Попытки царя дать достойный отпор завоевателям ни к чему не привели, и неделю тому назад столица пала. Послам удалось бежать чудом, только благодаря тому, что грифоны из царской конюшни остались по возвращению дипломатов у них дома. Даже используя невероятные возможности благородных животных, беглецам пришлось передвигаться и днем, и ночью, останавливаясь лишь для того, чтобы накормить грифонов и дать им отдохнуть. Послы считали, что опередили чужеземцев не более чем на две недели.
Что творится на завоеванной территории, варнабцы не знали, но видели, как большие отряды чужестранцев двигаются к границам Энданы. И конечно же послы верили в бесстрашных воинов и бесконечное могущество Аттиса Второго. В то, что он остановит эти исчадия ада, эти богомерзкие существа, недостойные называться словом "женщина"! Они смиренно просили высочайшей монаршей милости и убежища.
В завершение рассказа послы сползли со стульев и упали на колени, слаженно, с усердием припечатавшись лбами к полу.
Аттис выразительно повел бровью — повинуясь безмолвному приказу, секретарь бросился поднимать гостей.
— Можете считать, что убежище предоставлено. Слуга проводит вас в отведенные покои. Пока оставайтесь во дворце, возможно, у меня или его светлости Риккведа появятся к вам вопросы. — Король встал, давая понять, что встреча закончена.
Послы, еще раз поклонившись, попятились к дверям. Один из варнабцев замялся на выходе.
— Ваше величество, Ослепительный Хаару, объезжающий небо на золотом коне, еще не видел такого справедливого правителя. Мы просим принять в дар, как благодарность за оказанную милость, единственную ценность ваших преданных рабов — быстрокрылых грифонов.
Послы снова отвесили поклоны, на этот раз до самого пола, и ушли в сопровождении слуги. Король вздохнул, тяжело опустился в кресло и приказал:
— Эрик, позови маршала и командира "невидимых".
Секретарь тут же исчез за дверью. Его величество кинул внимательный взгляд в сторону окна и, обращаясь к колыхнувшемуся занавесу, произнес:
— Леа, если ты сейчас же не выйдешь, наказывать тебя буду я, а не мама!
* * *
Спокойный голос отца подействовал на девочку как ушат холодной воды. Ее высочество, виновато вздохнув, выбралась из-за портьеры.
Нет, ну как не везет! Конечно, до отца донесся ее судорожный вздох, когда она услышала о грифонах, и теперь начинается самое интересное, а ее выпроводят! Хорошо, если не влетит за проделку.
Леа осторожно заглянула в глаза отцу и встревожилась. Никогда еще он не смотрел на нее так серьезно и грустно.
— Папа, я больше не буду. Правда, не буду, я обещаю! — торопливо выдохнула Леа, глядя на отца широко распахнутыми глазами.
Аттис притянул к себе дочку, поцеловал ее в теплые кудрявые волосы:
— Детка, беги к маме, считай это приказом, и передай ей, что я задержусь.
Девочка, кивнув, пошла к дверям, то и дело оглядываясь. Уже выходя из залы, она столкнулась с высоким человеком в серо-зеленом плаще и снова замерла со смешанным чувством восхищения и досады.
Командир "невидимых"! Сейчас начнется все самое интересное, а ей уже не узнать! Ну как она могла так глупо выдать себя!
Мужчина улыбнулся, неуловимым движением фокусника сунул в ладошку Леа несколько крупных лесных орехов и слегка щелкнул девочку по носу.
С восторженным вскриком ее высочество, зарывшись в складки плаща мужчины, повисла на его сильной руке:
— Рикки! Как я рада тебя видеть!
Рикквед подхватил племянницу на руки:
— А уж как я рад видеть самую очаровательную девушку Энданы!
Леа уже успела освободить руки, рассовав орехи по карманам, и, обхватив ладошками лицо воина, удерживала его таким образом, чтобы Рикквед ни в коем случае не мог глядеть мимо нее.
— Нам подарили грифонов, ты пойдешь со мной в конюшни? — подняла вверх бровки девочка, не сводя с дяди умоляющего взгляда.
— Хоть на край света, дорогая, но сначала мне надо поговорить с твоим папой.
— Вот так всегда. — Ее высочество, насупившись, сползла с рук дядюшки. — Сначала поговоришь с папой, а потом тебя снова месяц не увидишь!
— Леа! Ты куда-то шла? — Голос отца заставил девочку сморщить нос и сделать шаг в сторону. — Оставь в покое дядю и найди, наконец, маму!
На этот раз сердитый тон привел к желаемому результату: непоседливый ребенок послушался, оставив взрослых наедине для серьезного разговора.
Рикквед Велайн, младший брат короля, с улыбкой смотрел вслед убегающей племяннице.
— Знаешь, Аттис, порой я тебе завидую.
— А ты женись, сразу перестанешь: обзаведешься наследниками, красавицей женой и, наконец, успокоишься. Или ты про корону говоришь?
Командир "невидимых" отмахнулся:
— Избавь меня, Среброкрылая Итта, от такой обузы, как корона, да и от женитьбы заодно. Я не могу сделать стольких женщин... несчастными.
— Ну естественно, как же они без твоей любви. Пожалуй, мне даже придется отдельным приказом оставить тебя пожизненно в холостяках. Иначе мой двор в один день лишится доброй половины красавиц, утонувших в слезах от безысходности, — с совершенно серьезным видом кивнул Аттис. — А я, как добрый правитель, этого допустить не могу.
Братья переглянулись и рассмеялись — любвеобильность Риккведа уже давно стала притчей во языцех всего королевства, заставляя скрежетать зубами не одного рогоносца.
— Ладно, а теперь о деле, — посерьезнел король и вопросительно посмотрел на брата. — Тебя Эрик нашел или ты сам с новостями?
— Ты про Варнабу?
— Уже в курсе?
— Мои люди принесли эту новость сегодня, а ты откуда узнал? От послов? — поинтересовался его высочество и, заметив взгляд короля, ответил на невысказанный вопрос: — Я видел грифонов в небе, когда подъезжал к Награне.
Аттис, кивнув, счел нужным уточнить:
— От бывших послов. — А потом спросил: — Так что скажешь?
Рикквед, сев в кресло, вытянул длинные ноги и в задумчивости поскреб гладко выбритый подбородок.
— Пока информации немного, но она продолжает поступать — мои люди отправляют голубей в дорогу, как только узнают что-то полезное. Впрочем, уже известного достаточно, чтобы сориентироваться. — Его высочество полез в карман, выудил с десяток плотно исписанных клочков бумаги, положил их на стол перед братом и продолжил рассказ: — Захват страны начался одновременно с побережья и с восточной границы. Наступление оказалось стремительным и неожиданным, большая часть городов пала без боя — ворота открывали ночью, предварительно вырезав гарнизон. Сражаются чужеземцы хорошо, я бы даже сказал — отчаянно. Основной состав действительно женщины, но есть и мужчины. Практически все конные. Кому не хватало лошадей, разжились у побежденных.
— Они грабят?
— Нет, берут все под свой контроль. Мирное население без нужды не трогают, но смуту пресекают в корне. Царская казна уже в их руках, как и имущество высшей знати. В городах оставляют наместников, свой гарнизон и сразу заселяют. Воевать умеют все, даже дети. Аттис, у меня сложилось впечатление, что неизвестный нам народ, в силу каких-то причин стронувшийся с насиженного места, выбрал для поселения Варнабу.
Его величество нахмурился:
— К нам они тоже полезут? Варнаба маловата показалась?
— Пока не знаю, Аттис. Не уверен. С нами они действуют по-иному: большое войско, не таясь, движется по направлению к Ирильским холмам.
— К холмам, говоришь? Значит, немного времени у нас есть. Сдается мне, что с нами они действительно будут воевать по-другому. Хотя...
Аттис взглянул на брата, и тот, поняв невысказанный вопрос, поспешил ответить:
— Нет, в приграничных лесах тихо.
— Ваше величество...
В комнату вошел уверенной походкой воина мужчина лет сорока. Загорелое лицо, уже изборожденное первыми глубокими морщинами, пересекал шрам, тянущийся через щеку от виска до подбородка.
Аттис скользнул взглядом по вновь прибывшему.
— Светоний, мы вас заждались. Присоединяйтесь.
Маршал кивнул, расстелил на столе карту и вопросительно посмотрел на короля.
Его величество, аккуратно отогнув завернувшийся угол бумаги, мрачно бросил:
— Ну, приступим, господа!
* * *
Ее величество супруга правителя Энданы Аттиса Второго королева Роанна нервничала. У нее с утра все шло наперекосяк.
Во-первых, ей не дали выспаться. Точнее — не дали приятно завершить так удачно начатое утро под предлогом внезапно возникших неотложных государственных дел.
Во-вторых, повторно нарушили покой их величеств уже после обеда и снова под предлогом все тех же неотложных дел.
В-третьих.... Сегодняшний вечер тоже, похоже, не удастся: слуги вместе с придворными дамами до сих пор не смогли отыскать ее двух младшеньких и привести их в божеский вид к началу торжества.
Само торжество Роанну тоже нервировало: ну не любила она эти помпезные балы!
Королева мрачно посмотрела на себя в зеркало, перед которым ее держали уже второй час, одевая и причесывая. Больше всего ее величество злило, что супруг просто и незатейливо скинул на нее обязанность быть символом королевской власти на первом же балу сезона!
— Мама! Мама!
В комнату влетели, пихая друг друга локтями, принц Эдвин и принцесса Леа. Эта дружная парочка умудрялась доставлять королеве и няням столько хлопот и тревог, сколько не могли доставить все остальные дети вместе взятые. Вот и сегодня, мало того, что их искали уже полтора часа, так еще они и нашлись в таком виде, что нет слов. Принц явно провел все это время на конюшне, притом скрывался он от слуг, по-видимому, перебираясь ползком из одного денника в другой. А принцесса, похоже, подмела платьем и волосами все пыльные углы дворца.
Нет, определенно надо устроить выволочку слугам за нерадивость: где же это видано, чтобы во дворце можно было найти столько пыли и паутины!
Маленькие негодники тайфуном пронеслись по залу и повисли на матери с двух сторон.
— Я первый, первый успел!
— Нет, я!
— Сейчас я успею первая, притом обоим одновременно! — пообещала королева. — Если через минуту вы не будете в ванной, а через полчаса — рядом со мной одетыми и причесанными!
Она успела увидеть, как Леа показала брату язык, а он ей в ответ кулак, и дети снова рванули уже в сторону своих комнат.
— Я тебя все равно обгоню!
— Не успеешь!
— Вот увидишь!
Наконец голоса и топот детей затихли, королева повернулась к зеркалу и только тогда заметила постигшую ее катастрофу: ослепительно белое платье, в которое Роанну старательно облачали в течение тридцати минут, после горячих объятий их высочеств украсилось отпечатками грязных рук. А тут еще неожиданно вернувшаяся дочь срывающимся от быстрого бега голосом возвестила:
— Папа просил передать, что он немного задержится, и чтобы бал начинали без него!
Королева страдальчески закатила глаза, ее лучшая подруга, а по совместительству первая фрейлина, понимающе хмыкнув, пошла за другим нарядом.
* * *
В королевский дворец стекались гости. Первый бал сезона, который проводили в самом начале осени, являлся большим смотром невест, официальным представлением новоприбывших ко двору, возможностью дамам блеснуть новыми нарядами и просто веселым праздником.
Залы сияли, залитые светом гномьих огней, раскрывая перед гостями все свое пышное великолепие. Шум от множества голосов, похожий на морской прибой, то становился громче, то неожиданно стихал — гости с минуты на минуту ожидали появления государя, его супруги, наследника и прочих отпрысков.
Королева в это время проводила последний смотр семьи перед выходом: по этикету, на первый бал в сезоне монархи выводили даже малышей королевской крови. Так правящая династия выказывала благосклонность к своим подданным.
Старшему сыну и официальному наследнику престола Герэту в этом году исполнялось восемнадцать лет. Высокий, красивый, хорошо сложенный юноша вот уже два года являлся самым завидным женихом Энданы, предметом тайных воздыханий многих юных прелестниц, и уступал в успехе у дам, пожалуй, только своему дяде Риккведу. К счастью для королевской четы, старший сын унаследовал помимо внешности и характер своего отца. То есть был спокойным, сдержанным в эмоциях, обладал повышенным чувством ответственности, а совершенствование воинского мастерства его пока интересовало больше, чем женщины. И еще он просто обожал свою младшую сестру, принцессу Леантину, которую близкие ласково называли — Леа. Сейчас Герэт вызвался заменить отсутствующего отца, чему королева очень радовалась — это давало ей возможность улизнуть с утомительного праздника пораньше.
Рыжеволосой Кэтлин уже исполнилось пятнадцать лет, и она старалась вести себя по-взрослому, подражая придворным дамам. Энн, родившаяся позже сестры на два года, во всем копировала ее поведение.
Обе принцессы уже вступили в тот возраст, когда девочки начинают тщательно заботиться о внешности и строить глазки молодым людям, так что за их поведение на балу было легко предсказуемым. А "попить крови" окружающим принцессы успели еще во время подготовки к празднеству, когда им шили наряды. Правда, даже это не шло ни в какое сравнение с теми неприятностями, что могли преподнести малыши, которые ухитрялись с успехом удирать даже от целой армии нянек.
Ее величество, прищурившись, окинула критическим взглядом самых младших членов семьи. Головная боль королевы Роанны — Эдвин и Леа — сейчас походили на двух ангелочков: худенькие, золотоволосые, они отличались только цветом глаз. Эдвин унаследовал его от матери — темно-серый, а сестре достался ярко-синий как у отца.
Их высочества были погодками: Эдвину уже исполнилось восемь лет, а Леантине через неделю отпразднуют семь. Малыши, тщательно отмытые и одетые, стояли в сторонке и о чем-то горячо перешептывались. Глядя на плутовские мордашки младших детей, ее величество поняла — парочку необходимо срочно разлучить! Иначе не миновать непредвиденных развлечений.
На прошлогоднем балу Эдвин и Леа умудрились раздобыть безобидную в общем-то болотную крысу. К сожалению, когда зверек пугался, он выстреливал из желез удивительно вонючую, несмываемую жидкость. Выпустили маленькие негодники крысу, понятное дело, среди дам.
Для ее величества до сих пор оставалось загадкой, где могло уместиться в мелкой зверушке столько пахучего вещества!
В результате этой "милой" шалости праздник пришлось срочно переносить в сад, зал закрыли на два месяца. С десяток придворных нескольких недель отсиживались по своим покоям. И на весь сезон в моду вошли духи с плотным, насыщенным ароматом, от которого у королевы болела голова.
— Герэт, — Роанна поманила пальцем старшего сына. — Ты не мог бы проследить за этой проказницей? А Эдвина я возьму на себя.
Герэт, понимающе усмехнувшись, торжественно протянул руку младшей сестре:
— Леа, не откажешься побыть моей дамой сердца сегодня вечером?
Девочка, вздохнув, с тоской посмотрела на Эдвина.
— Она уже моя дама! — попытался выручить свою подругу принц.
