| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Гайди, ну что ты, перестань! Это же обычный пес. Раб, убивающий по приказу, — он старался говорить ласково, но не очень выходило, — Он не стоит твоих слез... успокойся, ну?
Вдруг мальчишку словно прорвало, от равнодушной безучастности и следа не осталось. Он вскинул голову и в глазах полыхнул такой гнев, что даже с петлей на шее парень показался страшным.
— Встань, дура! — Закричал он девушке — Не унижайся — это бесполезно. Ты перепутала — я тебя не знаю. Вставай и уходи отсюда, не смотри! — Демон не очень хорошо понимал майорданский, но понимания и не требовалось. К тому же, увидев, что девчонка не слушает, парень добавил уже для него, спокойно и без крика, — Убери ее, дерьмо.
— Гайди, иди вниз, — Бахрус поднял девушку на ноги и встряхнул, — не реви и уходи. Тут женщине делать нечего. Эй, паршивцы! уберите девочку. Заприте где-нибудь, пока я не закончу.
— Значит, ты все-таки что-то чувствуешь? — спросил Демон, когда двое подвернувшихся матросов увели Гайди, — Если я эту малышку на твоих глазах резать начну, скажешь, кто приказал Дана убить?
— Ложь, — майорданец изобразил полное недоверие его словам. Говорил он, может, и не слишком хорошо, но выразительная мимика покрывала этот недостаток с лихвой.
— Думаешь, я не убью ее ради мести за друга? — мальчишка передернул плечами, Демон усмехнулся, — правильно думаешь. Приятно иметь дело с умным человеком. Но вот умный бы знал, что еще немного — и ты лишишься рук. У тебя уже пальцы синие. Хочешь, развяжу? Или потуже затянуть?
— Ты... убьешь меня? Зачем руки, если мертвый?
— Опять угадал, — пират, кажется, начал понимать, что мог найти в парне Берт Ассинг, — Храбришься? Да только я все равно вижу: губешки дрожат, зубы клацают и колени ходуном ходят. Тебе страшно, Незабудка. Так что я еще немного подожду, пока ты штаны намочишь.
Мальчишка пренебрежительно скривился, показал язык, а потом закатил глаза и отвернулся: "Не дождешься, и не воображай, что сломил меня. И вообще отстань, надоел". Уж куда яснее — и слова ни к чему.
— Ладно, толку не будет, так я и думал... Пэг, кончай с ним...
— Подожди, капитан! — к Демону подошел Белый, — подожди, успеешь еще повесить... ты лучше вот на это глянь, — В руках он держал пояс с разбойничьими ножами в проклепанных ножнах — оружие этого сопляка. Видел?
— Нет. А что такое?
— Так на, смотри. Пэг — молодой еще, не знает, но ты-то эти игрушки не забыл, небось?
Демон взял пояс и с удивлением уставился на ножи. Он долго разглядывал сначала ножны, потом вынул один и покрутил в руке, хотя и так было ясно, узнал сразу. Ножи Билкума-Душистой Травки, он бы их из тысячи узнал, хоть и почитай как более двадцати лет не видел... у мальчика они или потому, что Билкума нет больше на свете, или потому, что старик сам их отдал... А он как-то говорил, что отдаст свое оружие только сыну.
Что случилось с его сыном и дочками, Демон слышал.
— Белый, славно, что заметил... Откуда у тебя это, парень?
— Мое дело.
— Нет, цветочек, теперь — мое... — он немного подумал и добавил, — Я хозяина этих клинков давно ищу. Найду — в куски изрежу... теперь вижу: в Равдене искать надо. Старше меня, в мазях да элексирах сведущ, Билкумом зовут. Не подскажешь чего? Нет? Что ж, сам дознаюсь — дело плевое, — Бахрус опять принялся разглядывать пояс, словно забыв о пленнике, — Кто у нас тут заморской травой промышляет да веселящим листом приторговывает? Вигорд? Вот с него и начну, уж он-то наверняка знать должен...
— Эй, Демон!
Демон оглянулся на майорданца. Мальчишка весь подобрался, даже дрожать перестал, словно вовсе о петле на шее забыл, лицо потемнело, а глаза горели пурпуром, словно закатное зарево.
— Что еще, дохлятина?
— Давай, вешай, — процедил парень, — но смотри, тронешь его хоть пальцем, я из Копей вернусь по твое равное рыло, кишки выпущу и смотреть буду, как ты скулишь да собственное дерьмо жрешь, лишь бы быстрее сдохнуть. Так и будет, знай.
Демон вдруг застыл в ужасе... нет, не угрозы висельника напугали свирепого дежганского разбойника — он воочию увидел другого юношу, такого же, как этот: сильного, отважного, пригожего. И такого же глупого.
... В тот день сияло солнце. Оно лилось над морем радостным золотом. Свежий ветер врывался в комнату принося с собой запах морской соли, свежести и водорослей. Молодой моряк был счастлив — сегодня его любимая должна была ответить и ответить "да" — он был в этом уверен. Она ждала его долгие два года, пока шли сражения...
Гостиница стояла совсем недалеко от дома Эльмы — только пару улиц пройти. Бахрус отправился к невесте в парадном костюме, том самом, в котором среди прочих дежганских капитанов принимал капитуляцию имперского флота.
День был необычно солнечный, а люди приветливы но все было как-то не так. Нет в воздухе не витала тревога или напряженность, наоборот все было слишком хорошо и правильно — это Бахрус понял уже потом...
Дом Эльмы стоял чуть поодаль от других домов и на свободном месте был разбит сад. Бахрус вошел в сад. Его сразу насторожил вид помятого цветника и грязные следы на крыльце, он прибавил шагу. Дверь оказалась распахнута, первый этаж пуст. Со второго доносились приглушенные голоса, но разобрать, о чем и кто говорит, было невозможно. Молодой капитан взлетел вверх по лестнице. "Справа — кабинет ее отца" — припомнил он. Голоса доносились оттуда. Дверь оказалась приоткрытой, и Бахрус заглянул внутрь: Два человека с ножами стоят у стола, рядом прикрученная к стулу Эльма...
Он распахнул дверь, сабля будто сама собой оказалась в руке.
— Отпустите её! — глаза Бахруса пылали.
— Легче друг, легче. Нам разобраться надо. Все по закону. — один из чужаков шагнул в сторону капитана.
— Стой! — Бахрус выставил саблю вперед.
— Эй! Ты железку-то спрячь, а то ещё поранишь кого ни будь. — Чужак остановился.
— Отпустите её! — повторил Бахрус.
— Да, сейчас, — бандит ухмыльнулся. — Убери-ка его Хажук.
Бахрус оглянулся — сзади стоял человек с дубиной. Удар и темнота...
Очнулся капитан в том же самом кабинете... Руки оказались вывернутыми в плечах и задранными вверх. Связанные ноги едва касались пола.
Комната была перевернута вверх дном, ящики стола валялись на полу вперемежку с книгами. Один из разбойников склонился над Эльмой.
— Да, милая, похоже, ты не соврала — нету у тебя барышей. — он погладил её по волосам и повернулся к своим. — Что, ребят, денег нету, а долг есть. Будем изымать. Кто первый?
— Я! — вперед вышел поджарый жилистый бандит с серым лицом. — Я таких крошек люблю.
— Только тронь её! — Бахрус грозно смотрел в сторону бандитов.
— О! Смотрите кто проснулся! — хохотнул тот что стоял рядом с Эльмой. — Твой герой, крошка? Хорош, нечего сказать... А что ты сделаешь?!
— Узнаешь мразь! Тронь ее — и тебе конец!
Бандит достал нож, подошел к Бахрусу и приставил нож ему к горлу.
— Ну что? Убить мне тебя сейчас или попозже? А? как ты выбираешь?
Бахрус не ответил, только посмотрел прямо в глаза бандиту.
— Нет, не буду я тебя убивать... сразу. — и разбойник коротко ударил капитана ножом в живот. — Вот так! Быстро не сдохнешь, часок другой поживешь, мы пока с девчонкой поразвлечемся. А ты, друг мой, полюбуешься...
Бандит отвернулся от стремительно бледнеющего Бахруса.
— Ну что Шакал приступай.
Шакал — тот поджарый бандит подошел к тихо плачущей Эльме снял веревки — она даже не пыталась бежать — страх парализовал её. Медленно очень медленно как казалось Бахрусу начал снимать с неё одежду. Вот уже белый кружевной корсет упал к ногам.. потянулся рукой вниз... А Бахрус смотрел как завороженный и не мог оторвать взгляд словно старался запечатлеть каждый момент, чтобы запомнить все, чтобы не забыть ничего когда он станет платить по счетам!
Шакал закончил встал и посмотрев на Бахруса осклабился и показал ему окровавленную руку.
— Хажук теперь ты. — Шакал сел на стул.
Хажук с какой-то детской радостью смотрел на лежащую на полу девушку из приоткрытой пасти буквально текли слюни. Он бросился на Эльму, он брал её зло безжалостно... она кричала от боли, а он гоготал и продолжал насиловать.
Последним был их предводитель. Он делал дело нарочито медленно, напоказ, словно смаковал страдания своих жертв.
Он приподнялся на руках над плачущей Эльмой:
— Ну вот красавица — нету больше долга у тебя. Мы в расчете.
Он наклонился к ней, чтобы поцеловать и тут же вскочил.
— Ах ты сука!! Мой нос! — он держался за лицо, по руке текла кровь.
Бандит выхватил нож и вонзил Эльме в грудь она только и успела что вскрикнуть но тут же замолчала.
— Нет! — с трудом выдохнул Бахрус невольно пытаясь разорвать веревки. — Ты убил её! Тебе конец! Я найду тебя, где бы ты ни был, где бы я ни оказался! Хоть под водой хоть под землей! Нигде, слышишь, ты!.. Нигде тебе не укрыться! Я достану тебя пламенем тысячи преисподних!.. Ты — мертвец, слышишь?!... Ты уже мертв...
Бахрус опустил голову и начал тяжело дышать. Когда снова поднял бандит стоял рядом с ним и держал в руке окровавленный нож.
— Хорошо говоришь, парень, я заслушался. Да только покойник не я, а ты. — Он посмотрел на нож. — А вот тебе на последок!
Бандит полоснул Бахруса поперек лица — глубокий порез мгновенно оброс кровавой бахромой, по полу застучали крупные капли...
— Пошли ребята, тут — все.
Они ушли, оставив Бахруса наедине с Эльмой... Она лежала на полу раскинув руки и чуть приоткрыв рот из которого вытекла струйка крови.
— Канаф помоги мне... — прошептал капитан из последних сил...
В тот день он, глупец, вообразил себя победителем, у ног которого лежит весь мир!.. и был убит. Точно так же, как этот щенок, он, связанный, беспомощный, почти мертвый, клялся вернуться из любой преисподней этого мира, чтобы отомстить. Тогда он сдержал слово, теперь носит преисподнюю внутри себя — такова плата. Когда-то хватало одного взгляда — и женщины дарили любовь, а мужчины преданность... теперь он сам не может смотреть в зеркало без отвращения.
Он даже не понял, отчего слова мальчишки так его разозлили, но только теперь ему и в самом деле захотелось его смерти, захотелось страстно, неодолимо, мучительно. "А ведь и щенку этому убить хочется! Мне бы хотелось. Я бы все отдал за удар, за единственный, последний... Сейчас подойду — и он ударит. Без малейшей надежды на успех — все равно попробует. Ногой. В горло или в висок, убить, умереть... лишь бы все кончилось. А руки связаны — не устоять..."
— С чего ты взял, псеныш, что я твой лай понимать должен? — Демон, уже готовый к удару, шагнул вперед.
— Все ты понял...
Парнишка развернулся, резко выбросил ногу... и соскользнул с бочонка. Ноги судорожно дернулись, ища опоры...
Ударить себя в висок Демон не позволил, однако по голове получил. Мир дрогнул, поплыл... пират оступился, и чуть не свалился, сделав несколько шагов назад. Едва обретя равновесие, он рванул из ножен саблю.
Клинок свистнул над головой, и мальчишка рухнул на палубу. Когда хотел, Демон двигался быстро, очень быстро. Он одним махом перерезал веревку на шее и путы на руках пленника, а потом от всей души ударил его носком сапога в грудь. Парнишка отлетел на несколько шагов в сторону, попытался приподняться, снова упал; изо рта потекла сукровичная слизь.
Демон сгреб парня за рубаху и приподнял над полом.
— Ты, пес смердящий, убил Дана. Знаешь, что это для меня? Никогда тебе, сука, не понять... — синие глаза майорданца потухли, он ничего не слышал и не соображал. Пират это видел, но остановиться уже не мог, — Когда я был молод и глуп, Билкум спас мне жизнь. Ради него, и ради мольбы Гайди я тебя не убью. Сегодня. Но если попадешься мне еще раз — пеняй на себя, — и с силой швырнул на доски.
— Пэг! — окликнул он, отдышавшись, — выбрось эту дохлятину с "Ястреба". Да смотри, не трогай. Хватит ему.
Эри не чувствовал страха разумом — он давно забыл это ощущение, только по липкому от пота телу волнами прокатывал озноб, зубы отбивали дробь да живот вновь и вновь мучительно стягивало в узел. Встать сейчас и пробовать не стоило — колени подломятся, и он снова ткнется носом в ноги своего мучителя. "Напомнить бы этой свинье, что капитан приказывал не бить..." — мысль казалась здравой, но такой далекой... и тут же сменилась другой: "А хоть бы убил. Может, лучше? Только, чтобы сразу..."
— Что, сучонок, не тявкаешь больше? — Пэг коротко, но с чувством еще пару раз пнул свернувшегося клубком пленника в спину. Однако интерес пропал быстро: парнишка в ответ не стонал, даже не вздрагивал, — Это тебе за мою руку... Капитана нашего благодари, а я бы так подольше поглядел, как ты в петле дергаешься. Ладно, загорай тут... — он бросил рядом пояс с оружием.
Звук удаляющихся шагов и зыбкое, неверное чувство облегчения.
Боль постепенно отпускала, только дрожь все усиливалась. Эр попытался вдохнуть поглубже и расслабиться... сейчас главное — отдых... А потом он подумает, как поступить с Бертом и Блиндой.
Блинда... одна мысль о ней ранила сильнее всех угроз Демона и побоев Пэга. Сердце сжало такой тоской, что он чуть не взвыл.
"А то ты не знал! — одернул он сам себя, — Знал, всегда знал! С самого начала. Да только не мог отказаться... А ведь тебя предупреждали!.."
— Вставай, падаль! — Буст обычно не орал, но сегодня, видно, вошел в раж, — Вставай, а то прикончу. Думаешь, в бою кто-то позволит тебе валяться? Вставай и сражайся!
Он ткнул мальчишку тренировочным мечом в бок, тот вскрикнул, но встать не попытался. — Слабак, — Божественный вздохнул и отступился, — Наир, забери. Не должно быть, чтобы я его сильно поранил, но осмотри все же.
Наир, лекарь псарни, на которой вырос Эри, молодой сутулый парень с землисто-серым лицом, страдал одышкой, не мог долго ходить или стоять, но дело свое знал отменно — здоровью мальчишки вряд ли что-то угрожало.
Их было пятнадцать — лучших из лучших. И вот двенадцатилетний Эри, самый младший, остался один.
Буст отер пот, перевернул опустевшую колбу часов и усмехнулся:
— Ну, синеглазенький, давай сюда. Посмотрим, из чего тебя лепили...
Эр каждый день сражался и с товарищами, и с наставниками и уже привык считать себя неплохим мечником, тем более что в отличие от прочих, владел обеими руками совершенно одинаково — "одинаково превосходно", как отрекомендовали Бусту. Но только теперь он понял, что все его мастерство медяка тертого не стоит — старший наставник и впрямь был божественным. Вода в часах и на четверть не пролилась, а он уже начал пропускать удары. На половине он в первый раз упал...
Дальше он падал, только лишь успевая подняться, а подниматься становилось все труднее и больнее — что-что, а как избить до полусмерти и при этом не искалечить, Буст знал в совершенстве. Когда сорвалась последняя капля, Эри вновь попытался встать, но Божественный ногой вдавил его щеку в каменное крошево двора.
— Уймись, безумец, твое время вышло, или ты вправду хочешь быть убитым?
Потом он лежал, пытаясь выровнять дыхание и унять дрожь... в голове было гулко и пусто... как из далека прозвучали голоса:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
