускается на самое дно, Лисса рассеянно думала о том, что бледное, невыразительное лицо, которое время от времени из-за уличной рекламной подсветки появляется в ветровом стекле сбоку, кажется, нуждается в некоторой корректировке. Мысленно перебирая содержимое не слишком объёмной сумки с вещами, вспомнила, что косметики в нём нет, зато есть небольшой аванс от правительства, на трёхмесячном иждивении которого оказалась после аварии. И неплохо бы купить ремень. Чувствовать себя чучелом не хочется.

С благодарностью подумала и о том, вовремя написала завещание, дав себе шанс на будущее. И нисколько не жаль, что, по завещательному контракту, её жизнь некоторое время будет принадлежать правительству и что ей пока запрещено искать родных. Ведь, даже если она их найдёт, понадобится ли им эта потерявшая память девица, слишком домашняя — для того чтобы уметь зарабатывать? Тем более...

Она вздохнула и задумалась, вспоминая то, что ей показали в медицинском кабинете, где в последний раз проверили на параметры пригодности к нормальной человеческой жизни. Живая кожа обтянула не только кости, но и кое-где спрятанные двигательные механизмы, без которых ей теперь — увы! — не обойтись, а в голове прячется небольшая пластинка, больше напоминающий компьютер, подсоединённый к общей сети планеты. Правда, проблема одна: подсоединяться напрямую надолго нельзя. Личный компьютер берёт энергию напрямую из её собственных резервов, а питания не всегда может хватить на всё, что хочется. Мда... К родным с таким не явишься. Да и не узнают они её: лицо претерпело несколько пластических операций, прежде чем стало тем, что теперь она видит каждый день в зеркале. Что ж, судя по характеристике, которую она чуть наизусть не выучила, девушка она и впрямь домашняя и жила довольно замкнуто, так что в родных, наверное, нуждаться не будет... Да и, честно говоря, не помнит она их — родных-то...

Странно, но никакого страха перед неведомым будущим она не чувствует. А ведь домашняя...

Она снова вздохнула. И попробовала поиграть с мыслью о том, что ей придётся работать помощником владельца какого-то мелкого торгового заведения. Нет — конечно, её предупредили, что продавец — человек свой, правительственный агент, и он поможет ей адаптироваться, но... Странно, что мысль, как она будет работать на него, незнакомого мужчину, её, замкнутую девушку, не смущает. Смущает другое — отсутствие косметики. Лисса снова вздохнула.

Робот, не оборачиваясь, сказал глубоким голосом влюблённого мужчины:

— Ваша остановка, сударыня.

Прежде чем выйти, Лисса скосилась на него и неприязненно подумала: "Какой идиот придумал для робота-таксиста такой проникновенный голос? Любопытно, что будет с его голосом, если стукнуть его по башке?" И опять озадачилась: кажется, та скромная девушка, о которой она читала в своей характеристике, после клинической смерти обрела несколько иной характер? Может, надо было, спускаясь на дно Аргеоса, думать не о прошлом, не о косметике, а искать файлы с материалом о том, что бывает с человеком после трепанации черепа? Что-то такое зашевелилось в памяти об изменении характера в результате таких операций.

Самое дно планеты Аргеос встретило её многоголосым шумом, свистом, пением, воплями, рычанием — то есть агрессивно-оптимистичной разноголосицей многорасового сообщества. Это самое дно, о котором она столько сведений заучивала, чтобы не засорять личный компьютерный блок памяти, состояло из мелких служащих, продавцов, рабочих, воров, грабителей, всяких элементов неизвестного, часто инопланетного происхождения и принадлежности. Лиссе предстояло дойти до здешнего торгового центра и разыскать там своего "нанимателя". Легенды приходилось придерживаться строго. Она-то не понимала — почему, но куратор требовал делать всё предписанное точка в точку.

Выждав, пока взлетит аэротакси, Лисса огляделась и направилась вместе с толпой по улице, ведущей, как она знала, к тому самому торговому центру. Время от времени она поглядывала наверх, где не разглядишь высотных зданий, которые закрыли солнце, на воздушные улицы, по которым черкали быстролётные средства передвижения. Свет на нижних ярусах поддерживался освещением магазинов и фонарей, так что разглядеть можно было всё — преимущественно на открытых улицах. Там, где улицы убегали в бесконечные тёмные переулки и тупики, созданные нагромождением будто слипшихся между собой домов, как ни старались городские техники, со светом было плачевно.

Первой прогулки по дну Аргеоса Лисса побаивалась. Как выяснилось, зря. Она прекрасно чувствовала себя на переполненной улице — и не только себя, но и саму улицу, по которой шла, как в потоке, чьи волны не только толкали её время от времени, но и омывали чужими вороватыми руками...

Рука почти сама цапнула за шиворот (точней — за странную сетку, служившую одеянием) нечто живое. И лишь потом Лисса поняла подоплёку собственного движения: нечто попыталось запустить вороватую лапку в её незаметно им же открытую сумку.

— Ты, помидор с глазами! — грозно сказал Лисса. — Куда лезешь?!

— Протестую! Я не помидор — я гриб! — тоненько завизжало существо, по внешнему виду и впрямь напоминающее толстый помидор на ножках, разве что сероватого, в коричневую крапинку цвета.

— А это мы сейчас проверим, — спокойно сказала Лисса и боком, чтобы не мешать волне прохожих двигаться дальше, шагнула с пешеходной дорожки, оглядываясь в поисках подходящей стены.

— Ни нада-а!! — завопило существо, едва сообразив, что девушка собирается шмякнуть его об стену, и разевая при этом чудовищную пасть, словно перерезавшую его пополам. — Я больше не!.. А-а!!

И сползло со стены — Лисса вовремя успела прикрыть нос! — смятой подушкой, изо всех пор которой пыхнуло чёрным дымом. Прохожие, которые не успели среагировать, скривились и заорали: не на девушку — на гриб. Но мимолётное уличное происшествие так и осталось мимолётным: вскоре ушли те, кто вдоволь, до смачного чиха, нанюхался будто проперчённой вонючки, а чёрный дымок быстро разлетелся. Всё это время девушка, уперев руки в бока (длинную лямку сумки она уже закинула на плечо — саму сумку из предосторожности передвинув на живот), дожидалась, пока гриб — "Мицен!" — вспомнила она расу, — придёт в себя.

— Ну что? Живой? — пренебрежительно спросила она, когда "подушка" снова "растолстела". В узком длинном ухе, которое почти вросло в голову существа, она приметила "блоху" — переводчик-модулятор для инопланетян.

Не дождавшись ответа от поскуливающего мицена, она отвернулась и пошла дальше.

Не прошла и нескольких шагов, как услышала:

— Эй, ты! Подожди!

Гриб, быстро надувшись до обычных своих размеров, подпрыгивая, как проказник-мальчишка, побежал рядом с нею. Она наконец разглядела его... э... его лицо, которое можно было определить лишь по наличию трёх шариков-глаз, похожих на бородавки, по словно вырезанной царапине-рту и по шарику-носу.

— Ты же здесь чужая, да?

— Повтори, помидор, — спокойно сказала Лисса. — Что там у тебя про чужую?

Гриб, прежде чем ответить, предусмотрительно отстал от неё, но не прекратил мелкой припрыжки следом.

— Не обижайся, — снисходительно сказал мицен. — Я просто могу помочь тебе сориентироваться, куда идти и какой дорогой. А-а!!

Молниеносно развернувшаяся Лисса снова поймала его за шкиряк и подняла так, чтобы существо болталось перед глазами. Некоторое время, не обращая внимания на проходящих мимо, но в то же время закрывая сумку жёсткой ладонью, она всматривалась в бегающие шарики-глаза, а потом скучно сказала:

— Косметика — быстро!

— Понял, леди! — Мицен умудрился приложить лапку к тому, что у него, кажется, являлось ухом, и преданно вытаращить на Лиссу все три глазка.

— Как звать?

— Пипец, — энергично ответил гриб — и снова завопил: пальцы девушки резко расслабились, и существо шмякнулось на дорогу.

— Веди, — велела девушка, одновременно резко лягнув осторожно подкравшегося со спины четырёхногого тилью — инопланетянина с Викария: человеческого названия этой планете не придумали, сочли, что достаточно названия по услышанному и слегка перевранному. Население Викария — ворьё то ещё. Тилья: лысая башка и вытянутые от неё четыре костлявые ноги — отлетел с тоскующим нытьём, напоминающим мычание потерявшейся коровы, — нашла аналог Лисса, напичканная знаниями по истории Земли.

— Леди, а как зовут тебя? — поинтересовался крайне общительный гриб, чью принадлежность она не собиралась идентифицировать, что у миценов категорий много.

— Ты уже назвал — Леди! Так и зови! Буду я тут перед всякими помидорами реверансы разводить!

— Я не помидор!! — отчаянно завопил гриб.

— Пипец, для тебя это важно? — снова обернувшись и присев на корточки перед поперхнувшимся от неожиданности грибом, спросила девушка.