Дистанция Стайера 2: Вотчина саламандры

Синие и черные полоски кремневого волокна начали складываться в отчетливо различимые линии, собираться в пучки, сливаться, сходясь в одну точку где-то далеко впереди. Торий нажал спуск камеры и принялся крутить рукоятку, взводя пружину приводного механизма. Планер пошел вниз, и картинка сразу рассыпалась на фрагменты. Различить регулярности теперь не удавалось, как ни всматривайся.

Шестеренки мерно жужжали, прокручивая катушку с пленкой. Волосянка внизу волновалась под пронзительным светом голубого солнца. Черная бахрома по краю подушки лениво шевелилась. Вот по ней скользнула тень планера, и в колыхание нитей сбилось, замерло на мгновение.

"Она чувствует тень? Ну конечно, летать здесь нечему. Смена освещенности, это новый раздражитель. Хотя тень могут создавать и облака, только там граница размыта.

Вопрос в том, насколько волосянка разумна, чтобы распознать проекцию планера?"

— Лира можешь пройти по кругу еще раз?

— Пожалуйста, как пожелаете.

"Мотылек" вошел в вираж, скользнул над лагуной, развернулся и снова лег на прежний курс. Теперь Торий специально сосредоточился на бахромчатом крае, заранее включив камеру. И снова "волосы Медузы" на мгновение замерли, когда по ним пробежала тень крыльев.

— Ты закончил?

— Да.

— Планер два — Штриху. Иду на второй объект. Прием.

— Штрих — планеру два. Понял вас, вижу отлично. Прием стабильный. Продолжайте полет. Как поняли? Прием.

— Вас поняла. Конец связи.

Поле кончилось, и под крыльями снова блестела зеленая гладь воды. Впереди лежал один из самых интересных топологических узлов в кремневом одеяле. Нечто вроде неглубокой воронки. На спутниковой съемке линии закручивались, сбегаясь к ее центру.

— Торик, внимание, опускаюсь ниже. Пойдем над водой. Кривая Лагуна большая и воздух здесь холодней. Буду экономить ускоритель.

— А подняться сумеешь?

— Волосянка уже сильно нагрелась. У берега восходящие потоки. Вот они нас и поднимут.

— Лира, будь осторожней. Волосянка чувствует тень.

— Пусть себе. Ей нас не достать.

— Планер два, — вмешался в разговор диспетчер, — почему вы думаете, что волосянка вас видит?

— Бахрома по краям подушек замирала, когда по ней проходила тень планера, — ответил Торий.

— Будьте осторожнее, я сообщу первому планеру.

Альфа светила в хвост машины и темная четырехкрылая проекция бежала по дну мелкой лагуны, на много корпусов обгоняя свой прототип. Лира задумалась, глядя на нее.

— Торик, ты уверен, что она видит нашу тень?

— Почти.

— И может нас достать?

— Не знаю. Все возможно.

— Тогда придется подняться выше. Жалко, над водой так хорошо скользить, как на подушке! Будем снова разжигать ускоритель.

Лира потянула на себя рукоять тяги. Утихшее было шипение снова начало сочиться сквозь обшивку. Впереди показались забереги. Темная колыхающаяся масса, укрывшая бурые камни сплошным ковром.

Тень флаера поднырнула под берег и разом вспрыгнула на сушу. Пластиковая птица начала набирать высоту, нехотя задирая нос. В блистере показался далекий горизонт, плывущие над ним облака.

Торий глянул в нижний иллюминатор. Над бахромчатым краем поднимались длинные гибкие "усы", черные и лоснящиеся.

— Лира, осторожно! Впереди! Поворачивай!

— Держись!

Планер резко завалился влево, пытаясь ускользнуть от угрозы на акваторию лагуны. И это почти удалось. Но волосянка была стремительней. Тонкие плети рассекли воздух, ударили по корпусу.

Свист, треск, глухой удар. "Мотылек" дернулся, клюнул носом. Бирюзовое небо в обзоре блистера сменила зеленая глубина. Планер ударил прозрачным фонарем в бликующее водное зеркало, разбив его на бесчисленные осколки.

Глава 7: Бабочка в сиропе

Промышленный комплекс ТОР, Грентон Бэр

Вторая смена собралась у главной транспортной шахты в полном составе. Грентон специально выбрал время между вахтами, когда поток готовых узлов с промзоны иссяк. Теперь колодец будет пуст не меньше часа.

Конечно, все это мероприятие было категорическим нарушением регламента, но дежурный операт только понимающе усмехнулся и обещал забронировать "трубу". Неформальные традиции важны не меньше официальных правил.

Монтажники, перешучиваясь и похохатывая, окружили зияющий шестиметровый зев колодца. Вниз уходила цепочка белых технических светильников, сливаясь в сплошную линию. Трехсотметровая шахта пронизывала ТОР от верхних транспортных палуб до нижней производственной зоны, погрузившейся глубоко в недра астероида.

— Вперед парни. — Грентон вытолкнул стажеров из лифта и потащил к будущим сослуживцам. — Звание монтажника вам присвоили, теперь осталось только принять в состав смены. Только тогда станете настоящими "объемниками". Вперед не робейте.

— Это наша смена? — обернулся к куратору Редрик.

— Точно, так что постарайтесь категорически им понравится. Вам еще долго работать вместе. Хотя меды говорят, проблем с коллективом у вас не будет.

— Смотрите, вот и наше пополнение! — обернулся самый мощный из мужчин. Обтер рукой бритый череп и протянул робеющим стажерам ладонь. — Бруно к вашим услугам.

— Это Том и Редрик, — подтолкнул вперед подопечных Грен. — Категорически прошу любить и не жаловаться. Сам тренировал. Летать умеют. Ну, почти. Остальному обучите. И не пугайте слишком сильно. Прослежу лично, вы же знаете.

— А то! Будем опекать, как наседка яйца, — хохотнул Бруно.

Монтажники окружили новых членов бригады. Знакомство продолжилось. В руках пилотов появились упаковки тоника. Первыми заставили выпить новичков. Стажеры уже освоились, внутренне расслабились.

Как-то незаметно Том и Редрик оказались на краю колодца, в окружении остальных монтажников. Грентон между ними.

"Ну, пора!"

Навигатор схватил подопечных за талии и толкнул вперед, пригнув вместе с ними в створ шахты.

— Счастливого полета, — раздался бас Бруно.

Его поддержал дружный хохот и улюлюканье остальной бригады.

Прыжок и свободное падение ошеломили стажеров. Оба начали барахтаться в воздухе. Глаза выпучены, на лицах паника, но вопить не начали. Молодцы! Прецеденты были.

На реакцию стажеров определенно стоило посмотреть. Но надо отдать им должное, оба справились со страхом и тошнотой довольно быстро, причем первым, как не странно, Том. Видимо сообразил, что наставник летит рядом, значит и им ничего не грозит.

Грентон крепко держал воспитанников за ременные петли на поясах форменных комбов. Они предназначались для крепления дыхательных аппаратов и были достаточно прочными.

— Все нормально, парни. Это боевое крещение. Традиция! Так что запомните на будущее, молодым не рассказывать! Категорически. К стенам не жмитесь, тогда вернемся назад без единой царапинки.

— Так что... все монтажники так же... прошли? — Редрик пытался успокоить дыхание, и ему это почти удалось.

— Все-таки... — Том пытался подобрать слова. — Это... нечестно...

— Отставить. Проходим нулевую зону. Запоминайте ощущения.

Полет достиг середины шахты — точки с нулевой гравитацией. Мелькнули ярко освещенные порталы средней платформы. Легкость свободного падения сменилась почти неощутимой тяжестью. Теперь масса астероида и громада ТОРа тормозили полет. Бегущая мимо белая лента светильников распалась на отдельные белые нашлепки. И остановилась.

— Погрузочная зона. Мы в самом низу.

Троица выплыла в центр нижнего ангара, и на мгновение зависла. В тусклом свете различимы транспортеры и погрузочные стрелы с манипуляторами. Красные и желтые бортовые огоньки киберов.

В следующую секунду навигатор со стажерами провалились назад в колодец. Снова мелькнула нулевая зона и вот уже видны приветственно машущие монтажники. Под свисты и улюлюканье навигатор с подопечными зависли на уровне обреза колодца.

Под ними лязгнули створки ловителя, перекрывая шахту секторами — заслонками. Троица рухнула вниз в пружинящую пену амортизаторов.

— Грен, все в порядке? — раздался в ухе голос дежурного операта.

— Спасибо, все отлично. Слетали на пять, сейчас выберемся.

Навигатор вскочил, с трудом удерживаясь на зыбкой пузыристой пластине. До края колодца предстояло карабкаться еще пять метров по аварийной лесенке.

— Эй, давайте наверх, мы ждем, — долетело сверху.

— Ну, парни, теперь вы настоящие пилоты. Вперед, наверх. Коллеги ждут.

Стажерам не дали самим перелезть через край. Мужчины вытащили их, хлопая по плечам и спине, поздравляя с первым свободным полетом. Сыпались комментарии о выражении их лиц в первое мгновение.

Грентон вылез из колодца последним, коснулся теплого металлического диска у виска.

— Говорит навигатор Бэр. Шахта свободна. Принимай.

— Понял, спасибо, — раздалось в ухе. — Вы еще в ангаре?

— Уже уходим.

— Не торопитесь. Четверть часа до следующей проводки. Ну, окрестил птенчиков?

— Куда ж они денутся. За мной должок.

— Сочтемся. До встречи.

Грентон отошел чуть в сторону от веселящейся толпы. По всем канонам, теперь он сдал подопечных на руки коллективу, в который совсем недавно входил и сам. Но навигаторы — это совсем другая каста пилотов, на ступень выше. И теперь это уже не его бригада. Он вспомнил свой первый прыжок в шахту. А потом совсем другой, тайный обряд инициации.

Грязная, техническая каморка. Колючие искорки звезд за мутным иллюминатором. Тусклый свет нашлемной лампочки. Едва угадывающиеся в темноте лица братьев-наставников. И мерный речитатив.

— ...по праву рождения от отца своего, который отдал жизнь свою во благо Человека и Купели. И займет его опустевшее место в наших рядах, чтобы Тьма Межзвездная не поглотила Солнечного пламени...

И его собственные слова.

— ... отныне не сомкну глаз и не брошу поста своего. И если призовет меня Купель, с радостью отдам жизнь свою во благо Человека и Купели как отец мой. Отныне и навсегда принимаю на себя бремя Звездного Стража.

Он произносил древнюю клятву и знал, что все делает правильно.

Планета Муар, западные окрестности станции Штрих, Торий Шанский

— Штрих — второму. Что у вас? Планер два, ответьте Штриху!

Едва различимый хрипящий зов заглушал звук плещущей в пластиковый борт воды. За полупрозрачной стенкой переливчатая тень.

— Лира, ты слышишь?

Торий попытался взглянуть на подругу и не смог. Растяжки спутались, несколько штук порвались, и теперь он висел почти вниз головой, уткнувшись в дно корпуса.

— Планер два, вы живы?

— Кажется. Хотя не уверен.

— Торий, вы меня слышите? Что случилось?

— Волосянка нас достала. Выпустила щупальца и хлестнула. Мы упали в воду. Пытаюсь оценить ситуацию.

Маску сдвинуло с лица. В щель сочился бедный кислородом воздух, и дышать было тяжело. Парень попытался перевернуться, но маневр не получился. Нужно было высвободить хотя бы одну руку и дотянуться до кольца аварийного замка подвесов. Кольцо располагалось справа, внизу, недалеко от камеры. Сплетенные ремни не позволяли пальцам преодолеть последний десяток сантиметров. Можно попробовать отцепить пряжки зубами, но тогда придется снять маску. Почему же Лира молчит? Даже не стонет.

— Лира, ты меня слышишь?

— Планер два, ответьте Штриху. Обрисуйте ситуацию, — снова на пределе слышимости захрипел ретранслятор.

— Я запутался. Пытаюсь освободиться. Пилот молчит. Что с ней, не знаю

— Планер два, слышу неразборчиво. Планер один направляется к вам. Если сможете, просигнальте. Прием.

Вместо ответа парень подтянул правое запястье к себе. Коснулся стеклом маски плоской застежки на упругой ленте.

"Отлично, дотянусь, но времени мало. Так, успокоились, глубокий вдох, начали!"

Гладкий рукав комба скользил по прозрачному пластику снова и снова. Наконец удалось подцепить манжетой мягкий край бандажа и сбросить маску с лица. Торий задержал дыхание, и вцепиться в пряжку зубами. Нагубник оказался на глазах. Когда защелка ремня, наконец, поддалась и улетела вверх, оставив ссадину на щеке, пришлось искать кольцо на ощупь, теряя драгоценные мгновения.

Пальцы сомкнулись на аварийном замке и вырвали его, когда в глазах уже темнело. Торий рухнул на дно фюзеляжа, впечатался лицом в полукруглый пластиковый лист. Последним усилием вернул маску на место, чувствуя, как сверху сыпятся растяжки и блоки подвеса.

На этот раз он пришел в себя почти сразу, свалил со спины кучу лент, сел, схватился за пульсирующий болью лоб и наткнулся на гладкий пластик маски. Сердце бухало, едва не проламывая ребра. Сквозь шум рвущей сосуды крови пробился вызов диспетчера.

— Планер два, ответьте Штриху. Обрисуйте ситуацию. Планер два, не слышу вас. Планер два... — шуршал еле различимый голос.

Сзади плескалась вода. Притопленный хвост "мотылька" был залит почти наполовину, но впереди и под ногами сухо. В прозрачный пузырь кабины видно небо.

Корпус мотало при любом движении, и вместе с ним раскачивалась, неподвижно висящая в центре блистера пилотесса. Половина растяжек оборвана, шлем почти уперся в прозрачный пузырь, а на нем капли и потеки... Кровь!

Торий на четвереньках бросился к подруге. Споткнулся о растяжки, упал, снова вскочил, рванул кольцо сброса и подхватил обмякшее тело.

Маска была на месте. Кровь капала из разбитого о стекло лба. Парень вытащил из кармана комба медпакет, разорвал упаковку и осторожно вытер лицо подруги тампоном.

Резко пахнуло антисептиком. Лира дернулась, застонала, потянулась рукой к ране и открыла глаза.

— Торик это ты... как больно... что со мной?

— Ничего, только лоб разбила.

— Лоб? Сильно? Шрам будет...

— Какая ерунда! Главное, мы живы! Лежи, я сейчас осмотрюсь.

— Без меня? Хочешь, чтобы я лежала тут как балласт? Нет уж. Со мной все нормально.

— Планер два, ответьте Штриху, — захрипел ретранслятор.

— Штрих, Штрих, это планер два. — Лира вырвалась из рук парня, резко села и потянулась к звуковому отверстию в крыше.

— Планер два, принимаю вас нечетко.

— Они нас не слышат. — Торий оперся спиной на стенку корпуса. — Но к нам летит Юра. Нужно наружу выбираться.

На мгновение блистер накрыла тень. Торий успел заметить мелькнувший в небе силуэт.

— Планер два, мы знаем, что вы оба живы. Это подтвердил Авель Аро. Лира и Торий, попытайтесь наладить связь и выбраться из гондолы. Юрий может сделать над вами только два круга.

— Принято. — Торий глянул вслед крылатому силуэту. — Авель, если ты нас слышишь, передай, что с нами все в порядке. Сейчас попробуем выбраться.

Парень поднялся и сразу же рухнул обратно. Легкий корпус флаера накренился и пол ушел из-под ног.

— Сиди лучше. Я вылезу, ты тяжелый.

— Ладно, только определю где мы.

Торий осторожно пополз к обрезу прозрачного головного пузыря.

Флаер покачивался на волнах мерах в сорока от берега. Черная бахрома по краю силиконовой подушки волновалась. Тонкие плети хлестали воздух. Задев воду, окутывались облачками пара, отдергивались и ненадолго замирали.