Тени ледяной пустоши

Наконец, первый из незваных гостей ступил на поляну, и я с радостным воем, давая отмашку нашим, запустил в чужака первой заготовленной сферой, следом одним мощным прыжком отправляя себя высоко в небо. Ну, устроим судный день пришедшими в наш дом гадам?!

* * *

...Мое возвращение из-за Врат было тяжелым. Очень тяжелым.

Жара — это первое, что я осознал. Дикая, влажная, липко-удушающая жара.

Вторым стал свет. Он резанул по глазам и лишил меня зрения — перед глазами теперь были сплошные радужные пятна засветки.

Третье — шум. Постоянный, бесконечный, неумолчный громкий шум! Шелест, скрип, визг, шипение, порыкивания... И в довершение — показавшийся просто оглушительно громким пронзительный взвизг Ариха, завершившийся странным коротким свистом. Слава звездному небу — это было недолго...

Четвертое — на меня с размаху свалилось нечто тяжелое, с кучей острых углов и при этом отчаянно ругающееся мне на ухо. Хотя почему "нечто" — наоборот, очень даже "что". Бог малолетне-полосатый, чьи патлы я до сих пор не отпустил... Не ори, я тебя заклинаю! И без того хреново!

Пятое — по моему и без того держащемуся на честном слове рассудку со всех сторон ударили неоформленные мысли. Лес жил, умирал, спал, жрал и размножался -и все это хлынуло на меня. Одним махом. У-у-у, Элли, я тебе сочувствую... Как же тебе было хреново, когда у тебя падали щиты!! Теперь я это все сполна ощутил на своем сознании. Больно!

Ну, а финальным штрихом в этой адской какофонии ощущений стал омерзительный зуд по всему телу, который с каждой секундой все нарастал. "Муравейник", — всплыло откуда-то из недр памяти надежно забытое слово. Да, по ощущениям я рухнул именно что на громадный муравейник... Причем с огненными и до отвращения злобными кусачими муравьями! Аррр, жжется!!!

Взвыв в голос, я скинул с себя придушенно крякнувший груз и, зажмурившись, с наслаждением принялся раздирать дико зудящую кожу. Когтями я полосовал себя на ленточки но не замечал этого... Аррр! Жжется-горит-чешется-больно-больно-больно!!

— С-с-спокойно! — Раздался над моей головой чуть шипящий голос, и в следущий момент я едва не заорал уже от радости: моего лица коснулись ледяные руки, а следом я словно бы оказался в центре снежного вихря. Родной холод и абсолютная, нарушаемая только звуками дыхания, тишина... И самое главное — никакого зуда! Как хорошо!

Осторожно разлепив глаза (точнее, только один глаз, правый — левый оказался прикрыт холодной ладонью), я обозрел страдальчески морщащегося полосатого мальчишку.

— Не дергайся! — Заметив, что я внимательно его изучаю, повторил пацан и осторожно переместил свои ледяные лапки ближе к шее. — Ответь, ты хочешь жить? Ты хочешь сохранить именно эту жизнь?

— А кто не хочет? — Прохрипел я, вопреки всем опасениям мелкого, даже и не думая активно шевелиться — разве что глаза аккуратно протер. Не знаю, что произошло... Но то, что этот парень своим прикосновением убрал то безумие чувств, которое меня едва не убило, было очевидно. И мне вовсе не хотелось знать, что произойдет, если я сброшу с себя чужие конечности.

— А ты куда умнее, чем мог стать, — одними губами улыбнулся пацан и, пока я пытался осознать, что он имел в виду, нахально уселся прямо мне на ноги. Еще и поерзал, чтобы удобнее было! — Я хочу предложить тебе сделку.

Я нахмурился, пытаясь осознать значение смутно знакомого слова. Что-то такое в голове крутилось, но вот что...

— О, Мироздание! — Простонал мальчишка, закатив глаза к темному небу. — Это будет нелегко... Ты спас мою жизнь. Я сберегу твою. Даже подарок сделаю... На будущее, — и в следующий момент полосатый настолько гнусно осклабился, что мне захотелось его убить.

Вот теперь все понятно: возвращение пролитой крови. Нельзя было сразу так сказать?

В ответ раздался очередной страдальческий стон, а следом парень отлепил холодную конечность от моего лица и довольно небрежно сдернул с шеи всю связку амулетов, которая у меня была. И самодельные бусы из костей еще Шарры, и синюю капельку на цепочке, и многое другое... Сдернул — и выбросил куда-то за спину!

— Сдур-р-рел?! — Негодующе рявкнул я и взбрыкнул, пытаясь скинуть с себя мелкого засранца. Что ж он творит-то?! Снег с ними, с амулетами, но пусть вернет часть Шарры!

— Да не дергайся ты!! — Неожиданно громко рявкнул полосатый гаденыш, заставив меня вздрогнуть и бессильно распластаться по отвратительно влажной и теплой земле в попытке удержаться в сознании. Уши мои уши... Если просто недовольный вопль оказывается для меня похлеще удара в челюсть...

— На самом деле, все объясняется очень просто... — менторским тоном начал пацан, одной рукой выуживая из-за своей спины те самые отполированные косточки, из-за которых я так взвился, и начиная очень медленно перебирать их наподобие четок. — Если говорить привычным тебе языком, то своими нынешними ощущениями ты обязан двум факторам. Твоя временная смерть и воскрешение в снегах, где нет присущего миру давления со всех сторон — раз. А второе — ты не мог этого заметить... Но практически весь язык тварей изнанки построен на очень низких тонах, которые обычно никто не воспринимает. А ты к ним привык, из-за чего теперь и страдаешь. Ну и по мелочи тоже всего хватает — уж позволь мне не вдаваться в подробности

Низкие тона? Давление? Временная смерть?! Что за бредни?! Мне кто-нибудь пояснит, что происходит и где я нахожусь?

Парень мерзко хохотнул, отрицательно покачал головой (еще один телепат, чтоб его...) и небрежно намотал мне на запястье слабо мерцающий свежеизготовленный амулет. Мало мне было татуировки...

— Не вздумай снимать. Сдохнешь, — отрывисто приказал он и, убрав благословенно холодную конечность и кряхтя, как старый дед, встал на ноги. Я ожидал еще одного витка хаоса... Сенсорного шока — всплыло из недр подсознания. Но нет. Тихо. Тихо и холодно. Неужто?!

Пацан хмыкнул и шагнул в сторону, не забыв, однако, подобрать с земли все, снятое с моей шеи. Э, верни обратно — не твое!!

— В каком смысле сдохну? — Осторожно сев, я потянулся было к отнятым у меня амулетам, но получил по руке и сердито зарычал. Ответный мощный рык заставил меня резко передумать. Я сейчас совершенно не в состоянии принять бой... Пусть забирает. Потом рассчитаемся.

— А в самом что ни на есть прямом, — ощерился полосатый... Э! А ведь зебровые полоски у него исчезают! Медленно, но все же! — Помимо всего прочего... Тебе знакомо такое растение, как сиин?

Сиин? Что-то такое припоминаю... Очень смутно, но все же — кажется, именно из-за него едва не погиб Эллисаан. И при чем здесь безобидная редчайшая трава?

— Сиин — это творение не мира, но его изнанки. То есть, того места, где ты познакомился со своей... стаей, — буквально на пальцах принялся пояснять мне пацан. — При этом в своем естественном месте оно выглядит не как растение, а как снег. И ты этот снег жрал годами. Так что сиина в тебе хватит, чтобы подорвать все на несколько дней пути вокруг. А если ты вдруг каким-то чудом не сгоришь, то очень быстро сойдешь с ума от избытка ощущений. Дошло? — С показной участливостью поинтересовался он.

— Дошло, — буркнул я, потирая отчаянно зудящую щеку. Может, я и позабыл очень многое, но не превратился в пускающего слюни недоумка, которому уготовано быть пищей для своей стаи!

— Ну и слава Мирозданию! Так, — полосатый мелкий бог нервно оглянулся на начинающее потихоньку сереть небо. — Сиди здесь, не вздумай никуда уходить и жди, когда настанет утро. Привыкай. Хищников в округе нет, агрессивно настроенных разумных — тоже. За тобой скоро придут.

— Эй, погоди! — Я попытался было вскочить на ноги, но понял, что на такой подвиг пока не способен — слишком уж сильно подгибались коленки. — Кто придет?!

— Свои, — препогано ухмыльнулся напоследок парень, подхватил с земли пушистую золотистую шубку и, ехидно помахав мне напоследок ручкой, исчез в маленьком снежном вихре, проигнорировав мой негодующий рык.

А я остался сидеть. Дожидаться утра, ага.

...И утро наступило. О, все боги и демиурги этой трижды проклятой вселенной!!

Не знаю, — не хочу знать! — сколько времени я провел в снегах. Но то, что много — это факт, не поддающийся сомнению. Десять лет, пятнадцать, больше — неважно. И все это время я прожил практически в тишине, не считая песен снегов и голосов моей стаи... Бывшей стаи. И при этом жил ночью. То есть, в темноте. А теперь...

Каждый чвик радующейся наступившему дню птицы, каждое шебуршание мелкой живности в кустах, каждое далекое шипение вылетевшей на охоту мелкой твари — кажется, их называют гарратами... или харранами? Не помню... Все это било по моим ушам с силой парового молота. Шум листвы от неожиданно налетевшего ветра — спасибо богам за безветренную и потому относительно спокойную ночь!! — буквально сводил с ума и заставлял зажимать уши ладонями в тщетной попытке избавиться от посторонних звуков. Полцарства за хорошие беруши!!

Величаво выплывшие из-за горизонта пара солнц ослепили меня качественно и надежно: привыкшие к темноте безлунной звездной ночи глаза отчаянно слезились и болели при попытке даже не поднять взгляд на небо — просто оглядеться. А уж когда шаловливый солнечный луч нахально пробился сквозь листву и упал мне на лицо...

Свернувшись клубком под деревом, отчаянно кутаясь в собственные крылья и зажимая уши, я тихо и монотонно матерился себе под нос, временами срываясь на тоскливо-обреченный полурык-полувой. Не этого я хотел, когда мечтал о возвращении в нормальный мир, не этого!! А чего... Ну уж явно не злостной звуковой атаки на мои уши, отчаянного неприятия солнечного света, безудержного потока неоформленных мыслей со всех сторон и удушающей влажной жары, от которой я готов взвыть в голос.

У-у-у-у-у-у, да вырубите, наконец, это чертово утро!!! Или меня добейте... Пока я еще трепыхаюсь. Почему не работает трижды проклятый амулет трижды проклятого пацана? Почему-у-у?!!

Обманул! Оскорбил! Р-р-р, найду — уничш-ш-штожу!!!

В ярости я рванул намотанные на руку бусы — и в следующий момент просто беззвучно обмяк. Оказывается, амулет был вполне себе рабочим...

Последним, что я запомнил, прежде чем меня поглотила волна дикого жара, было крылатое синее пятно перед глазами на фоне чего-то ослепительно-алого. Крылатое?

Миледи?!

* * *

— Ну привет, братец.

Торрэн изумленно вскинул голову, решив, что ему послышалось. Но нет: перед ним стоял его самый младший брат, Эилиан. В невообразимого вида потрепанных штанах, рубашке, которую можно было использовать вместо паруса, и просто убойных лилового цвета тапках. Без малейшего признака еще недавно бывшей там седины в глянцево-черных волосах. И с щенком твари пустошей на руках.

Обреченно застонав, старший бог бессильно уронил голову обратно на подушку, решив, что с похмелья его преследуют особо ядреные глюки. Ну не мог его немертвый братишка так легко оказаться на этой стороне, не мог! А значит... А что это могло бы значить?

Впрочем, додумать Торрэну не дали: воистину ледяная рука брата легла на затылок, и прозрачный, пахнущий снегом и кровью поток энергии смыл все последствия излишне напряженной работы с нитями... Стоп. Так это не глюк?

— Эилиан? — Неверяще спросил Торрэн, во все глаза глядя на младшего родственника, ссадившего тварь с рук на пол.

— Я, братец, я, — криво ухмыльнулся парень. — А вот ты...

Впрочем, договорить ему не дали. Радостно взревев, Торрэн сгреб в охапку, казалось бы, давно потерянного брата и от избытка эмоций тряхнул, как яблоньку.

— Как? Как тебе удалось оттуда выбраться, мелкий?! — Старший бог неверяще рассматривал брата, силясь найти ответ если не на словах, то во внешнем виде.

— Меня "куколка" вытащила. Случайно, — Эилиан упорно смотрел не на вновь обретенного родственника, а на задремавшего на полу щенка.

— Погоди-погоди, — Торрэн аккуратно поставил парня на пол и сделал шаг назад, безуспешно пытаясь заглянуть в Эилиану в глаза. — Ты про того мальчишку...

— Угу, — угрюмо кивнул Эилиан. — А он... — Угу, — все так же угрюмо.

— И ты его...

— Угу.

— Вот дела... — Неверяще протянул Торрэн, задумчиво почесав в затылке. Взгляд старшего бога упал на безмятежно дрыхнущую снежную тварь. — Это же не твой питомец, верно? Это его Тень? Обретенная Тень?

— Угу. Одна из многих. Точнее, из тех, что остались.

— Да что ты все заладил: угу да угу... Погоди. Так это получается, что он...

— Ну да. — Лукавый взгляд. — А ты разве не понял этого сразу, братец? Для того я его и выдирал в свое время из дома.

— Дела-а-а... — Снова изумленно выдохнул Торрэн. — Вот уж не думал, что в таком возрасте обзаведусь Зеркалом, да еще и одним на всех. Погоди, а Пустота...

— Не-а, — легкомысленный взмах рукой. — Я немного... переборщил. Так что он — справится. Правда, не здесь и не сейчас. И не сам.

— Ты псих, — абсолютно убежденно. — Но за это я тебя и люблю, брат. Вот только...

— А с этим, — насмешливо блеснули синие глаза. — Можно сделать только одно: сесть в сторонке и наслаждаться представлением.

— Каирри будет в шоке, когда очнется.

— А то!

И оба бога одинаково хищно улыбнулись. Кто сказал, что бессмертные не азартны?

* * *

Тошнит, мутит, жарко до предела и голова кружится. О, боги, что, где и с кем я вчера делал?! И почему у меня ощущение, что я лежу на воде?

Попытался разлепить глаза — и тут же зажмурился: мне прямо в лицо бил до изумления наглый луч света. Кто опять забыл погасить за собой солнце?!

— Окно... закройте! — Хрипло гаркнул я... Точнее, попытался гаркнуть — у меня получилось только полупридушенное сипение. Я что, вчера еще и горланил? Уй, и будет мне теперь веселье...

Чьи-то тяжелые, буквально оглушающие шаги; благословенная тень, закрывшая меня от солнца — и буквально раскаленная ладонь, легшая на мой лоб. Уберите это!!

Мотнул головой — и чужая конечность убралась. Вот так! Хорошо, прохладно, тенек вот... Еще бы не орали где-то в стороне так отчаянно — и было бы вообще прекрасно!

Не выдержав, я потянулся к источнику звука точно так же, как тянулся к стае. Без прямых мыслей, без идей... С одним желанием тишины и холода.

Мои действия возымели успех: говорливые личности резко заткнулись, а воздух резко похолодал. И темнота... Хорош-ш-шо...

Решив, что в этот раз мне уже ничего не угрожает, я рискнул снова приоткрыть глаза, на этот раз успешно. По крайней мере, яркий свет уже убрался... А на боль и слезы можно не обращать внимания. Правда ведь? Как можно и пропустить мимо сознания неприятное ощущение, словно меня старательно пытаются прожевать.

Проморгавшись, я все-таки решил оглядеться... И чем дальше — тем больше возникало подозрение, что я тут уже когда-то был. Но когда? Не помню... Ничего не помню! Ар-р-р-р!!!

— Неас'са? — Осторожно поинтересовались у меня за спиной. Дернувшись от неожиданности и больно придавив крыло, я резко развернулся, путаясь в крыльях, наверченных на меня тряпках, проваливаясь руками в слишком мягкую поверхность подо мной и не удерживая равновесия.