— Если они доберутся до крупного города, нам точно не устоять! — злой голос Траеса заставил вздрогнуть людей, зачарованно смотрящих на приближающееся воинство.
Тиар усмехнулся.
— — А вот этого мы не позволим! — и, обернувшись к Деруену, сказал: — Встретим их здесь.
Старый воин кивнул. Лучше места все равно на ближайшие десять верст не отыскать, да и пятиться от врага — удовольствие небольшое.
* * *
Прозрачная волна, чуть мерцающая от поднятой снежной пыли, покатилась навстречу войску северян, обратив в прах несколько кустарников, попавшихся на пути.
Тиар оглянулся на людей, проверяя — не дрогнули, не испугались? Воины тихо переговаривались, но с места не двигались.
Король Кенлира увидел, как отделились от общего строя два всадника и понеслись вперед. И в тот момент, когда страшная волна почти накрыла смелых безумцев с головой, один из них вскинул меч. Словно солнечный сполох блеснуло лезвие чудного оружия, и волна осыпалась, не причинив смельчакам ни малейшего вреда.
Ликующий вопль вырвался из сотни крепких глоток одновременно. Вдруг один из всадников, тот, что поменьше ростом, пытаясь разглядеть что-то скрытое за спинами врагов, встал на полном скаку на спину лошади.
— Вот паршивец! — восхищенно ахнул Траес и тут же добавил: — Вернется, уши надеру!
Тиар выпрямился в стременах, махнул рукой и закричал:
— В бой, славные мирги!
Древнее прозвище воинов-героев пришлось по душе дружине Тиара.
— В бо-о-ой!!! — эхом раскатился многоголосый крик, и земля содрогнулась под конскими копытами, вспоровшими белый нетронутый снег.
* * *
Коня под девушкой убили почти в первую же минуту боя, но он успел снести широкой грудью несколько врагов. А потом время для Леа растянулось густой смолой, обволакивая плотной пеленой и животных, и людей, и злобных тварей. Оно исчезло, потерявшись в череде бесконечных выпадов, ударов и ускользания от чужих мечей. Девушке помогала неуклюжесть зачарованных людей, которые сильно мешали и друг другу, и страшным хозяевам. К тому же тяжелые доспехи противников лишали их той подвижности и гибкости, что была у принцессы. Дареный меч сиял в ее руках как пламя. Лезвие, закаленное в крови дракона, входило в кольчуги, словно в масло. Ее высочество не видела, что происходит с Марком, но сама упрямо двигалась к выбранной цели — пока животные не уничтожены, надежды на победу нет! На счастье Леа, враги были слишком самоуверенны, выставив клетки вперед, как можно ближе к жертвам. Они не ждали сопротивления, не думали, что найдется человек, способный противостоять магии. И просчитались — Леа удалось прорваться к зверю. Тварь как раз присосалась к слабо дергающемуся человеческому телу. Подданные королевы не-мертвых не жалели корма для питомца. Чтобы прервать этот страшный пир, девушке даже не потребовалось входить в клетку — существо оказалось в пределах досягаемости меча.
Монстр рухнул на дощатый пол, захлебнувшись в собственной крови. И тотчас околдованные люди стали падать на землю, как подкошенные, чтобы сразу прийти в себя.
Они с изумлением оглядывались, пытаясь понять, как очутились вдали от дома. Быстрее всего приходили в себя бывшие воины, они сразу хватались за мечи, обрушивая их на головы нежити.
Рухнула только первая клетка, осталось еще пять, но теперь спину Леа прикрывали кенлирцы, признавшие телохранителя короля. Пользуясь растерянностью врагов, смяли их у второй клетки и расправились с ее обитателем. И снова поредели ряды нежити. Затем Марк уничтожил свою цель, а подоспевшее войско Тиара решило исход боя.
Кенлирцы справились с нежитью еще до захода солнца. Ничего не осталось от недавней чистоты снега. Ее обезобразили трупы, окоченело застывшие в предсмертном движении. Мертвые люди лежали вперемешку с уродливыми тварями, все еще щерящимися на врагов. И алели пятна крови рядом с людьми, а из нежити вытекала на снег, отравляя и поганя его, бурая слизь.
Небо, словно не в силах вынести это зрелище, спешило прикрыть тела белым саваном: зависшие над землей тучи уже швыряли на землю первые пригоршни снежинок.
Трупы врагов северяне трогать не стали — не до того было. Тела людей сложили отдельно, чтобы вывезти и провести похоронный обряд по всем правилам. Для этого послали гонца за подводами в ближайшее селение.
* * *
Леа, сильно свесившись с седла, наклонилась к саням — поправить на раненом меховое одеяло. Конь неодобрительно фыркнул, попытавшись в ответ на кульбит наездницы дотянуться до ее колена желтыми зубами. Леа дернула за повод и рассмеялась:
— Шалишь, красавчик!
На этот раз жеребец попался с норовом. Его хозяин пал в сражении, и преданное животное отказывалось отходить от него, пока тело не погрузили вместе с другими погибшими.
Раненый в санях застонал, девушка снова наклонилась:
— Потерпи, Марк, недолго осталось.
Она нашла друга под грудой изрубленных тел. Его доспехи пробил чей-то топор, но хуже всего было то, что до горла Марка добралось существо, похожее на гигантского рогатого хорька с крыльями. Его острые как бритва зубы пропороли плетеные зубья кольчуги и почти добрались до сонной артерии, но меткая стрела спасла бойцу жизнь.
Раны, нанесенные когтями, клыками и оружием воинства королевы Нейман, Пожирательницы мертвых, — так звали кенлирцы врага — моментально воспалялись, вызывая лихорадку. Время от времени кто-нибудь из воинов беззвучно валился из седла в сугроб. Неведомый яд, проникая в кровь, вызывал невыносимый жар и судороги. Сильные мужчины, теряя сознание, становились беспомощней младенцев, их подбирали товарищи и укладывали в повозки. Мертвые лежали рядом с живыми.
* * *
Маленький городок со смешным названием Заячьи Холмы распахнул ворота перед победителями. Лекари и знахарки сбились с ног, ухаживая за ранеными героями. Люди прекрасно понимали: не встань на пути не-мертвых королевское войско, их жизни не стоили бы к утру и медной монетки.
Тепло и горячее питье хорошо поддерживали раненых, а целебный настой, рецепт которого передавался в Кенлире от поколения к поколению, изгонял прочь зловредную немочь. И когда слабые лучи осеннего солнца добрались до городских крыш, лекари вздохнули спокойно — их подопечным больше не грозила смерть от яда нежити. Осталось лишь справиться с обычными ранами.
Марк тоже пришел в себя, только вставать ему категорически запретили. Он лежал в постели, стойко перенося боль от ран и укусов, а ее высочество развлекала больного рассказами о воинственных женщинах с далеких островов. Это повествование постоянно прерывалось язвительными комментариями Траеса, но девушка не сердилась. Главное — оба ее товарища остались живы. Вот только из сердца долго не уходила смутная тяжесть: ее высочеству казалось, чей-то взгляд, полный злобы, тянется к ней издалека. Но вскоре это ощущение пропало.
Ближе к вечеру заглянул Тиар. Несмотря на победу, выглядел он нерадостно. Король немного посидел около Марка, обеспокоенно разглядывая его осунувшееся лицо, затем поманил за собой Траеса и Леа. Когда друзья оказались на улице, его величество, ничего не говоря, указал на следы, длинной цепочкой опоясывающие дом.
Странные это были следы: раза в три больше тех, что оставляет после себя самый крупный хищник Кенлира — дикая кошка тругу. А у самого порога, словно вдавленное клеймо, лохматились свежими щепами глубокие царапины.
Леа передернула плечами, а Тиар угрюмо сказал:
— Надо найти эту тварь, иначе быть беде. Я знаю, на что способен этот монстр.
Следы довели до соседней улочки и исчезли, словно их хозяин обзавелся крыльями. Леа и Траес обшарили всю округу, но монстра не нашли. В конце концов, Тиар приказал закончить поиски и усилить вечерний караул. Леа с Траесом тоже решили спать по очереди, на всякий случай.
Королевское войско уже готовилось покинуть гостеприимные Заячьи Холмы, когда в городок вихрем ворвалась всадница на длинногривом жеребце. Она растоптала бы стражу, не уберись воины с ее дороги. И пока стражники костерили ненормальную бабу последними словами, та пронеслась по узким улочкам, безошибочно осадив коня у нужного дома. Женщина с такой силой распахнула дверь, что люди, находившиеся в комнате, схватились за мечи. И только раненый воин, слегка усмехнувшись, поднял в приветствии руку. Женщина, все так же молча, кинулась к нему и обняла.
Меховая шапочка сползла с головы, блеснула красной медью длинная грива волос — верная Игерна наконец-то добралась до мужа. Как она смогла учуять беду, приключившуюся с Марком и найти его, никто так и не понял.
Игерна заявила Тиару, что забирает мужа домой. Король не возражал — кто может быстрее поднять на ноги больного, если не любящая женщина? К тому же близились Дни открытия врат, а в это время любому человеку лучше быть дома, в кругу семьи. Ведь когда открываются двери, соединяющие мир мертвых и мир живых, выпуская на белый свет всякую нечисть, самый лучший оберег от нее — это родной очаг.
* * *
Леа сидела на низком стуле в углу оружейной лавки, подперев ладонями подбородок, и с грустью смотрела на сборы ее хозяина. Гном неторопливо укладывал в большой сундук вещи, тщательно сверяясь с длинным свитком, и время от времени звучно отдавал приказы помощнику — нанятому еще в начале осени шустрому пареньку.
— Вот это оружие можешь продать со скидкой в две серебряные монеты, а этот топор дешевле не уступай! — Р'Омус ткнул коротким пальцем в аккуратный кожаный чехол и взял в руки седельный меч в красивых ножнах: — Этот вообще убери, не показывай никому до моего возвращения. Вот список цен на домашнюю утварь. Весь шелк отнеси к Бендиспо, он даст за него три веса серебра. На днях обещал зайти Эмрис, принести меха. Купи пока только шкурки береговой лисы, остальные попроси придержать до моего приезда. И не забывай кормить Бирха!
Здоровенный лохматый пес, дремлющий у порога, услышав свою кличку, слабо вильнул хвостом, но глаз не открыл.
Оружейник сосредоточенно почесал маковку, пытаясь вспомнить, все ли предусмотрел, потом досадливо махнул рукой — мол, всего не предвидишь, и сказал:
— Пойдем, поужинаем, Леон. Что-то утомили меня эти сборы.
Ее высочество тут же вскочила, у нее давно уже журчало от голода в животе: Леа ушла из дворца еще утром. Король поручил ей побродить по городу, присматриваясь к его обитателям.
Странное задание, кто же в такой мороз на улице торчит?! В лучшем случае пробегут от дома к торговой лавке и обратно, закутавшись по самый нос.
Принцесса вздохнула — надо же, какие холода, а ведь сейчас только начало последнего месяца осени! В это время даже на севере Энданы деревья только-только начинают желтеть, а в садах, наконец, поспевают поздние яблоки.
Р'Омус, по-своему истолковав грустный вздох, дружески хлопнул принцессу по плечу и сказал по-эндански:
— Не унывайте, ваше высочество! Меня не будет только двадцать дней. И соскучиться не успеете, как вернусь.
Леа снова вздохнула:
— Я знаю, Р'Омус. Но только мне что-то тоскливо в последнее время. Марк уехал, и Траес тоже. Представляешь, у него, оказывается, есть еще пять сестер и пара братьев. Он звал меня с собой, но я не могу бросить Тиара одного.
— Почему же одного? — удивился гном, намазывая маслом большой ломоть хлеба и подсовывая его принцессе. — У него есть сестра и целое полчище придворных, охраны, слуг, в конце концов.
— Это верно, — снова согласилась девушка, откусила кусок и замолчала.
Она не знала, как объяснить другу, что ее не отпускает чувство близкой опасности и неминуемой беды.
Прожевав хлеб и запив его горячим настоем шиповника, Леа призналась:
— Не могу я уехать, никак не могу. Та тварь, что мы упустили, бродит где-то рядом. Иногда мне кажется, я чувствую ее запах. Он мерещится мне даже в покоях короля! Знаешь, такой сладковатый тошнотворный запах смерти. И тут еще Тиар странно себя ведет. Словно его что-то гложет. Если меня нет долго, ищет, а приду — сердится и отсылает.
Девушка утаила, что сама испытывает что-то подобное, правда, желания быть рядом с королем у нее все-таки больше.
Гном огорченно крякнул:
— Мда... А не пора ли вам домой, в Эндану? — и тут же сам отверг свое предложение: — Нет, в это время года вы к леднику даже близко не подойдете!
— Р'Омус! — внезапно оживилась принцесса. — А как вы, гномы, свободно гуляете туда-сюда, да еще так быстро?
Теперь пришла очередь гнома отмалчиваться.
Он долго смотрел на девушку исподлобья.
— Эх! Семь бед — один ответ! Слушайте, ваше высочество.
То, что дальше поведал гном, повергло принцессу в изумление. Оказывается, давным-давно, после той страшной войны, перегородившей земли высокими горами, боги не забыли своих детей. Они создали для каждой расы проходы, по которым легко добраться в нужное место, минуя ловушки. Их охраняют стражи. По четыре прохода на каждую расу, по четыре стража на каждую дверь. И только одно условие поставили боги. Проход могли использовать лишь те, для кого он был предназначен. Гномы не могли провести по своему пути людей, а люди не имели право позвать с собой испов.
Гномы честно выполняли условия богов, а вот люди... Кто прошел через их проход, неведомо, но один из стражей погиб, а в южных землях началось преследование вейанов. Чем оно закончилось, ее высочество, конечно, в курсе. Разгневанные боги закрыли путь людей, но не разрушили. Если верить легендам, придет время, когда по нему снова пройдет человек. Тогда дорога откроется. Но этот человек должен быть чист душой и сердцем, иначе стражи его убьют.
— Р'Омус, а ты знаешь, где начинается путь людей в Эндане?
— Даже не думайте, ваше высочество! — запоздало спохватился гном.
Леа в ответ рассмеялась.
— Не переживай, сама догадалась. Это наш тоннель! Только я в него не пойду. Вдруг моя душа недостаточно чиста... — Принцесса внезапно снова стала грустной. — Я уже стольких убила, что становится страшно.
Гном успокаивающе погладил ее по руке:
— И правильно сделали. Вы этим спасли жизнь многим людям.
— Наверное, ты прав, Р'Омус, — улыбнулась Леа, но, вспомнив видение о юном боге у входа в пещеру, попросила: — Ты все-таки скажи, где находится наша дверь в Кенлире. Вдруг пригодится.
Гном, открывший было рот, чтобы отказать, увидел такую печаль в глазах принцессы, что передумал:
— Точно не знаю, но кажется, это где-то недалеко от Головы дракона, одинокой горы из известняка.
Принцесса прищурилась, вспоминая. Эту гору ей показали еще летом. Она и правда очень походила на голову спящего дракона, даже глазницы имелись в виде темных гротов.
— Вроде бы у его правой ноздри, — задумчиво почесал подбородок гном. — Только там такие заросли, что звериных троп и тех нет! Зато птиц... особенно летом, неисчислимое множество. Ну да хватит о легендах! Давайте, ешьте, ваше высочество. А то совсем отощали. В вашем возрасте уже пора, гм... округлостями обзаводиться! А вы все как мальчишка — одни жилы.
