Но Великий князь уже не желал ослаблять хватку: "Дела личные или по службе? Я готов поговорить с Петром Петровичем, он высвободит вас. Государь желает иметь дорогу. Надеюсь, десятого вы уже сможете выехать? И ещё вам надлежит взять с собой помощника говорящего на русском и пару слуг. Важно будет опросить местное купечество, крестьян и казаков об обстоятельствах извоза на волоке, о нраве рек. Царицын, не столица, там не найдётся достаточное число говорящих на французском. И пусть слуги походят по кабакам, поговорят с мужиками. Я же, прямо сейчас направляюсь к директору".

Великий князь решительно поднялся и направился к дверям, сообщив:

— Au revoir, Maurice Gugovic, vous serez inform" de la d"cision du directeur.

7 августа 1829, Лодейное поле

* * *

День выдался прохладным и облачным. На рассвете поморосил недолгий дождик. Свежий ветерок обещал успешные испытания покоящегося на стапелях катера. Великий князь, адмирал Кроун, корабельный инженер Фёдоров и командир экипажа мичман Кондратьев издали поглядывали на подготовленный к спуску катер и обсуждали предстоящее.

— Может вы, всё-таки, дадите ему имя? — в который раз предложил адмирал.

— Я понимаю, Роман Васильевич, есть морские традиции, но для пользы дела следует и от них отказываться. Имя такое же отличие как орден, гвардейские трубы или нашивки на мундир. Его надлежит заслужить. Пока же пусть сойдёт на воду под номером. Надеюсь, Фёдор Иванович, — великий князь улыбнулся мичману, — с пониманием отнесётся к моему начинанию.

— Не извольте беспокоится, Ваше Императорское Высочество.

— А в остальном, катер готов? — спросил великий князь

— Да. Катер к спуску готов, — отрапортовал Кондратьев

— Он почти полностью оснащён, — уточнил корабел Фёдоров. — Не загружен только. Пушки мы поставили, а остального нет.

— Это вы к тому, что осадка будет больше и скорость ниже, чем мы увидим сегодня? — уточнил великий князь.

— Да.

-Это было понятно и так. Сейчас важно оценить общую способность к ходу, — отмахнулся рукой адмирал. — Не тратьте наше время, освобождайте стапель.

Фёдоров поспешил к рабочим, раздавая на ходу указания. Местный батюшка, в сопровождении служки, вышел к судну и приступил к отправлению службы. Под конец он направился в обход катера по кругу. Зачитывая нараспев именем отца и сына, священник окропил судно святой водой. Фёдоров распорядился. Рабочие оживились, облепили на некоторое время стапель, затем отпрянули, оставив возле кнехтов по человеку с топором. Несколько ударов и замки, зацепленные за кнехты, высвободили канаты, и катер покатился по деревянным желобам в воду. Раздался гулкий удар. Плеснула брызгами вода, и всё стихло. Небольшой двенадцатиметровый катер, подтягиваемый за канаты к берегу, покачивался на воде. Через пятнадцать минут экипаж уже обживал судно, налаживая такелаж. Всего возле пристани провозились более часа. Наконец буксируемый шлюпкой катер направился в Ладогу. Находясь на борту, великий князь, внимательно следил, как мичман заполняет многостраничный протокол испытаний, записывая сообщаемые помощником данные. Выждав, когда мичман оказался хоть немного свободен, великий князь спросил:

— И какова сейчас осадка?

— В недогруженном положении, три фута пять дюймов, Ваше Императорское Высочество.

— Надеюсь, вы скорость буксировки на вёслах тоже отметите, вычтя течение реки. Обращаю ваше внимание, что этот протокол очень важен. Мы должны наиболее точно снять все возможные измерения. Это первый катер, по его основанию будут строиться другие. Не забывайте о том, что относительно каждого измерения и вообще по любому поводу вы можете отметить личное впечатление. Не всё можно измерить в узлах и футах, ощущение судна тоже важны. Я надеюсь на вас.

— Рад стараться, Ваше Императорское Высочество!

— Когда выйдем, замерим скорость и снос на разных курсах. А затем, на глубина опустим шверт и снова повторим замеры. Мне наиболее интересна скорость на шверте при крутом багштаге. Ветер сейчас, мне представляется как умеренный, балла четыре... Впрочем не буду вам более мешать, продолжайте.

— Слушаюсь, — кивнул мичман и обернулся к помощнику, подошедшему с новыми показаниями.

Великий князь подошёл ближе к адмиралу. Старый моряк улыбался и прищуриваясь глядел на волны.

— Ветер сейчас балла четыре? — поинтересовался великий князь.

— Судя по волне скорее три, чем четыре, — ответил адмирал, — но здесь озеро, ветру сложнее поднять волну. А по вымпелу, скорее всего четыре.

Тем временем катер отцепился от буксирующей шлюпки, и мичман распорядился ставить паруса. Пока команда проверяла ход катера под разными углами к ветру, великий князь с адмиралом стояли у борта, стараясь не мешать команде. К сожалению, катер слишком мал, чтобы можно было не мешать матросам шнырять по палубе. На достаточно узком судне у самого основания бушприта размещался поворотный круг курсового единорога, а сразу за единственной мачтой грузовой грот-люк и люк для спуска в трюм. Потом место рулевого и сразу за ним поворотный круг ретирадного единорога. После часового кружения, решили опустить килевой шверт. И великий князь распорядился:

— Фёдр Иванович не забудьте на разных кренах проверить наведение пушки. Полагаю кормовое орудие удобнее для этого. А потом найдём место для стрельб.

— Слушаюсь! Кормовое орудие к бою!

Когда матросы заняли свои места у пушки и сымитировали её заряжание, великий князь выбрал вдали рыбацкую лодку и указал:

— На ту лоханку наводи.

— Рулевой, крен? — запросил командир расчёта, присматриваясь к лодке в подзорную трубу.

— Двенадцать, левый.

— Наводчик. Крен. Двенадцать, левый.

— Двенадцать, левый. Готов, — повторил коренастый матрос, закончив крутить колесо наклона поворотного круга.

Дальше командир начал засыпать наводчика указаниями:

— Влево, двадцать.

— Влево двадцать. Готов.

— Подъём двадцать пять.

— Подъём двадцать пять. Готов.

— Проверка прицела.

— Прицел вправо на три. — Ответил наводчик.

— Правь влево на три.

— Влево на три. Готов.

— По готовности, огонь.

— Слушаюсь.

Через несколько секунд вхолостую щёлкнул замок, и раздалась команда "Заряжай". Тем временем катер сменил курс, и командир орудийного расчёта принялся вносить поправки в крен и прицел.

— Мудрёный механизм, — отметил наблюдавший за расчётом адмирал, — поломок будет, чинить замучаются.

— Я уверен в этом, — улыбнулся великий князь. — А сейчас мы выберем островок и постреляем. Вы посмотрите на механизм гашения отдачи. Он мудрёный ещё более. Это опытный образец. Через год море скажет свою оценку. Мы учтём опыт, и следующие станки для орудий будут уже другими.

— Вы же собирались заложить в следующем году ещё три катера. Море не успеет.

— Это не страшно. Год или два ничего не решают. Этот механизм буду ставить на суда пару десятков лет. Нужно проверить его основательно.

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓