Тяжесть короны Глава 19-28

— Вряд ли после всего обо мне ходят такие красивые легенды.

— Ты ошибаешься, если думаешь, что истории о тебе и войне забылись, — наставительно отрезал Клод, нахмурившись. — Многие помнят тебя, победы, которые ты одерживал. И, пожалуй, нет ни одного человека в Арданге, который не знал бы о предательстве Ир-Карая. Думаю, нет ни одного, кто в наши времена забыл бы 'Сказ о возвращении короля'.

— Адар... — голос Ромэра прозвучал просьбой оставить эту тему. Но слова были произнесены, и к неудовольствию арданга вопрос я задала.

— А что за 'Сказ'?

— Просто древняя ардангская легенда, — небрежно ответил Клод, верно истолковавший тон племянника.

— И в чем ее суть? — я сдаваться не собиралась. Почему-то была уверена в том, что именно из-за этого сказания Ромэр хочет куда-то ехать и что-то проверять.

— Как следует из названия, — вмешалась Летта, — в легенде говорится, как вернется король. И поднимет страну из руин. Ты же понимаешь, людям нужно во что-то верить. Особенно в наши дни.

Она обезоруживающе улыбнулась. Не люблю, когда от меня скрывают сведения. Не выношу! Что же такого особенного в этой, в принципе, очевидной легенде, если Ромэр и его семья вдруг замкнулись? Но я решила не настаивать и не донимать расспросами. В конце концов, это не моя страна, не мои легенды, у меня в планах не было оставаться в Арданге. А от любопытства и разыгравшегося воображения еще никто не умирал. Так что я совершенно спокойно позволила увести разговор от интересующей меня темы в другое русло.

После позднего завтрака, который плавно перетек в ранний обед, отдыхали. Клод ушел добывать нам одежду местного образца. Летта возилась на кухне.

— Прости, я не дал дяде рассказать легенду. Не подумай, в ней нет никакой тайны. 'Сказ' знает любой ардангский ребенок, — начал оправдываться Ромэр, когда мы остались одни. Удивительно, но, судя по тону, он считал эти слова доводами в свою пользу.

— Так почему мне ее нельзя знать? — возмутилась я.

Он улыбнулся и произнес фразу, на время лишившую меня дара речи.

— Хочу тебя в некотором роде использовать, — поняв, что подобное заявление я с юмором воспринимать не могу, поспешно продолжил. — Понимаешь, ты единственная из всех моих знакомых, кто не знает легенду. Значит, ты единственная сможешь трезво оценить вещи, о которых прежде не слышала.

Я попыталась осознать эту логику.

— Предположим.

— Я хочу съездить с тобой в одно место и кое-что показать. Послушать твое суждение. Суждение разумного непредвзятого человека. Это для меня крайне важно, — кажется, Ромэр так и не понял, что невероятно польстил мне этими словами. Да, с похвалами у нас обоих проблемы. Ни делать, ни принимать комплименты что он, что я не умеем.

— Далеко?

— Нет, три дня туда, три обратно, — уголок рта арданга дернулся в намеке на усмешку. А горечь отразили глаза. — Мы поедем в Тарлан.

— В замок? — такая возможность меня испугала. Я отлично знала, что Стратег передавал захваченные замки своим ставленникам. Тарлан точно не мог пустовать.

Ромэр заговорщицки подмигнул:

— Ты все узнаешь, когда окажемся на месте.

— Мучитель, — изображая обиду, хмыкнула я. — Отдаешь меня на растерзание собственному любопытству! На целых три дня!

— Не хочу портить сюрприз, — неожиданно серьезно ответил арданг.

Мы оба очень устали, поэтому не удивилась, когда Ромэр, раз пять извинившись, устроился спать на диване. В голове шевельнулась мысль, что нужно было бы уйти в свою комнатушку или предложить ардангу там лечь. Но даже додумать мысль до конца было лень.

В комнате было тепло и сумрачно из-за задернутых штор. Тишину нарушало только спокойное глубокое дыхание Ромэра, Летта давно ушла во двор. Я разглядывала развернутую на столе карту Арданга... Даже не заметила, как меня сморило. Поняла, что заснула прямо за столом, положив голову на сложенные руки, только когда где-то за спиной услышала голос Ромэра. Поняла, что говорили на кухне, за закрытой дверью.

— ... Нет, я не хочу оставлять ее здесь. И нет, дело не в вольной, — судя по тону, арданг был очень рассержен.

— Забери у нее бумагу! — шипел Клод. — Ты с ума сошел, оставлять такой документ в чужих руках? Как бы она тебе не помогала прежде, может предать в любой момент!

— Она мне не чужая. Думал, после моего рассказа это стало очевидно и вам. Она. Меня. Не предаст! — Ромэр старался говорить спокойно, но чувствовалось, уже едва сдерживался.

— Ниар, послушай, — мягко начала Летта. — Она неплохая девушка. Милая. Положа руку на сердце, признаю, она мне нравится. Поверь, я бы слова против нее не сказала, отдай она тебе вольную.

— Я сам ее не взял! — отрезал Ромэр. — И не хочу ее брать. Это значит лишить Нэйлу уверенности в моей защите.

Хм, нужно будет как-нибудь намекнуть, что в нем я и без таких залогов не сомневаюсь...

Женщина коротко вздохнула и, видимо, остановила Клода. Потому что дядя осекся на полуслове.

— Понимаю, — ее голос звучал настойчиво и твердо. — Хотя странно, что ей не хватило твоего слова. Но не будем об этом. Ты посмотри и другими глазами на ситуацию. Она тебя к себе привязала этой бумагой. Чтобы ты и помыслить не мог о том, чтоб оставить ее. Ты вынужден ее с собой брать. Тебя будут видеть с ней, да еще в такой роли... О слухах и мнении других ты не подумал? Король Арданга, ты готов жениться на полудворянке шаролезке?

Ромэр попробовал возразить, но Летта оборвала и его.

— Послушай, что тебе говорят и подумай, что происходит! А теперь отвлекись от всего, от своего к ней отношения. Посмотри на факты. Они более чем странные! Девушка, как она утверждает, сама, без чьей— либо помощи каждую ночь приходила в тайную тюрьму. Сама, без чьей— либо помощи организовала побег. Двойной побег. Сама раздобыла вольную. Это все крайне подозрительно! Либо ей помогали, либо она солгала. Но в любом случае я не верю в рассказанную нам историю. Не верю!

— Иногда правда бывает и такой. Но чего ты от меня хочешь? — глухо спросил Ромэр.

— Критичного отношения к ней. Не больше. Еще раз говорю, из благодарности я готова, мы готовы простить многие странности, попытаться найти объяснения подозрительной истории. Я не могу простить лишь одного. То, что она не отдает бумагу. С помощью документа, от которого зависит твоя жизнь, и который ты даже не прочитал, она вертит тобой. Оправдывать такого человека у меня желания нет.

Голос женщины звучал словно приговор высшего судьи. Жестко, требовательно, не оставляя и мысли о том, что с этим суждением можно не согласиться.

— Адали, пойми, я верю ей. Каждому слову, — Ромэр казался бесконечно расстроенным. — Мне жаль, словами не сказать, как жаль, что вы ее просто не знаете. Зная, не сомневались бы.

— Ниар, — куда мягче заговорила Летта. — Пусть она тебе не все рассказала. Пусть, ее право. Твое право верить ей и так. А наш долг — защитить тебя от необдуманных поступков. Забери вольную, обезопась себя. Как бы тепло мы не относились к ангелу, ты нам дороже. Я не переживу, если снова тебя потеряю.

Да, Летта озвучила беспроигрышный, безотказный аргумент. Такому противопоставить нечего. Приятно, конечно, что Ромэр мне доверяет. Но в этой ситуации, когда арданг оказался между двух огней, — мнением родственников и собственными принципами и представлениями, — я ему не завидовала. Не сомневалась, что Ромэр пойдет на уступки и пообещает поговорить со мной о вольной. И это было бы разумно. Поэтому безмерно удивилась, когда в ответ на слова Летты услышала твердый, суровый голос Ромэра.

— Нэйла едет со мной. В дороге представляется моей женой. Одевается соответственно. Документ остается у нее до тех пор, пока она не сядет на корабль. И мы больше не обсуждаем эту тему!

— Упрямый слепец! — в сердцах выпалил Клод.

— Адар...

Сколько скрытой угрозы прозвучало в этом ласковом слове. Даже меня холодом пробрало, словно смотрела в глаза свирепому хищнику, предупреждающе оскалившему клыки. Думаю, взгляд у Ромэра в этот момент был похожий. Клод и Летта промолчали. Молчание затянулось, а я кожей чувствовала растущие напряжение и саднящую обиду друг на друга. Ну вот, теперь из-за меня они поссорились... Не предполагала, что, оберегая меня, Ромэр пойдет против вновь обретенных родственников. Горько... А ардангу сейчас еще хуже. Ужасней всего то, что Клод и Летта совершенно правы, подозревая меня, пытаясь открыть Ромэру глаза на прорехи в легенде. И делали это, искренне волнуясь за племянника. Он, связанный словом, не мог рассказать правду, я тоже не могла вмешаться. Это было не в моих интересах. Смахнув выступившие то ли от обиды, то ли от осознания своей беспомощности слезы, я поняла, что в этом случае готова была своими интересами поступиться. Сцепив пальцы, приказав себе успокоиться, всерьез собралась зайти на кухню и рассказать Клоду и Летте правду. Уже почти встала, но меня остановил голос тети.

— Ромэр, прости, — вот уж не ожидала, что Летта после всего сказанного сдаст позиции. — Мы просто за тебя очень переживаем.

— И вы простите, — тихо сказал арданг. — Мне неприятны ваши сомнения и наветы. Не думал, что придется защищать ее перед вами.

Поблагодарив небеса за то, что уберегли меня от необдуманного поступка, постаралась рассуждать трезво, а не поддаваться эмоциям. Клод говорил о телеге, предлагал Ромэру взять надежного человека в качестве возницы. Но от сопровождающего арданг отказался...

Мир был восстановлен, но сомневалась, что надолго. Ведь главное требование, передача вольной, выполнено не было. Ромэр заговаривать со мной об этом отказался категорически. Причин, кроме подслушанного разговора, самой вновь поднимать эту тему у меня, честно говоря, не было. Да, из-за напора и настойчивости Ромэра Клоду и Летте пришлось отступить. Хотя правы были они, а не арданг. Не думаю, что из-за этого они стали испытывать ко мне теплые родственные чувства. Однако на внешней стороне отношений, на обращениях ко мне это никак не отразилось. Если бы я не слышала разговор, не понимала ардангский, то подозрение, что ко мне относятся настороженно, даже не возникло бы.

Клод принес много вещей разных размеров. Темные штаны, светлая рубашка Ромэра были уместны и в Арданге. А вот куртка, отличная по крою и отделке, создавала чуть другой силуэт моего спутника. Отчего он казался немного крупней, чем был на самом деле. А подчеркнутая талия делала его фигуру странным образом более мужественной, придавая облику воинский шарм. Женский ардангский костюм вначале показался мне простым и непритязательным. Но, надев юбку, приталенную блузу и отороченную полосой светлой ткани жилетку, увидела, что одежда изящно подчеркивала достоинства женской фигуры. В костюме я казалась не просто стройной, а даже хрупкой. Головной платок, предложенный Леттой, отличался от купленного в Соломе. Начнем с того, что традиционный ардангский головной убор состоял из двух платков. Первый, полностью прикрытый вторым, поддерживал собранную в узел на затылке косу, чтобы волосы не выпадали из прически. Наружный платок был расшит по краям светлой ниткой, а его удлиненные кончики удобно завязывались на затылке. Летта, помогавшая мне укрепить платки, ни словом не обмолвилась о том, что не одобряет супружескую маскировку. И даже наблюдая за женщиной в зеркало, я не увидела ее истинного отношения к этой идее.

Вообще и Клод, и Летта держались более чем корректно. Не просто вежливо, а дружелюбно, почти по-семейному. Не знаю, чувствовала бы я фальшь, если бы не слышала разговор, но к концу обеда это лицемерие бесило. Они по-прежнему называли меня 'лайли'. Зачем? Чтобы подчеркнуть этим обращением незаслуженное мной доверие? Чтобы показать благодарность, перевесившую подозрения? Но не мне, ведь считалось, что нюансов значения обращений я не знала. Ромэру. Но арданга это не радовало. Я же замечала, он хмурился каждый раз, когда слышал, что меня так называли. Клод и Летта не могли этого не видеть.

А я понимала, что Ромэр нервничал, а оттого сама переживала еще больше, с трудом сдерживала дрожь. Легче стало, когда арданг как бы невзначай положил ладонь рядом с моей, почти касаясь. Но только почти. Еще вчера он, не колеблясь, коснулся бы меня... Неожиданно для себя добавила 'подобно шаролезцу'. Нет смысла отрицать, что у нас проще относятся к прикосновениям. Не в этом ли кроется основа уверенности в распутности наших женщин? Вспомнив те правила ардангского этикета, что просачивались сквозь страницы книг, поняла, что, не касаясь меня, Ромэр подчеркивает исключительно дружеский характер наших отношений. Уверена, Летта и Клод заметили и это.

Я подчинялась их правилам, замалчивала свое понимание их разговоров... А хотелось заставить высказать мне в лицо претензии, недовольство, прояснить недосказанности, возможно, даже открыть тайну своего происхождения или сказать, что прекрасно понимаю ардангский. Разумеется, никакую из этих глупостей я совершать не стала. Девушка королевской крови обязана быть осмотрительной, ей не след показывать истинные эмоции посторонним. Так что я держала себя в руках и скромно помалкивала, опустив глаза долу.

Никогда бы не подумала, что настолько болезненно восприму закономерное недоверие родственников Ромэра. Что их отношение будет меня так ужасно обижать.

Ложиться спать собирались рано, задолго до захода солнца. Я этому радовалась, думала, хоть удастся отдохнуть перед дорогой. Надежде оправдаться не судилось, но так было только к лучшему.

Пока мы в гостиной пили чай, серьезных разговоров не заводили. Потом зашел Варлин, дальний родственник Летты, владелец того самого дома, из которого можно было попасть за городскую стену. Высокий светловолосый мужчина лет сорока, увидев Ромэра, побледнел и замер в дверях как вкопанный. С минуту он молчал, не сводя с Ромэра расширенных от удивления глаз, которым, кажется, не верил. Судя по всему, Клод не сказал родственнику, зачем пригласил его в тот вечер к себе. Но с удивлением Варлин справился быстро и, издав восторженный вопль, бросился обнимать Ромэра. Да так, что кости едва не хрустели.

Вопросы посыпались, как горох из мешка. Разумеется, вначале разговаривали на ардангском. Когда Ромэр через десяток минут вынырнул из этого моря, попросил Варлина перейти на шаролез и представил мне родственника. Услышав определение 'спасительница', Варлин отвесил мне поясной поклон и принялся благодарить. А узнав от Ромэра краткую историю нашего побега, и вовсе упал передо мной на колено и, поцеловав руку, стал убеждать, что я просто не представляю, не могу понять, что именно сделала для Ромэра, всей его семьи и Арданга в целом. Я же в совершеннейшем смущении краснела, не находя слов.

Варлин ненадолго задержался в доме, несмотря на приглашение выпить с нами чаю с ковригой.

— Какой чай? Летта, Господь с тобой! Ромэр вернулся! Король вернулся! — выпалил мужчина. — Поспешу домой, расскажу все семье. То-то Ирла обрадуется!

С этими словами он подхватил узел с не подошедшей одеждой и вместе с Клодом вышел на улицу.

— О твоем возвращении к утру будет знать весь город, — глядя в окно на мужчин, выходивших за калитку, сказала я.