Отбор. Как царевна мужа выбирала

— Найдём занятие по душе. Странствовать можем.

— А дом?

— И дом будет. Поставлю целый терем, коли захочешь.

И вот поверила в то, что может. И как сказал, так и будет.

— Батюшка не одобрит... — пробормотала я.

— Как знать... как знать... — в ответ шепнул он.

Я взглянула ему в очи серые, и ноги подогнулись. Это так его слова о суженом повлияли?

— Зорька... — прошептал он, а меня будто ушатом воды окатили. Я вздрогнула и отпрянула.

— Русана я.

Вспомнила, как солгала ему. Стыдно стало. Плохо начинать отношения со лжи.

— Но...

— Да, я знаю, солгала. Прости. Вряд ли у нас есть грядущее. Возможно, у Зорьки и было б...

Подумалось, а может, свести вместе Зорьку с Ванькой? Она, правда, не особо его жалует. Так ведь хороший добрый молодец. Стоит только разглядеть его душу. А что ленив, так может то недруги отзывались. Девица к иной подруге в гости вряд ли пойдёт. Не полагается красной девице в чужой дом приходить, пока замуж не выйдет да голову не покроет. А то может околдовать силушкой своей всю семью чужую.

Да, надобно познакомить их.

Решив, что прогулялась достаточно, домой проситься стала.

— Чудная ты, что в своей башне забыла? — удивился Свен. — Неужто нравится взаперти сидеть?

Алан глядел на меня с интересом, явно тоже ожидая ответ.

— Да ну, скучно с вами, лучше уж почитать.

— Так мы и развеселить можем, — предложил Алан.

— Как же?

— Давай в жмурки играть.

— Просто жмурки?

— Нет, предлагаю на поцелуйчики.

Я глупо хлопала очами. Это мужик мужика целовать станет?

— Без принуждения, — добавил Алан. — Но тогда с откупом.

А у меня и откупаться нечем. В одной холщовой рубахе. Правда, простенькие серьги имеются да ленточка в косе. Вот и всё. Рассудив, что не будут ж меня всё время ловить и на откуп вещей достаточно, согласилась.

Водить предложили мне. Кого поймаю, тот поцелуй дарит иль что-то на откуп. Женихи ж, коль друг дружку поймают, то откупаются одеждой, постепенно раздеваясь. Тот, у кого откупаться уже нечем, выбывает. Играем, пока я не скажу, что довольно. На том и порешили.

Оговаривать оголённость не стали, я решила, что вот и поглядим, насколько женихи это себе могут позволить.

Я сняла свой пояс. И закрыла им очи. Кто-то сзади подхватил его из моих рук и осторожно завязал, после ещё проверил рукой, чтобы не туго было. Это кто ж у нас такой заботливый?

Меня уже стали раскручивать. А когда я остановилась, меня спросили:

— Кто здесь?

Я и отвечаю:

— Слепой козёл!

А мне и говорит Свен:

"Слепой козёл!

Не ходи к нам ногой;

Поди в кут, где холсты ткут.

Там тебе холстик дадут".*

На этом все смолкли, а я выставила вперёд руки да стала искать. То и дело раздавались хлопки, видно, меня направляли.

Когда же нашла, стала ощупывать, пытаясь отгадать, кто это.

— Ваня, ты?

— Да, милая.

Я открыла очи.

— Откупаться станешь иль... — сглотнула, не в силах выговорить, опустила очи долу.

— А что ты сама хочешь? — нежно спросил он.

Сердце дрогнуло от его слов. Меня спрашивает, чего я хочу. На очи выступили слёзы.

Он нежно вытер ручейки на моих щеках.

Ванька-Ванька, что ж ты со мной делаешь? Как же я, влюбившись, другого выберу?

— Хватит тянуть. Либо целуй, либо раздевайся! — раздался позади Ваньки голос Свена.

Я выглянула из-за плеча Ваньки.

— Так, правила меняются. Пойманный Козлом отходит в сторонку с Водой и наедине решает вопрос. Пойдём, Ваня, без свидетелей решим наш спор. А женихи поучатся терпению, — сказала громко, чтобы все слышали.

Ванька расплылся в улыбке. И я потянула его в кустики.

Целовать Ванька не стал, просто прижал к себе. И так приятно было, так хорошо. Может, и правда, суженый мой. Даже слова не нужны. Но что ж Макошь со своими дочерьми посылает суженого, коль я не могу быть с ним? Я грустно вздохнула и решила, что будь, что будет, а пока я стану наслаждаться каждым мигом своей свободы и жизни.

— Так мне рубаху снять? — отстранился он. И я поняла, что наше время вышло. Слишком неприлично долго мы находимся наедине, хоть и не делаем ничего постыдного.

— Не надо.

— Так я ж того... — покраснел он.

— Будем считать, что целовал, — и я лукаво подмигнула ему.

Ванька вновь улыбнулся. И мы вышли из кустов.

Поглядеть на остальных женихов было даже приятно. Колдун обиженно насупил брови. И чего, спрашивается? Он же Зорьку любит!

Алан сделал равнодушное лицо, а вот во взгляде Видара промелькнула злоба. Кажется, Ванька врага себе нажил.

На этот раз Ванька продолжил игру. И поймал он Видара, оттащил того в кустики. Что уж там происходило, не знаю, да только оба с синяками вышли. Видар оказался без камзола, который натянул на себя Ванька. При этом, видно, не подумал, что мал окажется. И если спереди просто не сходился, то сзади по шву разошёлся. Я прыснула со смеху, но ничего не сказала. Про то, что в конце игры вещи надо будет возвратить владельцам, речи не шло. У нас не возвращались. А поскольку играли девицы с добрыми молодцами, то подарки оставались друг у друга, на память.

Видар, став Слепым козлом, поймал Алана. Пока мы разбегались да ждали, что нас поймают, с меня очей не спускали.

И Алан меня поймал. Как, не знаю, ведь я старалась двигаться бесшумно. Но, изловил.

Пришлось идти в кустики.

— Ну что, Русана, поцелуй иль откуп?

Не хотелось прослыть доступной девицей, но... Меня только Алан и не целовал. И Ванька и Свен такой чести удостаивались.

— А ты что предпочитаешь? — спросила прямо.

— Хотелось бы поцелуя, — ответил так же честно.

— Мне тоже любопытно, как ты целуешься.

— А много тебя народу целовало?

— Двое, — призналась, опустив очи долу.

— И как, понравилось?

А я совсем смутилась.

— Не знаю. Обстановка была тогда не подобающая. И поцелуй сорвали без моего разрешения.

Дальше он расспрашивать не стал. Просто привлёк к себе и наклонился, прикоснувшись устами и тут же отпрянув. И это уверенный в себе Алан? Ничего не понимаю!

— Извини, не умею я целоваться.

— Отчего ж так? Неужто женщин у тебя не было?

— Была одна, — признался он тихо. И я пожалела, что спросила, вспомнив его Мари. — Но я потерял её, так и не добившись.

— Прости, я не хотела...

— Ты не виновата, прощать нечего.

— Скажи, Алан, чего ты от нашего союза хочешь? Какая жизнь меня ждёт, коль за тебя выйду?

— Станешь королевой. Будешь со мною в замке жить. Не знаю, смогу ли полюбить тебя, но постараюсь стать тебе верным супругом и хотя бы другом.

— Я не про это спрашивала. Чем я стану заниматься в твоём замке? Хозяйством, например.

— Что ты! — возразил он. — Слуг у нас достаточно, наши женщины обычно вышивают в свободное время. Зачем руки марать?

— Что, ежели я вышивать не умею?

— Тогда... Ты ведь читать любишь. Я раздобуду тебе все возможные книги...

— Алан, должна тебе признаться, я — колдунья.

— Не страшно!

— Правда? — удивилась я, вспомнив, как он говорил Маре про то, что у них там колдуна сожгли.

— Ну, колдовать нельзя будет, но уверен, ты найдёшь себе другое занятие по душе.

— Совсем-совсем?

— Совсем! — с нажимом сказал он. — На королеву не должно упасть никакой тени, чтобы никто не смог тебя обвинить в колдовстве.

И ведь понимала до этого разговора всё, что он озвучил. Отчего ж так обидно вдруг стало?

— Пойдём! — и я вышла на полянку к остальным.

Водить не хотелось. Играть — тоже.

— Последний раз играем, — сказала я и завязала себе очи. Сама закрутилась, а потом когда пошла, наткнулась на кого-то. Ощупала. Свен!

Говорить ничего не стала, просто стянула пояс с очей, повязала стан, после чего пошла с ним в кусты.

— Что тебе Алан сказал? — вдруг спросил он. — Иль обидел?

Я вздохнула, с трудом поборов слёзы.

— Свен, что тебе от меня нужно? — и против воли всхлипнула.

— Ты нужна, — сказал он и притянул к себе. А я... а я разрыдалась.

И что мне делать? Замкнутый круг какой-то. Один мне нравится, но я не могу его выбрать. Второго хочу выбрать, потому как хороший человек, но мне не нравится моя с ним жизнь. Третьего... Третий обидел меня. И может жизнь с ним и неплоха, но... Не любит он меня. Ему лишь подхожу как мать его детей. Что ж за неразбериха такая! А остальные — они вообще не годятся!

— Отведи меня обратно в башню, — попросила его. Свен хотел выйти из кустов, но я остановила: — Нет! Так, чтобы никто не видел.

— Я не могу перенестись, пока браслет на мне.

— Можешь! Зачем ты лжёшь? Всё время обманываешь! — я отвернулась.

И так хотелось, чтобы обнял меня, поцеловал, заверил в том, что любит именно меня, пусть это и не так. Но он... он не сделал этого!

— Зорька... — услышала во след, хотя уже сделала шаг вперёд, собираясь выйти.

Примечания по главе:

"Слепой козёл..."* Стишок из книги "Сказанiя русскаго народа о семейной жизни своихъ предковъ" собранныя И. Сахаровымъ. Часть первая. 1836 год.

Глава 19

Я обернулась к колдуну, не зная, как реагировать на его зов.

— Что ты только что сказал? — решила уточнить.

— Да так, ничего, — ответил грустно колдун.

А я нахмурила брови.

— Тебе Иван нравится?

И что вот ему сказать? Правду? Один враг у него уже есть.

Пришлось возвращаться в кусты.

— Может быть. Он меня не обижал. Но будущего у нас нет.

— Почему нет?

— Да потому что мне не позволено выйти замуж за простолюдина.

— Всегда можно найти выход, ежели сильно захотеть.

Это он меня подбивает на протест против отца?

— Объяснись.

— Тот, кто не ищет обходные пути, их не имеет. Легко сказать, что нет выбора, сославшись на волю отца, обстоятельства или ещё что. А выбор есть всегда. За счастье приходится бороться, оно само в руки не придёт.

— Красивые слова. Только зачем ты мне это говоришь? Не ты ли хотел, чтобы я стала твоей? Боролся, не смотря ни на что.

— Вот именно. Я боролся. Но... — он замолчал. — Чего хочешь ты? Насильно мил не будешь.

— Какие золотые слова! — кажется, я их сама ему говорила.

— Ты не ответила.

— Чего хочу я? А ничего не хочу. Хочу и дальше девичьей воли... — и замолчала. Как прежде уже не будет. Путь у меня только один — замуж. И тут же вспомнились слова колдуна, что всегда есть выбор.

Зорька... Может, поменяться с ней местами? Попросить Велимудра перенести меня в тело Зорьки. А Зорька пусть выберет себе царевича иль королевича по душе. Помотала головой, отгоняя эти мысли. Нет, негоже спихивать союз по расчёту на Зорькины плечи. Меня к этому готовили с детства. Хотя, следует с ней это хотя бы обсудить.

— Где мой обещанный поцелуй? — вдруг ни с того, ни с сего вопросил жених.

— А может, я откуп предпочту?

— Как скажешь, — и он, сдёрнув пояс, рывком снял рубаху.

Я, против воли, подошла ближе, прикоснулась к его шрамам, к руке, проверяя внутренности. Рана, полученная от носорога полностью срослась. Шрам, правда, остался. Но я не могу лечить волшбою, как он.

Вспомнилась Купала, зелёное свечение, его горячие руки... И то, что было после...

Вдруг на моём стане сомкнулись его руки, и я отшатнулась.

— Пусти!

— Успокойся, Русана.

Я же забилась, будто птица в клетке.

— Русана! Успокойся! Я не сделаю ничего против твоей воли.

Уже делает!

Я с ненавистью взглянула на него, и путы разжались.

Бежала я от него сломя голову. Надо было вновь всё испортить!

Прибежала к царскому терему да влетела в башню. Теперь можно и дух перевести.

Что там с состязаниями? Захотелось поглядеть. Поднялась в свою спальню в надежде,что марево никуда не делось. И обрадовалась, когда обнаружила его.

Правда, состязания уже не было. Отец молвил своё слово:

— ... поздравляю победителей! Завтра будет простенькое испытание на смекалку. Пройдут его лишь десятеро из вас. А сейчас приглашаю всех победителей в свою баню. На сей раз без меня.

Марево пропало.

И что же мне делать? Не будь той роковой ночи, я бы выбрала Свена. А так остаётся только Алан и жизнь без колдовства.

"Но ты ведь что-то чувствуешь к Свену," — заговорила моя совесть, будто мой собственный голос.

"Да, ненависть и страх. Как я с ним жить буду при таком раскладе?"

"Со временем привыкнешь".

"Или возненавижу его ещё больше".

"Да, может быть, — согласилась совместная весть. — Но у тебя есть ещё Ваня".

"Ох, Ваня. Мне только его и не хватает на мою голову!"

"С милым и в бедности счастье. Ты просто испугалась, что хозяйство на тебя ляжет да колдовать просто некогда будет!"

А ведь она права. Хоть и умею многое делать, да не уверена, справлюсь ли.

С Зорькой не помешает поговорить.

Но явилась ко мне вовсе не Зорька, а отец. Прямо в спальню.

— Это что у тебя здесь за беспорядок! — возмутился он вместо приветствия.

Я окинула новым взором горенку. И правда, и когда успела? Помнится, при Зорьке в сундуки даже не лазила.

Зато сейчас... пока думала да с совестью разговаривала. Все свои царские наряды подоставала. И вот со всем этим придётся распрощаться!

"И вовсе не со всем! То, что сама шила-вышивала — твоё по праву".

Один вышитый золотом сарафан. Всё, на что меня хватило. Матушка моя остальные царские одежды вышила мне. И принадлежат они царевне. Ещё несколько рубах мужских с запасом по ширине да длине сшитых, одна женская, пара поясов, один кокошник и тюк полотна. Как вспомнила свои мучения наткать этот тюк, так руки и опустились. Умею, да, но не люблю.

"Придётся полюбить! Иль за Алана пойдёшь?"

— Батюшка! — всплеснула руками, я и забыла про него.

Он присел на диван.

— Что с тобой, дочка, творится?

Дальше ходить по горенке было просто невежливо. Пришлось отложить все дела и сесть рядом.

— Батюшка...

— Я думал, у тебя всё наладилось.

— Что значит, всё?

Отец смутился, явно что-то скрывает.

— Я знаю, что ты Свена лечила. И я возражать не стал. Защита не позволила б ему тебя обидеть. На остальное — собственная голова на плечах имеется. Свен бы сам сюда не смог явиться.

Я опустила взор. Всё-то он знает!

— Всё очень сложно, батюшка. Я разрываюсь в своём выборе. И не знаю, как мне поступить.

— Разрываешься между кем? — уточнил он. А я почувствовала к нему нежность. Мне будет его нехватать.

— Аланом... — и я замолчала, не в силах назвать остальных.

— И всё же?.. один Алан — это не выбор.

— Свеном и Ванькой, — призналась я.

— И в чём соль?

— Понимаешь, Алан — хороший человек. Мне он нравится, как человек.

— Но ты к нему ничего не чувствуешь...

— Дело даже не в этом. Просто... — я замолчала, стараясь подобрать слова. — Просто та жизнь, которая меня ждёт рядом с ним — мне не нравится. Ты был прав, когда говорил, что колдун — неплохая пара, но... он меня обидел. Я до сих пор с ужасом воспринимаю его прикосновения.

— А что с Иваном?

— Иваном? И это спрашиваешь ты?