Отбор. Как царевна мужа выбирала

— Все убили. Только не все попали в мару.

— Не все, — возразила я.

— Думаете, кто-то видел мару?

— Может и видел, а может, знал о том, что царь будет рядом, и он оценит возможных зятьёв.

— Вы правы, — сказал Джервас. — Благодарю за помощь.

Я улыбнулась и ушла.

Хорошо, что он пытается разобраться в причинах и следствиях. Возможно, Джерваса стоит рассмотреть как возможного мужа. Да, ошибся, с кем не бывает.

Следующим стал индеец. Этот сидел полуголый на полу с открытым окном, а вокруг клубился дым, от которого я закашлялась.

Понимала, что надо прибраться, неплохо бы пообщаться с ним, но...

Вышла, стараясь отдышаться. Не буду даже и пытаться узнать его поближе.

Мимо прошёл Джервас.

— Помочь?

— Там так воняет... — не сдержалась я.

— А, накурено... Да, доставляет неудобность. Но быстро привыкаешь. Хотите поговорю с ним?

Прибраться надо бы. Меня не поймут, ежели у одного не приберусь.

— Ежели вас не затруднит, попросите его погулять, пока я приберусь. Надеюсь, хоть немного проветрится горенка, — и я пошла в следующие покои. — Благодарю.

Джервас ушёл к индейцу.

И я встретилась с Грегором — рыжим кельтом. Этот был одет просто, за исключением портов в клеточку. Можно сказать, по-нашенски. Сорочка вышитая да портки с сапогами.

И Грегор глядел в окно, поедая яблоко да ягоды, лежащие в его миске.

— Что интересного увидели? — спросила я, принявшись за уборку. Эти покои чистотой не отличались. Постель тоже была незастелена. Не привык сам за собой ухаживать?

Я сняла старую постель, потом сходила за новой.

— Да так, один из женихов явно из благородных, а ходит промеж простолюдинов. Пытается выслужиться, похоже. Не люблю лизоблюдов. И на охоте отличился...

Да-да, я тоже заметила.

— Это который? — изображаю девицу, которая про охоту ни слухом, ни духом, ведь там не была.

— А вот этот, — указал кельт пальцем.

Я подошла к окну, чтоб узреть колдуна, раздевшегося до пояса да рубящего дрова.

— Да, шут! — подтвердила я. — Но почему вы думаете, что выслужиться пытается? — стала почему-то на его защиту.

— Думаете, он по жизни такой паяц?

Какие цели колдун преследует — не ведала. То он Зорькой увлечён был. А сейчас здесь бегает, подсобить пытается. Вряд ли хочет выслужиться, ведь царя здесь нет. Да и вряд ли знает, что я — царевна. А значит, я не могу понять его. Просто изнывает от скуки?

— Не знаю.

Колдун тем временем дорубил дрова да пошёл помогать ещё одной девице. Навряд ли про царевну спрашивает. Мне лишь помощь предлагал.

— Скажите, а медовуху здесь раздобыть можно? — вдруг спросил кельт.

— Медовуху? — удивилась я.

— Или что покрепче.

О чём он говорит?

Я окинула его изучающим взглядом. Он начал есть вишню да косточки в окошко плевать. И, кажется, в колдуна попал.

— Вам пить хочется? — переспросила я.

— Да, пить! — оживился кельт.

— Сходите к стряпухе, может что и даст.

— А вы не принесёте?

— Я? — моему удивлению не было границ. — У меня дел хватает.

Он привык, что его обслуживают?

На подоконник легла ножка куницы. Ногату мне предлагает? Платит?

— Где стряпуха вы знаете, ноги у вас есть, а чем мы от вас отличаемся? Вы от скуки маетесь, а у меня дела стоят, — всё же сказала я.

На подоконник легла ещё одна ножка.

Но я просто вышла из горенки. Внутри закипало негодование. Даже ежели я простолюдинка, не обязана прислуживать. По доброй воле помогаю этим высокородным. Что у них, кровь иного цвета, что ли? Да и с чего мне ухаживать за ним? Понимаю, дитя малое нуждается в заботе, старик немочьный, иль калека... Но этот...

Я схватила вёдра с чёрной водой после покоев Грегора и помчалась вниз.

Всё, с меня довольно! Допекли! Как вообще среди них можно кого-то выбрать?

Колдун на проходе появился некстати. Столкновения избежать не удалось. Так я его грязной водой и облила. Да и себя маленько.

— Простите, — пискнула я. И тут вспомнила про проклятие.

И стала собирать разлитую воду. Хотя, колдуна самого отжимать следовало.

— Позвольте мне исправиться. Я всё постираю.

Собрав воду досуха, повела его к речке, по дороге вылив ведро в дренажную канаву.

Колдун молчал. Будто воды в рот набрал.

— Вы всё ещё сердитесь? — нарушила молчание я.

— А должен радоваться? — буркнул он.

Как раз пришли к реке, и колдун скинул с себя одежду.

Я смущённо отвернулась. Отметила лишь после, что он влез в воду и плавает. Аж завидно стало. Но я старалась не отвлекаться, стирала одежду.

Когда закончила, развесила одежду на ветках кустов.

— Поплавайте пока, а я принесу вам сухую одежду.

— Надеюсь, без неё не оставите? — улыбнулся он. Неужели настроение у него улучшилось?

— Я подумаю над вашим предложением.

Он влез в реку. Вспомнилась ночь Купалы. К горлу подступили слёзы. Пожалуй, оставлю я его без одежды. Пускай посмеются над ним. Я выставила щит — так, на всякий случай.

Пока шла, любовалась здешними красотами. Берёзками, ёлками, цветущими лугами, деревянными расписными резными домиками да красивыми теремами. Вдыхала запах луговой травы. Скоро настанет пора сенокоса. Тогда в воздухе витают особые запахи свежескошенной травы. Эх, скоро покину родную сторонушку.

По дороге в селение встретила Алана:

— Девица-краса, ты не видела того драчуна с вёдрами?

— Видела.

— А не подскажешь, где?

— В реке.

Тут подумалось, что, ежели он проклятье пошлёт всамделишной Маре? Пожалуй, не стоит с колдуном ссориться. Одно дело я, и другое — невинные люди пострадают.

— А вы мне не поможете? — осмелилась попросить я.

— Как не помочь? Помогу, — с готовностью отозвался Алан.

— Мне надо раздобыть вашему другу одежду сухую. Но я не хочу относить ему. Просто, это уже слишком. Слухи могут пойти. Царь иль царевна могут обидеться на такое небрежение.

— И то верно. Говорил ведь Свену заканчивать игру.

— Он играет? — не поняла я.

— Он просто учтив с женщинами. Это ни к чему не обязывает, но девчата часто сохнут по нему.

— А вы?

— Что я? — не понял Алан.

— Тоже ведь учтивы. С готовностью помогаете мне.

— Да, но... — он задумался, а потом усмехнулся. — Вы правы. Но я просто хочу быть вежливым. Воспитание да положение сказывается. Не привык кому-то отказывать в просьбе.

— Значит, вы — добрый король, — сделала я вывод.

— Отнюдь. Да, я стараюсь учитывать интересы державы, вцелом народа. И помогу отдельному человеку, ежели это не принесёт вред остальным. Приходится просчитывать наперёд возможные последствия. Поэтому в народе меня прозвали Алан Несогласный.

— Многим отказали в их просьбе? — поинтересовалась я.

— Да. Но в отличие от вашего царства, у нас есть землевладельцы и землепашцы. Последние свободы не имеют. Часто им приходится мириться с несправедливостью своих землевладельцев.

— А почему не дать простому люду свободы?

— Потому что так уже сложилось до меня. Люди привыкли к такому порядку вещей. Иногда бывают стычки, и, ежели доходит до моего ведома, я разбираюсь. Некоторых лишаю их земель да отдаю другим управителям.

Я не понимала этого. Земля принадлежит не тому, кто на ней живёт, а какому-то владельцу людей.

— Выходит, у вас рабство, — пришла я к этому выводу. Слыхала я про такое в некоторых странах.

— Нет, что ты! — он замолчал, потом грустно добавил: — Ты всё равно не поймёшь. Тут особое образование нужно.

Значит, меня посчитали деревенской дурой, не знающей всех тонкостей? Обидно. А ведь выходит, у меня пробелы в образовании. Надо будет у батюшку попытать, пока не поздно.

Но мы уже пришли к царскому портному.

— Обождите здесь, будьте добры, Алан Несогласный, — попросила я и вошла внутрь домика портного.

Возражать он не стал, да и дверь я закрыла за собой.

— Здравствуй, дядя Шустрик, — приветствовала я портного.

— Здравствуй, Мара. Что-то царь-батюшка хочет?

— Не совсем он. Я тут перед одним из высокопоставленных женихов провинилась. Облила грязной водой. Уже постирала одежду, но в мокрой ходить не будет. У тебя не найдётся что попроще...

— Для высокопоставленного гостя простую одёжку хочешь?

— Да, как раз простую, можно даже без вышивки. Всё равно не оценит.

— А обиду на тебя затаит. Иди сюда, выбери сама.

И мне предоставили наряды, золотыми нитками вышитые. Горенка вмещала несколько столов. На одном тюки дорогой разной ткани лежали. На другом — готовая одежда была. И жена Шустрика резала на третьем ткань, которую держали два мальчонка.

Я поздоровалась с ними, да вновь к Шустрику обратилась:

— А без вышивки есть?

— Есть тоже из тонкого сукна сделанные, но без вышивки, — сказал портной.

Отец просто лишь на приёмы важных гостей надевает вышитые наряды, чтоб перед иноземными послами в грязь лицом не ударить. В обыденной жизни предпочитает одежду без изысков.

— Покажешь? — обратилась к Шустрику.

Он кивнул да отвёл в иную горницу.

Тут были рубахи из тонкого сукна да порты, все разных цветов.

Выбрала красную рубаху да синие порты.

— Благодарю. Как сочтёмся?

— Так я на довольствии у царя-батюшки. И гости-то его. О чём речь?!

Ещё раз поблагодарив, я вышла к королю бриттов.

— Вот, отнесите своему другу, — отдала я свёрток. — Надеюсь, в обиде не останется. Он, я гляжу, простую одёжку носит, поэтому...

— Хорошо, — перебил Алан. — Я отнесу. А тебя можно попросить об одолжении?

— Да, конечно.

— Расскажи о царевне.

Ещё один!

— Чем увлекается, что любит? — продолжил допытываться Алан.

Примечания по главе:

гульбища* — парапеты и балконы, огороженные перилами или решетками.

Глава 11

Пока шла с Аланом, немного успокоилась. Он оказался хорошим слушателем. Спрашивал не просто про царевну, но и наши обычаи, обряды.

Я понемногу рассказывала про житьё-бытьё, то, о чём знала из книжек да успела коснуться вживую, пока бегала среди женихов. Коснулись и вопроса волшбы.

— У нас имеются волшебники, но всё больше становятся редкостью.

— Почему? — удивилась я.

— У нас им перестали доверять, боится народ их.

— Но разве они вредят людям?

— Бывает и такое. Одного так обидели, так он чуму наслал.

— Не может быть, — возразила я. Насколько я помнила из книг, волшба — особое состояние души, когда мир ощущаешь иначе. А коль месть задумал, то не выйдет она.

— Вот и Свен так сказал.

— Так почему вы не верите своему другу?

— Дело не в том, во что я верю. Слухи уже расползлись, пока дело расследовали. Волшебнику самосуд народ учинил. Пока спохватились, поздно стало. Вот теперь и не жалуют их. При дворе у нас имеется один, но на люди не показывается. Сидит в своей башне да колдует.

Я вздохнула. Плохо дело. Это, выходит, кто-то подбил народ на самосуд. Как бы не виновник мора, иль тот, кто наслал проклятье.

Да, волшебники могут его наслать, но и любой иной обычный человек, просто бросив плохое слово сгоряча. Вот, как колдун сегодня, хотя силы сейчас и не имеет.

Так незаметно мы пришли к речке. Я как заметила, опомнилась, попросила прощения перед Аланом да колдуном, и стремглав полетела в царский терем.

Довольно с меня общений. Отец должен меня женихам поближе показать. А то, может, я кривая иль косая, и такую при всех выгодах брать в жёны и тем паче бороться за меня, не захотят.

Вот только видеть всю эту толпу женихов не имела ни капельки желания.

Оказавшись дома, я передохнула да поднялась в приёмный зал.

Отец был на месте и меня к нему пропустили.

— Что ты хотела, Мара? — не узнал дочь свою царь.

— Здравствуй, царь, батюшка, — как бы ненароком по отдельности молвила.

Отец у меня смекалист, сразу понял. Махнул рукой, велев вывести всех. Да установил щит.

— Мара?

— Русана.

— А Зор?

Пожала плечами.

— Кто обидел?

— Нет, просто допекли. Все.

— Приставали?

— Колдун, — пожаловалась я. Ну, почти, ведь отец не успокоится, пришлось срочно добавлять: — Будто сквозь чары видит. Весь день пытается помочь.

— Вряд ли, — махнул рукой царь. — Может, искренен иль засиделся?

Я пожала плечами. Мне почём знать?

— Присмотрела кого?

— Джервас да Алан.

— Умница, — похвалил отец. — Значит, на других и не засматривайся. Но десятку всё равно выведем вместе, потом шестеро останется с пятёркой во главе. Потом четверо, затем двое.

— Ладно, Мара, иди на конюшню да пришли оттуда Зорьку, — велел отец, снимая защиту.

— Как скажешь, царь-батюшка, — я поклонилась да пошла вон из терема.

По дороге думала, что забыла спросить, как я обратно в Зорьку-то обращусь. Но раз отец велел сделать так, значит, либо знает, что всё получится и Велеслав поможет, либо уверен в моих силах.

Пошла я на царскую конюшню в подклеть. А там, убедившись, что одна, позвала Велимудра мысленно да попросила оборотить меня в Зорьку.

Космы стали светлого цвета. Значит, всё получилось?

Оглядела свою изменившуюся одежонку. Чудесно!

И отправилась к батюшке.

Тот ждал меня.

— Доброго здоровья, царь-батюшка, — я поклонилась до земли.

— Зорька, здравствуй!

Вновь появился щит.

— Иди к царевне, помоги ей нарядиться. Смотрины у нас намечаются.

— А женихи?

— Женихов много. Проедет она на лошади по селению. Кто не успел поглядеть — сам виноват.

— И в какой наряд облачать царевну?

— В самый простой. Холщовую рубаху без вышивки. А рядом ты поедешь, в убранстве самом лучшем.

— Так все глядеть на меня станут.

— Царевне так безопаснее будет. Хотели смотрины. Получат. Я показал, а кто глядел в иную сторону — сам виноват. Велимудр запишет ваш выход. А разницы ж между обычной девкой да царевной в убранстве нет. Только Зорька...

— Да, царь-батюшка.

— Наряд наденешь свой лучший, а свой худший, лучше без вышивки, принесёшь царевне.

— Так мне за нарядами бежать?

— Нет. Сперва к царевне.

Я и пошла к царевне. Значит, отец хочет, чтобы я была собою. Никакого обмана. Ладно.

С Зорькой мы встретились да вновь телами обменялись, стоило свидеться. Я передала ей повеление царя. Заодно с родными повидается.

Та обрадовалась. Засветилась вся, как звёздочка.

А я стала в башне дожидаться. Крутилась перед зеркалом да ощупывала своё тело. Всё же рада вернуться обратно. Космы расплела да принялась с любовью расчёсывать:

"Как же я люблю вас!"

И телу так же сказала, обмывая его в лохани. Космы тоже вымыла.

Зорька пришла как раз к тому времени, когда я закончила вытираться.

— Что ж ты дома-то не побывала?

— Побывала. Родители испереживались все. Я и сказала, что отроком была. Восхитились мудростью царя.

Неужто я так долго тут моюсь да причёсываюсь?

Я оделась в самую простую грубую рубаху без вышивки, правда, под низ одну из своих тонких сорочек надела, дабы не обижать любимое тело. Проверили с Зорькой — не заметна вторая одёжка. Здорово!