Семеро -начало фэнтези-сериала-

От этих слов в груди Кристиана сладко замерло дыхание, он даже сбился с шага, но как раз тут Ликса остановилась у двери, самой дальней по коридору.

— У вас будет очень красивая и солнечная комната, — сказала она, распахивая дверь. — Смотрите, вот тут на двери задвижка, можете запираться, когда захотите побыть один.

Кристиан зашел внутрь своей комнаты и восхищенно выдохнул. Комната была светлой, очень просторной и уютной. Сразу замечалось, что к убранству приложила усилия женская рука: на окнах колыхались от ветра легкие занавески; на открытых полках шкафа и комоде стояли миниатюрные фигурки, а пол застилал ковер с пушистым ворсом. Посреди комнаты стояла большая двуспальная кровать, накрытая узорчатым покрывалом.

— Как вам обитатели дома? — приветливо спросила Ликса.

— Все очень милые. Разве что последняя девушка, Райна, была не слишком общительна...

— Райна отвратительна! — заявила Ликса, ее личико исказилось от злобы. — Терпеть ее не могу! Она просто невыносима. Бедняжка Мирилла, постоянно должна находится близ этой особы!

Кристиан поднял брови, но не стал ни о чем спрашивать, посчитав это невежливым. Слова Ликсы он тоже счел довольно грубыми.

— У госпожи Кали раньше не было учеников? — спросил он, решив поменять тему разговора.

— Конечно, были! Был... — Ликса помедлила, не будучи уверенной, говорить или нет, затем выпалила, — он умер, знаешь ли. Кали строго настрого запретила говорить тебе, но я считаю, ты имеешь право знать!

— Умер? Вот как? А из-за чего? — Кристиан почувствовал, как у него отлила от лица кровь.

— Я не знаю, — девушка пожала плечами. — Сначала с ним все было в порядке, а потом р-раз... И его тело в гробу было выставлено в зале — для прощания. Маги приезжали, утешали госпожу. Никто толком не знает, что произошло. Надеюсь, что с вами все будет в порядке!

— Да уж, — ответил Кристиан и почесал затылок. — Что же, Ликса, огромное спасибо за твою помощь... Я бы хотел разобрать вещи. Не могла бы ты ненадолго оставить меня?

— Конечно, — Ликса присела в реверансе.

Внезапно по всему дому раздался мелодичный колокольный перезвон. Девушка изумленно вытаращила глаза и воскликнула:

— О! Это госпожа Кали приехала! Так рано... Удивительно!

— Я позже разберу вещи, — тут же решил Кристиан. — Пожалуйста, пойдем к ней?

* * *

Когда Кристиан в сопровождении Ликсы спустился вниз, там творился хаос. Тамида пыталась организовать служанок, повар сновал туда-сюда с подносами еды, а посреди всего этого, скрестив руки на груди стояла хмурая Кали. Сердце Кристиана при виде наставнице забилось сильно-сильно. Кали была одета не так, как в тот день, когда он увидел ее впервые. На ней ловко сидело белоснежное платье из изумительного, дымчато-прозрачного, материала,. Казалось, словно вокруг нее колышется припорошенный снегом лед. В волосах Кали сияла диадема из белого металла, в которой мерцали сотни мелких прозрачных камушков. Ярче любых украшений горили глаза магессы. Кристиан облизнул внезапно пересохшие губы. Кали была очень, очень недовольна.

— Я не понимаю, — холодно сказала Кали, — почему здесь творится такой бардак? Стоит вернуться домой раньше, и я нахожу дом вверх дном. Тамида, объяснись, будь добра.

Экономка застыла в растерянности и взглядом попросила помощи у Мириллы. Девушка вздохнула и вышла вперед:

— Госпожа Кали, давайте я помогу вам переодеться. Сегодня к нам прибыл господин Кристиан, а Тамида как раз накрывает стол к чаю.

Тут только Кали повернулась к Кристиану. Прелестные брови сдвинулись, пока она изучающе глядела на юношу.

— О, ты тут, — обронила она после просмотра, а затем кивнула Мирилле. — Да, ступай наверх, я скоро приду.

Затем она подошла к замершему Кристиану и строго взглянула на него:

— Проследуем в мой кабинет.

Кабинет Кали располагался на первом этаже. В нем находились стол с письменными принадлежностями, большой шкаф с книгами и несколько кресел. В одно из них Кали жестом пригласила Кристиана сесть, сама же села напротив. Позади нее большое окно выходило во внутренний дворик, где виднелись цветущие деревья и сады. В открытую створку доносилось пение птиц и журчание фонтана.

— Позволь сразу объясниться, Кристиан, — сказала Кали, в упор глядя на ученика. — Я не слишком рада твоему присутствию здесь. То, что я стану обучать тебя — считай это большой и ценной удачей. Я постараюсь передать тебе все свои знания и умения, обучить тебя наилучшим образом, но не жди хорошего к себе отношения.

— Если мне будет дозволено спросить, госпожа Кали... С чем связана такая немилость с вашей стороны?

— Не будет дозволено, — отрезала магесса. — Я требую, чтобы ты задавал вопросы только по теме наших будущих занятий. Не суй нос в дела, которые не требуют твоего участия. Я не выношу сплетен и разговоров о себе за моей спиной, поэтому, если я узнаю, что ты что-то вынюхиваешь — вышвырну тебя в тот же момент, ясно?

Кристиан кивнул. Мир перед его глазами словно поблек. Он не понимал, почему Кали столь сурово с ним обращается, да и не хотел этого понимать, в душе подозревая, что это из-за того, что он провинциальный, ничего в жизни не понимающий неотесанный болван. Он не владеет аристократическими повадками, его нельзя назвать обходительным. От знаний голова у него не пухнет. Он полный ноль. Разумеется, что такая блистательная магесса, как Кали, его презирает.

— Ну а теперь я хочу кое-что дать тебе, — холодно улыбнулась Кали и подошла к книжному шкафу. Протянув руку, достала книгу в кожаном переплете и протянула ее Кристиану. На мгновение остановив внимание на перстне, в котором сверкал драгоценный камень, юноша взял в руки ветхий том. — Здесь ты найдешь самые начальные знания о магии и тех, кто ею занимался. Я хочу, чтобы ты начал читать сегодня же, а до конца недели пересказал мне все содержание.

— Да, госпожа Кали, — юноша низко склонил голову и прижал к себе книгу, которая, как он верил, еще хранила тепло ее руки.

— Ну а теперь, пожалуй, перекусим.

Они вернулись в зал, прошли его насквозь и оказались в небольшой комнате с овальным столом на десять персон. Кали притронулась ко лбу и пробормотала:

— Ах да! Мирилла... Начинайте без меня.

И ушла наверх. Кристиан облегченно вздохнул и тут же почувствовал себя гораздо свободнее. Взглянув на стол, он сглотнул: там стояли вазочки с вареньем, в плетеной корзиночке лежал нарезанный свежий хлеб, в центре находилось большое блюдо с нарезанными сыром и ветчиной. В небольшой соуснице, сверкавшей серебряными боками, алела густая томатная паста.

Поджав губы, у стола хлопотала Тамида, расправляя салфетки и раскладывая приборы.

Рядом, сложив руки на переднике, стояла Ликса. Увидев Кристиана, она с извиняющей улыбкой сказала:

— Госпожа Кали сегодня сильно не в духе. Обычно она добра с нами... Мы хотели с тобой посидеть, но теперь, раз она тут, это невозможно. Я еще не знаю, как захочет госпожа Кали: чтобы ты ел с нами или с ней, но сейчас она, вероятно, все же предпочтет твое общество.

Мимо прошел Вильф с большой тарелкой, накрытой серебряным куполом и источавшей дивный аромат. Внутри там что-то шкворчало.

Кристиан почувствовал, как у него забурлило в животе. Последний раз он ел еще до отъезда. Ликса ободряюще ему улыбнулась, но внезапно улыбка замерла у нее на губах. В столовую вошла Кали в прежнем платье, а за ней следом шла Мирилла с озабоченным выражением лица.

— Я передумала, — объявила Кали. — У меня нет желания обедать дома. Я уезжаю в город до позднего вечера. Ужин оставьте у меня в комнате как обычно.

С этими словами она покинула комнату. Кристиан услышал, как Ликса выдохнула. Остальные тут же почувствовали себя свободнее, Тамида расплылась в улыбке.

— Какая жалость, что госпожа Кали не сможет с нами поесть, — проворковала она, — зато мы сможем перекусить все вместе и познакомиться с Кристианом получше. Проходи, садись, ты наверняка ужасно голоден!

Кристиан с улыбкой кивнул и вскоре, захваченный поразительно вкусной едой, почти забыл о неприятных словах, сказанных Кали.

Глава 2

— Я вернусь через час. К этому времени ты должен выучить все эти термины, — сказала Кали.

Кристиан тяжело вздохнул и уткнулся в учебник, где на бесконечных страницах множились анатомические картинки, в глубинах внутренних органов проходили загадочные процессы, и все это сопровождалось бисерным текстом с уймой непонятных слов. От некоторых изображений Кристиана начинало мутить, а описания различных недугов вгоняли его в полное отчаяние.

Убедившись, что Кали вышла, Кристиан расправил плечи, потянулся до хруста в позвонках и откинулся на стуле. Ему отвели небольшую комнату в Храме, где ежедневно работала Кали. Теперь каждое утро он ездил с наставницей сюда, а возвращался в новый дом поздно вечером.

От комнаты, которую он занимал в Храме, Кристиан был в тихом восторге. Тут не было ничего лишнего: стол, стул, масляная лампа и кушетка на случай, если он решит заночевать. Мебель еще пахла особым составом, которым пропитывалось для блеска дерево.

Высокое стрельчатое окно выходило на задний двор Храма с хозяйственными постройками. Там сновали туда-сюда жрецы в белых рясах, которые организовывали жизнь и работу Храма, крутящуюся вокруг одной-единственной персоны: Кали.

Кристиан уже успел узнать, что Храм был построен с таким расчетом, чтобы сюда мог приехать занедуживший король и не почувствовать никакого дискомфорта. Сама Кали могла бы являть чудеса исцеления и в рыбацкой хижине, для нее не было большой разницы, где именно творить волшебство. К сожалению, пока она не спешила делиться с юношей магическими премудростями. Вся его учеба состояла из нудной зубрежки медицинских трактатов.

Однажды он осмелился задать вопрос, который постоянно его мучил: "Госпожа Кали, но зачем знать все эти триста методов излечения подагры с помощью трав, если вы лечите эту самую подагру одним мановением руки?". Кали тогда на него презрительно взглянула, но до ответа снизошла, что бывало не часто: "Однажды перед тобой может оказаться больной человек, но волшебство может быть недоступно. Причин на это возможен миллион. И тогда ты мысленно возблагодаришь меня, мой нерадивый ученик, что умеешь врачевать, не прибегая к магии".

В первый же день в Храме Кристиану довелось присутствовать на исцелении. Затаив дыхание, он сидел на низкой скамеечке в глубине алькова. В центре круглого зала, Санктума, стояла, опустив руки, Кали, позади нее толпились жрецы и негромко переговаривались. Большие двери распахнулись, впуская процессию из жрецов и слуг, с усилием тащивших большие носилки. Один из жрецов, чья одежда была украшена серебряными узорами, выступил вперед, на весу распахнул большую книгу в богато украшенном переплете и объявил имя больного. Носилки поднесли на возвышение посреди зала.

Отослав слуг прочь мановением руки, Кали склонилась над больным человеком. Со своего места Кристиан видел, как его наставница проводит руками над телом, а жрец с книгой вполголоса ей что-то рассказывает. Потом Кали кивком головы велела жрецу замолчать и отойти, а сама прижала руки больному к груди. Тот застонал, а потом резко затих.

Откуда-то сзади появилось двое жрецов, несших кресло, в которое упала Кали.

— Здоров, — слабым голосом сказала она. Жрец с книгой улыбнулся и пером, макая его в чернильницу на поясе, вписал что-то на страницу.

Все исцеление заняло не более двадцати минут. Кали быстро оправилась от слабости и, с помощью жреца встав с кресла, подошла к Кристиану.

— Никаких огней из пальцев, да? — улыбаясь, сказала она. — Никаких вспышек, фейерверков, радостных возгласов. Так буднично, так просто.

— Вы делаете невозможное, все это говорят, — ответил Кристиан, избегая смотреть Кали в глаза. По его мнению, исцелению и впрямь не хватало зрелищности, но кто он таков, чтобы критиковать великую магессу?

— Ха, — ответствовала Кали. Ее восклицание заставило ближайшего жреца посмотреть на нее с удивлением. — На твоем лице все написано, болван.

Она удалилась на свое место и велела впускать в зал нового занедужившего. Кристиан просидел на скамейке до самого вечера, глядя, как Кали поднимает на ноги самых безнадежных больных. Почти все не могли ходить, их заносили на носилках, остальным же требовалась опора в виде плеча.

Еще одно подметил Кристиан: все, кого Кали исцелила в тот день, были очень хорошо одеты. Их приносили и приводили в исподнем, однако это было нежное, батистовое белье. На шеях у них сверкали золотые цепи, а пальцы унизывали перстни. Жрец с книгой, в которой были вписаны имена больных, кивал каждому как старому знакомому. На лице Кали не отражалось никаких эмоций, даже когда волшебным образом исцеленные страстно начинали ее благодарить.

Это был первый и последний раз, когда Кристиана допустили во внутренний Санктум. В последующие дни по приезду они с Кали разделялись. Она ступала в Санктум, он же следовал в свою комнату, где его ждало изучение очередной книги или рукописи. Несколько раз в день Кали приходила к нему, небрежно проверяла выученное: задавала два-три вопроса, давала следующее задание и уходила прочь.

В течение дня слуги приносили поесть. Конечно, храмовую готовку было не сравнить с деликатесами, которые готовил дома повар Вильф, но во время учебы Кристиан забывал обо всем, и о еде тоже. Он стремился заслужить хотя бы небольшую похвалу строгой Кали, которая была к нему столь равнодушна, что у него сердце кровью обливалось. Каждый ее приход приводил его в смятение, ему казалось, что он задыхается, когда же она уходила прочь, ему мнилось, что без запаха ее духов он просто не выживет.

Как-то раз, спустя примерно неделю после начала обучения, Кали пришла в его комнату в Храме непривычно рано и, обмахиваясь веером из пушистых белых перьев, сказала:

— Сегодня мы обедаем в городе, Кристиан. Ты выглядишь как поросенок, будь добр, приведи себя в порядок.

С треском сложив веер, она больно постучала им по костяшкам пальцев Кристиана, перемазанных в чернилах.

* * *

Кали медлила и не садилась в карету, чего-то ожидая и постукивая ногой. Кристиан украдкой соскребал остатки чернил с ногтей. Но ждать им пришлось недолго. На дороге показался блистательный всадник. Он был одет в куртку и штаны светлой кожи, на ногах красовались сапоги со шпорами, а на витой перевязи на боку болтался костяной рог.

Но самым привлекавшим внимание во внешности всадника были волосы: длинные, рыжие, они развевались по ветру и приковывали внимание всех прохожих на улице.

Кристиан посмотрел на магессу и удивился, насколько ее выражение лица отличалось от обычного. Губы Кали изогнулись в легкой улыбке, глаза мягко мерцали, а щеки покрылись едва заметным румянцем. Поймав взгляд ученика, она сердито свела брови, но надолго их в таком положении не смогла удержать. Когда всадник подъехал, она снова улыбалась:

— Рада тебя видеть.

— Взаимно, — ответил всадник, легко спрыгивая с коня. Посмотрев на Кристиана, он осведомился, — твой новый ученик?