Все дороги ведут в параллельные миры

Огромные двери искусной деревянной резьбы открылись без малейшего скрипа и скрежета, словно так и ожидали, когда же их кто-нибудь откроет, представив взору короля маленького тоненького человека в церемониальной желтой одежде.

— Ваше величество... — неуверенно начал человечек.

— Чего еще? — воскликнул король, недовольный тем, что его оторвали от раздумий мирового масштаба и теперь желающий лишь издать новый указ, гласящий о закрытых дверях и слишком осмелевших слугах и их незавидной участи.

— Николас Аров и его сопровождающий, пожелавший остаться инкогнито, просят аудиенции!

— Аров?.. Знакомая фамилия. А титула и родового имени нет у Арова?

— Е-е-есть, конечно же, ваше величество...Но это... Но он...

— Неужто он один из моих ничтожных вассалов, пришедший самолично принести мне налог за воздух, воду?.. Хм, а он нарушит традицию, потому что мне всегда приходится посылать сборщиков налогов, которые с преогромным трудом добиваются какой-то горстки денег. Так чем же понадобилась моя августейшая особа Арову? Решил задобрить меня, принеся налог раньше времени, а затем попросить часть казны на улучшение жизненных условий? Нет, не получится, уже проходили... — вслух говорил Асефор, даже подзабыв о слуге, просчитывая всевозможные варианты. Эту привычку вытренировали его учителя, которые заставляли часами придумывать логические цепочки, основываясь лишь на одном известном факте или событии. И со временем их прилежный ученик также продолжал строить ''цепочки'', но в итоге приходя к совершенно противоположной истине вещам...

Маленький человечек в нелепом желтом сюртуке терзался желанием вставить в мысли короля одно замечание, но его останавливали слухи о плохом настроении Асефора и его последствии, ходящие по дворцу и на каждом шагу обраставшие невероятными подробностями, а также боязный страх перед возможным на теории и легко применимым на практике наказанием.

Асефор, без малейшего труда понимая запутанный поток его мыслей, отражавшийся на лице крупными рунами, сжалился и приказал побыстрее все рассказать, не испытывая его терпения.

— Аров, ваше величество, — заикаясь, проговорил человек, — это придворный предсказатель, а не ваш покорнейший вассал.

— Предсказатель? — медленно произнес Асефор, словно пробуя это слово на вкус. — Разве это не тот пророк, который давно добивался личной аудиенции со мной, оправдываясь каким-то концом мира? Что ж, пусть будет так. Зови его сюда! Давно горю желанием побеседовать с этим шарлатаном.

Человек в желтом, стараясь при ходьбе казаться более мелким, чем есть на самом деле, хотя дальше больше некуда, удалился. Сам король стал ожидать посетителей, беседой с которым он собирался выйти из меланхолии, настигшей его после убийства Мелса. Дело было не в сожалении о совершенном преступлении, а скорее в испорченных планах, некоторые из которых должен был претворить в жизнь его двоюродный брат. За эти прошедшие дни он уже наметил новую внешнюю политику своего государства, благодаря которой все страны и государства, все города и деревни падут ниц перед ним. Но как жалко менять старую систему!.. А во всем виноват лишь его сентиментальный брат со своими сентиментальными принципами! Но не переделовать же все? Нет, надо просто поменять роли, что потребуе много времени, чего Асефор не мог себе позволить...

Размеренный ход его мыслей прервало тихое, но настойчивое покашливание.

— Кхе, кхе... Разрешите ваше величество вашему покорному слуге отнять у вас немного драгоценнного времени!

— Разрешаю, — лениво кивнул Асефор, разглядывая новоприбывших. Первый из них, судя по всему, и был тем самым придворным пророком, личность же второго, прекрасно ему известная, оставалось загадкой для многих дворцовых осведомителей и интриганов, собирателей сплетней и вражеских шпионов. Глава Тайной Стражи Тиринтий ар Вортон собственной персоной.

Они оба представляли собой колоритное зрелище. Николас Аров был среднего роста, немного худощавого телосложения (хотя это суждение могло оказаться ошибочным, так как на нем складками висела, да, да, именно висела, дворцовая мантия), мужчина тридцати — тридцати пяти лет с проседью и глубокими морщинами на лбу. Твердый подбородок, немного острый нос и зеленые живые глаза, которые бывают только у тех великих людей, которые, задавшись целью, идут до конца, не важно, победный ли он или заведомый проигрыш.

Рядом с ним стоял Тиринтий ар Вортон — глава Тайной Стражи. Нет, не тех городских патрулей и стражей, которые за долгие годы патрулирования каких-то мирных улиц и заведений забыли даже правильное испоользование клинков и другого оружия, растеряли все свои навыки и умения, когда-то усердно отрабатываемые... Нет, что вы! Тайная Стража было тем недостижимым местом, куда мечтал попасть каждый дворовый мальчишка. Именно Тайной Страже доверяли охрану особ, приближенных ко дворцу, самих коронованных персон; они сопроваждали их на дипломатические переговоры, советы и собрания... Чтобы достичь хоть каких-то положительных сдвигов в карьере, страж должен был пройти много ступеней и испытаний. Никто не говорил новичку, что это будет легко и безболезненно, потому что иногда их обучение длилось долгие годы, так как от стражей требовалось знание всех боевых искусств и умение фехтовать любым видом оружия. То есть это были своего рода такие компактные, неброские с первого взгляда, машины массового поражения, потому что один выпускник или даже начинающий подмастерья/ученик мог выстоять против тридцати до зубов вооруженных людей. У каждого ученика, не говоря про учителей, на правом плече поверх одежды в строгом порядке распологалась по-особу переплетенная разноцветная ткань, секрет способа связывания которой был известен одним Стражам, так сказать шнурок, означающий принадлежность к Страже. Завидев такую ткань на чьем-то плече народ всегда обходил его стороной, предпочитая прожить счастливую и, предпочтительно, долгую жизнь. Бойцы Темных когда-то тоже были выпускниками Тайной Стражи, однако, разочаровавшись в короле, стали отступниками, углубившись в изучении секретов маскировки, шпионажа и убийства.

Одним из лучших учителей Страж был родной брат Тиринтия, Ланинг ар Вортон, почти на десять лет младший своего брата, что, однако, не помешало заработать ему среди учеников и подмастерьев вполне заслуженное уважение и трепетный страх.

Сам же Тиринтий, вполне довольный не всегда гуманными методами своего братца, тайно возглавлял все учереждения Тайной Стражи в Доннийи. В секрет его загадочной личности были посвящены немногие, но король Асефор, несомненно, был первым из них и поэтому теперь с некоторым интересом разглядывал эту воистине гениальную во всех проявлениях личность.

Породистое лицо, немного ассеметричное и вытянутое снизу, темные, не слишком длинные волосы и глаза медно — бронзового цвета, благородные черты лица, застывшие в ничего не выражающей холодной маске. Образ превосходно дополнял отлично сидевший на нем черный камзол, расшитый тонкими серебряными нитями, и того же покоя и цвета брюки.

Если увидеть Тиринтия ар Вортона на улице, можно подумать, что перед вами типичнейший аристократ, редко выезжающий из родных поместий, чрезвычайно высокомерный, никогда не опускающийся до разговора с простым людом. Во всей его фигуре ощущалось величие человека, способного вершить судьбы и жизни.

Немолодой мужчина в мантии, до этого изучавший короля точно так же, как сам Асефор пристально разглядывал посетителей, произнес слегка хрипловатым голосом:

— Мы никогда бы не побеспокоили Вас, непонаслышке зная, как дорого вам время, если бы не смерть первого Министра графа Мелса.

Асефор, проявляя первые признаки любопытства, знаком велел не останавливаться.

Тиринтй ар Воротон низким приятным голосом продолжил начатую предсказателем мысль. Вопросительно взглянув на Асефора, он понял, что в официальном представлении имени и перечислении дворянских титулов нет особой нужды — его уже узнали.

— Обстоятельства сложились подобным образом, что в день смерти графа Мелса мы договорились о встрече, дабы обсудить одно очень важное дело, — глава Тайной Стражи специально избегал слова ''убийство'', потому что был прекрасно осведомлен в происшедшем и, как весьма одаренная личность, смог сделать правильные выводы. — Теперь же, когда Министра не стало, остается обратится к королю, что, собственно говоря, мы и делали, так как сие дело имеет колоссальное значение.

Асефор во время этой вступительной речи, чередуемой высоким придворным слогом, развалился на троне и немного откинул голову назад, из-за чего половина его лица исчезла в тени.

В Тронном Зале постепенно разливалась темнота. Гаснущее солнце, скрываясь за горизонтом, напоследок рассеивало последние солнечные лучи, встречающие на своем пути преграду ввиде довольно плотной, сшитой из бархата занавески, свисающей с карниза до пола и полностью закрывающей огромные по размерам и искусно выполненные мастером цветные окна и витражи. Именно от этого сама занавеска и неприкрытые ею части залы сияли ровным, золотистым светом уходящего дня, другие же, наоборот, полностью оставались в непроглядной тени.

Но бархатные занавески и сказочно красивые витражи, повестствующие о некоторых сценах из жизни королей и их приближенных, были не единственнымы редкостями в приемной короля, где удостаивались аудиенции только высокопоставленные аристократы и принимались делигации и послы других стран.

Тронный Зал! Зал, наглядно показывающий былое величие королей и их династий! Зал, в котором пировали и праздновали давшиеся с трудом победы и браки по расчету, говорили прощальные речи умершему королю и с нетерпением ждали коронации его последователя...

Да, этот Зал, если бы умел разговаривать, смог бы поведать немало интересных тайн и секретов. Он рассказал бы обо всех тех интригах и заговорах, которые плелись за его стенами в потайных коридорах, злых и колких сплетнях, которые передавались у его стен и разрушили немало счастливых судбь и жизней...

Тронный Зал, казалось, жил своей жизнью, которая не видела ни нищеты, ни бедности, творящих за его стенами и воротами дворца, оставляя после себя ощущение лишь роскоши и величия дворцовой архитектуры. Мраморный, идеально ровный, как гладь водной поверности, холодный пол, длинные, расписанные узорами, стены, и, наконец, самое бесценное и неповторимое — цветные витражи Тронного Зала! Каждый человек, занимающий соответственно высокое место и приходящий в столицу, горел желанием увидеть знаменитые на весь мир цветные окна Тронного Зала, которые, создавалось такое ощущение, вставлены в раму кусочками и мозаиками, каждый из которых собственного цвета, по оттенку гармонирующему с соседним. При свете дня это было неописуемое зрелище, от которого невозможно оторвать глаз, завораживающее по своей красоте и оставляющее после себя немеркнущие со временем яркие, живые воспоминания. Длинные, тянущиеся вверх витражи, в то время, когда солнце своими лучами освещало эту сторону дворца, отбрасывали внутрь Тронного Зала сверкающие на мраморном полу насыщенными цветами тени — зеркальные повторения рисунков на окнах...

Но не только это заставляло замораживать взгляд, а мозг не воспринимать окружающее. В конце Зала стоял массивный трон с очень высокой спинкой и широкими подлокотниками, сделанный из того же мрамора, что и пол, но обставленный подушками. Трон был настолько исполинским, что сидящий на нем Асефор казался маленьким и незначительным.

— С каких это пор глава Стражей лично приходит на аудиенции, ставя под удар годами отрабатываемую маскировку?

— Причина, заставившая меня открыто появиться во дворце, имеет очень важное значение...

— Дело жизни и смерти? — подытожил Асефор.

— Да, ваше величество, вы очень верно подметили! — взволнованно воскликнул Аров. — Это дело не иначе, чем делом жизни и смерти не назовешь! Оно касается будущего нашего государства, если оно вообще будет, это будущее!..

Король, нахмурив брови, выпрямился на троне, прожигая взглядом просителей.

— Будущее моего государства и тех земель, что целиком в моем подчинении, зависит только и только от меня! Может ты попытаешься оспорить мои слова, предсказатель?

Николас Аров обменялся с Тиринтием быстрым незаметным взглядом; он совершенно не изменился в лице, лишь слабая улыбка тронула его губы, словно он вполне ожидал такого поворота событий. Тиринтий ар Воротон же не сделал ни единого движения; на его лице не дрогнул ни один мускул, сохраняя идеально — спокойное выражение лица, о эмоциях, бушевавших у него внутри, можно было догадаться, только взглянув в бездонные, блестящие медным блеским глаза аристократа.

— Нет, что вы, ваше величество, я никогда бы не дерзнул усомниться в вашей власти над всей Доннийей! Однако есть такие аспекты и сферы жизни, над которыми не был и никогда не будет властен ни один смертный.

— Говори, человек! — властно потребовал Асефор, словно не он десять минут назад называл Арова шарлатаном. Интуиция его предков, известных, удачных и любимых народом древних королей, почему-то подсказывала ему, что нужно прислушаться к сказанному и только потом делать какие-либо выводы.

— Может вы когда-нибудь слышали о неизвестном нашей науке цветке папоротнике и оружие, которое оно призовет?

— Конечно же слышал! — раздраженно перебил его Асефор.— Эту легенду знает каждый ребенок в Доннийи!..

— И все же, ваше величество, я попрошу вас набраться терпения и выслушать новый вариант этой легенды. В лесу, название и координаты которого были утрачены и не вошли в легенду, растет одно, не похожее на других, растение, никогда не дающее цветок. Легенда обьясняет это тем, что оно пришло к нам с другого мира и не имеет подобных аналогов как в Доннийи, так и в других странах нашего мира. Это растение называется папоротник и оно спокойно растет где-то в глуши леса, так что люди и не догадываются о том чуде, что возможно растет по-соседству. Но папоротник спит лишь до того момента, пока считает, что его сила не понадобится окружающим. В обратном же случае папоротник, минуя все законы природы, дает цветок, который сможет открыть путь нечту, способному исправить ситуацию. Легенда умалчивает что представляет собой это нечто, но взамен говорит, что папоротник может посчитать опасной самые непонятные вещи, начиная от соглашения каких-то двух стран и кончая распространенной неграмотности у местного населения. В этом случае, как я уже сказал, папоротник зацветает и на нем появляется несравненный ни с чем по своей красоте цветок. Однако его красота обманчива, потому что в подобом случае это может привести к неконтролируемым, глобальным последствиям и неизвестно в лудшую или худшую сторону.

Аров замолчал и посмотрел на задумавшегося главу Стражей.

— Я эти легенды знаю не хуже тебя. С чего ты решил, что мне требуется подновить сведения на тему древних мифов?

— Ваше величество, это раньше эти легенды были ''древними'' и не имели никакой связи с миром реальности! — четко воскликнул Аров, сверкая зелеными глазами. Видно его, как и ар Вортона, раздражало неверие короля.