Последователи Глубины

И он принял решение идти напролом. Осторожничать и перестраховываться не имело никакого смысла.

Оттолкнув одного из контролеров, Юнг внаглую перемахнул через заграждение и рванул к площадке, где толпились прошедшие регистрацию пассажиры. Кто-то пытался кричать вслед, угрожал расправой и прочей ерундой. Юнг не слушал эти бесполезные потуги, впрочем, как и его напарник. Сейчас их заботили исключительно беглецы.

Они спустились по широкой лестнице и рванули вправо, куда вела путеводная нить недавнего прошлого.

— Вон они! Это точно они! — внезапно проревел мистер Фрейд и указал на нижний ярус.

Четыре человека, четыре ускользающие цели — они были так близко, и в то же время, достаточно далеко, чтобы настигнуть их. Но главным был еще один занимательный факт — за беглецами следовали еще двое. Высокий и сутулый констебль, вооруженный пятизарядным 'Вестон-Крю' и до боли знакомый представитель церкви, праведник Дорн.

Стиснув зубы, Юнг перегнулся через перила, быстро просчитал маршрут убегающей четверки и, ударив кулаком по мраморной площадке, легко перемахнул через препятствие.

Вот теперь точно все. Либо действовать жестко и напористо, как любил выражаться их заказчик. Либо упустить последний шанс выполнить поставленную перед ними задачу.

Служитель Дорн бежал по тенистой аллее, пытаясь соблюдать определенную дистанцию. Безусловно, его волновал один очень занимательный вопрос: зачем Тронутым понадобились эти запуганные подростки и их исхудавший приятель? Но еще больше его заботило нечто иное. В какой именно момент в эту погоню вмешаются те, ради кого он проделал путь в пять тысяч морских лиг?

— Это они?! — раздался запыхавшийся голос констебля.

— Кто? — не сразу сообразил праведник.

— Ну те опасные парни, о которых ты говорил!

— Нет, но они близко...

Договорить Дорн не успел — мощный удар в одну секунду сшиб его с ног. И сразу же послышались шум, крики и многочисленный топот.

— Что за безумие! — Пытаясь понять, что произошло, констебль замотал головой, но вместо того чтобы встать на ноги, вновь плюхнулся на землю.

Церковник очухался гораздо быстрее. Из-под плаща возник обоюдоострый валет, только применить его служитель так и не успел. Высокий, скрипучий голос привлек к себе внимание, заставив праведника замереть на месте. Посредине аллеи, преградив дорогу к беглецам, стоял его кровный враг. Тощий, слегка сгорбленный человек в сером костюме и шляпе-котелке. Выглядел он весьма уверенно. Так, словно ему нет равных ни на этом свете, ни на любом другом. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: Тронутые всегда считались лучшими наемниками — никаких ограничений, правил, и подобной ерунды, любой каприз за деньги нанимателя.

'Стало быть, вы нашли меня сами, — смекнул церковник. — Что ж, так даже лучше. Только где же твой тупоголовый напарник?'

Мистер Фрейд не заставил себя долго ждать. Он не спеша выбрался из кустов, откуда и метнул в пробегавших одну из мраморных статуй богини неспокойного моря Бурь. Решив не мешать тощему разбираться с делами, здоровяк отряхнул руки и поудобнее устроился на соседней скамейке.

— Уберите оружие, мой дорогой болван! — посоветовал ему мистер Юнг.

Помолчав, он подождал, пока церковник выполнит его требования и, раскурив толстую сигару, продолжил:

— Скажите на милость, сколько раз мне придется просить вас? Забудьте про нас! Или вы еще не поняли, что играете с огнем? А это весьма опасное занятие, между прочим.

— Ага, и довольно кровавое, — поддакнул здоровяк.

— Хм, я кажется, понял причину вашего упрямства. Вы еще не обнаружили тела ваших учеников! — предположил Юнг. — Тогда могу подсказать, где валяются их ошметки.

— А какой в том прок, как бы это, — вновь мешался в разговор Фрейд. — У них ведь того на этого... нету ни глаз, ни языка.

Стиснув зубы, церковник с честью выдержал нападки Тронутых, разве что тихо произнес короткое ругательство на языке свободного ветра. Его верные братья, самые первые, самые лучшие ученики заслуживали чего угодно, но только не подобной участи. Ужасная смерть, наполненная мучениями и болью. Теперь служитель еще сильнее прочувствовал значение слова истинное зло. Именно так назвал Маяковый пилигрим тех, кто в данную минуту стоял перед праведным воином Дорном. На расстоянии всего двух десятков шагов. Так близко и одновременно так далеко. Ведь главной целью были не они. Расправиться с гнусными убийцами — невелика честь. Они всего лишь исполнители. Уничтожишь одних, придут другие. А вот их хозяин, повелитель, наставник — вот кто заслуживает смерти. Беспринципный, наполненный равнодушием и ужасной силой человек, даровавший своим помощникам бессмертие. Именно с его легкой руки были совершены все эти злодеяния.

— Запомните, мистер редкостная заноза, это мое последнее предупреждение! — рявкнул тощий, заметив, как на нижнем ярусе происходит людское брожение.

Такого не ожидал никто — ни праведник, видавший смерть и отчаянье чумного города, ни констебль — воевавший в пустыне Мехики с жестокими отступниками староверами. Юнг просто схватил за глотку несколько пробегавших мимо перепуганных пассажиров и холоднокровно перерезал им горло. Мерзко и цинично, будто ему под руку попалась пара индюшек. Резкое движение, брызги крови и предсмертный хрип. Все было выполнено настолько профессионально, что Бушевич даже не успел выхватить револьвер. Три тела практически одновременно повалились на землю тяжелыми мешками. А в следующую секунду тощий обернулся к своему приятелю, гордо восседавшему на ближайшей скамейке, и взмахнул руками, словно дирижер палочкой. Ответом был короткий кивок. Крики отчаянья, что витали по аллее, внезапно наполнились протяжной, режущей слух, музыкой. Здоровяк зажимал толстыми пальцами узкие дырочки все быстрее и быстрее. Только мелодия не становилась приятнее. Напротив, она превратилась в один невыносимый гул.

Зажав уши, констебль старался не только удержать в руках револьвер, но и не упустить из вида двух странных господ. В мозгах пульсировала лишь одна патовая мысль — эти люди опасны! Смертельно опасны! И, кажется, только сейчас Бушевич понял, о каких именно умениях говорил праведник.

Но необходимо что-то изменить! Как-то воспрепятствовать!

— Чего вы стоите?! — окрикнул он церковника.

Служитель обернулся, и констебль все понял по глазам. Слишком поздно! Уже ничего не исправить!

Несколько глухих выстрелов прозвучали настолько отчетливо, что даже отвратительная музыка ушла на второй план. Да и весь окружающий мир просто исчез. Руки констебля опустились, и он растерянно разжал ладонь. Пистолет глухо упал на землю. Он пытался поступить правильно — взять и навсегда уничтожить зло, которое так бессовестно вторглось на его территорию. Но как можно сражаться с теми, кто не имеет слабого места? И с теми, кто не знает слова смерть...

Живой щит возник внезапно. Люди, которые еще минуту назад валялись на земле тряпичными куклами, вдруг встали и преградили путь свинцовым мерилами справедливости. Время разделилось на сейчас и потом. Сейчас еще констебль желал положить конец смертоубийствам, а потом осознал — он не сможет совладать с неведомой силой.

Трое мертвецов, приняв на себя атаку, шипя и брызгая пеной, словно морские гады, стали медленно приближаться церковнику, который став у них на пути выставил вперед причудливый кинжал.

— Поиграйте с ними, мистер музыкант, — отряхнув ладони, сказал тощий и отправился вниз по аллее, постепенно ускоряя шаг.

— Это мы завсегда, — раздался залихватский бас здоровяка. Музыка прекратилась, но лишь для того чтобы зазвучать вновь.

Стеклянные двери телеграфа распахнулись настолько резко, что звонок, висевший над самым потолком, слетел с крепежа и, сделав звучное сальто, упал и покатился по полу.

— Что вы себе позволяете, мистер?! — возмутилась одна из молодых стенографисток и потянулась за дежурным свистком.

— Не стоит, милая. С меня сегодня хватит резких звуков! — фыркнул Юнг и перекрыл вход, сковав обе двери кочергой. — Давайте договоримся: я говорю — вы дублируете, и мы расходимся полюбовно. Идет?

— Не дублируем, а стенографируем, — поправила его вторая служащая, и после этих слов ее пробила нервная икота.

— Пускай так, — оскалив желтые зубы, согласился Юнг. — Итак, кто из вас быстрее строчит пальцами. А?

Обе стенографистки переглянулись.

— А что будет потом? — осторожно поинтересовалась первая.

— Ничего хорошего, — сказал наемник и двинулся к стойке.

Оказавшись на улице, Юнг вытер кипельно-белым платком лезвие тесака, скомкал окровавленную ткань и резко отбросил ее в сторону.

ГЛАВА 5. ДВА ПУТИ К ОДНОЙ ЦЕЛИ

На море был штиль. Яркое солнце палило как в самый разгар сезона уловов, словно перед наступающими холодами, пыталось показать, что оно еще чего-то стоит. Но как бы оно ни старалось, побороть наступающее ненастье ему было под силу. Осенняя прохлада уже кружила над спящей гладью, не давая возможности ярким лучам одурманить разум слепящими отблесками.

Бывший глубинщик стоял возле борта, облокотившись на поручень, и слепо взирал в пустынную даль. Ульга подошла осторожно, стараясь не нарушать вкрадчивой тишины.

— Не переживай, опасность миновала, — внезапно произнес Кимпл.

— Вы о чем? — девушка растерянно заозиралась по сторонам.

— Я говорю о тех людях, которые остались на берегу.

Почувствовав легкий ветерок, девушка поежилась и сделала шаг в направлении узника.

— Мне показалось... хотя я не совсем уверена, — начала говорить Ульга, но собеседник прервал ее, предосудительно цокнув языком:

— Не обманывай себя. Ты видела то, что видела. Ни больше, ни меньше. И смерть играет в этих воспоминаниях не последнюю роль.

— Я стараюсь понять, только мне многое не доступно...

Ульге был неприятен этот разговор, но она понимала — избежать его не получится.

— Скажи, те люди, что следуют за нами по пятам... Ты их знаешь?

— Нет, — встрепенулась девушка. — Они мне незнакомы, — и после короткой паузы, осторожно поинтересовалась: — А вам? Просто я решила, что им нужны именно вы. И подводному народу, кстати, тоже.

Рут грустно улыбнулся и задумчиво уставился ввысь, туда где вальяжно раскинулись безмолвные небесные просторы.

— Почти двадцать лет я висел в клетке, как гребанный хохлатый попугай! Забытый всеми, даже приставучими усатыми крысами. А теперь вдруг понадобился неким опасным господам. Забавно, не правда ли?

— Не вижу ничего забавного, — честно ответила Ульга. — Я бы на вашем месте призадумалась.

На лице Рута появилась широкая улыбка.

— Ты права, я задумался. И знаешь, что придумал? Да ровным счетом ничего. Вот решил, может быть, ты мне подскажешь. Ответить, в чем ценность старого больного морского волка, который обронил свою жизнь где-то в глубинах нескучного моря? Разве что в его воспоминаниях. Но к несчастью, они у меня такие обрывистые, что не представляют интереса даже для крючконосых хронистов.

Ульга нахмурилась:

— Хотите сказать, что... — Но так и не осмелилась закончить предложение. Внезапный страх сковал ее уста. Замотав головой, она попятилась назад, будто желая укрыться от надвигающейся опасности в своей вымышленной раковине.

Приблизившись, узник оглянулся и тихо шепну ей на ухо:

— Лучше подумай: чем таким ты ценна для детей глубины? И посильнее натяни на руки свои перчатки, чтобы они не выставили напоказ...

Резкий толчок в грудь вынудил Кимпла оступиться и едва ли не выпасть за борт.

— Не смей к ней прикасаться! — сжав кулаки и рявкнув словно волчонок, вмешался унд. Его кожа уже отливала бледно-зеленым цветом защитной чешуи. — Если ты еще хоть раз...

— Он не трогал меня, — сказала Ульга и схватила друга за запястье. — Правда, он ни в чем не виноват.

Узник отреагировал более чем спокойно: отряхнул куртку, грустно улыбнулся и, обойдя стороной пышущего гневом юнца, направился к себе в каюту.

— Созреешь для разговора, зови. — Его слова прозвучали в голове неуловимым эхом. И судя по отрешенным взглядам, эти слова было предназначено услышать только Ульге, а не ее друзьям.

— Хочешь знать мое мнение? Так вот, слушай. Чем больше я нахожусь в обществе этого душевнобольного человека, тем сильнее он меня пугает, — со всей откровенностью высказался Дорченский.

— И что он себе позволяет?! — проводив узника взглядом, поинтересовался унд.

— Ты не понимаешь, — покачала головой Ульга. — Просто он знает... слишком многое ... из того, что происходит со мной... — В ее глазах появились слезинки. И она смущенно опустила голову, скрыв лицо под длиной челкой.

Юноши стояли в растерянности, осторожно обмениваясь взглядами.

— Может бросим все это приключение и вернемся домой, а? — немного помолчав, предложил изобретатель.

Ульга не отреагировала.

— Ян прав, пока мы не наломали дров, давай повернем обратно... Ну его, это Подземье со всеми резервациями, — поддержал приятеля Крутс. — Поверь, так будет лучше для всех нас...

Девушка всхлипнула и поворот ее головы дал понять, что думает она имеет совершенно иначе.

— Да сдался тебе этот психопат! — играя скулами, не унимался Дорченский. — Поплавали и хватит. Давай возвращаться на материк. Мы просто обратимся в адмиралтейство. И они нам помогут. Защитят нас! А этих душегубов изловят и засунут в душные подвалы Ржавого подшипника.

— Он дело говорит, Ульга. Давай, соглашайся! — Унд попытался приобнять подругу, но та ловко выскользнула из его рук и отбежала к лестнице, ведущей на капитанский мостик. — Чего ты испугалась? — удивился Крутс.

Смахнув челку, Ульга выставила вперед руки и предупреждающе подняла указательный палец.

— Не прикасайся ко мне. Я не собираюсь ничего менять и поворачивать назад. И не надо меня уговаривать! И еще, Кимпл никакой не злодей, он настоящий герой. И он единственный, кто может нам помочь... Безумные мученики! Да вы ничего не понимаете!

— Так объясни нам, — взмолился унд. — Мы хотим тебя понять... Очень сильно хотим...

— Конечно, — быстро закивал Дорченский.

Ульга только грустно улыбнулась и пожала плечами.

— Ничего не выйдет. Вы не сможете. Он — да, а вы -нет.

— Но почему? — нервно теребя волосы, спросил унд.

— Потому что слишком поздно что-либо объяснять, — раздался с верхней палубы знакомый женский голос.

Пароход шел тихо, слегка выпуская в свинцовое небо клубы черного дыма. Для него паровые двигатели были вспомогательным средством, а основное плаванье проходило под парусами. Может быть, именно по этой причине можно было различить топот женских сапог и еще десяток кованных подошв, совсем не типичных для гражданских моряков.

Первой на мостике появилась их спасительница, правда теперь ее внешний вид сильно отличался от услужливой официантки. Широкую юбку сменили свободные бриджи, а фартук — холщовая туника и черная жилетка поверх нее. В новом обличие нашлось место и оружию. Из-за спины выглядывало дуло винтовки, а на поясе, в кобуре, примостился трехзарядный подводный бур. Чуть поодаль возникли мрачные фигуры дюжины высоких крепких мужчин. Они тоже были вооружены, а на их лицах явно читалась враждебность.