Тени ледяной пустоши

Кстати о желудках. Как же пить охота... И жрать. Буквально до потемнения в глазах!

Не замедляя шага, сгреб немного ослепительно-белого снега из ближайшего сугроба и запихнул его в рот. Бррр... Холод-д-дно. В голове тут же всплыли воспоминания о вечно преследующих меня даже после поедания простейшего мороженого ангинах. Нда... Если я сейчас заболею, то протяну ноги со стопроцентной вероятностью — лечить-то тут некому! Но уж лучше так, чем слушать вопли судорожно сжимающегося желудка. Сколько же я провалялся, что организм так требует еды?!

А... Какая разница-то? Сколько я еще тут протяну — без еды, без магии, в мертвой ледяной пустоши? Сутки? Хаидэ? Сколько? Холод мне не грозит, значит... голод? Так сколько мне понадобится, чтобы, обессилев, свалиться по дороге в никуда?!

Снег, снег... Повсюду один снег! Море снега, белого, как погребальный саван. Знатная у меня будет могила: огромные льды вместо саркофага и бездушные звезды вместо венка. Вот только хоронить меня будет некому — вокруг никого. Вообще никого. Даже Миледи, и та осталась в другом мире. Там, где тепло и солнце. Где цветут цветы, живут эльфы и сильфы, беснуется брошенный мной возле портала княжич и где... дом?

Интересно, а когда я умру, Миледи останется жить? И если да, то в каком виде? В качестве летучей мыши-вампира? А кто ее тогда кормить будет?

Замерев на полушаге, я несколько иссов тупо разглядывал созданную моим больным воображением бредовую картинку брезгливо морщащейся, но исправно лакающей кровь из надрезанного запястья почему-то князя Миледи, а потом, истерично расхохотавшись, повалился в ближайший сугроб.

Ржал я долго, буквально до слез, с истеричными всхлипами и подвываниями, катаясь по снегу и дрыгая ногами. Нет, краем разума я понимал, что у меня началась самая настоящая истерика и что необходимо успокоиться, чтобы не терять зря силы... Но остановиться не мог, выплескивая в нервном хохоте весь скопившийся ужас и напряжение от безысходности моего нынешнего положения.

Отсмеявшись, протер лицо колючим сухим снегом, заставил себя встать (правда, ноги при этом дрожали и подкашивались) и, отряхнувшись, побрел дальше, скалясь в полубезумной улыбке в ответ на холодное сияние равнодушных звезд.

Сдохну? Наплевать! Не в первый раз мне встречаться с леди Смертью. Знакомы уже! Леди, вы помните меня? Вы когда-то забрали меня из родного мира, а я ускользнул из вашей хватки и очнулся уже в Аалее. Помните? По-о-омните. Такое не забывается, верно, леди? Может, тогда сделаете мне скидку, как постоянному клиенту, и воскресите вне очереди, вернув в Аалею после моей гибели здесь? Да, я хам, наглец и просто обаятельная сволочь! Но это не мешает мне быть занозой в вашей очаровательной заднице, верно?..

...Из этого подобия бреда меня вырвал странный, невозможный в этих местах звук. Живой звук. Почти позабытый, но от этого еще более неожиданный.

Со стороны особо большого сугроба послышалось тихое, но от того не ставшее менее заметным жалобное поскуливание щенка.

Откуда?!!

Я застыл, словно меня уже заковали в ледяной саркофаг — даже ногу не опустил. А потом осторожно, крадучись, приблизился к огромному сугробу, из-за которого доносился скулеж, и снова замер.

Живые? Но как? В этом ледяном мире не может быть жизни по определению! Тогда кто? Несчастное животное, по ошибке попавшее сюда из какого-то мира? Ловушка? Что это?

Я тихо хмыкнул. Даже если за сугробом и ловушка, то у меня все равно из оружия при себе только клыки и когти: от мелочи какой отобьюсь, но более крупный хищник меня просто нарежет на серпантин и не поморщится, подойду я к нему или нет. Так какая разница?..

С этими мыслями я обошел кучу снега... и с изумлением уставился на трех сбившихся в кучу белоснежных псов. Хороших таких псов. Больших, со среднего сенбернара размером. С оригинальным украшением в виде серебристо-белых, круто загнутых назад рогов на головах... Вернее, рожек. Ибо псы эти были еще щенками! Большие лапы, мягкий взъерошенный пушок вместо нормальной шерсти, полуслепые глазки и жалобное щенячье поскуливание ясно свидетельствовали в пользу моего предположения.

Ми-илые детки, ага... Особенно хороши коготки на лапках и выпирающие из-под верхней губы клыки, аки у тигра саблезубого... Просто очаровашки, что еще сказать?

Та-а-ак... Ходу, ходу отсюда... Если это щенки, то мне бы очень не хотелось повстречаться с их мамашей, которая наверняка бродит где-то рядом — не могла же она бросить еще молочных щенков! Уж больно размеры у песиков... впечатляющие. Не каждая псина моего родного мира может похвастаться такими габаритами. А тут — щенки.

Замереть. Осторожно, медленно-медленно отступить назад на несколько шагов. И тихонько выдохнуть — пронесло. Не знаю, что это за твари такие, но что-то мне совсем не хочется знакомиться с ними поближе. Вот ни капельки. Так что лучше я обойду диковинных щенят по широкой дуге и тихо возрадуюсь, что они меня не учуяли.

Ну да, ну да. Когда это мне так везло? Чтобы я, да не вляпался с размаху и по самые уши в большую кучу... того самого, ароматно пахнущего? Не бывать этому!

Не стоило мне передвигаться спиной вперед, ох как не стоило — даже если это всего каких-то несколько несчастных шагов. Особенно с моей координацией движений... Ибо я просто не мог не запутаться самым обидным образом в собственных ногах и крыльях и со вскриком приземлиться на спину!!

Щены, разом прекратив возню в куче, дружно замерли, настороженно принюхиваясь, а затем стремительно рванули ко мне. Разумеется, унести ноги я не успел. Да что там! Единственное, что я смог сделать — это отмахнуться рукой от одной из тварей, распарывая ей шкуру и отбрасывая в сторону, да прикрыть ладонью другой руки глаза, спасая их от когтей.

И вот кто мог знать, что казавшиеся такими агрессивными твари первым делом кинутся меня вылизывать! Даже подранок — и тот, собрав лапы в кучу, подковылял ко мне и с жадным урчанием принялся терзать мою измазанную в полузасохшей крови рубашку.

"Надо было с собой той кровавой каши взять", — мелькнула у меня совершенно бредовая мысль. Сказать, что я обалдел — это не сказать ничего. Я-то приготовился к бою не на жизнь, а на смерть, а мне тут сеанс умывания устроили! Впрочем, расслабляться я не спешил. Мало ли — сейчас-то щены лижутся, но кто знает, что взбредет в их рогатые головенки через мгновение?

Убедившись, что больше на моем лице, руках и одежде вкусной крови не осталось (что верно, то верно — вылизали меня на совесть!), щены не менее тщательно умыли подранка, а потом уселись в рядок чуть в стороне и дружно уставились на меня тремя парами серо-серебристых, неожиданно ставших на удивление ясными глаз.

— Все, обед закончен, — буркнул и наконец-то смог встать на ноги. Потянулся, разминая крылья, протер снегом обслюнявленное лицо и крылья и покосился на внимательно наблюдающих за мной щенков. Ну вот, сделал доброе дело, накормил голодных... А кто меня теперь накормит?

С сомнением поглядел на заволновавшихся щенков, прикидывая степень их съедобности. По моим прикидкам выходило, что мясо этих тварей по годности к употреблению в пищу было где-то между песком и глиной. То есть — несъедобное совершенно. Впрочем, вполне могло быть и наоборот... Но рисковать и отравиться самым обидным образом после того, как выжил, упав в засбоивший портал, я не хотел. К тому же, не хотелось мне их убивать. Мало ли... Да и, казалось бы, давно придушенная жалость подняла голову.

К тому же, я просто не знал, можно ли их вообще убить. Рогатые псы... Больше похоже на генетический эксперимент какого-то безумного ученого, чем на нормальных животных. И еще мне не давала покоя одна вещь...

У псов были тени. Нет, я не сошел с ума и не забыл, что у каждого предмета есть тень. Но тут было нечто другое... Густые, чернильно-черные, невозможные при таком тусклом свете, длинные тени. Живые тени. Не подчиняющиеся никаким законам оптики и иже с ними. "Живущие" по своим законам. И, кажется, не имеющие никакого отношения к самим щенятам.

Вот это-то и было самое страшное. Если щенки восприняли меня как нежданного благодетеля и кормильца в отсутствие мамки, то их странные тени словно старательно избегали даже малейшего прикосновения ко мне. Это-то и не нравилось: вот решу я скушать щеночка, а меня самого скушает эта странная тень, не знающая, как положено вести себя приличным, нормальным теням. Ну их на фиг...

— Ладно, живите, мелкие, — осторожно погладив тут же радостно завилявшего хвостом ближайшего щенка между рожек, выпрямился и огляделся. Справа — снег... Слева — снег... Сзади — снег, на котором виднеется неровная цепочка моих следов... Спереди — все тот же снег. Вопрос: куда идти?

В этот момент, возмущенный вселенской несправедливостью, — других накормили, а его нет?! — мой желудок взвыл так, что ближайший щенок с перепугу отпрыгнул от меня на несколько метров. Ну чего ты так скачешь, мелочь рогатая? Не буду я тебя есть, успокойся! Не буду. А вот снега еще пожую...

Сгреб немного снега из ближайшего сугроба, махнул рукой на прощание недоумевающим песикам (мне кажется, или они после "кормежки" хорошо так прибавили в размерах?!) и снова пошагал вперед, на ходу лепя снежок и отгрызая от него по кусочку. И хоть настроение после встречи с местными дружелюбными псинками было удивительно хорошим, мысли меня одолевали невеселые. И даже холодная талая вода не могла их прогнать. Скорее, наоборот...

И долго я вот так продержусь, на одном снеге? Если здраво подумать... Ну, дней пятнадцать. Может быть, семнадцать — но это край. Дальше мой вывернутый всеми изменениями организм просто уничтожит сам себя в попытках получить еще немного энергии. Но не думаю, что я столько продержусь — сдохну от недостатка магической подпитки раньше. Интересно, что произойдет раньше: я превращусь в медузу из-за растекшихся костей или сдохну от остановки перекроенного сердца? Впрочем, не буду гадать — в скором времени и сам все узнаю. Еще немного похожу здесь, не найдя выхода, и узнаю.

Нет, это не означает, что я собираюсь бегать кругами в панике или, скажем, заваливаться под ближайшую кучу снега умирать. Просто нужно трезво оценивать свои шансы выбраться отсюда. А они, скажем так, нулевые, если не сказать похлеще. Так чего дергаться и надеяться на чудо?

И нет, я не пессимист. Как там было? Пессимист — это хорошо информированный оптимист? Так вот: я очень, очень хорошо информированный оптимист!!

Иэх... Жрать охота. И со страшной силой — регенерация поврежденного крыла и разодранной спины потребовала куда больше сил, чем я надеялся. К тому же, неизвестно, сколько я на самом деле провалялся без сознания. Так что все мои расчеты, что я продержусь достаточно времени, можно смело отправлять коту под хвост: если я уже так хочу есть, то долго не протяну. Мой желудок переварит сам себя быстрее... И это не шутка: еще в Лесу я как-то проверил, сколько смогу продержаться на голодном пайке. Исключительно эксперимента ради. В итоге вусмерть перепуганные эльфы неделю кормили меня одним бульончиком и пичкали травами, употребляемыми местными людьми при язве — ибо моя хваленая регенерация долго отказывалась залечивать дырку в желудке.

Вот так-то. Веселая участь, не правда ли? Либо сдохнуть от сердечного приступа, либо загнуться от отсутствия в организме костей, либо переварить самого себя заживо. Чувствую себя каннибалом-мазохистом, ей-ей! Как там? "Если вас пытаются сожрать — расслабьтесь и получайте удовольствие"? Вот-вот. Ничего другого мне не остается. Только расслабиться... И попытаться поспать. "Кто спит, тот обедает" — фраза, которая как нельзя лучше подходит к моей ситуации. Значит, будем спать! Во сне хоть не так жрать хочется.

С этими мыслями я, выбрав сугроб повыше и побольше, с размаху рухнул в него и, завернувшись в крылья, попытался заснуть.

К своему удивлению, отрубился я мгновенно и спал без снов. Лишь странное тепло под боком грело меня все время.

* * *

Пусто-холодно-одиноко... Давшая Жизнь ушла, Поделившийся Сутью ушел следом. Ушла почти вся стая. Загнали-уничтожили-сожрали-ушли-оставили-больно-холодно-страшно-голод-голод-страшно-холодно...

Враг? Чужак! Странный... Двуногий-хищный-непонятный-страшный. Теплый-живой-не опасный. Забавный. Вкусно пахнущий.

Враг? Кормитель! Вкусная кровь, славная кровь. Холодная-чужая-мертвая кровь. Живая-вкусная-сильная-яркая — кровь Кормителя. Тепло-вкусно-сыто-хорошо.

Ушел? Ушел! Кормитель ушел! Что делать — что делать — что делать? За ним! Быстрее-быстрее-быстрее! Шаг-шаг-шаг-прыжок — и стремительный бег! Резче-резче-скорее! Он еще не ушел — он может о них позаботиться!

Кормитель! Вот он! Спит... Тихо-тихо-шаг-вперед-Кормитель-безопасность-тепло-о-о...

Кормитель голоден. Надо его накормить! Тени одобряют. У Кормителя нет тени! Не страшно. Шаг вперед — и теплый бок Кормителя.

Хорошо...

* * *

Ледяные пустоши под черными небесами. Нервно вздрагивающий во сне светловолосый парень, зябко кутающийся в собственные крылья. Три твари пустошей, свернувшихся пушистыми клубками у него под боком. И три черные тени, отдающие свою силу странному, столь необычному в этих местах двуногому существу.

Тишина.

* * *

"Чужак", — пели снега. "В пустошах появился чужак", — вторили им тени.

Эилиан обрадованно вдохнул. Все. Он смог. Он затащил иномирца к себе за Врата. Теперь оставалось только ждать, когда иномирец, сам того не подозревая, сделает то, ради чего и был сюда приведен. А потом...

Юный бог зажмурился, представляя себе радужные перспективы дальнейшей жизни. Быть может, он, Эилиан, сумеет вскоре обрести свободу. Надо только подождать, надо только еще немного подождать...

Глава 2.

Мы в ответе за тех, кого вовремя не послали.

Тепло. Мягко. Щеку ласково щекочут прохладные и чуть колючие снежинки. Под боком тихо посапывают щенки.

Как хорошо... Я дома...

Стоп!!!

КТО посапывает у меня под боком?!!

Ме-е-еденно разлепил глаза — и с трудом подавил желание малодушно зажмуриться, прогоняя непрошенные глюки. А когда сообразил, что трое белоснежных щенов — не плод моего больного воображения, а самая что ни на есть ужасающая реальность, едва не подлетел с диким воплем и не бросился бежать, куда глаза глядят.

Но я собой горжусь, да. Я сумел не то, что не заорать — я даже не пискнул, выравнивая сбившееся было дыхание и сквозь полуприкрытые веки наблюдая за умильно посапывающими во сне у меня под боком рогатыми щенками. Ага, именно что. Оказалось, что пока я спал, ко мне прибрели те самые рогатые щенки, которым я вчера с переменным успехом заменил мамку, скормив им кровь — как свою, так и моих несостоявшихся убийц — с одежды и рук. И теперь эти создания, умильно подергивая лапами во сне, лежали у меня под боком, дружно уткнувшись носами в крыло. Ну-ну... Хорошо хоть, не сожрали. Но какого ..., скажите мне, они ведут себя так, словно я — их блудная кормящая мамаша?!!

Здоровые, твари... Если учесть, что еще щенки-сосунки имеют размеры крупной овчарки, то что-то мне не очень хочется повстречаться со взрослыми особями. Сожрут ведь и не подавятся...