Семеро -начало фэнтези-сериала-

— Как всегда опаздываешь, — сказала, улыбаясь, Кали. Поднявшись со стула, она легонько обняла пришедшую, они обменялись приветственными поцелуями. Обернувшись к Кристиану и мадам Лассерии, она представила вновь пришедших. — Пожалуйста, знакомьтесь. Магесса Сула и ее ученица, Мисса.

Мадам Лассерия поднялась и строго взглянула на Кали:

— Правила есть правила, госпожа. Ваше приглашение действительно только на троих.

— О, простите нас, — очаровательно улыбнулась магесса Сула. — Ваше приглашение у Кали, а мы вошли просто так.

— Магия, — кивнула мадам Лассерия, словно сталкивалась с нею каждый день. — И все же попрошу соблюдать местные порядки.

— Кристиан, ты можешь ехать домой, — велела Кали. Кристиан поклонился обеим магессам, чуть менее низко согнулся перед мадам Лассерией и улыбкой попрощался с Миссой, которая смотрела на него с веселым удивлением.

Королевская улица западным концом выходила на широкую набережную, мощенную булыжником. Вдоль набережной степенно прогуливались господа и дамы, по случаю траура одетые в черное. Дамы словно соревновались друг с другом в пышности антрацитовых нарядов.

Открытая пролетка дребезжала и подпрыгивала на камнях. Пешеходам приходилось отходить в сторону, чтобы ее пропустить, дамы возмущались, их кавалеры бурчали ругательства.

Теадора праздные прохожие интересовали мало. Он скучающе оглядел спокойную реку и велел кучеру остановиться у высокого, в три этажа особняка. Здание ничем не отличалось от прочих, стоявших на набережной, разве что окон не было видно: они все выходили на реку.

Расплатившись с кучером, Теадор постучал висевшим на цепочке, вделанной в стену, молоточком в металлическую пластину возле двери. Вскоре ему открыли.

— Передайте Вайрексу, что я хочу с ним побеседовать, — сказал он дворецкому. Тот молча кивнул, забрал шляпу и проводил гостя в гостиную.

Здесь, вдали от посторонних глаз, Теадор погрузился в тайную жизнь Вайрекса. Еще ото входа можно было учуять странный запах, витавший вокруг. В гостиной он усилился и стал ясен его источник.

Вдоль стен стояли аквариумы, занимавшие всю площадь от пола до потолка. Аквариумы соединялись огромными трубами и хитроумным образом подсвечивались светящимися колбами, с которыми, насколько было известно Теадору, экспериментировал Пьюр.

'И здесь этот постарался, — подумал Теадор. — Шагу нельзя не пройти, чтобы не наткнуться на его... безобразия'. Он поморщился и сел в кресло в центре комнаты.

В аквариумах кипела бурная жизнь. Плавали стайки рыб, на дне медленно копошились черепахи, под самым потолком квакали лягухи.

Тяжелый запах застоявшейся воды проникал в ноздри. Теадор пытался сохранять спокойствие, но ему это плохо удавалось. Находиться в обиталище Вайрекса было не слишком приятно. Он надеялся, что ему не придется общаться еще и с его учеником. Той еще тварью.

— Теадор, не ожидал тебя увидеть так скоро, — сказал голос позади него. Теадор вздрогнул и обернулся. У неприметной двери, замаскированной под аквариумные недра, стоял Вайрекс. Цвета его одежд — желтый и золотой — удручающе контрастировали с окружающей обстановкой.

В гостиной не было иных источников освящения, кроме тех, что располагались позади аквариумов, и оттого все предметы казались слегка зеленоватыми и зыбкими. Таким же зыбким и нереальным выглядел и Вайрекс. Теадор невольно задался вопросом, как же выглядит он сам. Похоже, не лучшим образом.

— До утра я улаживал дела, а то бы непременно заехал раньше, — ответил Теадор и добавил, — но до тебя же доехал курьер?

— Я получил сообщение лишь утром, — сказал Вайрекс, приближаясь. Теадору стоило немалых усилий не дрогнуть и остаться на месте.

— Присядем? — предложил хозяин дома.

— Возможно, нам будет приятнее на веранде? — рискнул спросил Теадор.

Губы Вайрекса тронула улыбка. Он прекрасно осознавал впечатление, которое производила его гостиная на гостей.

— Если ты предпочитаешь свежий воздух, то конечно, — сказал он. — Пройдем со мной.

Они прошли по коридору, поднялись по лестнице, свернули за угол и вышли на открытую веранду, опоясывающую дом на уровне второго этажа. Высокие бортики веранды не позволяли прохожим на набережной видеть, что там происходит, а вид отсюда на реку открывался великолепный.

На другой стороне реки стояли дома попроще, пониже и победнее, однако они были чистыми, с подновленной краской и нарядными садами.

Теадор с облегчением вдохнул свежий воздух и приободрился. К тому же, по пути им не встретился Архон, и это ему еще больше подняло настроение.

При дневном свете Вайрекс растерял львиную долю загадочности. Его одеяния запылали под солнцем золотом, и он стал напоминать благообразного жреца. С отправителем культа его также роднили длинные черные волосы, прямые и блестящие. Облик довершала бородка клинышком.

Расположившись в плетеном кресле, Теадор сказал:

— В обстоятельствах смерти короля я усматриваю нечто странное. Кому понадобилась смерть старика?

— Адалия стала регентшей при Эмите, — задумчиво сказал Вайрекс. — Однако она не сможет принимать решения без тебя.

— И король не мог, — равнодушно ответил Теадор. Он без пиетета относился к должности, занимаемой им при дворе.

— Внешняя политика государства не предполагала резких кренов курса, — продолжал рассуждать Вайрекс. — Полагаю, внезапно объявившихся наследников ждать не стоит?

— В свое время Сула прощупала линию Тарквиля и не обнаружила внебрачных детей, — подтвердил Теадор.

— Сула не компетентна в данном вопросе, — заявил Вайрекс. — Ты знаешь мое мнение о ней.

Теадор пожал плечами.

— Я принимаю ее дар как данность и не вижу смысла сомневаться в нем, — сказал он. — Мне тоже не по душе некоторые ее действия, но если не доверять ей, то и остальным тоже, получается, не стоит.

— Я и не доверяю, — улыбнулся Вайрекс. — Только себе, и никому больше.

— Вернемся к теме, — предложил Теадор, не желая продолжать бессмысленный диалог. Вопросы, связанные с доверием или недоверием к другим магам он давно уже предпочитал оставлять как есть. Только опираясь на поддержку себе подобных, они могли выжить и преуспеть. — Итак, что мы имеем. Король мертв, власть перешла к королеве. Доказано, что причиной смерти стал яд. Тело короля доставлено в Храм, и Кали должна его изучить и вынести вердикт, но на это потребуется время. Бедняжка совсем ослабла после вчерашней попытки исцеления.

— Полагаю, магесса сейчас в Храме?

Теадор замешкался с ответом. Врать он не хотел, но и правду сообщать тоже. Однако Вайрекс правильно догадался о причинах его молчания.

— Ты ее пожалел и отправил отдыхать, так? — спросил он обманчиво тихим и спокойным голосом.

Теадор сник.

— Она у мадам Лассерии, — нехотя сознался он. — Ей требуется восстановиться.

— Как обычно, Кали в праздностях и развлечениях, — подытожил Вайрекс. — Блестяще, Теадор! Ты, как обычно, занят лишь внешней стороной вопроса. В Вайронде траур, всюду черные флаги, процесс похорон уже расписан по минутам... А вот кто и почему убил короля, тебя не волнует.

— Я поручил Искеру, капитану королевской стражи, провести допрос служанок короля.

— Искер — солдат, и думает по-военному четко и примитивно, — сказал Вайрекс. — Нам требуется провести свое расследование. Возможно, задействовав все наши таланты, способности и умения. На кону стоит спокойствие королевства... И больше того.

Вайрекс замолчал, но Теадор прекрасно понял, что осталось недоговоренным.

— И еще раз: кому потребовалась смерть Тарквиля? Ограничится ли убийца королем, или ему потребуются жизни всех ныне живущих людей, в жилах которых течет королевская кровь? Требуется усилить охрану принцессы и королевы.

— Я думаю, Искер приставил к ним охрану, — сказал Теадор. — Я ему... доверяю в этом вопросе.

Вайрекс вздохнул. От него волнами расходилось недовольство. В который раз Теадор подумал, что не он должен, как мальчишка, оправдываться перед Вайрексом. Все должно быть наоборот.

— Поторопи Кали, — приказал Вайрекс, небрежно поднимая руку с кольцом. — Пусть бросает свои пирожные и исполняет свой долг. Как только что-нибудь выяснит, немедленно доложите мне.

Теадор слегка поклонился перед тем, как уйти. Приказы верховного мага не обсуждались.

* * *

— Какой у тебя прелестный ученик, Кали, просто душка! — объявила Сула, когда Кристиан скрылся за дверью кондитерской.

— Я бы предпочла ученицу, — буркнула Кали, разглядывая Миссу. Та под ее взглядом потупилась и слегка покраснела. — Хотя, разумеется, более толковую.

Сула нахмурилась и сделала большие глаза, но Кали лишь усмехнулась.

Подошла та же официантка принять заказ, улыбнулась с готовностью, раскрыла блокнот и начала спрашивать, что бы прибывшие гости хотели бы отведать. Выбором Сулы стало воздушное пирожное-безе и несколько прозрачных и твердых мармеладин. Ее ученица остановилась на земляничном муссе.

— Вот увидишь, это будет стоить целое состояние, — пообещала Кали.

— Не нужно тут о деньгах, — тихо ответила Сула, отводя взгляд.

— Хорошо, я тебя угощаю, в таком случае, — расщедрилась магесса. — Значит, тебе пришелся по душе мой ученик? Знала бы ты, что он выкинул: кажется, влюбился! Без зазрения совести пялится на меня каждый раз, когда я оказываюсь поблизости. И краснеет, как маков цвет, стоит мне подойти ближе.

Мисса опустила голову и зарылась ложечкой в принесенный мусс. Ей были не по душе откровенные слова Кали.

— Твои наряды такие вызывающие, милая, — сказала Сула, с беспокойством косясь на ученицу: не слишком ли вольны для нее их разговоры? — Ты носишь облегающие платья. Иной обуви, кроме как на высоких каблуках, не признаешь. А еще ты не покрываешь голову на людях!

— Помилуй, Сула, я же магесса, а не какая-нибудь пансионерка! — воскликнула Кали, оглаживая корсет. — Мы и должны выглядеть иначе, нежели обычные люди. А ты одеваешься, как дворянка! Хотя я не припомню, чтобы король жаловал твой род титулом.

— Ты сильно переживаешь после его смерти? — спросила Сула.

— Переживаю ли я? Переживают из-за сломанного ногтя. Или из-за возлюбленного, уличенного в измене. Я выбита из колеи. Не смогла и не сумела сделать для короля то, для чего я была рождена. Мое предназначение в этом мире — будь проклят тот, кто меня этим одарил! — исцелять людей, и в самый важный и ответственный момент я спасовала. Чего стоят все мои знания и умения?

— Мисса, тебе требуется попудрить нос, — приказала Сула.

Ученица магессы пулей вылетела из-за стола. Мадам Лассерия, стоявшая за стойкой, кивнула в сторону коридора. Когда Мисса скрылась с глаз, Сула положила тонкие пальцы, унизанные кольцами, на руку Кали и сочувственно сказала:

— Дорогая моя подруга, успокойся. Твоей вины здесь нет. Мы обе знаем, что в действительно важные моменты ты оказываешься в нужном месте в нужное время и блестяще оперируешь своим даром, уж прости за тавтологию. Король — это всего лишь человек, в конце концов... Так ли важна его жизнь?

— Странно слышать такое от тебя, — слабым голосом сказала Кали. — Не ты ли ратуешь за гуманизм?

— Быть может, потому, что мой дар вызывает гораздо больше споров и вопросов, чем твой. Половина магов меня вообще серьезно не воспринимают.

— Им не дано видеть так, как тебе.

— Не знаю...

Сула замолчала и уставилась в одну точку.

— Иногда я спрашиваю себя — в действительности ли мне дано зрить вещи, недоступные другим? Каждый раз, отвечая на запросы, я удивляюсь, откуда взялось знание.

Кали слегка заерзала на сидении. Ей не слишком нравилось, когда Сула впадала в рефлексирующее состояние. Но ее подруга уже пришла в себя и стала откусывать маленькие кусочки от безе.

— Вообще говоря, вчера мне показалось, что что-то такое увидела, касающееся короля. Но видение вовсе не относилось к убийству!

Кали подобралась. Ее глаза сузились, она отставила в сторону чашку и спросила:

— Что же ты увидела?

Сула наклонила голову:

— Я увидела пустое чрево королевы. Ее лоно не орошалось живительной влагой короля многие месяцы. Я увидела поникший стебель Тарквиля, безжизненный и не способный ни на что, кроме мочеиспускания. Мне было видение, как король входит в спальню королевы — и не может исполнить свой долг. О... Дальше я не хочу говорить.

— Нет, продолжай, — потребовала Кали.

— Он входит в ее спальню, тискает ее грудь, мнет бедра — но все напрасно. Мужской силы в нем нет. И он бьет ее, прямо в живот, чтобы не оставить следов, бьет кулаком стены — и уходит прочь. И так раз за разом. Тело королевы покрыто синяками, она плачет каждый раз после его ухода...

— Адалия ненавидела его, — сказала задумчиво Кали. — Как думаешь, мы могли бы это использовать?

— Прости, Кали, но нет, — ответила Сула, раскрасневшись. — Мне и так нелегко было тебе рассказать об этом видении, поэтому я не стану официально его регистрировать. Королева мне благоволит, и ее благосклонность улетучится в тот же миг, как мое видение будет обнародовано. Поэтому — никаких публичный записей.

— Что же, понимаю. Со своей стороны я исследую тело короля. Возможно, его мужская немощь была обусловлена какими-нибудь интересными причинами.

В зал заглянула Мисса. Когда Сула обратила на нее внимание, она стала корчить рожицы, привлекая к себе внимание. Магесса рукой поманила ее к себе.

— Что случилось, дитя? — спросила она. — Мы закончили приватный разговор, ты можешь сесть.

Мисса присела в реверансе и заняла свое место за столом. Она склонила голову и проговорила:

— Госпожа Кали, там снаружи какой-то господин. Он сказал, что от Теадора, ругался, что не может войти в кондитерскую, и... И он велел вам ехать в Храм, смотреть на короля.

Бедняжка даже побледнела, передавая чужой указ. Подумать только, какой-то человек отдавал распоряжения самой Кали! Но та не выглядела недовольной. Лицо Кали осунулось, она вздохнула и сказала:

— Что же, на этом наши сегодняшние посиделки заканчиваются. Я была очень рада повидать тебя, Сула.

— Я тебя тоже, Кали. Наверное, в следующий раз мы увидимся только на общем сборе?

— И это случится очень скоро. Я пойду, у меня много дел. Царственная особа ждет!

С легким смешком Кали поднялась и, прихватив со стола пирожное, пошла к выходу.

* * *

Кристиан вышел из кондитерской и полной грудью вдохнул свежий воздух. После сладких, даже приторных ароматов кондитерской ему захотелось съесть чего-нибудь мясного, а может, даже солений. Сахар хорош женщинам, мужчинам его не следует употреблять, как говорил его отец. Скоро должны были подать обед, и он заторопился домой. Прикинув, что Кали может рассердиться, возьми он карету, Кристиан решил прогуляться пешком. К тому же у него в кошельке находилось не так много денег, чтобы разбрасываться ими на извозчика.

Во время прогулки он полностью ушел в себя и размышлял об уже изученных науках. Анатомия, учение об инфекциях, врожденные патологии — он ощущал, как по кирпичикам выстраивается его здание знаний об устройстве человека, болезнях и лечении. Пусть пока что ему ни разу не удалось участвовать в процессе исцеления, зато теоретически он ощущал себя более чем подкованным.