Все дороги ведут в параллельные миры

— А ведь он даже не потрудился узнать, что папоротник откроет цветок через год в середине лета у Овального озера. Тем лучше для нас!.. Недальновидность и тщеславие Асефора сыграло нам на руку, — кивнул другу Тиринтий. — Давно следовало поменять ход истории! А вот насчет папоротника я с тобой не во всем согласен; я считаю, что то зло для мира, которое посчитает угрозой папоротник, воплощает собой Асефор с его безумными планами захвата власти над всем миром, что, согласись, при определенных обстоятельствах вполне осуществимо. Этому потверждает тот факт, что все первые предзнаменования появились два с половиной месяца назад сразу после убийства графа Мелса — единственного человека, который был способен хоть как-то остановить его зверства. Если это так, то нам не чего опасаться, потому что мы будем на стороне оружия, присланного папоротником, а в том, что оно будет разумным, я и не сомневаюсь. Я предлагаю помимо того, чтобы организовать восстание, послать небольшой отряд в нужный день и нужное время в Светлый лес. Помощь оружия будет бесценна в войне против Асефора.

— Ну что мне добавить, мой друг? — Николас Аров пожал плечами. — Ты лучше меня понимаешь, что за этот год нам нужно будет немалого добиться... А потом... Потом время покажет и все расставит на свои места!

— Решено! — с железной решимостью в глазах сказал Тиринтий. — Ты и я позднее обсудим план в мельчайших деталях, но говорю тебе сразу — оружие папоротника, как говорит мне моя интуиция, будет решающим в войне. Я также позабочусь о том, чтобы в Светлом лесе отстроили небольшой дом, принадлежащий мне, на всякий случай, а в середине вискоснея в назначенный день мы придем туда, чтобы встретить оружие.

— Решено! — повторил вслед за другом бывший придворный пророк. В его голосе не было ни капли сомнения или сожаления. — Наши пути сейчас расходятся, но до встречи, мой друг!..

Глава 2

Клятва аладара

Середина вискоснея по летоисчеслению Доннийи. Семнадцатое июля по нашему современному календарю.

'Где она?' — вот этот вопрос уже третий раз мучительно вспыхивал в ее голове. Нет ответа...— Что же со мной случилось?..Почему же по всему телу разливается такая свинцовая, непосильная, не поддающаяся воле тяжесть? И в конце концов, почему не видно лагеря?!..'-опять без ответа. Ноги еле передвигаются, веки тяжелеют и безнадежно слипаются, однако она, вздрагивая то ли от холода наступивших сумерек, то ли от резкого треска сухих веток под ногами, все равно продолжает идти по тропинке, протоптанные следы на которой еле видны из-за малого количества света, не проникающего благодаря густым кронам деревьев.

Гнетущая атмосфера ночного леса навевала не слишком веселое, местами даже мрачное настроение. Все это в итоге начинало здорово ее пугать, и то лихорадочное, возбужденное настроение, которое было у нее при обсуждении идеи игры в прятки в лесу после отбоя давно прошло,оставив после себя только страх и волнение. Смутно надеясь прекратить и побыстрее прервать неясные ощущения, против воли возникающее в ее душе, она неуверенно воскликнула в пространство леса:

— Ребят, может хватит? Это уже не смешно!..Где вы?..

Нет ответа: кругом все та же тишина. Тишина в том смыле, которая может быть только у леса, то есть за высчетом трелей заблудших птиц, пиликания ночных насекомых и шелеста листьев под легким летним ветерком. Но, вероятней всего, самый больший шум издавала она сама — девочка двенадцати лет, пробивающая себе дорогу через колючие и цепкие ветки кустарников, которые, словно сговорившись с пугающей своим безмолвием обстановкой леса, всякий раз, когда она через них проходила, ловили ее своими ветками за джинсы, норовя порвать их и оставить после себя длинные кровоточащие царапины.

Страх и непонятное волнение нахлынули на нее как небезызвестный 'Девятый вал' Айвазовского на деревянный, потрепанный штормом и, вырвавшей из-под контроля, водной стихией, плот.

— Все, ребят!Вы— как хотите, но я больше не играю! Давайте вернемся обратно в лагерь!..

Ее испуганный голос подхватило эхо и, словно насмехаясь над дрожащей девочкой, повторила конец ее крика где-то недалеко. Белла отчего— то надеялась, что когда она выйдет из укрытия, все ребята из ее группы бросятся к ней с оглушительным криком: 'Попалась!' и все вернется на круги своя. Однако призрачные надежды через минуту тишины исчезли, раздавленные рухнувшим зданием надежды.

Темнело все стремительнее и стремительнее. Лес, который до этого оставался пусть и немного пугающим своей темнотой, но все же простым лесом, показался Белле очень недружелюбным и каким-то странным, если не сказать необычным. Поводом для этой дикой мысли послужила железная, настоящая стрела, накрепко засевшая в стволе какого-то дерева, по виду напоминавшего клен. От этой ''приятной'' находки Белле, которая и до этого чувствовала себя не в своей тарелке, стало еще хуже и страшнее. Хотелось заорать во все горло и сдаться на милость другого отряда. Она бы так и поступила, если бы не споткнулась о предательский камень, невесть как затерявшийся в высоких кустах. Белла упала на колено и, содрав кожу на коленях до крови, испачкав и порвав любимые джинсы, не выдержала и заплакала.

Странные существа эти девушки!..С виду такие ранимые, хрупкие— одно нервное потрясение и все!-древняя китайская ваза безвозвратно разбита на мелкие-мелкие кусочки, которые невозможно склеить. Но это только на мужской, так сказать, адамов взгляд. На самом деле это в корне нелепое заблуждение, причем настолько закоренелое, что сами мужчины в это искренне и наивно верят. Девушки же из корысти или из каких-то своих, чисто женских, эгоистических побуждений оставляют заблудение ''Женщины— слабый пол'' в силе. ''Слабый''— да, слабый, с этим не зачем спорить. Однако каждая девушка перестает быть слабой, когда портятся ее любимая одежда. Тогда любой 'синий чулок' превращается в миниатюрную бомбочку замедленного действия, готовую взорваться при любом удобном случае.

Для Беллы этот момент стал переломным, и поэтому она заплакала, сев на какой-то старый запыленный пень, обтянутый с некоторых сторон трещин паутиной. Джинсы, если до этого были грязными, то теперь, в ходе выливания (в прямом и переносном смысле этого слова) эмоций, стали еще и мокрыми.

Девочке от этого хуже не стало, даже наоборот, так ка вместе со слезами испарились страх и отчаяние, сьедавшие ее изнутри, а на душе весомо полегчало.

Белла встала со пня и полезла в карман джинсовой куртки за платком. Она вытерла лицо и даже поправила короткие волосы. Лицо у нее было красивое, хотя сейчас казалось слегка красноватым и распухшим, как всега бывает после слез. Самым бросающимся в глаза на первый взгляд были широкие огромные глаза, обрамленные длинными ресницами. Эти карие с прозеленью глаза казались очень наивными и вечно удивленными, что давало лицу Беллы немного детское испуганное, но по-своему милое выражение. Короткие светлые волосы дополняли образ маленькой девочки и вызывали у всякого, увидевшего это чудо, непонятное желание взять и отгородить ее от злобного и кусающего мира.

Девочка озябла и, пошарив по карманам куртки, вытащила на свет маленький шарфик, который был положен туда перед началом злополучной игры, и обмотала его вокруг шеи. Получилось не слишком красиво, но своей цели Белла дпбилась— стало незначительно теплее.

Белла попыталась вспомнить предположительное расположение ее лагеря, потому что пришла к неутешительному выводу, что заблудилась. Ей это не удалось и теперь она мысленно корила себя за то, что выйдя из укрытия, побежала в неизвестную сторону, из-за чего стоит сейчас заблудившаяся неизвестно где. Попытка взобраться на дерево не имела бы никакого смысла— лес застила темнота ночных сумерек, освещаемая лишь светом луны, одиноко сияющей на безоблочном летнем небе.

Белла в уме стремительно просчитывала варианты своего спасения, потому что закатить истерику, сожалея саму себя всегда успеется. Вариант первый, не слишком вдохновляющий, но более подходящий данной ситуации — взять и устроить ночевку под первым попавшимся деревом, пока в лагере схватятся и пойдут на поиски. Вариант второй — раз гора не идет к Магомету, Магомет сам пойдет к горе, то есть на ночь глядя пойти на поиски лагеря самой, рискуя хуже заблудиться в лесу. А о третьем, совершенно безбашенном варианте, Белла боялась даже думать. Он состоял из того, что Белле надо было наскрести в себе неуемный героизм и энтузиазм и, взобравшись на верхушку дерева, углядеть затерянный лагерь, каждый момент рискуя сорваться и совершить малоприятное падение вниз с наиболее максимальным ускорением. Ее особо не прельщал ни один из вышеперечисленных вариантов, но выбирать было больше не из чего. Самым рациональным оказался первый вариант, и Белла, наплевав на малодушие, устроилась под первой же ближайшей сосной. Девочка не боялась хищных животных, потому что как таковых их по периметру леса не было. Вот почему никаких возможных нападений, кроме незапланированной атаки муравьев в ближайшем будущем не планировалось.

И на этой ноте Белла, успокоив себя и приведя расшатанные нервы в относительный порядок, заснула. Но попасть на прием к Морфею ей сегодня было не суждено...

* * *

Николас Аров, он же предсказатель Палаты Короля, пардон, бывший предсказатель Палаты Короля, дворянин в шестом поколении и вообще, очень известная личность в определенных кругах, нынче вечером не нашел себе более подходящего занятия, чем с небольшой сумкой за спиной пробираться в самую гущу Светлого леса. Так, во всяком случае, думал один чрезвычайно любопытный проводник, вся обязанность которого состояла в том, чтобы привести сие почтенного господина к самой окраине леса. Вышеупомянутый господин был одет, как вполне зажиточный крестьянин, а, закинутая за плечо сумка из потертой и местами испачканной ткани прекрасно дополняли созданный образ. Но бывший придворный пророк не догадался или подзабыл спрятать свои исконно дворянские манеры и изысканную речь, изобилующую эпитетами и красочными описаниями, так, что обыкновенный селянин не понимал почти половины из них. Вот почему его настолько тщательно продуманная конспирация рухнула в первые же минуты общения с проводником. Этот проводник косо смотрел на 'преуспевающего крестьянина' и витиевато думал, что из-за таких вот чудаков государство катится в бездну. Ему, случайному проводнику, кое-как сводящему концы с концами и зарабатывающему себе кусок хлеба тем, что работал помощником у кузнеца и иногда показывал нужную дорогу нечастым путникам, было и невдомек, что этот 'чудак' решает сейчас судьбу и будущее всего мира...

Николас Аров ловил на себе косые взгляды своего временного проводника, но стойко игнорировал его жадные, пожирающие любопытством и полные немого упрека глаза. Он раз за разом прокручивал в памяти события последнего месяца и те успехи, которых они достигли. Не мог не радовать глаза тот факт, что почти половина Домов Младшей Палаты перешло на сторону повстанцев. Не открыто, естественно, но подпольно всяческими методами и всевозможными способами помогают им. Это произошло после того, как многие, особо влиятельные главы Домов стали умирать при ''естественных'', можно даже сказать, повседневных обстоятельствах. Один умер, когда его роскошная карета при езде потеряла колесо и резко свернула с дороги, что стоило несчастному свернутой шеи, другой же не переварил какое-то экзотичное иностранное блюдо и быстро скончался от тяжелого отравления, третьего же схватил приступ непонятной паники и он умер от мгновенного разрыва сердца ...Так можно было бы долго продолжить список нелепых и случайных, но очень выгодных мятежникам смертей. Члены других Домов находились в обоснованной панике, потому что каждый, даже самый недалекий в политике, осознавал, что творится что-то неладное и до смерти не хотел, чтобы его родовое имя оказалось в этом невидимом, но точно существующем списке, следующим. Это помогало повстанцем вербовать все новых и новых глав Домов, прекрасно понимающих свою беспомощность. Стража если даже что-то и подозревала, то оставляла свое мнение при себе. День за днем, неделя за неделей шпионы мятежников все больше проникали в Младшый Дом, сея там смуту и недовольство в рядах сторонников короля...

Проводник отвлек Арова от невеселых раздумий, сообщив о конечном пункте их пути. Бывший придворный пророк настолько углубился в раздумьях об очередной интриге, что не заметил, как машинально преодолевая путь, дошел до открытой поляны.

— Милостливый господин, вон за тем холмом Овальное озеро, ну, а если вы двинетесь на запад, то достигните опушки леса. Но проводить я вас до туда не стану,— на вопросительный взгляд Арова мужчина ответил,— много странного происходит там и ходят легенды, что там есть нечистая сила. Никто уже давно туда не ходит и вам тоже не советую.

— Спасибо за совет, но мне дальше в леса и не надо. Это вам маленькая премия за такое прекрасное знание территории и ориентирование в открытой местности. Благодаря вашим заслугам я в максимально короткий срок достиг своей цели.

— О-о-о, э-э-э-э-э...-изумленно протянул проводник, немного неэстетично приоткрыв рот. Он и вправду не понимал почти половины слов странноватого аристократа, но суть уловил мгновенно.— Но за что?..

— Я же только что перечислил! И за то, что вы не будете никому говорить о том, кого и куда отвели, разве не так? — лукаво произнес Аров.

— Так... — растерянно согласился крестьянин, охотно принимая из рук дворянина красиво расшитый и плотно набитый кошель. — На все воля дворянина...

Услышав из уст мужчины, почти намного старшего его самого такие почтительные речи в его честь, Аров поморщился, но поправлять не стал, осознавая неудачу в этом деле. 'А все это из-за той, в корне неправильной идеи короля и Старшего Дома, что дворяне и аристократы стоят на десять ступеней выше, чем все остальные люди',— печально подумал Аров, но эта отрывочная мысль не задержалась надолго у него в голове, вытесненная гораздо более актуальными и громоздкими цепочками логичских умозаключений.

Попрощавшись с ошалевшим от такой огромной премиальной проводником, Аров остальную часть пути шел в гордом (или не слишком?) одиночестве, от бездействия вновь и вновь возвращаясь к беседе с главарем боевого отряда Темный клан. Да, да, именно того, знаменитого на весь мир, Темного клана, наверное, самого удачливого из когда-либо существовавших на земле кланов наемных убийц.

Темный клан...Эти слова заставляли вздрагивать любых дворян, аристократов, министров и королей, для достижения своей власти разрушивших многие жизни и судьбы, стоявшие на их пути. Эти слова заставляли бросаться в пот и дрожь всех тех крупных чиновников и мастеров, которые на протяжении своей жизни нажили много врагов и завистников. Эти слова заставляли замирать сердца неверных мужей и жен, чьи жизни в одно мгновенье могли оборваться в самом расцвете сил, благодаря лишь сверхогромной оплате нанимателя. Достаточно было несколько, особо туго набитых кошельков и Заказ принят. Принят окончательно и бесповоротно, как для нанимателя, так и для жертвы...