1 Столица
Идеально ровная поверхность оконного стекла отразила бледную, тонкую фигуру, весь внешний вид которой говорил о скорби. Серебристо-белые волосы были распущены и доходили до середины бедра, похожие на траурную накидку. Лицо казалось безжизненной маской, лишь черные, как ночь, глаза, изредка переходившие с одного предмета на второй не давали спутать его с огромной фарфоровой куклой. Тонкие черты ещё больше заострились, фигура стала ещё тоньше, да и ощущение было такое, что на него кто-то сверху все время давит — но он не сдается и пытается выпрямиться. Белые одежды его, расшитые серебром, лишь усиливали это впечатление.
— Мой раган... Через пару декад на севере начнутся снегопады. На юге стало невозможно передвигаться из-за непрекращающихся дождей, в срединном проходе положение не лучше. Наш флот сумел перехватить и разбить несколько десятков судов орков и лизардов, которые направлялись на континент. Конурги и гномы, по донесениям наших разведчиков, собрались подписывать очередной мирный договор. И весной, после того, как стихнут зимние бури, собираются атаковать нас. Даже санги и шарны зашевелились, активно предлагают свою помощь Государю. Мой раган...
Говоривший почти сидел на коленях, упираясь одной рукой в пол и не поднимая взгляд на олицетворение скорби. Одет он был в светло-серое, волосы были завязаны в хвост тонкой лентой.
— Я в курсе, Шаален. Ты повторяешь мне одно и то же уже третий день. Тебе не кажется, что это перебор?
Сидящий на коленях уртвар аж вздрогнул, услышав голос своего вождя.
— Мой раган, я не хотел...
— Хотел. И сделал, — спокойно, немного лениво сказал Алар-раган и отошел от окна.
Сев на трон, он спросил:
— Ты узнал, что я просил? — спокойный и почти равнодушный голос.
— Да, мой раган, — Шаален склонил голову ещё ниже. — Они не в Арнере. Их вызвали в Столицу, они воспользовались телепортом.
— Вот как? Это хорошо... — в голосе мелькнуло удовлетворение. — Продолжай отслеживать их передвижения. Насчет орков и конгуров. Мы с тобой уже обсуждали план действий, ещё до начала войны. И я не понимаю, почему я должен вспоминать об этом. А насчет Государства... Отсеки голову змее — и она перестанет кусаться. И, в конце концов, поймай их так, чтобы они попали ко мне целыми и невредимыми! Неужели так тяжело выкрасть двух трайров?!
Шаален пригнулся почти к самому полу. Он все понимал, он скорбел вместе со своим раганом. Но... Он не мог, физически не мог ничего сделать для того, чтобы утешить его. Смерть лаана — это тяжелый удар для каждого. Смерть лаана Алар-рагана — это катастрофа для всех. И ведь Шаален просил его не рисковать собой, не отправляться на передовую, дождаться результатов обмена в Арнере. Нет... Не послушал... А теперь... Как он доставит эмпу и её мужа, воина-мага к Алар-рагану? Да теперь её будут оберегать, как зеницу ока. Отправят обучаться в Айренел или оставят при дворе самого Государя. Как тогда быть? Ну, если при дворе... То... Хм...
— Да, мой раган. Все исполню.
Но Алар-раган уже не слышал Шаалена. Он вновь рассматривал браслет, подаренный его лааном перед началом войны. Он был слишком далеко отсюда. Там, где был воистину счастлив.
— Нет, ты представляешь? И это меня, эмпа и мага, который преподавал не один год в Академии, эта девчонка прилюдно чуть ли не обозвала трусом! Веером кое-как владеет, жгут с правильными параметрами сплести не может, болт раз в пять мощнее, чем необходимо, делает, о том, как накапливать силу впрок не знает — а уже боевая эмпа! Да любой из первогодок её на дуэли порвет! И что значит, не будет обучаться в Айренделе? А ну если при очередном скачке она не сможет совладать с эмоциями и просто с ума сойдет?
Тарис понимающе кивал, попивая легкое вино из пузатого бокала и внимательно наблюдал за своим собеседником. Теоретик. И все они такие, теоретики. Кабинетная работа, жизнь за железным занавесом секретности, изредка — практические занятия на тщательно перепроверенных полигонах. Захват Арнера стал для них триумфом, вскружившим головы. Они поверили в то, что их дар может быть оружием. Ритуальный кинжал использовали для убийства чуть ли не впервые за его долгую жизнь. Но стал ли кинжал от этого орудием профессионального убийцы? Нет. Не стал.
Вот казалось бы, одна и та же руда. Одна и та же последовательность действий производиться для того, чтобы превратить бесформенный кусок плоти земли в острое, закаленное нечто. Что определяет, какому куску стать всего лишь украшением, а второму — смертоносным инструментом? Воля оружейника? Свет звезд? Желание Творца? Тарис склонялся к первому. Именно на этапе определения формы и зарождается суть предмета. Тонкое, узкое, матовое лезвие, как жало, непригодно для красивых ритуалов. Как не украшай его камнями и чеканкой, сквозь позолоту и блеск будет выглядывать хищная натура. Широкое, отполированное до зеркального блеска, с узкой полосой заточки, словно лист, неудобно для убийства. И как ты ни старайся приспособить его — обязательно застрянет неудобное, но красивое лезвие на полпути к цели, не сможет, соскользнет в последний момент, блеснет камнем и позолотой в ненужный час, выдавая намерения использующего. Нет... Не перековывать существующее следовало сейчас, а ковать новое, четко понимая, где допустил ошибку в прошлом.
Тарис улыбнулся и своим мыслям — и словам собеседника.
— Дорогой мой, я прекрасно тебя понимаю. Однако у меня для тебя плохие новости. Государь просил не учить госпожу Анну Андерис в Айренеле. Да и сам посуди. Её теперь и близко нельзя подпускать к городу. Ах да, ты, наверное, не знаешь этого... — маг сделал паузу, посмотрев в глаза собеседника, намекая о важности информации. — Она убила избранника Алар-рагана. Сам понимаешь, и она, и её муж считай покойники. Несмотря на то, что Максир — один из моих лучших учеников, несмотря на то, что мне довольно симпатична сама Анна и её смелость — я не имею права закрывать глаза на очевидные факты. Люди Алар-рагана будут стараться взять их живыми. А, значит, их прочитают. Плохо уже то, что она знает тебя и многих других эмпов. А если она попадет в Айренел и узнает, что и как там устроено? Ты хочешь, чтобы однажды на Айренел налетели крайги? Ты хочешь, чтобы Академия пылала? Я — нет. И поэтому говорю: Анна Андерис не будет обучаться вместе с твоими эмпами. Максимум, что мы можем для неё сделать — передать несколько самых простейших учебников. Не представляющих особой ценности и содержащих самые общие рекомендации. Понимаешь меня?
Собеседник тяжело вздохнул и медлено кивнул.
— Жаль... Потенциал у неё хороший... Да и сразу видно, боец она не из последних, — мужчина явно переваривал только что услышанное. — Когда тебе принести книги?
Тарис улыбнулся вновь. Ну вот и славно. Больше Совет не будет приставать ни к Анне, ни к Максиру. Она сможет получить базовые основы, без которых ей действительно не получится совершенствоваться — и дальнейшее свое развитие строить по своей собственной схеме. Теория без практики мертва. И, что бы там не говорили, но теория может развиваться только после практики. Иначе можно такого напридумывать, что окажется на практике нежизнеспособным. А Алар-раган... Если посмотреть на ситуацию с другой стороны — то он прежде всего уртвар. И лишь потом — раган всех раганов.
"Золотая устрица", ресторан высшего класса, находившийся недалеко от торговых рядов, всегда славился тем, что он мог обеспечить любым переговорам высшей уровень секретности. И этим пользовались многие, особенно среди дворян, не желавших разглашения своих приватных и деловых тайн.
Миона знала это, как никто другой. Она не раз пользовалась услугами этого ресторана, всегда инкогнито — и всегда оставалась довольна прошедшими встречами. Однако сегодня она пришла не для этого.
— Зачем мне продолжать сотрудничать с вами. Вы не выполнили ничего из того, что было мне обещано. Анна не стала послушной и более того, пропала на целых три года. А когда появилась, то вообще отбилась от рук, самостоятельно устроив свою судьбу. Война лишила нас имения и нам приходится жить на мои сбережения, поскольку муж, оказывается, не скопил за свою жизнь ничего. Эта... наложница... мало того, что удачно вышла замуж, так ещё и нашла мага, снявшего ваши чары. А вы ведь говорили, что их не сможет снять никто, кроме магистра! Откуда у этого никчемного купца деньги на такого специалиста взялись?
— Успокойтесь и сядьте, — тихим, шипящим голосом сказал сидящий в кресле мужчина.
Глубокий капюшон не позволял увидеть лица. Ну понятно, чтобы никто не узнал, никто не понял и вообще. Если бы не перстень, одетый поверх перчаток, она бы ни за что не поняла, что он именно тот, кто ей нужен. Пройдешь мимо на улице — и не узнаешь.
— Я пригласил вас не для того, чтобы чего-то просить или требовать. Я пригласил для того, чтобы предложить свою помощь. Письмо у вас с собой?
Миона вздохнула и вытащила из складок платья небольшой футлярчик. Достав свернутый в трубочку лист, она протянула его незнакомцу. Тот взял его, пробежал глазами по тексту и сказал:
— Великолепно. А теперь мы сделаем так, что Государь обязательно обратит внимание на ваше прошение. И, возможно, удовлетворит его. Но это уже будет зависеть не от меня. Я могу лишь помочь, выделив этот кусочек бумаги среди других и слегка усилив сопереживание Государя вашему горю. Мой курьер сам доставит письмо. Никуда не уезжайте из Столицы. И терпеливо ждите ответа. А насчет вашей Анны... Мы кое-что придумаем, вместе с вами. Вы ведь хотите ей отомстить, правда?
Глава 1
Следующим утром, проснувшись в объятиях Макса, я почувствовала себя самой счастливой трайрой на свете. И колечко-оттиск на среднем пальце левой руки смотрелось так, как будто всегда там и было. Древнее серебро, вновь начищенное до блеска, с оттиском знака, точно совпадавшим с печатью на кольце Макса, оплетенное тончайшими нитями заклинаний, включавших в себя защитные чары, было действительно очень красивым.
Макс проснулся, прижал меня к себе и тихонько сказал:
— С добрым утром, дорогая.
— С добрым утром, муж мой, — сказала я, повернувшись в его руках и поцеловав.
Когда мы наконец прекратили целоваться, он, посмотрев на меня, сказал:
— Жена. Моя, — потом улыбнулся, чмокнул меня и сказал: — Давай, задавай свои вопросы, пока я не увяз по уши с нашим переездом на новое место.
Вопросы? То ли я недостаточно проснулась, то ли Макс помнил о том, о чем забыла я. Стоп... Какой переезд, нафиг? Ох, вспомнила...
— Вот объясни мне, почему это Государь перед обедом тебя так отчитал? После всего, что ты сделал, он даже спасибо тебе не сказал.
Макс улыбнулся и хитро прищурившись, сказал:
— А за что благодарить? За выполнение приказа? За это не благодарят, это отмечают в личном деле тайной службы. Так же, как и невыполнение. И когда количество невыполненных приказов становится больше количества выполненных, тебе сначала перестают их выдавать. Потом на твое место в крепость переводят другого, а тебя с благодарностью и помпой отправляют на покой. А если у тебя и в имении все очень плохо, то и имения лишают. Понимаешь? Именно поэтому Государь ни слова не сказал о моих заслугах. Это просто не принято. Потому что это является нормой.
Я задумалась. Наверное, это правильно. Хотя как-то и непривычно. Нет, странная все-таки логика у дворянства этого государства. Как это так, не сказать ничего хорошего о том, кто столько сделал? Нет, стоп. Но если так у них заведено, то почему Государь обратил такое внимание на меня? Почему сказал о моих делах и вроде бы даже отблагодарил, дав самой выбрать свой дальнейший путь, так сказать, сделав свободной женщиной?
— Но, Макс, если благодарить за подвиг у вас не принято, то почему он тогда по поводу меня так сказал? Почему выделил мои скромные заслуги на фоне остальных?
Мой муж улыбнулся, сев в кровати и, внимательно посмотрев на меня, ответил:
— Да потому что тебе никто никакой приказ не отдавал, Ань. Никто. И мало того, никто не мог отдать тебе такой приказ, потому что ты была всего лишь наложницей. Неужели ты не поняла, что все это был лишь спектакль-напоминание остальным? В нашем обществе женщин всегда больше мужчин, потому что мы постоянно воюем. И те, кто выживают в войнах, просто вынуждены иметь по две, три наложницы плюс жена для того, чтобы их дети смогли занять место родителей. Пять, шесть детей в обычной дворянской семье — это норма. В крестьянской семье в центральных районах, не на границе, и того больше. Потому что семья должна послать на службу одного, а лучше двоих-троих сыновей. Иначе на тебя будут смотреть косо соседи. Отслужив, твои дети вернутся в свою деревню, заведут семью, хозяйство и, если что-то пойдет не так, встанут плечом к плечу уже со своими сыновьями, братьями, сослуживцами. А теперь вспомни ту же Аурику и её отношение к наложнице Димрия и их дочери. И таких примеров очень много. Кто захочет становиться наложницей, если к ним такое отношение? В скором времени мы получим ситуацию, которая была у нас в том мире. Один муж, одна жена, один ребенок. К чему это приведет Государство? Да ни к чему хорошему. Количество трайров из-за естественной смертности и благодаря соседям будет сокращаться в геометрической прогрессии. И что в итоге? Вырождение трайров, как народа. Вот поэтому-то Государь и его отец так заботятся о сохранении нашего стиля жизни. И постоянно напоминают о том, что дворянин несет ответственность не только за своих детей и жен, но и за наложниц. И что наложницы, так же, как и жены, имеют права, а не сплошные обязанности. Понятно?
Бррр... Кажется, я окончательно запуталась. Ничего не понимаю. То есть иметь большую и крепкую семью для любого трайра это само собой разумеющееся дело. Но почему тогда у Макса нет ни дядей-тетей, ни братьев-сестер? Почему он один-единственный ребенок в семье? Странно как-то... Ладно, об этом потом выясню, а то как-то неудобно получится. Не просто же так, есть, видимо, причина?
— Ладно, с этим тоже вроде разобрались, — неуверенно сказала я. — А теперь поясни мне, с чего это Государь отобрал у тебя твое имение и назначил управляющим другого? Да ещё и на севере, где только закончилась война?
Макс хмыкнул и сказал уже без тени улыбки на лице.
— Это нормально. Я ожидал нового назначения, но думал, что меня назначат в тот же Фар-Рун или ещё какую-нибудь крепость. Неожиданный налет уртвар очень хорошо показал, что Ясеневый бор справится теперь с любой угрозой. А это и было задачей нашей семьи, привести его в это состояние. Да, нам пришлось вытягивать его несколько поколений, но теперь мне скучно там. Там мало что можно улучшить. А север... Не ожидал, это очень большая ответственность. Там есть над чем работать. Причем не только нам, но и нашим детям и внукам.
Я переваривала информацию долго. Макс успел встать с кровати и принять душ, расчесать волосы и завязать хвост, а я пыталась привыкнуть к философии, которую исповедовали дворяне этого государства. Получалось с трудом. Но получалось.
То, что происходило со мной сейчас, было похоже на то, как ребенок в детстве поступает с набором деталей конструктора. Вот у нас есть какая-то определенная фигура, уже выстроенная кем-то. А потом ребенок берет эти детали и меняет некоторые из них местами. Человек по-прежнему стремится к собственному благу. Только благо измеряется не количеством и качеством, а работой. Ты делаешь что-то не потому, что получаешь за это награду, а для того, чтобы получить следующее задание. Ты не стремишься достигнуть цели и успокоиться, ты выбираешь путь и идешь по нему, получая кайф от самого движения. И, черт побери, была прелесть какая-то в такой вот новой фигуре. Что-то в ней было правильное.
