Дистанция Стайера 2: Вотчина саламандры

— Это очевидное решение, но неэффективное, — скептически качнул головой аналитик. — В активной стадии охладитель им не повредит. Разве что воздействовать им непосредственно на "яйца".

— Нужно проверить все возможные способы. Если мы хотим закрепиться на планете, то должны научиться бороться с этими "змейками".

— Если вы, Марк Захарович, дадите санкцию на серию экспериментов...

— Дам, когда увижу, что нет опасности для персонала.

— Не могу ничего утверждать, пока...

— Хорошо, тогда другой вопрос, — пока что эти твари доедают "червя", а когда доедят, куда двинутся?

— Скорее всего, туда, где больше металла.

— Что будет, если хоть одна из них попадет в помещения станции?

— Боюсь, будет катастрофа. Судя по наблюдениям, "саламандры" могут преодолевать довольно большие расстояния. А динамика роста численности... вот, гляньте сами.

На экране возникла довольно крутая экспонента.

— Ясно, — кивнул Марк. — Они сожрут станцию, и нас в придачу. А интересно, как они определяют, где есть пожива?

— Думаю, чувствуют магнитные и электрические поля. Они сами суть — сгустки полей и плазмы.

— Это еще одна наводка. Нужно попытаться их ослепить. Или сделать приманку. Примите к сведению. Все присутствующие, у кого есть конструктивные идеи, предлагайте корлидеру Бергу.

— Командир, — один из сидящих у консоли диспетчеров поднял сенсорную маску и обернулся к Марку. — По северному сектору движется огневушка. Направление на купол. Расстояние до периметра триста метров.

Глава 5: Пятнистые крылья

Планета Муар, станция Штрих, Торий Шанский

В длинной гондоле было довольно тесно. Ринат первым забрался внутрь, и уже висел вниз лицом в центре блистера, распятый в паутине упругих лент-амортизаторов. Руки на штурвале, ступни в стременах рычагов хвостового оперения. Место пассажира было ближе к хвосту. Торий вполз внутрь полупрозрачного корпуса, улегся на вогнутый светло-кофейный пол.

— Закрепите растяжки, — потребовал техник, открыв правый боковой люк.

— Как? — возмутился аналитик, — здесь же не повернуться, а половина колец вообще на спине!

— Только ножные и поясные. Сначала левые потом правые. Верхние оставьте мне.

— Понятно. Попытаюсь.

Торий повернулся на левый бок, согнулся насколько смог. Подтянув к себе колено, поймал пряжку, защелкнул на кольце, вшитом в манжету на щиколотке. Поймал следующую. Техник терпеливо ждал.

Наконец все ремни были закреплены.

— Что теперь?

— Сейчас я вас зафиксирую и счастливого полета.

Трех оборотов лебедки хватило, чтобы ленты натянулись, загудели, и Торий повис чуть ниже оси корпуса. Съемочная аппаратура оказалась как раз перед глазами. Приводная рукоять камеры у левой руки, справа спуск и наводка на резкость. Чуть впереди прозрачный круг донного иллюминатора. Еще два окна справа и слева обеспечили почти полный обзор.

— Пассажир зафиксирован, аппарат в норме, пятисекундная готовность, — сообщил техник пилоту и захлопнул боковой люк.

— Ну, надежда Муары, готов? — голос Рината в закрытом объеме "капли" рокотал и многократно повторялся.

— Сам ты... — беззлобно огрызнулся Торий, — Давно готов.

— Тогда держись, сейчас нас зашвырнут!

Гондола качнулась. Сквозь прозрачный фонарь и боковые оконца было видно, как рычаги катапульты пришли в движение, сжимая пружины. Тросы натянулись. Противовесы ушли в крайние точки, замерли на мгновение и сорвались с мест. Рельсы эстокады побежали навстречу. Желудок провалился вниз потом резкий толчок... и невесомость. Пластиковую "каплю" приняло необъятное небо. Внизу зеленая гладь бухты, а впереди только бирюза и синеватые клочки облаков.

— Летим! — в голосе пилота звучал неподдельный восторг. — Приготовься, сейчас выпустим крылышки: три, два, один!

Ринат дернул рукоять. Сквозь тонкую оболочку донесся резкий, как выстрел, хлопок и "капля" словно наткнулась на огромную подушку. По бокам раскрылись перепонки несущих плоскостей. Планер задрал нос, качнулся и выровнялся. В переднем блистере появилась линия горизонта.

— Теперь идем на вираж!

Край неба начал заваливаться вправо. Туда же побежала и водная гладь.

— Теряем высоту. Сейчас разожгу ускоритель, — предупредил Ринат. — Тогда и остальных нагоним.

Над головой сначала тихо, потом все громче зашипел химический прямоточник, выбрасывая назад струю раскаленного воздуха. Планер начал подниматься. Вскоре впереди, слева, показались две другие машины.

Первый раз увидев флаеры и их перепончатые крылья, Торий решил, что в полете они будут напоминать огромных летучих мышей. И ошибся. Над сверкающей зелено-голубой гладью скользили два пятнистых хвостатых мотылька.

Картина вдруг показалась удивительно знакомой, всколыхнула смутные воспоминания. Когда-то давно, в детстве, еще на далекой Тау Торий видел нечто похожее.

"Да, точно, рисунок на стене в детской! Крупные яркие мазки, ощущение света и бескрайнего простора. Не хватает только травы и луговых цветов с желтыми сердечками и белыми лепестками. Ромашки кажется. Только бабочки над ними кружили белые и голубые, а эти желто-кофейные".

— Полкруга прошли, — сообщил Ринат. — Сейчас мы напротив башни.

Станция Штрих вина как на ладони. Тесная крепость, крохотный островок относительной безопасности, одинокий форпост человека на огромной, пустой планете. Белый диск, два ряда темных, бликующих окон по торцу, сбоку шестиметровая игла навигационной башни. Мощная черная колонна центральной опоры вонзилась в пирамидальный утес, торчащий посреди обширной круглой бухты. Обширное водное зеркало служило хорошей защитой от вездесущих кремневых нитей.

Планеры скользили на равном расстоянии и от "гриба" станции и от берега, укрытого черно-синими подушками. Безбрежные поля волосянки, смертельно опасной и загадочной, уходили к горизонту.

— Внимание, подходим к цели.

— К съемке готов, — отрапортовал Торий и взялся за ручки управления камерой.

Впереди по курсу показалась скрытая под голубым зеркалом отмель. Вот ее-то и следовало заснять в качестве первого, тестового задания.

— Хорошее место для аварийной посадки. — Торий навел объектив на подводный бугор, прикидывая глубину над его вершиной. — Там, наверно воды едва по колено.

— Сплюнь, а то накличешь.

— Боишься ноги промочить?

— Лучше начинай съемку, а то проскочим.

— Тогда держи курс ровней.

Приводная ручка крутилась легко и бесшумно. Торий нажал клавишу спуска и начал отслеживать темнеющий под водой бугор.

— Есть. Объект снял. Можем возвращаться.

— Подожди, у нас еще два круга. Сейчас Юра на посадку заходит. Потом Лира. А мы последние в очереди.

Над крышей станции поднялись мачты с паутиной ловителя. Первый мотылек летел прямо в ее центр. Крылья сложились прежде, чем нос пластиковой капли коснулся тросов. Сеть обхватила флаер, мачты спружинили, гася энергию полета демпферами, и осторожно опустили аппарат на взлетную площадку.

— Молодец Юра, вошел как на тренажере.

— Ничего, я сяду не хуже.

— Посмотрим. На втором круге опять пройди над целью. Хочу еще раз снять.

— Перестраховываешься?

— Лишняя тренировка не помешает...

— Ладно, убедил. Готовь свою машинку.

Второй планер сел столь же виртуозно. Флаер со сложенными крыльями лег на ребристые плиты рядом с первым номером. Экипаж выбрался наружу. Первым делом Лира подпрыгнула и помахала Торию рукой.

Завершив круг, Ринат заложил крутой вираж, резко взял вверх и выключил ускоритель. Шипение медленно стихло. В наступившей тишине было слышно, как шуршит и стрекочет ткань несущих плоскостей. Планер скользил в объятия ловителя.

— Сейчас войдем точно по центру. Покажем класс!

Что-то в голосе пилота Торию не понравилось. Он глянул вперед. Они шли слишком быстро и выше сетки. Ринат не рассчитал замедления, и ускоритель выключился с опозданием.

— Поднимай! Мы не попадем! Делай второй круг!

— Попадем. Сейчас, сейчас выровняю.

Ринат оттолкнул штурвал. Планер клюнул носом. Сеть ушла вверх.

— Уходи вверх, делай новый заход!

— Нет уж! Все сели с первого. Я успею! В вакуум! Нет, Юрочка...

Пилот снова дернул штурвал. Машина начала раскачиваться. Паутина впереди то падала, то взлетала вверх. Кокон корпуса гудел и вздрагивал.

— Ты что делаешь!?

— Выравниваю... — в голосе Рината проскочили визгливые панические нотки.

— Крылья, крылья сложи!

Рывок рукояти. Журчание шарниров и тросов, складывающих каркас крыльев, слилось с треском разрываемой ткани. Глухой удар. Манжеты врезались в кожу. Со звоном лопнули растяжки. Тория бросило вперед, потом на левую стену, шлемом в замок бокового люка. Крышка слетела с креплений. В проеме мелькнули ребристые дюралевые плиты.

Первый астероидный пояс Беты Гала, рубка исследовательского бота СТ-7, Стэн Жоссан

Свист носовых сопел просочился сквозь обшивку и сменился басовитым воем пускового режима главных ускорителей. Бот миновал ледяную планету, и маневровые двигатели развернули его кормой вперед. Светлое пятно Млечного Пути кувыркнулись в обзорном поле. Тела экипажа налились тяжестью, впечатываясь в пластиковые ложа кресел.

Челнок гасил скорость, загибая околозвездную орбиту в эллипс с Гончей в фокусе. Командир щедро расходовал рабочее тело для "свечек", опустошая баки. Рядом висит неограниченный запас, нужно только к нему пришвартоваться.

Двигатели смолкли, когда корабль вскарабкался в апогей эллипса и снова начал падать к блестящему шарику. На модели в обзоре начали появляться новые ломтики отсканированной поверхности.

Завершив третий оборот, искусственный интеллект объявил:

— Полетный план выполнен. Согласно заданию челнок СТ-7 выведен на орбиту вокруг планетоида "Гончая".

— Спасибо, седьмой. — Стэн отключил обзор и снял сенсорную маску. — Ну, вот, Сергей Васильевич, Рубикон перейден. Теперь нам в любом случае нужна дозаправка.

— Согласен, иначе даже до ТОРа не доберемся.

— Начнем. — Командир положил ладонь на подлокотник, нажал пальцем на сенсорную панель, включив общее оповещение. — Техническая служба, провести полную проверку, доложить по окончании. Остальному экипажу приготовится к посадке.

Швартовка прошла гладко, как на учениях. Стальная птица замерла, впившись когтями в лед. Последние вибрации сошли на нет, утробное ворчание насосов и генераторов стихло. Газовые хвосты двигателей рассеялись в пространстве, и поверхность ледяного шара предстала перед гостями в полном своем великолепии. Лучи двух звезд преломлялись в гранях ледяных утесов вздыбленных над равниной, порождая радужные брызги, веера и короны. Феерия света, парад радуг.

— Ого, вот это натура!

В рубку осторожно вошел минеролог. За ним медик и лаборант. Гравитация была едва ощутима, и приходилось семенить — почти лететь над полом, едва отталкиваясь носками ботинок.

— Да, сюда бы художника, — поддакнул Эрик. — Думаю, пару гениальных полотен вроде — "Сияющее безмолвие", мы бы получили.

— Если желаете обессмертить себя в творческих кругах, то я только за, — Стэн приглашающе взмахнул рукой. — Но в неслужебное время. А пока прошу располагаться и слушать внимательно.

Курт и Эрик заняли свободные кресла, а Янош привычно подпер спиной переборку. Командир включил голопроектор, и в центре рубки повисла прозрачная модель Гончей, расчерченная геодезической сеткой. Только на месте полюсов зияли неровные дырки. До них сканер не дотянулся.

— Вот наш планетоид. — Стэн коснулся кончиком пальца зелено-голубого шара. — Пятьсот семьдесят два километра в диаметре. Как видите, почти идеально круглый, если не считать торосов. Планы на ближайшее время следующие: первым пунктом заправка, этим займется Чин. Вторым — сейсмолокация. Курт и Янош, подготовьте необходимое оборудование. Остальные процедуры по регламенту картографирования. Последним этапом — взятие образцов. Возможно — обследование интересных объектов непосредственно экипажем. Есть возражения и вопросы?

— Командир, а может не стоит шуметь? Я имею в виду сейсмолокатор?

— Мы и так нашумели достаточно, скрываться уже нет смысла. И ничего подозрительного мы пока не нашли. А знать структуру этого шарика нам необходимо.

Когда рубка опустела, Стэн повернулся к блистеру, вглядываясь в переливы радуг. Слишком уж все празднично и безмятежно. Угрожающе безмятежно. Словно за ярким радостным фасадом скрывается нечто...

— Что-то не так, командир?

— У меня очень нехорошие предчувствия Сергей Васильевич. А интуиции я привык доверять.

— Может, это просто усталость? На этой льдинке "медуза" не наследила. Не знаю, толи к сожалению, толи к счастью.

— Мы еще не прощупали полюса, это десять процентов поверхности.

— Думаете, "медуза" прячется на этих пятачках? И до сих пор ничем себя не выдала?

— Возможно.

— Не доверяете сканеру?

— Доверяю, но... если бы с нами был сенс...

— Кажется, Яноша проверяли на способности.

— Но в обучение не взяли, чем же он нам поможет?

— Да, скорее всего ничем. Тогда...

— Как обычно, будем предельно осторожны, Сергей Васильевич, предельно осторожны.

"Присоска" уже пускала пар, плавя лед и медленно погружаясь вглубь. Два "мураша" вытащили из-под крыла черно-желтую пирамиду генератора сейсмоволн и установив перед носом челнока, принялись укреплять, вгоняя в рыхлое крошево раскаленные стержни — якоря. Закрепив, отбежали метров на двести и направились в разные стороны, выдергивая из обоймы на спине и втыкая в лед серебристые иглы сейсмодатчиков, замыкая полукилометровое кольцо.

Альфа клонилась к горизонту, Бета же стояла почти в зените. Планетка вращалась довольно резво. До синего заката оставались считанные минуты.

— Командир, баки под завязку.

— Спасибо, Чин. Состав?

— Почти аналогичный Кето. Не идеальный, но вполне пригодный. Было бы поменьше аммиака, и больше метана...

— Придется работать с тем, что есть. Подготовь режимы для "свечек" с этим коктейлем. Сергей Васильевич, составляйте маршруты для основного плана и не забудьте резервный вариант.

— На случай экстренного бегства, как я понимаю?

— Именно. В случае чего, греем дюзы и к ТОРу.

— Сделаем.

Навигатор вздохнул, поерзал в ложементе, устраиваясь удобнее, и надвинул на глаза сенсорную маску.

— Командир, пошли первые данные, — сообщил из лаборатории Курт. — Даю картинку в общий обзор.

Стэн прикрыл на три секунды глаза и активировал экран. Слева висела знакомая модель, но теперь она не была полой. В ней появилось розовое ядро. Над ним полупрозрачный слой ледяной коры, в котором...

— Курт, на востоке, в тридцати градусах к северу, что это?

— Полости, командир, трещины. Думаю, есть другие, и довольно глубокие.

Ликта, окрестности кратера "Горн Гефеста", фантом Ник Бобров

Камни отбрасывали длинные чернильные тени на седое поле, такие же глубокие, как и бездонное небо над головой. Свет сползающего за горизонт солнца не мог погасить россыпь холодных редких звезд, серебряных колючек, приставших к угольному мешку.