Отбор. Как царевна мужа выбирала

Колдуна тоже заметила. Он был в обычной простой деревенской одежде, даже без вышивки. Я-то ему так и не вернула его облачение. Да и вряд ли соберусь это сделать.

Презрительно глянула на него и отвернулась.

— С чего вы решили? — признаваться я не собиралась. Иначе женихи не будут вести себя естественно.

— Да так, просто вы в царский терем наведываетесь.

— Так все деревенские наведываются. Мы помогаем царю, поскольку слуг у нас нет. Добровольно. А царица даёт каждому задание с утра на целый день. Вот мы его и выполняем.

— И даже не отчитываетесь царю о проделанной работе? — подал голос Наум.

— Коли пытает, отвечаем. Так и вам тоже. А так — царь сам приглядывается к вам. И в баню приглашал и вот, на охоту.

— И то верно, — согласился Джервас. Похоже, мой ответ его устроил.

Царь как раз выехал на поляну.

— А что же вы тогда с нами едете?

— Подстраховывать вас. Вы ж наши леса не знаете, да и еду не только я...

И показала головой на перемешавшихся среди женихов добрых молодцев местных. Увидела колдуна. Поморщилась.

Он, поймав мой взгляд, попытался проехать ко мне, но я припустила лошадь. Все восприняли это как знак к началу состязания.

Наум да Джервас вели себя уверенно и с достоинством. Последний двигался резко, а вот Науму присуща была звериная гибкость. Перед нами мелькнул кабан. Оба жениха, не сговариваясь, достали луки и стрелы. Выстрелили тоже почти одновременно. Вот только кабан взвыл и кинулся на нас. И такая боль была в его голосе. И волшбою от него не веяло. Надо было помочь зверю. Да как? Лечить я не умела. И когда кабан кинулся на мою лошадь, я прыгнула ему на спину.

— Тихо-тихо, милый, — прошептала я. Он замер, вот только кричал о помощи. И в следующий миг смолк. На меня попала тень.

— Он мог разорвать вас, — пояснил Наум.

Свою любовь к животным показывать не стоило. Да что речь дикого зверя разумею — тоже. Но не сделай он этого, пришлось бы мне. Иначе б он долго мучился.

— Благодарю, — искренне сказала я, правда, наверняка заложенный в слова смысл не поймёт жених.

— Похоже, пора возвращаться, — сказал Джервас.

— Может, ещё поохотимся? Наверняка живность здесь ещё есть, — предложил Наум.

— Так охота была ж только на кабана, — попыталась возразить я

— И что? Слишком быстро закончилась. А так привезём много живности.

Ответ Наума мне не понравился. Тевтонец лишь кивнул. Значит, тоже не удовлетворён? И как часто они промышляют у себя дома?

"Велимир? — обратилась мысленно к придворному кудеснику, надеясь, что тот услышит. — Нашим гостям нужны приключения, причём много. Одного настоящего кабана забили, но им мало. Хотят ещё.

"Хорошо, сделаю!" — ответил в голове голос старика.

И тут на полянку прыгнул заяц. Я пригляделась и поняла, что на этот раз зверь — порождение волшбы. Прекрасно! Надеюсь, косой их утомит.

А дальше только женихи прицелятся, как косой прыг в кусты. Завёл их в такие дебри, что верхом уж и нельзя ехать. Пришлось спешиваться. Я легонько тронула лошадей женихов, велев идти им погулять. На удивление, послушались, хоть и не нашенские кони.

Следовать за гостями не хотелось, но пришлось. Просто иначе моё сопровождение выглядело подозрительным.

Поэтому отпустила свою лошадь и пошла за женихами.

Джерваса обстановка раздражала, но молчал, лишь его поступь становилась всё резче, шаг тяжелее. Так и сил скоро лишится. Похоже, не любит неожиданности.

Наум же рассказывал про охоту в разных странах. Казалось, спокоен.

А лес всё дремучее становился. Свет уже едва проникал внутрь. И куда это мы забрались? Куда нас заяц завёл? А когда вышли на полянку, будто очищенную для нас, косой вдруг пропал, шмыгнув меж корней многовековых сосен.

Вот только появились зайчата, а потом мать прыгнула в сторону, стараясь увести пришельцев от своего потомства.

Но Наум выстрелил. В мать! Я так и замерла, не в силах пошевелиться. Перевела взгляд на Джерваса. Тот сел на выступающие корни деревьев.

— Добыча моя! — похвастался Наум. — Делиться с тобой не собираюсь. Коли надо — там ещё зайцы остались.

— Эти-то? — тевтонец показал на длинноухую мелочь.

— Как знаешь.

— А ты? — спросил Наум меня.

— Так у меня и лука-то нет, — попыталась отболтаться.

— На, возьми мой. Мне он уже за ненадобностью, — какая щедрая душа!

Я кивнула, лук взяла. А потом, не глядя, выстрелила в куницу. Ту самую, на которую была объявлена охота. Подошла, подобрала тушку.

— Ого! — присвистнул Наум.

— Идём обратно? — спросил тевтонец.

— Что ж ты без добычи уйдёшь?

— Так кабана ж забили.

— Вдвоём, — возразил Наум.

— И что? Без добычи я не остался.

— Как знаешь... — и, забрав у меня лук, выстрелил в зайцат, успев выстрелить так быстро несколько стрел, что детки не успели кинуться в рассыпную. Мастер своего дела! Скольких он уже убил?

Подобрав всех жертв, пошёл в ту сторону, откуда мы пришли.

Я же замерла, ошарашенная произошедшим. Мать убил, зачем же весь выводок добил? По сравнению с ним даже колдун не казался таким... зверем? Да и зверем ли?

Но это, оказались, цветочки. Ягодки пошли дальше.

Нас окружили волки. Всамделишние. И я боялась, искренне, только не за женихов.

И всё произошло так неожиданно, что Наума просто повалили наземь и вцепились в него.

Жалко, коли признаться себе, его не было. Браконьерство карается той же смертью. Так чем сейчас не смерть? Вот только при самообороне убийство зверя допустимо.

И я кинулась на помощь, потому что Наум уже достал засапожный нож. Волк меня укусил, случайно. Но боль пронзила руку. С трудом удалось перебороть красные пятна перед очами и не закричать. Я обхватила его шею и оттащила, загораживая от ножа Наума.

"Тихо, тихо! Мы разберёмся!" — успокаивала я волка.

"Прости, и разберитесь," — и волк, рыча, ушёл.

Джервас стоял с обнажённым мечом, и глядел прямо на меня. А ещё чувствовались чьи-то взгляды. То ли волки не ушли, то ли лес затаился. Вон, как стих. Даже птицы петь перестали.

— Ты не убил ни одного зверя.

— Убил, — возразила я, показывая на тушку куницы.

— Но безоружный. Своего оружия у тебя нет.

— Да, нет.

— Почему? — холодно поинтересовался тевтонец.

— Потому что мы живём в ладу с природой.

— Что ж вы никого не убиваете?

— Убиваем, коли защищаем.

— А как же ваши известные на все земли меха?

— Соболей да куниц разводят.

— Значит, мы преступили черту.

Я молчала. Кабана они, действительно, убили. Как отец рассудит сегодняшних гостей — не ведомо.

— Ясно. Значит, это испытание мы провалили. И ты всё же был наблюдателем.

— Я ничего царю не скажу.

— Значит, бросим зверьё здесь! — решил Наум.

— Ваше право, — я опустила очи. Рука начинала ныть. Стоит показаться лекарю. — Ждать вас не буду. Не поспеете за мной — пеняйте на себя. Лес наблюдает.

И я пошла, не оборачиваясь. Женихи засеменили за мною.

Джервас молчал всю дорогу. Ни одного чувства на его лице я не заметила. Просто холодная маска. Недоволен, что так его восприняли здесь? Или собой? Да нет, вряд ли. В отличие от Наума, к Джервасу не было такого недовольства, как к его сопернику, а сейчас собрату по несчастью.

Джервас имел очень светлые власы и серые очи, усы и борода были коротко-подстриженными. А значит, заповедь Предков не чтит: «Не стригите свои власы русые, власы разные, да с сединами, ибо Мудрость Божию не постигнете и здоровие потеряете». Да и волшбою вряд ли пользуется. А значит, либо про свои способности придётся забыть, либо тайком чаровать. Я вздохнула.

Может, отец и прав, что колдуна мне предлагает? Но то, что он сделал... это ни в какие ворота... И даже не извинился. Хотя, возможности я ему такой и не давала.

Мы вышли из лесу. И я заложила персты в рот да свистнула. Да-да, я умела. Зорька и научила.

Вскоре кони примчались, причём все трое. Так даже не честно. Пусть бы пешими шли.

Вскочила на лошадь и была такова.

Воспользовавшись заминкой, оторвалась от женихов. Да спешилась, спрятавшись в кусты.

Наум проехал, то и дело озираясь. А вот Джервас не утратил свою стать. Сидел на коне гордо, иногда медленно осматривал окрестности. Добычи у него не имелось. Подельник решил не делиться? Когда они скрылись за выступающими на тропинке кустами, я уже собиралась вставать, как на плечо легла чья-то рука. Я чуть-было не вскрикнула.

— Поговорим? — раздался голос колдуна.

— Я закричу, — шарахнулась от него.

— Хочешь, чтобы связал и кляп в рот засунул?

Я с ненавистью на него поглядела.

— Что у тебя с рукой?

— Не твоё дело! — грубо отозвалась я, выходя из укрытия. Собиралась вскочить на лошадь. Но за больную руку схватили, ноги подкосились, перед очами поплыли тёмные пятна. Я взвыла.

— Прости, — услышала я шёпот колдуна. И в следующий миг меня запрокинули наземь, сели на меня сверху, разорвали рукав.

Зрение вернулось. Узрела, как колдун достаёт из-за пазухи плошку.

— Слезь с меня! — шипела я.

— Свяжу! — буркнул он, не глядя в очи, да принялся мазать раны на моей руке.

Прикосновение чего-то холодного к ранам уняло боль, но меня не отпустили. Сорвали несколько листочков подорожника да приложили поверх мази. Затем колдун оторвал кусок моего же рукава и замотал им прокушенное предплечье.

Тут послышались сзади голоса.

Я хотела закричать, но он впился в мои уста своими.

Одну руку сразу завёл наверх и удерживал за запястье, а вторая была и так бессильна.

Поцелуй. Второй поцелуй в облике отрока. Они издеваются?

— Ненавижу! — буркнула первое, что взбрело в голову, когда меня отпустили. — Расскажу царю. Тебя казнят за мужеложство.

— Не расскажешь! — спокойно молвил он, отпуская меня.

— Расскажу!

— Ну-ну...

Я всё же вскочила на свою лошадку, мирно пасущуюся рядом. И ведь не подняла тревогу, будто всё это её не касается. Она испугалась и понеслась..

Примечания по главе:

аксамит* — бархат.

Глава 9

Женихи

Наум — выбывает

Джервас -1

Алан -1

Колдун -9

Дурак — +1

Видар +1

Грегор +1

Максимильян +1

Выйдя из лесу, заметила отряд во главе с отцом, он высматривал кого-то. Увидев меня, чуточку выдохнул облегчённо. А вот мои подопечные уже были в общем стане.

Я поравнялась с ними. Они явно нервничали.

— Зор, позвольте поговорить с вами наедине, — предложил Джервас.

А мне смешно стало. К простолюдинке обращаются, точнее простолюдину, на ВЫ. Мы так к чужакам обращались, а вот они считают, что это уважительно относимся. Чуть не прыснула со смеху. С трудом удалось удержать лицо серьёзным.

Не спешиваясь, проехали в сторонку.

— Чем могу быть полезен? — учтиво спросила я.

— То, что произошло в лесу... Вы позволите этому остаться между нами?

— Да, конечно. Могу даже дать клятву, что никому не скажу. Даже царю.

— Вашего слова вполне достаточно.

— Хорошо. Обещаю, что произошедшее останется между нами.

— Благодарю.

— Вы думаете, царь не узнает? — я бросила взгляд на Велимира.

— Колдун?

— Не только. У царя много подопечных. Чтобы вам было спокойнее, я дам присягу.

На моих руках вспыхнули красные искры. И я, весьма недвусмысленно, пообещала, что увиденное мною останется между нами троими. Красные искры погасли.

— А как вы объясните ваше ранение? — и тевтонец взглядом указал на руку. Она больше не болела, хотя приятное тепло всё ещё ощущалось.

— Сумею как-нибудь.

— Вы же не можете лгать царю.

— Не могу, — согласилась я. — И клятва не позволит сказать то, что было. Поэтому по этому поводу можете успокоиться.

— Это так заметно?

— Что именно?

— Моё волнение.

— Да, заметно. Вы добычу привезли?

— Наум отдал мне кабана. Чтобы я считал его своей добычей. Сам же оставил добычу, приехав без неё.

— Понятно. И вы взяли?

— Да. За свои поступки надо отвечать. Я готов понести наказание.

Честен. Справедлив. Наказание, испытанное на своей шкуре, не забывается. Похвально. Заметила, что улыбнулась.

И тут увидела колдуна, выезжающего из лесу. Без добычи.

— Что же вы без добычи? — спросил царь во всеуслышание.

— Как это без добычи? — удивился колдун.

И только тут заметила у него на плече мордочку куницы. Настоящую, не наколдованную. Живую. Она ластилась к нему, будто домашний питомец.

Похоже, с животными он ладит. В отличие, от девиц...

Царь так и разинул рот от удивления. После спохватился, хмыкнул.

— Вроде бы все собрались. Развлечение на сегодня окончено. Свою добычу можете приготовить сами и съесть. Прошу меня простить, появились неотложные дела. Оставляю вас на Велимудра, — и царь, развернув коня, поехал в сторону своего терема.

Значит, отец выводы сделал, но наказывать никого не стал. Я оглядела присутствующих. Среди добычи имелись утки, гуси, тетерева, сохатый, несколько кабанов и куниц, а также медведь. Лишь Наум был без добычи. И от того теперь, натянув улыбку, кусал локти. Половина добычи оказались всамделишними.

Велимудр щёлкнул пальцами и мары исчезли.

— Ну что ж, дорогие гости. Те, кто поймал сегодня мару — заслуживают поощрение. Вас накормят и напоят. Те же, кто убил живого зверя, лишены еды до конца состязаний. Можете есть того зверя, которого убили. Иной еды вы не получите. В любое мгновение можете снять свой браслет, лишившись возможности бороться за царевну. Отнять еду вы не сможете у другого, как и попросить или купить. — Браслеты у всех, кто убил зверя, засветились. А вот у Наума вдруг появилась удавка на шее. — А вот этот гость, не заслужил прощения нашего царя, ведь покусился на святое — мать с детёнышами, — вещал придворный волшебник.

Наума вырвало из седла. Браслет раскрылся и выпал.

Наум же враз оборотился волком, только удавка всё ещё сдерживала его.

— Нет, — сказал дедушка. — Хищником тебе не бывать. Почувствуй себя на месте зайчонка!

И жених оборотился названным зверем.

— А теперь у нас охота на зайцев. Точнее, одного зайчика. Кто принесёт его живым или мёртвым, получит сразу же преимущество в ристанье.

Но ни один жених не сдвинулся с места. Что так? Неужто прониклись предупреждением об охоте на детёныша?

— Пошли! — рявкнул не своим голосом волшебник.

Все кони враз стали собаками и помчались за зайчонком. А упавшим с лошадей всадникам ничего не оставалось, как пойти следом. Лишь лошади сопровождающих остались собою.

На поляне стояло лишь восьмеро женихов:

Алан, Джервас, Свен, Юлиус, Грегор, Эдгар и Видар да Дурак.

— Вам особое приглашение нужно? — недовольно проворчал Велимудр.

— Не важно, кем был в прошлой жизни этот зайчик. Сейчас он — детёныш, — сказал Алан.

Хороши слова, вот только Алан убил медведя. Всамделишного. И либо должен отказаться от состязания, либо продержаться на медвежатине.

— Да. Но наказание для оборотня никто не отменял, — сказал Велимудр. — Поэтому вас не накажут за своеволие, но и не поощрят. Остальных — тоже. Все свободны. На сегодня развлечения окончены. Завтра начинаются состязания.