Мелисса на мгновение задумалась, кивнула и снова потянулась к чаю.
— Сколько тебе лет?
— Скоро пять. Жаль не семь. Я бы, наконец, пошла в школу.
Северус усмехнулся: 'Для неполных пяти лет она очень серьезно себя ведет. И правильно говорит. Сложными предложениями. И словарный запас больше, чем у иных гриффиндорцев на седьмом курсе'. Он резко вытянул руку по направлению к книжной полке. Поймав 'Сказки барда Бидля', он протянул книгу девочке:
— Умеешь читать?
Дождавшись кивка, он продолжил:
— Прочти первую сказку, отдай мне книгу и расскажи, что ты запомнила.
Девочка читала про себя. И довольно быстро. Вернув книгу Снейпу, она с выражением начала рассказывать:
— Колдун и прыгливый горшок. Жил-был на свете добрый старый волшебник. Колдовал он разумно и охотно и никогда не отказывал в помощи соседям. Не желая открывать им истинный источник своего могущества, он делал вид, будто целебные снадобья, волшебные зелья и противоядия появляются сами собой из кухонного горшка, который он называл своим счастливым котелком...
'Итак, что и требовалось доказать. У крошки фотографическая память. Кого же она тебе напоминает, Северус? Возможно, одного мелкого оборвыша. Тебя в сопливом возрасте. Если бы точно не знал, что детей у меня нет, начал бы очень сомневаться!' — подумал Снейп и довольно хмыкнул.
— Достаточно. А теперь то же самое, но своими словами. Сможешь?
— Жил сильный волшебник. Он считал себя добрым, поэтому помогал людям, но не хотел показывать все свои возможности и притворялся, что все дело в горшке...
— Почему считал? — удивился профессор зельеварения.
— Он не был добр к своему сыну, поэтому не смог воспитать его добрым, значит, не был добр сам.
Снейп задумался: 'Интересная трактовка. И очень интересный ребенок'.
— Значит, хочешь в школу. Так любишь учиться?
— Люблю. Но главное, в приюте буду проводить меньше времени. Девчонки считают меня ненормальной. Я умею многое.
— Например?
Мелисса взмахнула ладошкой. Оставшиеся четыре печенья вылетели из вазочки и зависли над столом, а потом закружились сначала по часовой стрелке, потом против, затем, выписав правильную восьмерку, они отправились обратно в вазочку, четко приземляясь одно на другое.
'Да, потрясающий контроль', — подумал Снейп, а вслух произнес:
— Это все?
Девочка помотала головой:
— Я могу открывать и закрывать двери и окна, зажигать огонь и поднимать ветер, могу позвать предметы. Я старалась делать это незаметно, но Бет и Дженни как-то раз увидели и рассказали всем. Стали звать меня чокнутой. Они все время следили за мной, и я не могла колдовать. А сегодня они дергали меня за волосы и царапались. И я убежала, чтобы не навредить им.
Она допила чай, поставила чашку на стол, потом тряхнула волосами, словно пытаясь оттолкнуть неприятные воспоминания, и добавила с гордостью:
— А еще я умею считать и учусь писать прописными буквами.
— Ну, это вообще выше всех похвал, — заметил Снейп. — И давно ты это умеешь? Я о волшебстве.
— Всегда, наверное.
Девочка сидела, уставившись на печенье, потом подняла голову и сказала:
— Мисс Джонс накажет меня за то, что убежала.
— Посмотрим, что я смогу сделать. Эта проблема решаема. Кроме того...
Снейп не договорил, а потом, явно что-то решив для себя, поднялся, подошел к бюро и вытащил из нижнего ящика пару медальонов. На один из них он наложил сигнальные и следящие чары, а также добавил чары расширения пространства. На другой повесил чары приема.
Задумавшись на мгновение, он махнул рукой, и со второго этажа прилетело несколько книг. Подхватив все это, он вернулся к Мелиссе и, надев первый медальон на шею девочки, убрал его за ворот платья. Как только украшение коснулось тела, оно стало невидимым.
— Это зачарованный медальон. Никто не сможет его увидеть, кроме тебя. Никто не сможет снять его, кроме тебя. И даже дотронуться. Если тебе будет грозить опасность, я об этом узнаю и приду в любое время. А еще в него можно прятать вещи. В приюте с тайниками и личным пространством туго.
Он протянул ей одну из книг.
— Открой медальон и представь, что кладешь ее туда. А потом вообрази, что достаешь обратно. Нужно очень четко представить. Если забудешь, как выглядит предмет, просто протяни руку и доставай по одному.
Мелисса с легкостью проделала то, что ей сказали. Какое-то время она держала книгу в руках, а потом отдала ее обратно Снейпу.
— Нет, эти книги теперь твои. Они с упражнениями для контроля над магией. Сказки тоже. Если хочешь, позже я пришлю тебе еще.
Малышка посмотрела на него.
— Я живу в одной комнате с Бет и Дженни. Они заметят сову.
'Жила в волшебном мире? Возможно. Из семьи погибших ПСов или авроров? Все может быть. Но фамилия. Псевдоним?' — размышляя таким образом, Северус продолжил.
— Я подумаю, как это сделать наилучшим образом, но тебе нужно тренироваться. Каждый день. Ты сейчас можешь то, что многие взрослые разучились делать. Колдовать без волшебной палочки. Обещай мне, что постараешься ничего не потерять, а только приобретешь.
— Я обещаю, — серьезно ответила девочка и убрала все книги в медальон, а потом тихо спросила. — А мы еще встретимся? Я бы хотела.
— Ну, если опасность тебе грозить не будет. А я очень надеюсь, что ты не станешь искать приключений, — он строго посмотрел на Мелиссу.
Она отрицательно покачала головой.
Надев на себя сюртук и мантию, Снейп удовлетворенно кивнул и продолжил:
— Тогда мы увидимся через несколько лет. Итак, ты готова?
Девочка поднялась и выжидающе посмотрела на профессора зельеварения. Он наклонился и, глядя ей прямо в глаза, спросил:
— Твою маму зовут Лили?
Она вздрогнула, но ничего не ответила, прикусив губу. Подхватив ее на руки, Северус аппарировал к приюту св.Анны.
* * *
В школу Снейп вернулся на рассвете. В приюте пришлось прочитать и скопировать некоторые документы, подправить мозги во многих головах и внушить персоналу пару определенных мыслей о воспитании и жизни некой Мелиссы Эванс.
Как только Северус вошел в свои комнаты, перед ним с негромким хлопком появился домовик:
— Профессора Снейпа-сэра, ждет директор-сэр.
Терзавшее его весь прошлый день дурное предчувствие вернулось, и профессор зельеварения бегом направился в коридор с говорящей горгульей. Едва влетев в директорский кабинет и увидев Дамблдора, с траурным видом сидящего за столом, Снейп все понял. Пол под ногами качнулся, и с воем раненого зверя профессор повалился в кресло, закрыв лицо руками. Когда Северус наконец поднял голову, казалось, он постарел сразу на сто лет.
— Я думал... вы... спасете ее... — прохрипел он.
— Они с Джеймсом доверились не тому человеку, — сказал Дамблдор. — Как и вы, Северус. Вы ведь тоже надеялись, что Волдеморт ее пощадит?
Помедлив, директор добавил:
— Ее сын выжил.
Снейп задыхался, мотая головой, словно отгоняя назойливую муху.
— У него глаза Лили, точно такие же. Вы ведь помните ее глаза?
— ЗАМОЛЧИТЕ! — выкрикнул Снейп. — Умерла... Ее... больше не будет... никогда... никогда...
— Вас мучает совесть, Северус?
— ДА! А вас? Вы обещали мне спасти их! Это были ваши люди!
— Я обещал попытаться! Не все в моей власти...
— Я должен был ее спасти! Лучше бы... я... умер...
— И какая же польза была бы от вашей смерти? — холодно спросил Дамблдор. — Да, Волдеморт пал. Но если вы действительно любили Лили, то ваш дальнейший путь определен.
— Что... вы имеете... в виду? — в затуманенном болью разуме Снейпа слова директора не укладывались.
— Сделайте так, чтобы ее смерть не была напрасной. Помогите мне защитить сына Лили.
— От кого? Темный Лорд пал...
— Он вернется, и тогда Гарри Поттер окажется в смертельной опасности. Поклянитесь мне, ради своей любви, ради Лили. Вы должны ей жизнь ее сына!
Снейп долго молчал, пытаясь взять себя в руки. Ему казалось, что его сердце и душа покрываются ледяной коркой, давая хоть какую-то возможность дышать, отключая голову.
Не помня себя, он произнес:
— Хорошо. Я буду защищать Гарри Поттера, магия мне свидетель. Но никому ни слова об этом, директор! Это должно остаться между нами!
— Ну, если вы настаиваете...
Директор устроился в своем кресле и внимательно смотрел на измученного Снейпа, сидящего с закрытыми глазами. После долгого и тяжелого молчания, он сказал:
— Итак, Северус. Где вы были вчера весь день? Было собрание? Почему вы вернулись так поздно?
Снейп заставил себя ответить, вымучивая рубленые фразы:
— Ходил по улицам. Ждал вызова. Напрасно. Метка горела весь день. Потом вдруг запылала. Как от Адеско Файр. Хотелось руку отгрызть. Заполз в ближайшую подворотню. Чтобы маглы не заметили. Полыхала с минуту-две. Резко прекратила. Аппарировал в Тупик. Пил зелья, обрабатывал руку, приходил в себя. Это все.
Резко открыв глаза и взглянув на Дамблдора, он добавил:
— Надеюсь, наша светская беседа окончена? Я откровенно не в лучшей форме для продолжения.
— Что вы планируете делать?
— В планах напиться до кровавых соплей и сдохнуть к Моргане. Но поскольку второе я сделать не могу, я же поклялся, у меня есть целый день на претворение в жизнь первого варианта. Я могу, наконец, идти?
Дамблдор, с минуту пожевав губами, печально развел руками, отпуская профессора зельеварения и великодушно пропустив мимо ушей его грубость.
Оставшись один, директор достал думосбор. Ему положительно необходимо было еще раз просмотреть воспоминания о некоторых событиях, чтобы понять, какого Мордреда сегодня многое прошло не по плану.
Совсем не по плану!
_____________
(1)Ройал-Корт — театр на Слоан-сквер в Вест-Энде (Лондон). Был открыт в 1870 г.
ГЛАВА 2
Дела минувших дней
Когда Лили Эванс попала в Хогвартс, она, будучи очень практичной девушкой, стала не только усиленно учиться, но и изучать обычаи и законы волшебников. В мире маглов она и ее семья были самыми обычными, простыми людьми, и, узнав, что она колдунья, Лили решила, что попала в сказку. А кем должна быть в сказке красивая девушка? Конечно, принцессой. Ну, или на худой конец Золушкой. Золушкой с перспективой.
Однако волшебный мир совсем не горел желанием покоряться хорошенькой и амбициозной Лили. Это было закрытое сословное общество. Древние богатые волшебные роды волновались только о чистоте крови и силе родовой магии, которая от этой чистоты зависела напрямую. Маги целенаправленно и методично закрепляли в потомстве определенные родовые магические способности и старались заронить семена новых. Маглорожденная волшебница могла быть хоть трижды Мисс Вселенной. С ней могли встречаться, с ней могли целоваться, с ней могли спать, но женились только на своих: с родословной длиннее, чем Лондонский телефонный справочник.
Если говорить честно, положа руку на сердце, чистокровные были откровенно сильнее маглорожденных в магии. Они легко и непринужденно выполняли самые сложные заклинания и производили самые изощренные трансфигурации. Лили выбивалась из сил, стараясь быть на их уровне. По оценкам она была лучшей ученицей, но прекрасно отдавала себе отчет, что это результат только ее усидчивости. Магические науки она брала буквально пятой точкой, не вылезая из библиотеки и тренируясь до потери сознания все свое свободное время.
Но, тем не менее, хорошенькую и упорную Лили очень долго не принимали чистокровные мальчики и девочки. Для них она была беспородной дворняжкой. На протяжении бесконечных четырех лет кругом ее общения были только такие же маглорожденные, как она сама, и полукровка Северус Снейп, который был давно искренне и глубоко в нее влюблен.
По матери он принадлежал к древнему чистокровному, но обнищавшему роду Принс. Эйлин Принс влюбилась в магла по имени Тобиас Снейп и вышла за него замуж, чем полностью перечеркнула свою жизнь и будущее своего сына в волшебном сообществе.
Северус был нескладным подростком, помешанным на учебе. Из-за нищеты, в которой жила его семья, он ходил в обносках и был очень худым, даже изможденным.
Его за что-то невзлюбила 'золотая' четверка с Гриффиндора, во главе с Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком. Оба они были из чистокровных семей, весьма древних и богатых, но кичились тем, что не делят людей по чистоте крови, уважают маглорожденных и презирают 'замшелые', по их мнению, традиции волшебного сообщества. Называли они себя Мародерами.
Мародеры позволяли себе жесткие, даже жестокие, шутки и розыгрыши, на которые, с подачи Дамблдора (ну, они же еще дети!), прикрывающего свой любимый факультет, все закрывали глаза. Шутила эта четверка благородных и храбрых донов в основном над так уважаемыми ими на словах маглорожденными.
Но эксклюзивного внимания удостоился Северус Снейп. 'Сальноволосого Нюниуса', а именно такую прелестную кличку они ему прилепили, Мародеры, чувствуя свою полную безнаказанность, попросту травили. Смотреть на это было неприятно. Временами Снейп выглядел просто жалко.
С чистокровными представителями древних аристократических родов Мародеры предпочитали все же не связываться. Вероятно, будучи сами из их круга, они в глубине души понимали, что жизнь школой не заканчивается, а жить они будут все-таки в привычной среде, поэтому расплевываться не торопились. Так оно и комфортнее и безопаснее.
Лили продолжала общаться со Снейпом хотя бы потому, что знала его еще до Хогвартса и была благодарна ему за то, что он первый рассказал ей о магии. Кроме того, он очень помогал ей с учебой.
Он был чрезвычайно талантливым и способным. Это признавали и педагоги, и все эти чистокровные снобы, и сама Лили. Иногда ей было очень обидно, что Северус с легкостью понимает и делает то, на что у нее самой уходят дни, а иногда и недели. Однажды Лили услышала, как его обсуждают Ариадна Гринграсс и Мари Розье.
Они обе были чистокровными волшебницами, учились на Слизерине и пользовались успехом у противоположного пола. Лили всегда казалось, что этому в большей степени способствовали древность их родов и набитые галлеонами родовые сейфы, чем физические и духовные достоинства упомянутых принцесс.
Так вот, говоря о Снейпе, Ариадна очень сожалела, что мать Северуса так сильно усложнила ему жизнь, поскольку, учитывая его магические способности, любая девушка из хорошей семьи с визгом, роняя атласные туфельки, побежала бы за него замуж, несмотря на непривлекательную внешность и крайнюю нищету его семьи, если бы он только был чистокровным.
А Мари, полностью соглашаясь с собеседницей, предполагала, что для Северуса еще не все потеряно, что, учитывая его силу, магия семьи Принс еще может принять его как наследника, а затем и главу рода, и тогда — кто знает?
— Представляешь, Ари, он с легкостью колдует невербально, без палочки, да еще двумя руками! — восхищенно вздыхала Мари. — Я бы после таких упражнений давно бы упала в обморок. А ему хоть бы что.
— Да, мне тоже подобная магия дается нелегко! Малфой говорил, что это высший пилотаж.
